Глава 14 Экспансия по всем азимутам

Глава 14

Экспансия по всем азимутам

Сейчас польские историки и СМИ утверждают, что пан Пилсудский в 1919 г. решил осчастливить литовцев, белорусов и украинцев, а при случае и жителей Смоленщины, включив их в некую Федерацию вместе с Польшей. Как это происходило в западных Белоруссии и Украине, мы уже знаем. Ну а теперь обратимся к Литве.

Вильно был древней столицей Великого княжества Литовского, ну а поляки соответственно считали его исконно польским городом. В 1919 г. город несколько раз переходил из рук в руки.

Но вот 12 августа 1919 г. в Париже Верховный Совет Антанты утвердил в качестве восточной границы Польши линию Гродно — Яловка — Немиров — Брест-Литовск — Дорогуск — Устилуг — Грубешов — Крылов Рава-Русская — Перемышль — граница с Чехословакией (впоследствии ее назовут «линией Керзона»). Таким образом, оккупированный поляками город Вильно оставался в составе Литвы.

14 июля 1920 г. Красная Армия выбила поляков из Вильно, а затем советское правительство передало город буржуазному правительству Литвы.

10 июля 1920 г. в городке Сувалки состоялось подписание мирного договора, подтверждавшего права Литвы на Виленскую область.

Однако 8 октября 1920 г. генерал Людина Желяховский ввел в Виленскую область польские войска и захватил столицу Литвы. В Варшаве объявили, что Желяховский — мятежник, не подчиняющийся центральному правительству. На самом же деле он действовал в соответствии с секретным приказом Пилсудского. Через два дня Желяховский провозгласил создание нового независимого государства «Срединная Литва», ну а себя — его правителем.

1 августа 1922 г. в «Срединной Литве» под контролем польских войск был проведен плебисцит по вопросу вхождения «Срединной Литвы» в состав Польши. Естественно, сторонники «новой унии» победили. И 21 марта 1922 г. польский сейм постановил оное государство принять в состав Польши.

Вооруженные силы Литвы были как минимум на порядок слабее польских, и они были вынуждены терпеть захват своей столицы. Однако Литва разорвала дипломатические отношения с Польшей и закрыла границу с ней.

От литовской границы перейдем к советской. Несмотря на подписание Рижского мира, на польско-советской границе постоянно происходили стычки и перестрелки. На территории Польши формировались различные белогвардейские и петлюровские банды, которые при пособничестве польского командования периодически вторгались на территорию РСФСР и УССР. Это заставляло советское правительство держать крупные силы на польской границе. Так, на территории Подолии в 1921 г. были размещены 1-й конный корпус Красной Армии, 24-я Самарская железная дивизия, 29-я бригада погранохраны и 112-й батальон войск ВЧК.

Вот, к примеру, в ночь на 26 октября 1921 г. границу в Подолии перешли сразу две банды: Палия (350 человек при четырех пулеметах)[139] и Шляпока (150 человек). По данным советских пограничников, переход обеих банд обеспечивали регулярные польские войска. К середине ноября потрепанный отряд Палия ушел в Польшу, а Шляпок был взят в плен красноармейцами.

Советские пограничники в 1920–1930-х гг. имели очень строгие указания по ограничению применения оружия на границе. В свою очередь, поляки вели себя как завоеватели. Из отчета Ямпольского погранотряда за 1-ю половину 1925 г.: «5 января 1925 года перешла границу группа польских солдат около 40 чел. пехоты и три всадника, которая, обстреляв наш сторожевой наряд, прорвалась в здание заставы и управление комендатуры, обстреляла их и забросала гранатами. Ворвавшись в канцелярию заставы, захватила дела и переписку. Пограничники, приняв меры к обороне, вынудили поляков отойти в прилегающий сад.

Во время обороны был ранен в ногу начальник заставы Дикерман, пытавшийся установить на крыльце пулемет. При нападении поляков помощником начальника заставы Бахлиным был убит руководивший нападением капрал, что внесло расстройство в ряды поляков, и они, захватив убитого капрала, поспешно отошли на свою территорию…

25 июня 1925 г. добровольно перешел на сторону СССР поручик польской пограничной охраны. 28 июня на рассвете польский офицер вызвал на границу помощника начальника заставы Бахлина и заявил, чтобы немедленно возвратили якобы захваченного поручика.

