Глава 13. Советско-германское военно-политическое сотрудничество

Глава 13. Советско-германское военно-политическое сотрудничество

21 августа 1919 г. страны Антанты потребовали от Германии воздерживаться от посылки кораблей в советские порты, запретить банкам осуществлять операции с Россией, прекратить с ней почтовую, телеграфную и радиотелеграфную связь. Советское правительство передало по радио 20 октября 1919 г. адресованную германскому правительству ноту, в которой оно решительно предупреждало Берлин о серьезных последствиях для Германии в случае ее присоединения к блокаде. В заключение в ноте указывалось, что советское правительство будет считать присоединение к блокаде сознательно враждебными действиями и оставляет за собой право принять соответствующие мероприятия, которые оно найдет нужными. Германское правительство не могло не считаться с этим предупреждением. Оно пыталось лавировать, выбирая для себя наиболее выгодные обстоятельства.

11 декабря 1922 г. заключительное заседание конференции премьер-министров союзных стран в Лондоне признало «неудовлетворительным» план «урегулирования» репараций, предложенный германским премьером Куно. 26 декабря репарационная комиссия вновь констатировала умышленное невыполнение Германией своих обязательств по репарациям. Речь шла о срыве поставок Германии угля и леса Франции в 1922 г. 10 января 1923 г. Франция, воспользовавшись очередным срывом поставок угля и леса, что установила репарационная комиссия, 9 января 1923 г. решила идти по пути сепаратных действий. Французское правительство заявило, что посылает в Рур контрольную комиссию для обеспечения регулярного поступления репарационных платежей. Комиссию должны были сопровождать войска для охраны гарантии выполнения ее задач. К решению Франции присоединилась Бельгия.

На следующий день, 11 января, французские и бельгийские войска вступили в Рур. Это было начало оккупации Рура. Советский Союз был единственным государством, решительно выступившим в связи с оккупацией Рура в защиту Германии, позиция советского правительства была изложена в Обращении Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета к народам всего мира, принятом 13 января 1923 г. «В этот критический момент, – говорилось в документе, – рабоче-крестьянская Россия не может молчать. Верная своей всегдашней борьбе против империализма, своей всегдашней защите права народов на самоопределение и своим призывам к разоружению, она и на этот раз поднимает свой голос негодования и протеста против совершенного правительством Франции преступления». В конце концов французские войска были выведены из Рура. Не последнюю роль в этом сыграла и позиция советского правительства.

В конце 1920 г. германская и советская стороны потихоньку начали контакты и в военной области. В советское время сведения о военном сотрудничестве между Германией и СССР в 1920–1941 гг. публиковались крайне фрагментарно и очень неохотно. Поэтому 99,99 % нашего населения о них попросту не знало. Лично я входил в 0,01 %, но не из-за своей прозорливости, а потому что с детства любил листать старые альбомы с семейными фото, где мой дедушка Василий Дмитриевич был запечатлен в Эссене, Берлине, Дюссельдорфе и других городах как до прихода Гитлера к власти, так и после. Служил он при нашем полпредстве приемщиком. Ну а что он там принимал, я догадывался уже лет в двенадцать.

С 1990 г. в России поднялся «девятый вал» скандальных «разоблачений», написанных дилетантами, ставившими своей целью не анализ сотрудничества двух ведущих военных держав, а охаивание истории нашей страны. Суть подобных пасквилей заключается в примитивном тезисе: вот какой плохой Сталин, да и все русские вообще, которые пошли на контакт с врагом рода человеческого – немецкими фашистами. Вот, к примеру, пассаж из книги Ю.Л. Дьякова и Т.С. Бушуева «Фашистский меч ковался в СССР» (М.: Советская Россия, 1992. С. 23): «Вполне резонно может возникнуть возражение, что-де шел двусторонний процесс, что Красная Армия училась у более подготовленного учителя. Но ведь, с одной стороны, закулисные сделки за спиной мировой общественности носят печать безнравственности. А с другой – судьбы советских командиров высшего и среднего звена, стажировавшихся в Германии, окажутся трагическими. Почти все они будут уничтожены, а полученные ими в Германии военные знания и опыт навсегда канули в Лету. (Здесь лежит ключ к разгадке репрессий в отношении многих деятелей РККА.) В то же время знания и опыт, приобретенные германскими специалистами, не пропали и в полной мере нашли применение в противоборстве с Красной Армией».

