Буденный

Буденный

— Буденный, несмотря на то что я исключен из партии, всегда поздравлял меня с праздниками. Уж рука еле пером водила, а все открытки присылал.

…Листаем мемуары С. М. Буденного в журнале «Дон»:

«Ветераны революции немало пережили всего, бывали в разных переделках, не раз смотрели смерти в глаза. Но мы не видели большей беды, чем ставить под сомнение революционную страстность и революционные дела видного деятеля нашей партии, верного соратника вождя революции Ленина — И. В. Сталина.

История принадлежит потомкам, и пусть она не будет для них кривым зеркалом».

— Буденный хорошо себя вел, но от него и требовать много нельзя. Заслуженный человек, популярный в народе, — говорит Молотов.

04.03.1978

Сталин отправился отдыхать на Кавказ. Его сопровождали соратники. Поезд остановился в Ростове-на-Дону. Было это в начале тридцатых, и с охраной еще не очень усердствовали. Из вагона вышел Ворошилов. Народ на перроне не ожидал явления наркома обороны и охнул от изумления: «Ворошилов!!!»

За ним вышел глава правительства, и еще более опешивший народ воскликнул: «Молотов!!!»

Ну а когда на перроне появился Сталин, тут уж люди как бы сами собой выстроились и зааплодировали.

Сталин, как обычно, поднял руку, приветствуя и в то же время останавливая овацию. И когда шум утих, из тамбура внезапно показался замешкавшийся Буденный. И на перроне какой-то казачок воскликнул: «И Буденный, е… т… м…!»

Казалось, что после выхода Сталина уже ничего не могло случиться — ан нет! И все дружно захохотали, в том числе и сам Сталин.

С тех пор, когда сталинское руководство собиралось вместе и появлялся Семен Михайлович, Сталин неизменно говорил:

— И Буденный, е… т… м…!

Скульптор Томский спросил у Буденного:

— Наверно, много людишек порубили, Семен Михайлович?

— Нет, человека три всего. Я перед боем усы распущу, и меня боялись. Как увидят — от страха падают. А я бью саблей плашмя по лбу — жалко ведь, особенно если солдат простой. Он и так обалдел от страха: Буденный перед ним!

Во время Московской битвы Буденный сказал Сталину, что новых шашек нет, и кавалеристам выдали старые с надписью «За веру, царя и отечество».

— А немецкие головы они рубят? — спросил Сталин.

— Рубят, товарищ Сталин.

— Так дай же Бог этим шашкам — за веру, царя и отечество! — сказал Сталин.

— Один военный корреспондент, — говорю я Молотову, — ездил к Буденному за статьей для журнала к юбилею Советской Армии. Дело было при Хрущеве. Буденный в своей статье среди прочего написал о том, как Ворошилов познакомил его со Сталиным.

А вторую статью корреспондент решил взять у Ворошилова — тот был в ту пору нашим президентом. Ворошилов спросил: «А кто еще написал?» — «Еще Буденный написал». — «Ну-ка, покажите, что там Семка написал!»

Прочитал, испугался: «Никогда я его не знакомил со Сталиным, что он написал?»

Спасовал, видать, Климент Ефремович.

Мы приехали к Молотову с фотокорреспондентом Михаилом Харлампиевым, и тот рассказал, как с первым секретарем ЦК комсомола Е. М. Тяжельниковым был у Буденного на даче:

— Он на гармошке уже не играл, но попросил поставить пластинку любимую. Супруга нам шепнула: «Внучка вчера разбила, ему не говорим». Ну, перекрыли этот момент. Когда Семен Михайлович увидел, что мы собираемся уходить, говорит: «Нет, я вас так не отпущу». И ведет к себе в кабинет. Там висит большая фотография: открытие конезавода в Сальских степях. Табун лошадей, длинная открытая машина шестиместная, деревянные спицы в колесах. Рядом с шофером сидит Буденный, а Сталин и Ворошилов — сзади. Затылок конника перед машиной — докладывает приехавшему начальству.

«Как вы думаете, кому он докладывает?» — спрашивает Буденный.

«Наверно, товарищу Сталину», — отвечает Тяжельников.

«Нет, он докладывает мне, а Сталин сидит и слушает».

«А Сталин, наверно, обиделся?» — спросил Тяжельников.