Спустя некоторое время к границе подошла группа польских солдат в 120 чел. и 100 чел. конницы, перешла границу и начала организованное наступление на заставу.

Застава была приведена в боевую готовность; в то время на заставе было 20 пограничников, и под давлением численно превосходящего противника застава отступила в лес. Поляки захватили переписку, зажгли заставу и продолжали перестрелку с заставой»[140].

Как видим, советские пограничники и бойцы РККА давали отпор бандам, приходившим с польской стороны. Но не менее эффективным оружием были… деньги. После очередного бандитского нападения советская сторона переставала платить Польше репарации и передавать имущество, оговоренные Рижским миром. Деньги, как и во времена Екатерины Великой, были неотразимым аргументом для панства, и в конце концов Варшава отказалась от вооруженных нападений на СССР.

Тем не менее многие польские политики не отказались от идеи Польши «от можа до можа» и включения в ее состав Смоленска, Киева и Одессы. Поэтому в 1920-х и в 1930-х гг. руководство СССР считало Польшу наиболее вероятным противником. Правительства могут сколько угодно врать в пропагандистских целях, но генштабисты в своих секретных планах никогда не врут, а если уж заблуждаются, то по своей глупости или неосведомленности. Поэтому я процитирую «Записку начальника генштаба Красной Армии наркому обороны СССР маршалу Советского Союза К. Е. Ворошилову о наиболее вероятных противниках СССР» от 24 марта 1938 г.:

«Складывающаяся политическая обстановка в Европе и на Дальнем Востоке как наиболее вероятных противников выдвигает фашистский блок — Германию, Италию, поддержанных Японией и Польшей…

…Советскому Союзу нужно быть готовым к борьбе на два фронта: на Западе против Германии и Польши и частично против Италии с возможным присоединением к ним лимитрофов [государства Прибалтики. — А. Ш.] и на Востоке против Японии.

Италия, весьма вероятно, в войне будет участвовать своим флотом, посылку же экспедиционного корпуса к нашим границам вряд ли можно ожидать…

Наиболее вероятные противники на Западе — Германия и Польша в военное время развертывают в 1-ю очередь:

Германия — 96 пд [пехотных дивизий. — А. Ш.], 5 кд [кавалерийских дивизий. — А. Ш.], 5 мотодивизий, 30 танк. бригад и 3000 самолетов.

Польша — 65 пд, 16 кав. бригад, 1450 танков и танкеток, 1650 самолетов.

Итого — 161 пд, 13 кав. див., 7250 танков и танкеток, 4650 самолетов.

Из этих сил Германия и Польша вынуждены будут часть сил оставить на своих западных границах, а возможно, часть из них введут в дело для борьбы с чехословацкой армией.

Предположительно можно считать, что против чехословацкой армии Германией будет направлено до 26 пд, 1 кд, 1 мотодивизия и не менее 800 самолетов. На французской границе немцами будет оставлено от 10 до 20 пехотных дивизий.

Таким образом, Германией из 96 пд до 26–46 пд будет оставлено на западных и южных границах и до 60–65 пд, 4 кд, 4 мотодивизии, до 20 танковых батальонов и до 2100 самолетов будет направлено против наших границ.

Что касается Польши, то она из своих 65 пд до 5 пд, по-видимому, оставит против Чехословакии, а остальные силы, т. е. до 60 пехотных дивизий, 16 кав. бригад, до 1300 танков и танкеток и до 1600 самолетов развернутся на наших границах.

Таким образом, на последних нужно ожидать появление 120–125 пехотных дивизий, 12 кав. дивизий, 6400 танков и танкеток и 3700 самолетов.