Фраза о «закулисных сделках за спиной мировой общественности» – типичный шулерский прием. Почему с 1853 по 1914 г. русским царям было позволено совершать «закулисные сделки» с Германией за чьей-то спиной, а вот с 1922 г. Сталину уже нельзя? Ситуация изменилась? Так почему с 1922 по 1941 г. «закулисные сделки» с Германией в виде покупки и продажи оружия и военных технологий совершали в широких масштабах США, Швеция, Голландия, Испания (до Франко и после), Швейцария, Италия, Турция, Китай, Япония, страны Южной Америки, прибалтийские государства и др.? Почему им можно, а нам нет?

Да просто там нет Дьковых и Бушуевых. Некому в США стенать и каяться по поводу совместных с Германией работ в области химического оружия в 1920-1930-х гг. Некому в Швеции ругать своих премьеров 1920-1940-х гг., которые позволили германским фирмам проектировать и изготавливать в Швеции запрещенные Версальским договором артсистемы, подводные лодки и другое вооружение. Почему там массовая печать не пестрит статьями о том, что-де в 1939–1945 гг. не менее трети германской военной техники было сделано из шведского железа?

Следует ли из сказанного, что в западных странах факты сотрудничества с Германией в предвоенный период держатся в секрете? Да нет, конечно! Подробные сведения об этом периодически печатаются в специальных военно-исторических открытых изданиях, но за редким исключением не выплескиваются в виде сенсации в массовую печать и на телевидение.

Само по себе название «Фашистский меч ковался в СССР» является наглой провокацией. Из этой фразы логически следует, что Германия свое оружие создавала в СССР, и если Сталин не разрешил бы это сделать, то не было бы Второй мировой войны. Таким образом, получается, что в гибели более чем пятидесяти миллионов человек виноват СССР.

16 апреля 1922 г. в итальянском городке Рапалло недалеко от Генуи рейхсминистр Вальтер Ратенау и народный комиссар иностранных дел Георгий Чичерин подписали советско-германский договор. Суть договора состояла во взаимном отказе от всех претензий, связанных с Первой мировой войной.

Согласно 3-й статье: «Дипломатические и консульские отношения между Германией и РСФСР немедленно возобновляются». В хозяйственном и торговом отношениях между двумя государствами должен был действовать принцип наибольшего благоприятствования.

В 5-й статье говорилось, что «оба правительства будут в доброжелательном духе взаимно идти навстречу хозяйственным потребностям обеих стран. В случае принципиального урегулирования этого вопроса на международном базисе они вступят между собою в предварительный обмен мнений. Германское правительство объявляет о своей готовности оказать возможную поддержку сообщенным ей в последнее время проектируемым частными фирмами соглашениям и облегчить проведение их в жизнь».

Именно 5-я статья и послужила правовой основой военно-технического сотрудничества обеих стран. Замечу, что Рапалловский договор оказался достаточно долговечным. Формально он оставался в силе до 22 июня 1941 г.

24 апреля 1926 г. в Берлине был подписан советско-германский договор «О дружбе и нейтралитете». В статье 2 договора сказано, что в случае нападения на одну из договаривающихся сторон, несмотря на ее миролюбивый образ действий, третьей державы другая сторона должна будет соблюдать нейтралитет. Кроме того, статьей 3 договора устанавливалось взаимное обязательство сторон не примыкать к коалиции, образованной третьими державами с целью подвергнуть экономическому или финансовому бойкоту одну из договаривающихся сторон.

Еще до подписания договора в Рапалло немцы тайно создали в начале 1921 г. «Особую группу Р» («Sondergruppe R», где R означает Russland, то есть Россия). Возглавлял группу майор Фишер. Единственной задачей «Зондергруппы Р» была организация связей с Советской Россией в военно-промышленной сфере. Летом 1921 г. члены «группы Р» посетили Москву, а в сентябре 1921 г. советская делегация во главе с членом ЦК РКП(б) К. Радеком и руководителем наркомата внешней торговли Л.Б. Красиным с ответным визитом вылетела в Берлин. В результате этих встреч в начале 1922 г. между РСФСР и Германией был подписан договор, где говорилось, что «руководство Красной Армии гарантирует Германскому Генеральному Штабу возможность перевода в РСФСР трех германских заводов по выбору Германского Генерального Штаба». И далее: «Армия РСФСР будет иметь возможность полностью использовать продукцию вышеупомянутых заводов».

