Муж и жена – одна сатана

Муж и жена – одна сатана

Дмитрий оставил в Москве жену свою Евдокию на сносях. Ребенок, их сын Андрей, родился 14 августа.

То есть князь покинул город не меньше чем за десять суток до прихода Тохтамыша. Учитывая скорость движения татар, весть не могла обогнать их на десять суток. То есть: Дмитрий Донской поспешно покинул Москву раньше, чем мог узнать о грядущем нашествии. То есть: он покинул Москву не для того, чтобы собирать ополчение. Такие дела. Фьюти-пьють, сказала птичка.

Почему он не забрал жену с собой? Родила бы в любой миг? Ну – иные времена, люди были привычные: взял с собой княжеского лекаря, положил жену в удобный возок, рожай на здоровье. А не забрал, потому что его выгнали.

Почему с рожающей женой не остался? Так потому что выгнали.

А ее-то почему не выпустили с ним, вместе не погнали? А пускай семья побудет в заложниках. Обычная практика. На всякий случай. Гарантия. Чтоб Дмитрий со злом на Москву не пожаловал.

Великая княгиня благополучно разрешилась от бремени. Но обстановка мало способствовала бодрости духа у роженицы. Хотя здоровье супругов было отменное: из их двенадцати детей умерло в детстве только трое, что было большой редкостью по тому времени.

Так, а потом почему выпустили? Ну, сначала поглумились, погрозились, попозорили. А потом дошел слух о подходе Тохтамыша. Вот тогда поднялась некоторая паника. С окрестностей и посадов тянулись люди укрыться за городскими стенами. А из города некоторые бежали подальше, типа эвакуации от войны. В самом же городе произошли известное пьянство и беспорядок, как принято при значимых русских мероприятиях.

В этом хмельном и неспокойном беспорядке Евдокия велела собирать вещи и закладывать конный поезд. С неохраняемого великокняжеского двора потянулись возки с рухлядью, слугами и детьми. Детей было ни много ни мало восьмеро. Еще четверых она родит позднее.

На улицах ее узнали. Начали бросать камни, глумиться, останавливать. Жена и дочь великих князей, Евдокия умела владеть собой. Когда хватали лошадей под уздцы – доброхотам раздавали заготовленные кувшины с винами. Доставали серебряные гривны. Дарили перстни и дорогую посуду, льстили и жалобили. Череда беженцев тянулась из города. Охране у ворот оставили даже жемчужное ожерелье и два золотых браслета с бирюзой.

Собственно, перед татарами Евдокия была уже без пользы: такое сложилось представление. Их-то ничто не остановит. Есть, конечно, злая отрада в мысли, что княжья семья тоже погибнет со всеми вместе; но это еще как повернется все, авось живы будем – а княжьего богатства вещи вот они, в твоих руках.

Хрен с ней, пусть едет – и запомнит урок крепко на всю оставшуюся жизнь.

Так и выпустили.