Финляндия, Эстония и Латвия развертывают 20 пехотных дивизий, 80 танков и 436 самолетов…

…Германия и Польша могут сосредоточить свои главные силы к северу или к югу от Полесья. Этот вопрос указанными государствами будет решен в зависимости от положения в Средней Европе и, наконец, от того, насколько договорятся оба этих государства в украинском вопросе…

Основной задачей РККА в предстоящем вооруженном столкновении должно быть нанесение решительного поражения противникам как на Западе, так и на Востоке.

Стратегическое развертывание на два фронта необходимо считать основным.

Главные противники и главный театр военных действий на Западе, поэтому здесь должны быть сосредоточены и главные наши силы.

Однако на Востоке против Японии должны быть назначены такие силы, которые гарантировали бы нам превосходство и успех в Северной Маньчжурии.

Остальные наши границы должны быть прикрыты минимальными силами…

Для ведения операций на Западе назначаются: 124 стрелковых дивизии, из которых 5 со сроком готовности на 30 день мобилизации; 16 кавалерийских дивизий; 26 танковых бригад, всего танков 10 255; 5867 самолетов (вместе с морской авиацией).

Если мы уступаем в числе стрелковых дивизий, то превосходим в танках и авиации, причем оснащение материальным снабжением взято при частичном поступлении из планов заказа 38-го г., с его выполнением наше превосходство в материальном снабжении будет возрастать…

…в данное время трудно сказать, где произойдет развертывание главных сил германских и польских армий — к северу от Полесья или к югу от него.

Поэтому предлагается иметь два варианта стратегического развертывания — к северу или к югу от Полесья…

1. Первый вариант — развертывания к северу от Полесья.

Основами этого развертывания должны быть:

1. нанесение решительного поражения главным силам германо-польских армий, сосредоточивающихся к северу от Полесья;

2. активная оборона к югу от Полесья;

3. прочное прикрытие направлений на Москву и Ленинград;

4. образование сильного резерва Главного командования для развития удара или для контрудара против наступающего противника.

В соответствии с этими задачами предлагается следующее распределение сил:

а) для действий против лимитрофов развертывается 17 стр. дивизий — подробно будет изложено ниже.

б) для действий к северу от Полесья назначается: стрелковых дивизий — 55; орудий — 5100; кавалерийских дивизий — 6; танковых бригад — 11, всего танков — 4233; самолетов 1763, из них бомбардировщиков 712, истребителей 638, разведчиков 413. Кроме того, авиационная армия — 695 самолетов, из них бомбардировщиков 500, истребителей 128, разведчиков 67.

Всего самолетов 2458.

Кроме того, часть бомбардировочной авиации Ленинградского военного округа — до 300 самолетов, может быть привлечена для действий на этом фронте и столько же может быть использовано авиации, развертывающейся южнее Полесья.

Всего, таким образом, предполагается сосредоточить до 3058 самолетов.

в) для действий к югу от Полесья развертывается: стрелковых дивизий — 30; орудий — 3078; кавалерийских дивизий — 8; танковых бригад — 9, всего танков — 3312; самолетов 1718, из них бомбардировщиков — 794, истребителей — 438, разведчиков — 486.

Самолетов морской авиации — 275, из них: бомбардировщиков 139, истребителей 47, разведчиков 89.

г) в резерве Главного командования сосредоточиваются: стрелковых дивизий — 16, орудий — 928, танков — 512.

Кроме того, к 30-му дню мобилизации закончат отмобилизование еще 5 стрелковых дивизий, которые будут переведены в резерв Главного командования…

2. Второй вариант стратегического развертывания к югу от Полесья.

Выше было доложено, что к югу от Полесья возможно ожидать развертывания до 79 пехотных дивизий германо-польских армий, 4700 танков и танкеток и 2800 самолетов.

Весьма вероятно, что это развертывание своими главными силами будет в районе Ровно — Тернополь, Львов — Ковель, имея основной задачей удар на Киев через Бердичев или Казатин. Не исключена возможность, что часть сил будет направлена через Бессарабию, если Румыния не окажет этому сопротивления. Удар через Бессарабию можно ожидать на Жмеринку или Винницу или еще восточнее во фланг нашего стратегического развертывания.