Рассказ о советско-германском сотрудничестве я начну с первого крупного «прокола». В 1924 г. рейхсвер через фирму «Метахим» заказал СССР 400 тыс. 76, 2-мм (3-дюймовых) патронов для полевых пушек. Читатель может возразить, а зачем немцам русские 76,2-мм снаряды, когда у них был свой конструктивно иной 75-мм снаряд для полевых орудий? Дело в том, что Версальским договором было оставлено небольшое число 75-мм и 105-мм полевых орудий для рейхсвера, а остальное союзники потребовали сдать.

Союзники запамятовали, что в ходе войны и особенно во время оккупации в 1918 г. немцы захватили не менее 6 тыс. исправных русских 76,2-мм орудий образца 1902 г., не уступавших германским полевым пушкам. Несколько сотен русских орудий было использовано в эффективных зенитных установках, как, например, в 7,62-см Sockel-Flugabwehr Kanone L/30, созданной в 1917 г. с использованием качающейся части от 3-дюймовой полевой пушки образца 1902 г.

Германские 75-мм патроны к ним не подходили, и посему рейхсвер обратился к СССР. Советские заводы выполнили заказ, и в 1926 г. последний патрон был передан «Метахиму». Однако обстоятельства сделки стали известны германским социал-демократам, которые подняли страшный вой в прессе и тем серьезно навредили германско-советскому сотрудничеству. Вообще говоря, германские социал-демократы были крайне враждебно настроены как к СССР, так и к коммунистической партии Германии, за что получили от руководства Коминтерна кличку «социал-фашисты», прилипшую к ним на долгие годы.

Замечу, что германские социал-демократы вовсе не были противниками перевооружения Германии, просто они старались по любому случаю нагадить коммунистам, которые, в свою очередь, платили им той же монетой. Так, в 1926 г. социал-демократы единогласно проголосовали в рейхстаге за ассигнование кредитов на строительство броненосцев типа «А». На самом деле к закладке готовился «карманный линкор» «Дойчланд». Теперь коммунисты голосовали против и напустились на «социал-предателей», состоявших на службе милитаристов.

Однако в 1920-х гг. главной сферой сотрудничества между РСФСР и Германией стала авиация. С 1922 по 1925 г. в Германии Советская Россия приобрела около пятисот самолетов фирмы «Фоккер».

Доставка «фоккеров» в СССР происходила в атмосфере строжайшей конспирации. Процитирую донесение М.В. Фрунзе от советского агента в Берлине Якова Флиманса от 17 апреля 1925 г.: «150 «фоккеров» готовы к отплытию. Они находятся на пароходе в Голландии и заадресованы в Рио-де-Жанейро. Их переадресуют в Ленинград. Необходимо только, чтобы Вы срочно (лучше телеграфно) сообщили адрес какой-нибудь частной экспедиционной фирмы в Ленинграде, так как неудобно адресовывать груз на какое-нибудь государственное учреждение».

В 1921 г. советские представители вступили в переговоры с фирмой «Юнкерс» на предмет поставок в Россию самолетов и передовых технологий. Фирма «Юнкерс» первая в мире наладила серийное производство металлических самолетов из дюралюминия. Обшивка крыльев и фюзеляжа делалась из тонких гофрированных дюралюминиевых листов, а внутренняя конструкция состояла из сваренных между собой стальных труб. Советских представителей не смутило, что фирма запросила за металлические самолеты в полтора-два раза больше, чем другие фирмы за деревянные аналоги.

Всего в СССР было 49 импортных экземпляров «юнкерсов». А в Советском Союзе, в Центральном парке-складе «Добролета», где ремонтировались германские машины, из советского кольчугалюминия было построено пять новых экземпляров F-13. Два F-13 установили на поплавковые шасси наподобие Ju 20. Одна из этих машин в 1923 г. осуществляла платные полеты на Москве-реке у Сельскохозяйственной выставки.