Семен Михайлович сразу перешел на серьезный тон и уважительно сказал: «Между прочим, товарищ Сталин был очень хороший человек. Он по мелочам никогда не обижался».

— Буденный при Хрущеве вел себя очень хорошо. Не как Ворошилов, — сказал Молотов.

— Но это было страшно: Буденный и Ворошилов летом 1941 года, в начале войны.

— Тоже верно. Каждое время выдвигает своих героев — отвечает Молотов.

06.03.1981

Один мой знакомый писатель привез из Парижа книжку А. Авторханова «Загадка смерти Сталина» и дал мне почитать. Я, в свою очередь, дал ее Молотову, а через несколько дней пришел послушать его мнение.

— Она такая грязная, — говорит Молотов. — Он всех рисует в каком-то разбойничьем виде! Доля правды, конечно, тут есть. Берия — это человек, так сказать, не столько прошлого, сколько будущего. Будущего — ведь он рвется захватить позиции передовые — только в этом смысле. Из реакционных элементов он активный, поэтому он старался проложить дорогу для частной собственности. А вне этого он не видит. Он социализма не признает. Он думает, что идет впереди, а на самом деле тянет назад, к худшему.

…На обложке книги фотографии Берии, Хрущева, Маленкова и Булганина. Молотов смотрит и продолжает:

— Хрущев — он, безусловно, реакционного типа человек, он только примазался к Коммунистической партии. Он не верит ни в какой коммунизм, конечно. Булганин действительно ничего не представляет — ни за, ни против, куда ветер подует, туда и он. Берия — это, я считаю, чужой человек. Залез в партию с плохими целями. Маленков — способный аппаратчик.

Почитаешь — немножко жутко становится. Булганин играл малую роль. А вот Маленков, Берия и Хрущев, они были ядром этого направления. Маленков тоже вопросами теории, вопросами коммунизма, по-моему, мало интересовался. Хрущев — тот интересовался, но в обратном смысле, в том смысле, когда и как повернется дело назад.

Но Берия — беспринципный человек. То, что он в молодости был завербован разведкой, я слышу не в первый раз, и наши об этом писали. Но это не доказано. А то, что он вместе с этими бакинцами был и служил в молодости, это надо проверить.

— Он с Микояном в молодости вместе работал. Они невзлюбили друг друга.

— Невзлюбили, да, — соглашается Молотов, — Ну, армяне и грузины, они не совсем, так сказать, сближены хорошо. Берия, например, не верил армянам вообще. Он считал, что армяне хотят захватить лучшие земли у грузин.

— Могло быть, что эти четверо сплели заговор против Сталина, как пишет Авторханов?

— Тройка, тройка. Без Булганина, да, она могла иметь всякие планы. Роль Берии не выяснена.

— В этой книге несколько версий причин смерти Сталина, и в каждой версии фигурирует Берия.

— Верно. И для этого имеются основания. Сталин поворачивался иногда очень резко. Хрущев упоминает насчет Тито: «Сталин говорил, что достаточно ему мизи^ нчиком показать, и не будет Тито». Это, конечно, была ошибка со стороны Сталина. Тито до сих пор в Югославии царь и бог, хотя не все коммунисты — сторонники этого мнения, но факт, что он глубоко сидел в среде коммунистов Югославии.

За границей, вот видите, издают такие книги. Конечно, они проникают к нам. Но я считаю, в прошлый раз вы немножко неправильно поступили, что заговорили в присутствии других. Нельзя этого делать. Ко мне сразу стали приставать: «Дай почитать!»

— Я думал, свой круг…

— Да, свой, но тут разные бывают люди. Большинство — недостаточно сознательные в смысле коммунизма…

Я сейчас прочитал одну из новых книжек — «Петр Первый» Павленко. Написано, видно, с учетом многих материалов, и написано серьезно. Петр Первый действовал очень решительно, и, как Маркс говорил, в варварстве варварскими методами… Но Маркс высоко ценил Петра Первого как преобразователя страны. Конечно, Петр Первый замечательный был человек, но методы его далеко несовременные, очень крутые. Чтобы убыстрить переход на новое, надо было действовать очень решительно и нередко жестоко.

По-моему, в последние годы Сталин не вполне владел собой. Не верил кругом. Я по себе сужу. А Хрущева пододвинул. Тут он немножко запутался.

— По этой книжке получается, что он перестал доверять Берии.