Основной задачей по второму варианту стратегического развертывания наших сил будет нанесение решительного поражения германо-польским силам. Поэтому наши главные силы должны быть развернуты на фронте Новоград-Волынский — Проскуров для удара на фронт Луцк — Львов, имея в виду главными силами выйти в район Ковель, Львов, Броды, Дубно с дальнейшим наступлением на Люблин.

При втором варианте для стратегического развертывания к югу от Полесья назначается:

стрелковых дивизий — 57; кавалерийских дивизий — 8; всего орудий — 5032; танковых бригад — 13, а всего танков 5156; самолетов — 2182, из них бомбардировщиков — 978, истребителей — 488, разведчиков — 716.

Кроме того, авиационная армия — бомбардировщиков 500, истребителей 128, разведчиков 67 — всего 695.

Кроме того, до 300 бомбардировщиков может быть привлечено с фронта к северу от Полесья, что дает всего для действий на юго-западе до 3177 самолетов, не считая 275 морских самолетов, а с ними будет 3452 самолета.

В резерве Главного командования сосредоточиваются: стрелковых дивизий 12, орудий 720, танков 386.

Сравнение сил показывает, что мы будем иметь:

69 стрелковых дивизий, а с прибытием после 30-го дня мобилизации 6 стрелковых дивизий, 75 стрелковых дивизий против 79 пехотных германо-польских дивизий;

5752 орудий против 5332 орудий;

8 кавалерийских дивизий против 9 1/2 кавалерийских дивизий;

5156 танков против 4700 танков и танкеток;

3452 самолетов против 2800 самолетов.

При нейтралитете Финляндии, Эстонии и Латвии до 6 стрелковых дивизий и 2 танковых бригад может быть привлечено для действий к югу от Полесья»[141].

Как видим, Советский Союз активно готовился к войне, но к войне оборонительной. Ведь, начиная с 1937 г. войну предполагалось вести на двух фронтах, так как на Дальнем Востоке Япония развертывала огромную армию непосредственно у самых границ с СССР. (Подробнее об этом рассказано в моей книге «Дальневосточные войны России».)

Сталин и большевики в целом могут кому-то нравиться, а кому-то нет, но пока нет никаких документов, свидетельствующих о том, что СССР хотел первым напасть на какое-либо государство. С 1922 г. до 1 августа 1939 г., наоборот, в СССР и политики, и военные чересчур преувеличивали «классовую солидарность капиталистических государств» и строили свои военные планы на том, что если начнется даже локальная война, то «капиталистические акулы» разом все кинутся на «первую в мире страну социализма». Соответственно Сталин всеми силами пытался оттянуть вступление СССР в любой военный конфликт и ради этого зачастую принимал унизительные для великой державы решения, как на Дальнем Востоке, так и в Европе.

О территориальных претензиях к Германии польские политики открыто говорить побаивались. Зато в прессе и в географических атласах ряд германских земель (по состоянию на 1925 г.) объявлялись польскими.

Совсем иное отношение было к вольному городу Данцигу, созданному согласно 11-му разделу 3-й части Версальского договора 1919 г. На его территории находились собственно город Данциг и свыше 200 более мелких населенных пунктов бывшей Германской империи. В соответствии с решением Лиги Наций город не являлся частью ни Германии, ни Польши. Однако город не был независимым: он находился под протекторатом Лиги Наций и входил в таможенный союз с Польшей.

Приведу краткие сведения о Данцигской области из достаточно объективного источника — Большой Советской Энциклопедии 1930 года: «95 % жителей немцы, в числе прочих — поляки, кашубы, мазуры, евреи, русские, украинцы; по культу 58,7 % протестантов, 36,7 % католиков; 62 % населения живет в городах Данциге и Цоппоте.

Государственный язык — немецкий; полякам предоставлено пользование родным языком в школах, административных учреждениях и суде.

Протекторат Лиги Наций над Данцигом осуществляется верховным комиссаром Лиги Наций, содержание которого в сумме 100 000 зол. фр. оплачивается совместно Данцигом и Польшей. Комиссар Лиги Наций является решающей стороной в спорах между Данцигом и Польшей и имеет право veto на торговые договоры, касающиеся Данцига. Ведение иностранных дел Данцига по Версальскому договору возложено на Польшу.