Следует заметить, что самолеты типа «Юнкерс F-13» экспортировались в 33 страны мира, в том числе в США, Колумбию, Италию и др.

Весной 1922 г. между советским правительством и фирмой «Юнкерс» был заключен предварительный договор о передаче фирме в аренду завода в Филях для производства своих машин. Помимо этого, фирма «Юнкерс» обязалась содействовать СССР в организации добычи алюминия и производства дюралюминиевых сплавов на территории страны, чтобы создать основу для выпуска собственных металлических самолетов. Еще фирме «Юнкерс» предлагалось наладить в СССР производство авиамоторов.

Германское военное руководство во главе с фон Сектом в 1922 г. подписало с фирмой «Юнкерс» секретное соглашение о выдаче ей безвозмездной ссуды в качестве страховки от технического риска, связанного с организацией производства самолетов в СССР. Соглашение это было строго законспирировано, многие ключевые слова в тексте были зашифрованы. Так, военное министерство Германии называлось «Особой группой», Российское правительство обозначалось как Р.Р., а фирма «Юнкерс» – NN, город Дессау, где находились заводы «Юнкерс», назывался в тексте соглашения Лейпциг, а слово «самолет» заменено словом «ящик».

Получив финансовые гарантии своего военного правительства, фирма дала согласие на дополнительные условия Советского Союза. Первую часть ссуды в 40 млн марок фирма «Юнкерс» получила сразу же после подписания договора с советским правительством, а уже через месяц ей было выделено еще 100 млн марок на развитие самолетостроения в СССР. И в последующие два года фирма продолжала получать крупные дотации.

В 1924 г. фирма «Юнкерс» предложила СССР новый трехмоторный бомбардировщик. Он был создан на базе нового пассажирского металлического самолета-моноплана «Юнкерс G-23». В его закрытой кабине размещались 8 человек с багажом. Запас топлива обеспечивал G-23 дальность полета свыше тысячи километров при крейсерской скорости 140 км/час. Чтобы обойти запрет на создание многомоторных самолетов в Германии, фирма «Юнкерс» начала собирать их на дочерних фирмах в Швеции.

Советская авиация тогда еще не имела средних бомбардировщиков, и предложение фирмы «Юнкерс» было принято, а бомбардировщик получил обозначение ЮГ-1. Помимо СССР, этот бомбардировщик под названием К-30 приобрели ВВС Швеции и Турции.

22 апреля 1927 г. фирма «Дорнье» и советское акционерное общество «Металлоимпорт» (подставная контора для закупки немецких металлических самолетов для ВВС РККА) заключили двусторонний договор на покупку двадцати летающих лодок «Валь» и комплекта запчастей на десять таких самолетов. По просьбе советской стороны вместо моторов «Лоррен-Дитрих» были установлены немецкие моторы BMW VI, как более мощные, надежные и экономичные. Фирма обязалась с октября 1927 г. по май 1928 г. поставить в СССР все заказанные машины и запчасти. Стоимость заказа составила 875 150 долларов.

Так как Версальским договором в Германии запрещалось изготавливать самолеты класса «Валь», заказанные машины построили в Италии на заводе Клаудиса Дорнье в Марина-ди-Пиза. Оттуда их морем переправили в один из черноморских портов. Самолеты были построены без двигателей, которые потом отдельно купили у фирмы BMW. В приемке и сборке самолетов участвовал Р.Л. Бартини, служивший в то время инженером на одной из черноморских эскадрилий.

Из прибывших летающих лодок в СССР было сформировано две эскадрильи (60-я и 63-я), базировавшиеся в бухте Голландия в Севастополе. Две машины были переведены в морскую авиацию Балтийского флота в состав 66-го авиаотряда, базировавшегося в Гребном порту в Ленинграде.

В начале 1930-х гг. советские заказы спасли фирму «Хенкель» от банкротства. В начале 1930 г. к Хейнкелю прибыл сам заместитель командующего ВВС СССР Алкснис с предложением изготовить летающую лодку корабельного базирования и катапульту к ней. Хейнкель согласился, позже он писал: «Я еще ни от одного человека не слышал, чтобы русские нарушали договор или оказались неплатежеспособными».

