Турецкая перестройка

Турецкая перестройка

Султан Махмуд II в 1830-е гг. начал проводить модернизационные реформы, которые должны были, по идее, превратить Османскую империю из феодального государства в прогрессивную буржуазную страну Нового времени.

Осуществлялись реформы при деятельном участии великого визиря Мустафы Решид-Мехмед-паши (неоднократно битого русскими войсками на поле боя.) Визирь была проводником английского влияния в Турции и открывал ее ворота, в первую очередь, для английского капитала.

В административном делении на смену пашалыкам, управляемым феодалами-пашами, пришли вилайеты, управляемые гражданскими чиновниками, которых присылал центр. Была отменена военно-ленная система землевладения — знаменитые тимары, некогда сыгравшую большую роль в создании мощного конного войска спагов. (Янычарская пехота была физически истреблена еще в 1820-е гг.) Согласно земельному закону от 1838 г. разрешалась купля-продажа земли, как частной собственности, затем были введены центральные министерства, основаны военные и медицинские училища, открылись светские школы. Негигиеничные чалмы сменялись на фески, военные чины обязаны были сбрить бороды.

Однако до успехов Мегмеда-Али султану Махмуду II было очень далеко. В отличие от национально-ориентированных реформ египетского правителя, султанские реформы усиливали зависимость Турции от западных стран и мало что давали реальному социально-экономическому развитию страны.

После воцарения молодого султана Абдул-Меджида реформы углубились и получили название танзимат-и-хайрийе («благодетельные преобразования»). Основную роль в них по прежнему играл великий визирь Решид-паша. Началась отмена откупной системы взимания налогов, вводились новые конскрипционные принципы комплектования армии. В гатти-шерифе от 3 ноября 1839 всем подданным султана, без различия вероисповедания, обещалась безопасность жизни, охрана чести и имущества. Впрочем, безопасность своим христианским подданым Порта обещала и раньше, а потом всегда лились потоки крови.

В 1841 г. Решид-паша был временно отстранен от руководства, но реформаторская деятельность султана Абдул-Меджида не утихла. В первую очередь проводилась реорганизации вооруженных сил — согласно военному закону от 1843 года. Усовершенствование армии производилось при участии прусских офицеров, в числе которых выделялся будущий фельдмаршал Мольтке.

Проведение реформ действительно укрепило турецкую армию, которая получила прекрасное оснащение от европейских союзников, но страна по-прежнему оставалась весьма слабой в хозяйственном отношении. Дорогостоящее перевооружение турецкой армии, увеличивало финансовую и политическая задолженность турок перед Западом.

В целом реформы-танзимат только ускоряли переход Османской империи под экономический и политический контроль Англии.

Либеральные веяния, приносимые Западом, разлагали основы османского государства, заключающиеся в абсолютной светской и религиозной власти султана, ставили национальность (турецкую, арабскую и т. д) выше исламской религиозной общности. Традиции государственной службы перечеркивались властью денег. Модернизация не перечеркивала, а лишь увеличивала угрозу для нетурецкого населения Османской империи. Привычная османская жестокость по отношению к «неверным» дополнилась европейскими идеями о построении мононационального государства.

К концу 1840-х гг. Англия заняла то место в Турции, которое в начале 1830–х занимала Россия.

«Много причин совокупно содействовали упадку значения России в Леванте; главною из них было несомненно распространение на эту область европейского соглашения или «концерта», добровольное подчинение наших государственных интересов мнимой солидарности интересов соединенной Европы… Слишком долго внимание и заботливость государя были отвлечены с Востока на Запад»,  — считал историк С. Татищев.

Недооценка английских успехов в Турции стала одним из самых крупных провалов российской дипломатии. Слишком поздно Петербургу стало известно, что британский посланник в Константинополе фактически является соправителем Османской империи.

Почти вровень с султаном, важнее великого визиря и всего дивана, стал для турок английский посол в Константинополе Стрэтфорд Каннинг, лорд Редклиф. «Великий посол», как его там называли, был страстным русофобом еще с тех времен, когда император Николай не пожелал его видеть посланником в Петербурге.

Англичане все более рассматривали Османскую империю, как своего рода «вторую Индию», которую можно по кускам прибрать к рукам. Этот взгляд вполне разделяли французы, а позднее его позаимствуют и немцы. Особый интерес британской короны вызывал ближневосточный регион.

В 1844 г. умеренный британский премьер Р. Пиль сказал в беседе с Николаем I: «Существования слишком могущественного там (в Египте) правительства, такого правительства, которое могло бы закрыть пред Англией торговые пути, отказать в пропуске английским транспортам,  — Англия не могла бы допустить».[156]

Посол Сеймур в разговоре с императором Николаем от 22 января 1853 г. сообщает ему о британских видах на Египет, которые «не идут далее обеспечения скорых и верных сообщений с Индией».[157] В переводе с витиеватого на нормальный язык это означало, что Англия подготовила счет туркам за услуги в деле «модернизации».