Пользующийся дипломатическими прерогативами комитет по порту и водным путям Данцига, состоящий из шести граждан Данцига, шести поляков и председателя — швейцарца, заведует транспортными путями и сооружениями Данцигского порта. Железная дорога нормальной колеи находится в ведении Польши, лишь узкоколейная сеть в 233 км и уличные железные дороги принадлежат Данцигу.

Польше предоставлено свободное пользование данцигскими водными путями, донами и пр.

Данциг и Польша представляют единый таможенный район.

С января 1926 г. Польша, с согласия Лиги Наций, несмотря на протест Данцига, содержит в гавани Данцига склад военного снаряжения с военной охраной».

В 1920–1930-х гг. польские политики и журналисты постоянно нагнетали напряженность вокруг вольного города.

Вот, например, пан «Плючински, исполняющий обязанности министра польского правительства, согласно „Газета Варшавска“ от 29 июня 1922 г., заявил следующее: „Лига Наций гарантировала самоуправление Данцига. Но Польша в принципе не признает это самоуправление и хотела бы присоединить Данциг к Польше чем раньше, тем лучше“.

До Плючински, а именно еще в 1921 г., верховный комиссар Лиги Наций в Данциге предупредил: „Польша исходит из того, чтобы уничтожить этнический характер Данцига и тактически присоединить его к Польской республике“»[142].

Замечу, что Оскар Райле знал, о чем писал, в 1920–1930-х гг. он служил резидентом Абвера в Данциге. Райле констатирует: «Ежегодно поляки с 31 июля по 2 августа отмечали в Гдыне Праздник моря. Для Данцига эти дни всегда оказывались самыми напряженными, поскольку тысячи восторженных и хулиганствующих поляков ехали на спецпоездах из глубины страны через Данциг в Гдыню. Разумеется, на Данцигском вокзале делалась остановка, чтобы отправляющиеся на праздник могли хотя бы одним глазком взглянуть на город, так манящий поляков. Данцигская полиция с трудом удерживала в повиновении массу празднично настроенных поляков на вокзале. Однако, насколько мне не изменяет память, до перестрелок между полицией и ними дело на доходило.

Во время празднований в Гдыне каждый раз произносились подстрекательские речи, в большинстве случаев содержавшие притязания Польши на Данциг и часть Восточной Пруссии. Каждый поляк, приехавший из глубинки, будучи исторически невежественным, из всего этого увозил домой твердое убеждение, будто Польша действительно должна вернуть себе „свой исконный порт Данциг“ и возродить могущественный флот. Митингующие ораторы, среди которых нередко были и министры, а иногда даже и президент страны, называли Балтийское море Польским морем»[143].

В сентябре 1930 г. польский министр иностранных дел Г. А. Залесский заявил президенту данцигского сената: «Данцигский вопрос может разрешить лишь польский армейский корпус»[144].

В июне 1932 г. сенат Данцига отказался продлить конвенцию, согласно которой польский флот мог пользоваться его портом как своим собственным. В ответ 15 июня на рейд Данцига вошел польский эсминец «Вихрь», который направил орудия на город и пригрозил открыть огонь в случае «оскорбления польского флага».

Любопытно, что поляки планировали построить огромный флот. Причем не только для контроля над Балтикой, но и для колониальных захватов в Африке и Южной Америке. Нет, нет, я не шучу!

Уже в начале 1920-х гг. в Польше были созданы влиятельные полуофициальные организации — Балтийский институт, Польский институт западных марок и Лига польского судоходства, получившая в 1930 г. название Морской и Колониальной лиги.

Причем «ученые» из Морской и Колониальной лиги стали доказывать права Польши на часть колоний кайзеровской Германии, отнятых у нее согласно Версальскому договору.

Естественно, что руководили лигой военные во главе с генералом Мариушем Зарусским.