Как уже говорилось, по условиям Версальского договора Германия не могла иметь военной авиации и соответственно готовить военных летчиков. Делали это немцы тайно в спортивных авиашколах, частных авиаклубах и в центре подготовки пилотов гражданской авиации. Однако подготовить таким образом полноценные кадры для ВВС было невозможно. Это и привело руководство рейхсвера к идее создания секретных авиашкол за рубежом, где германские летчики смогли бы осваивать авиационное оружие и тактику боя в условиях, приближенных к реальным. СССР был идеальным местом для такой школы как из-за обширности своей территории, так и из-за закрытости ее для журналистов и разведчиков стран Антанты.

15 апреля 1925 г. в Москве было подписано сверхсекретное соглашение о создании совместной авиашколы в городе Липецке. Любопытно, что даже в самом тексте соглашения названия сторон были засекречены: Управление Военно-воздушных сил РККА именовалось «Р.Л.», а «зондергруппа R» – «С. г. М.».

В июне 1925 г. из германского порта Штеттин в Ленинград отправился пароход «Гуго Стиннес-IV» с пятьюдесятью упакованными в ящики истребителями «Фоккер D XIII» для Липецкой авиашколы. Доставка оборудования была сверхзасекречена даже по советским меркам. Техника и оборудование перевозились как коммерческие грузы через специально созданное акционерное общество «Метахим». Немецкие летчики прибывали в СССР под видом туристов или представителей частных фирм, одеты они были, естественно, в гражданскую одежду или советскую форму без знаков различия. Немецкое авиационное подразделение в советских документах обозначалось как «4-й авиационный отряд 38-й авиаэскадрильи ВВС РККА», а немецкий персонал был зашифрован под словом «друзья». В немецких документах авиашкола в Липецке зашифровывалась как «научно-испытательная авиационная станция» или просто «станция».

Курс обучения летчиков-истребителей был рассчитан на четыре недели интенсивных полетов. Численность учебной группы составляла шесть-семь человек. В 1927–1928 гг. подготовили 20 пилотов. Затем учебные группы увеличили, и с 17 апреля по 5 октября 1931 г. сделали два выпуска – 21 летчика. Всего с 1925 по 1933 г. подготовили 120 немецких летчиков-истребителей. Тридцать из них являлись участниками Первой мировой войны, двадцать – бывшими гражданскими пилотами. Контингент поздних выпусков значительно «помолодел», асы войны уступили место юношам 1906–1912 гг. рождения.

В Липецке обучались будущие асы фашистской Германии Блюмензаат, Гейец, Макрацки, Фосо, Теецмани, Блюме, Рессинг и другие. По мнению немцев, уровень подготовки пилотов, выпущенных в 1929 г., оценивался как «хороший», в 1931 г. – «очень хороший».

Осенью 1933 г. Липецкая школа была закрыта. Ряд наших авторов не мудрствуя лукаво связывают это с приходом к власти Гитлера. Однако связь между этими событиями лишь косвенная. Дело в том, что к 1933 г. контроль западных держав за соблюдением статей Версальского договора в Германии ослаб, а военная и политическая мощь страны возросла.

Выпуск Липецкой школы в 1933 г. составил всего 15 человек. 18 августа аэродром в Липецке был возвращен ВВС РККА, а через несколько дней в Москву, а оттуда в Германию вылетели базировавшиеся в Липецке самолеты «Юнкерс» W 33, K 47 и А 48 с немецкими летчиками и наиболее ценным оборудованием на борту. Последние представители рейхсвера покинули Липецк 14 сентября 1933 г.

Нашим ВВС немцы оставили 15 истребителей «Фоккер D XIII», несколько автомобилей и другое имущество. На месте бывшей Липецкой авиашколы была создана Высшая военно-техническая школа ВВС РККА, затем преобразованная в летный центр по испытаниям боевых самолетов.