— Я думаю, да. Он знал, что Берия пойдет на любое, чтобы себя спасти. Тот же Берия подбирал охрану фактически, а Сталин выбирал из того, что ему давали, думал, что сам все это делает. А Берия подсовывал.

— Могло быть, что они отравили Сталина, когда выпивали с ним в последний день перед болезнью?

— Могло быть. Могло быть. Берия и Маленков были тесно связаны. Хрущев примыкал к ним и имел свои цели. Он всех перехитрил! У Хрущева была социальная почва более крепкая, потому что мещанство везде было. А он на мещан ориентировался-, Хрущев, не интересуясь идеями. Как одно с другим слепить. А идеями построения коммунизма он не интересовался.

— Собирался ли Сталин уходить в отставку после XIX съезда, как пишет Авторханов?

— По-моему, не собирался. Серьезно не собирался.

— Может быть, проверить просто решил, прозондировать почву?

— Да, да, я думаю, не больше. Сравнительно узкий круг — заседание Политбюро, тут можно немножко вольно предложения выносить, Сталину опасаться было нечего в этом отношении, но сказать, что это обосновано… Проба или испытание, чтобы ориентироваться на настроениях.

— Авторханов пишет, что после XIX съезда на Президиуме ЦК Сталин просил освободить его от обязанностей Генерального…

— Правильно, это было.

— После этого он стал одним из Секретарей ЦК.

— Не Генеральный. Это было, было. Сталин предложил отменить «Генеральный секретарь», писать просто: «Секретарь».

— Часто происходит путаница, когда говорят о том, в какой период Сталин занимал пост Генерального секретаря партии, — замечает Молотов. — В Энциклопедическом словаре (БСЭ. Т. 111. М., 1955. С. 310) читаем: «…на этом посту он работал до октября 1952 г., а затем до конца своей жизни был секретарем ЦК».

— Таким образом, после XIX съезда партии Сталин уже не был Генеральным секретарем, а стал одним из десяти секретарей, — говорю я.

— Правильно, — подтверждает Молотов.

— Было?

— Это было, было.

(Сталин подал заявление с просьбой об уходе на пенсию. Но дело в том, что уже много лет он подписывался под документами не «Генеральный секретарь», а просто «Секретарь», и здесь, наверно, частично права газета «Аргументы и факты», утверждающая, что Сталин перестал быть Генеральным после XVII съезда партии. Однако газета объясняет это тем, что против Сталина на выборах в ЦК было подано голосов больше, чем против Кирова, что не соответствует действительности. — Ф. Ч.)

— Авторханов пишет, что место Сталина в ЦК занял Маленков, — говорю я.

— Тут не ясно. Делал отчетный доклад по предложению Сталина.

— А какова роль Игнатьева?

— Я его немножко знал. Ничего определенного из себя не представлял. Небольшой человек. Ни на что особенно претендовать не мог и не претендовал. В этой книге его роль несколько поднята выше, чем на самом деле. Это факт.

— В книге приводятся слова Хрущева на XX съезде, что Сталин якобы сказал Игнатьеву: «Если ты не добьешься признания врачей, мы тебя укоротим на голову».

— Это маловероятно, я считаю. Я этого не знал. Считаю маловероятным.

— Я был у Поскребышевых, разговаривал с дочерью Власика, она рассказала, что, когда арестовали ее отца, незадолго до смерти Сталина, он произнес: «Дни Сталина сочтены. Ему мало жить осталось». Он понял: Берия убирает всех преданных Сталину людей, — рассказываю я.

— Правильно. Тогда говорили, что разложился Власик. Разложились еще кто-то из окружения Сталина, с бабами путались чужими. Но я уже тогда мало был в курсе дела.

— Авторханов пишет: «…единственный, кто искренне относился к Сталину, был Молотов».

— Да, во время похорон из трех выступавших, дескать, искренне, один… Я тоже допускаю, что так и есть.

— Я не думаю, что Хрущев горевал о смерти Сталина.

— Нет, он был очень зол на Сталина. А Берия тем более, конечно. Сталин иногда выражал пренебрежительное отношение к Берии. Убрать хотел. А кому доверял — трудно сказать. Кажется, никому. Хрущеву? Никак уж не мог, конечно, доверять. Булганин никак не подходил. Сказать, что Маленков был близок к Сталину, по-моему, нельзя. Молодых заметных не было. Ленинградцев он отшил.