При Лиге был создан «Фонд Морской Обороны», целью которого являлся сбор средств на укрепление польского ВМФ. Этот фонд собрал деньги на постройку в Голландии лучшей подлодки ВМФ Польши «Орел».

В «Колониальных тезисах Польши» отдельное место посвящалось вопросу переселения евреев на Мадагаскар (по «желанию мирового еврейства»). В связи с этим в 1937 г. французский министр заморских территорий Морис Моте высказался относительно теоретической возможности передачи Мадагаскара под опеку Польши. По заданию министра Юзефа Бека и при согласии Мориса Моте была создана комиссия по изучению приспособленности острова для заселения евреями из Польши. В комиссию входили директор еврейского эмиграционного общества в Варшаве Леон Альтер, агроном из Тель-Авива Соломон Дик (уроженец Галиции) и майор Мечислав Лепецкий. В мае 1937 г. комиссия прибыла в Париж, откуда отправилась на Мадагаскар, где работала десять недель и составила отчет относительно пригодности северной части острова к колонизации. Однако планам этим не было суждено реализоваться из-за начала Второй мировой войны.

В октябре 1935 г. в польском журнале «Може» («Море»)[145] говорилось: «Мы, поляки, как и итальянцы, стоим перед большой проблемой размещения и использования быстро увеличивающегося населения. Мы, поляки, как и итальянцы, имеем право требовать, чтобы для нас были открыты рынки экспорта и регионы для поселения, чтобы мы могли получать сырье, необходимое для национальной экономики на условиях, на которых это делают иные колониальные державы».

В январе 1936 г. в «Може» была размещена статья защитника Польского колониализма К. Езиоранского, суть которой сводилась к следующему: «…только тогда Польша станет великой державой, когда сможет поставлять через порты все необходимые ресурсы для производства, а это возможно только тогда, когда будет возможность контролировать добычу и перевозку сырья в Польшу, что ведет к необходимости получить колонии…».

В октябре же 1936 г. некий пан Дебский открыто заявлял: «Польша должна выйти из европейских границ, что поляки ничем не хуже немцев, итальянцев и японцев, требующих колоний. Но для этого полякам надо ломать подход к современному положению, надо пропитывать колониальной идеологией страну и общество»[146].

Это заявление уж очень напоминает заявку на вступление в Антикоминтерновский пакт.

В 1930-х гг. руководство Польши активно рвалось к участию в разделе колониального пирога. Так, в сентябре 1936 г. на заседании Лиги Наций польский министр иностранных дел Бек заявил о праве Польши на членство в комиссии по делам мандатов (то есть отобранных у Германии и Оттоманской империи колониальных территорий) для того, чтобы «все заинтересованные в колониях нации» (то есть Польша) могли получить свою долю. Аналогичное заявление прозвучало и на заседании комитета по иностранным делам польского сената.

Германские дипломаты докладывали в Берлин, что польское правительство рассматривало вариант обращения в Лигу Наций с предложением передать Польше часть бывших германских колоний, а именно Того и Камерун, которые будто бы и так никому не нужны (ибо Польша частично является «наследницей» Германии в плане территорий). Результатом всей этой кампании стали изданные летом 1937 г. министерством иностранных дел Польши «Колониальные тезисы Польши».

С 1938 года в Польше стали проводить «Дни колоний», посвященные пропаганде среди панства идей колониализма. Замечу, что население и правительство Польши встречало такие идеи с пониманием — в начале 1938 г. «Морская и Колониальная Лига» (МКЛ) насчитывала около 690 тысяч человек, к концу года (после проведенной колониальной кампании) — уже порядка 841 тысячи, к началу же сентября 1939 г. — почти миллион членов. Любопытно, что среди мероприятий, проводившихся во время «Дней колоний», были поездки членов МКЛ в Италию для «обмена опытом» с итальянскими коллегами (видимо, относительно администрирования Абиссинии и Ливии).

Несмотря на хронические провалы в экономике и техническую отсталость, польское руководство тужилось создать океанский флот. Замечу, что в 1920–1939 гг. Польша владела лишь 42 милями побережья Балтийского моря.