Работа Липецкой авиашколы внесла значительный вклад в развитие ВВС обеих стран. Однако не следует переоценивать роль школы. Не будь ее, немцы нашли бы место и способ подготовки своих летчиков, пусть даже с несколько большими материальными затратами. Так, только в 1932 г. в секретных военных авиашколах в Брауншвейге и Рехлине было подготовлено не менее двух тысяч пилотов.

Весьма деликатный вопрос – сотрудничество СССР и Германии в области отравляющих веществ. Отсутствие современной технической базы, технологии производства отравляющих веществ и соответствующих специалистов (за годы Первой мировой войны Россия произвела всего 3650 т отравляющих веществ, а Германия – 68 100 т) вынудило руководство наркомата обороны обратиться за помощью к Германии.

В 1923 г., заключив секретный контракт с управлением вооружений рейхсвера, известный немецкий химик Хуго Штольценберг стал создавать военно-химическое производство. В том же году в Берлине и Москве военным министерством Германии основывается так называемое «Общество содействия промышленным предприятиям» («ГЕФУ»), предназначенное для скрытого финансирования и координации немецкой военно-промышленной активности в СССР. В качестве прямого партнера этой организации создается советское оборонное предприятие «Метахим». Его задачей являлось совместное производство химических удобрений и отравляющих веществ – фосгена и пирита.

На деньги рейхсвера (24 млн марок) Штольценберг запустил в Германии две химические фабрики, на которых в области создания отравляющих веществ работали лучшие специалисты. Однако мало кому было известно, что половина выделенной суммы была предназначена для строительства еще одного химического объекта в небольшом поселке Иващенково (ныне город Чапаевск Самарской области). Завод мощностью до 4 т иприта в день должен был быть построен в 1926 г., а его проектная стоимость превышала 30 млн руб. Функции «ГЕФУ» по части химии взяло на себя акционерное общество «Берсоль», управляемое Х. Штольценбергом. Это название получил и завод в Иващенкове.

Труды немцев в «Берсоле» не пропали даром: на вооружение РККА в конце 1920-х гг. были приняты 76-мм, 107-мм и 152-мм снаряды, начиненные ипритом и другими отравляющими веществами. В отчете ВОХИМ за 1927 г. указывалось, что «вводятся на вооружение… 16– и 32-кг аэрохимические бомбы, приборы для распыления ОВ с самолетов… и, таким образом, в ближайшее время техника химических средств РККА в основных направлениях приблизится к уровню западноевропейских армий».

Летом 1925 г. Германией вместе с другими странами был подписан Женевский протокол о запрещении применения на войне удушающих, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств. 2 декабря 1927 г. к протоколу присоединился и Советский Союз, 5 апреля 1928 г. грамота о его ратификации ЦИК была передана послом В. Довгалевским на хранение правительству Французской республики[81].

Но ни Германия, ни СССР не собирались прекращать гонку химических вооружений. Однако автор не склонен гневно обличать правительства этих стран хотя бы по двум причинам. Во-первых, все ведущие в военном отношении страны, как то: Англия, Франция, США и др., продолжали гонку химических вооружений. А во-вторых, Женевский протокол запрещал применение ОВ, а его производство, хранение и научные исследования в области ОВ и химической защиты запрету не подлежали. Так что формально ни Россия, ни Германия не нарушали Женевский протокол. Германия лишь нарушала статьи Версальского договора, но правомочность этого договора оспаривали оба государства.

В 1926 г. СССР и Германия договорились о создании на территории России секретного полигона для испытаний химического оружия. Поначалу некоторые опыты шли на химическом полигоне под Оренбургом, а с 1928 г. – у деревни Шиханы, расположенной в 130 км севернее Саратова, рядом с Вольском.

На немецком языке в связи с трудностью произношения поселок стал называться Чиханами, а испытательный объект – «Томка»[82].

Химическое управление РККА намеревалось испытывать на полигоне новые средства и методы применения ОВ артиллерией, авиацией, газометами, а также новые способы и средства дегазации зараженной техники и местности. Аналогичные цели преследовала и немецкая сторона.

Любопытен текст советско-германского договора по объекту «Томка». Несмотря на то что сам договор имел гриф «совершенно секретно», стороны в нем обозначались буквами «М» и «В». Русское Акционерное общество по борьбе с вредителями и применением искусственных удобрений именовалось «М», а германское Акционерное общество по использованию сырья – «В».

