Кому штаны, кому ботинки…

Кому штаны, кому ботинки…

— Вячеслав Михайлович, а Ленин дал всем, кого ни возьмешь, такие убийственные характеристики!

— Безусловно. Нет, он очень меткие характеристики дал. Он не мог обывательские выводы делать. Ленин не случайно выделил двух — Сталина и Троцкого как главных. Два человека, которые выделяются как самые талантливые.

— Но в завещании он всех критикует, даже тех, кого выделил.

— Да, всех. Видно, он сознавал, что у него не осталось времени для того, чтобы поправлять. А что-то надо сказать, чтобы люди догадывались, в каком направлении идти. В 1921 году Зиновьев еще поддерживал Ленина и Каменев еще поддерживал, но в ЦК было немало колеблющихся. Перед этим ведь был X съезд — начало нэпа. У Ленина сложился секретариат, три секретаря, и все трое — троцкисты! Это черт знает что — все трое: Крестинский, Серебряков, Преображенский. Они окружили Ленина плотным кольцом. Всех их вышибли на XI съезде. Я стал Ответственным секретарем и еще Ярославский и Михайлов стали секретарями. Михайлов был такой середнячок областного масштаба. Не выше, даже как областной работник. Правда, был председателем Московского Совета профсоюзов, но небольшого роста в политическом отношении.

Через некоторое время я прямо взмолился, попросился к Ленину на прием: «Мне надо с вами поговорить по некоторым вопросам». Согласился, назначил день. Ярославский — всякие просьбы, кому штаны надо, кому ботинки — мелочи. Правда, время было такое, люди нуждались во всем. Но надо же на главных вопросах сосредоточить внимание. А тут просьбы всякие — кому какие-нибудь продукты нужны, не могут достать, и вот мы сидим, обсуждаем, кому дать, кому не дать, ерундой занимаемся. Я говорю: «Невозможно работать, Владимир Ильич, время уходит на ерунду». Ленин помолчал, ничего определенного мне не сказал.

— А Ленина называли Владимир Ильич?

— Нет. Товарищ Ленин, — поправился Молотов. — Владимир Ильич — очень редко называли. Это только его близкие друзья по молодым годам, такие, как Кржижановский, называли его Владимир Ильич, а так все — Ленин, Ленин… Может быть, Цюрупа называл его Владимир Ильич.

— А потом и Сталин стал товарищ Сталин?

— Да. Это было принято: товарищ Ленин, товарищ Сталин. Имя-отчество не принято было в партийных кругах. Владимир Ильич, Иосиф Виссарионович — это им не соответствовало. Теперешним настроениям и правилам обращения соответствуют, а тогдашним правилам не соответствовало.

И вот в августе, на Пленуме, после доклада Ярославского, когда Пленум кончился, Ленин говорит: «У меня еще есть вопрос. — И вдруг заявляет:

— Я насчет товарища Ярославского. Я предлагаю его послать в Сибирь. Здесь мы найдем вместо него человека, члена ЦК, а в Сибири — там не хватает людей, надо подсобить. Кто против? Никого нет. Значит, решение принято».

После Пленума я пошел на работу, мы тогда были напротив нынешнего Военторга, иду в свой кабинет, вдруг за мной в кабинет влетает Ярославский и набрасывается на меня: «Вы карьерист! Это все ваших рук дело! Вы интриган!» И прочее. А куда мне деваться?

«Да что вы ругаетесь, — говорю. — Я просто хочу, чтоб вы работали где-нибудь в другом месте».

Он меня изругал, но уже поздно. Ленин сразу провел постановление. Пленум утвердил. Конечно, все это было мое дело, я и не жалею, что его в Сибирь отправили. Он там два-три года поработал.

А прошло больше двух месяцев после того моего разговора с Лениным.

Когда накануне войны, в мае 1941 года, на посту Председателя Совнаркома меня сменил Сталин, Ярославский решил, что меня сильно понизили, а это было совсем не так: перед войной надо было сконцентрировать руководство в одних руках. Он написал обо мне ругательную статью для «Правды». Но Сталин ее прочитал в гранках и сказал: «Это что ж, при Молотове у нас и Советской власти не было?»

08.03.1974, 09.06.1976, 28.08.1981, 29.04.1982

Данный текст является ознакомительным фрагментом.