— Авторханов пишет, что Сталин придумал «дело врачей», чтобы свалить Берию. А что, он без этого не мог?

— Так тоже не бывает. Надо, чтобы для других было убедительно. Промолчат, но не поверят…

— В сообщениях о врачах было о небдительности наших органов госбезопасности — сильный намек на Берию.

— Да, правильно. Видел, что Берия старается, но не вполне искренне.

— Авторханов пишет, что Берия, Маленков и Хрущев сначала хотели Сталина изолировать, отвезти его на Соловки…

— Ерунда. Это мало похоже на правду.

— Хрущев сказал Гарриману свою версию смерти Сталина. Сталин пригласил «четверку» к себе на дачу. В субботу было застолье, а в воскресенье он не позвонил. В понедельник начальник охраны сообщил о его болезни. «Четверка» приехала на дачу, но они не стали вызывать врачей, отказались видеться с больным и разъехались по домам. Врачей вызвали только тогда, когда стало ясно, что он в безнадежном состоянии. Врачи опоздали якобы из-за гололедицы на дорогах.

Хрущев в выступлении по радио 19 июля 1964 года сказал: «В истории человечества было немало тиранов жестоких, но все они погибли от топора так же, как сами свою власть поддерживали топором». Приводит версии И. Г. Эренбурга и П. К. Пономаренко, которые во многом совпадают. В конце февраля Сталин собрал заседание Президиума ЦК по вопросу о «деле врачей» и о департации советских евреев в отдельную зону СССР. Предложения Сталина не были поддержаны, после чего он упал без сознания. Берия там отмалчивался, а потом тоже отошел от Сталина.

— Что Берия причастен к этому делу, я допускаю. Он откровенно сыграл очень коварную роль.

13.01.1984

— Сталин провел основную часть своей жизни на кунцевской даче. Там и умер. В последние его дни я был некоторым образом в опале… Сталина я видел за четыре-пять недель до его смерти. Он был вполне здоров. Когда он заболел, меня вызвали. Я приехал на дачу, там были члены Бюро. Из не членов Бюро, по-моему, только меня и Микояна вызвали. Командовал Берия.

Сталин лежал на диване. Глаза закрыты. Иногда он открывал их и пытался что-то говорить, но сознание к нему так и не вернулось. Когда он пытался говорить, к нему подбегал Берия и целовал его руку.

— Не отравили ли Сталина?

— Возможно. Но кто сейчас это докажет?

Лечили хорошие врачи. Лукомский — хороший терапевт, Тареев… Куперин — это администратор. Всегда дежурил кто-нибудь из членов Бюро. Я тоже дежурил.

Вот, когда он умер, тут все и началось.

22.04.1970

Несколько раз я выяснял у Молотова подробности смерти Сталина. Помню, гуляли в лесу, ничего толком не добившись, я задал явно провокационный вопрос:

— Говорят, его убил сам Берия?

— Зачем же Берия? Мог чекист или врач, — ответил Молотов. — Когда он умирал, были моменты, когда он приходил в сознание. Было — корчило его, разные такие моменты были. Казалось, что начинает приходить в себя. Вот тогда Берия держался Сталина! У-у! Готов был…

Не исключаю, что он приложил руку к его смерти. Из того, что он мне говорил, да и я чувствовал… На трибуне Мавзолея 1 Мая 1953 года делал такие намеки… Хотел, видимо, сочувствие мое вызвать. Сказал: «Я его убрал». Вроде посодействовал мне. Он, конечно, хотел сделать мое отношение более благоприятным: «Я вас всех спас!» Хрущев едва ли помог. Он мог догадываться. А возможно… Они все-таки близко. Маленков больше знает. Больше, больше.

…Шота Иванович передает рассказ бывшего Первого секретаря ЦК Компартии Грузии А. Мгеладзе о его встрече с Берией сразу после похорон Сталина. Берия хохотал, крыл Сталина матом: «Корифей науки! Ха-ха-ха!»

— Сам Сталин, помнится, сказал во время войны: «Я знаю, что после моей смерти на мою могилу нанесут кучу мусора. Но ветер истории безжалостно развеет ее!»

24.08.1971, 09.06.1976

Данный текст является ознакомительным фрагментом.