В 1920 г. польское министерство обороны разработало план строительства «большого флота». К 1929 г. планировалось ввести в строй 2 линкора, 6 крейсеров, 28 эсминцев, 45 подводных лодок, 28 минных заградителей и тральщиков. Для речных флотилий планировалось построить четыре больших монитора, 20 малых мониторов и 25 вооруженных пушками канонерских лодок.

Для реализации этого плана в ходе мирных переговоров в Риге в 1921 г. Польша потребовала от РСФСР часть кораблей Балтийского флота: два линкора типа «Гангут», десять эсминцев типа «Новик», пять подводных лодок, десять тральщиков, 21 вспомогательный корабль, а также два недостроенных крейсера типа «Светлана». Советской делегации удалось добиться снижения квоты, а затем и вовсе отклонить эти притязания.

В конце 1920-х гг. правительство Польши собиралось закупить пять (!) американских линкоров постройки 1904–1909 гг. Эти суда имели мощную артиллерию и были в сравнительно хорошем техническом состоянии, но, согласно Вашингтонскому соглашению 1922 г. об ограничении военно-морских вооружений, подлежали сдаче на лом.

Однако финансисты подсчитали, что только на содержание этих пяти линкоров уйдет более половины бюджета страны. Так что от американских гигантов отказались.

За неимением лучшего в 1927 г. во Франции был закуплен броненосный крейсер «D’Entrecasteaux» постройки 1898 г. водоизмещением в 8100 т. Его переклассифицировали в учебный корабль. Однако учебным кораблем можно было сделать любой старый коммерческий пароход, эксплуатация которого стала бы на порядок дешевле.

В 1931 г. на конференции по разоружению в Женеве представитель Польши объявил о желании создать флот общим водоизмещением 150 000 т.

Начальник управления польского флота контр-адмирал Георгий Свирский (бывший капитан 1 ранга царского флота) разработал судостроительную программу до 1942 г. Всего предполагалось построить боевых кораблей общим водоизмещением 208 тыс. тонн!!! В числе их — 4 линкора (водоизмещением от 25 тыс. т), 8 легких крейсеров, 36 эсминцев, 36 подводных лодок и другие корабли.

Предвоенная польская судостроительная программа предусматривала строительство (или закупку) двух линкоров, двух тяжелых крейсеров, девяти эсминцев, девяти миноносцев, 18 подводных лодок, 21 тральщика, 24 сторожевиков и большого количества вспомогательных кораблей.

Линкоры должны были иметь тактико-технические характеристики: водоизмещение 25 000 т; бронирование 350 мм; вооружение: 9–305-мм и 12–150-мм орудий.

Общая стоимость программы достигла миллиарда злотых (200 миллионов долларов по курсу 1937 г.).

Фактически же в составе польского флота на Балтике к 1 сентября 1939 г. имелось:

1) Эсминец «Вихрь» водоизмещением 1540 т. Скорость хода 33 узла. Вооружение: четыре 130-мм пушки.

2) Пять малых миноносцев водоизмещением по 360 т, построенных в Германии в 1914–1918 гг.

3) Пять подводных лодок «Орзел» («Orzel»), «Сеп», «Вилк», «Рысь», «Збык» («Бык»).

4) Минный заградитель «Гриф» водоизмещением 2250 т, скорость хода 20 узлов, дальность плавания 300 миль, вооружение: шесть 120-мм орудий.

5) Четыре малых сторожевых судна водоизмещением 75–183 т и две канонерские лодки водоизмещением по 342 т, вооруженные двумя 75-мм пушками каждая.

В обороне Польши в сентябре 1939 г. ее ВМС не сыграли абсолютно никакой роли.

Планы строительства польского флота были бредовой авантюрой не только из-за отсутствия средств на его строительство и содержание. Польша не имела ни мест базирования, ни верфей, ни обученных моряков, не было ни морских орудий, ни даже заводов, способных изготовлять корабельные пушки калибра 152 мм и более.

Попытки создать свой «океанский флот» и заиметь колонии лишний раз показывают, насколько мышление польских генералов и военачальников было далеко от реальных экономических возможностей и обороноспособности.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.