Согласно договору: «Подготовительные работы хозяйственного и технического характера 1929 г. производятся подготовительным персоналом, направляемым обеими сторонами. Подготовительный персонал должен прибыть в Томку до 5 мая 1929 г.».

Летом 1933 г. германский персонал покинул «Томку». После отъезда «гостей» интенсивность работ на полигоне Шиханы несколько снизилась, однако за его функционированием по-прежнему следило командование РККА и выделяло определенные средства на его развитие, исходя из возможностей наркомата.

2 октября 1926 г. в Москве начальник разведуправления штаба РККА Берзин и генерал фон дер Лит-Томзен, представлявший рейхсвер, подписали совершенно секретное соглашение об организации совместной танковой школы в Казани[83]. В целях конспирации советская сторона в соглашении именовалась КА, а германская – ВИКО.

Советско-германская танковая школа в секретных документах именовалась «Кама», а для советского населения объявили, что в этом районе летом 1928 г. были организованы «Технические курсы Осоавиахима». «Крыша» была очень удобной, в те годы в школах Осоавиахима действительно молодежь училась ездить на танках, автомобилях, мотоциклах, бегать по полю в противогазах и т. д. Так что у непосвященного человека, случайно увидевшего «прикладные занятия», вряд ли возникли бы какие-то сомнения в том, что сей объект принадлежит Осоавиахиму.

Начальником школы стал полковник рейхсвера Раббе. Согласно донесению Берзина Ворошилову, к началу января 1929 г. на курсах имелись: 1 опытный танк в разобранном виде; 6 легковых автомашин; 3 грузовые автомашины; 3 трактора разных систем; 2 мотоцикла. В начале весны ожидалось прибытие:

5 легких танков, из них 3 с броней; 2 средних танков; 2 легковых автомашин («хорьх» и «ситроен»); 2 грузовых автомашин;

3 тракторов.

Какие же танки имелись на «Каме»? В 1928–1932 гг. германские фирмы «Крупп», «Даймлер-Бенц» и «Рейнметалл» построили три типа средних и три типа легких танков. Собирались эти танки в основном в Швеции в филиалах германских фирм. В целях конспирации средние танки именовались «GroЯ-Traktor», то есть тяжелый трактор, а легкие танки – «Leichttraktor», то есть легкий трактор.

«Легкий трактор», изготовленный фирмой «Рейнметалл» в 1928 г., весил около 9 т и имел мотор в 100 л. с. Вооружение его состояло из одной 37/45-мм пушки «Рейнметалл» и пулемета. Толщина брони – до 13 мм. Скорость хода по шоссе – до 35 км/час.

«Тяжелый трактор» фирм Круппа и «Рейнметалл» весил 19,5 т и был оснащен мотором в 250 л. с. Вооружение его состояло из двух пушек калибра 75 мм и 37 мм. Скорость хода по шоссе достигала 30 км/час. Броня была противопульная толщиной до 13 мм.

Замечу, что эти и другие опытные танки 1928–1932 гг. обладали рядом конструктивных недостатков и так и остались опытными образцами.

Серийные германские танки T-I, T-II, T-III и T-IV ни внешне, ни в конструктивном отношении не имели ничего общего с опытными танками 1928–1932 гг. Другой вопрос, что командование вермахта в целях дезинформации с 1936 по 1940 г. периодически показывало опытные танки, выдавая их за серийные, состоявшие на вооружении.

Есть данные, что советская сторона передала немцам на «Каму» две танкетки «Карден-Лойд» Mk. VI, закупленные в Англии для нужд РККА. Однако утверждение, что немцы создали свой серийный танк T-I на базе этих танкеток, представляет вымысел безграмотных журналистов.

К лету 1933 г. работа курсов по разным причинам перестала устраивать обе стороны. 30 июня 1933 г. начальник школы Гехер, сменивший Раббе, был вызван в германское посольство в Москве, где получил инструкцию, что курсы ТЕКО (так к этому времени стали называть «Каму») ликвидируются в течение трех месяцев.

У либеральных историков стало модой гиперболизировать значение танковой школы в Казани. Мол, там учился сам Гудериан. На самом деле для обеих стран это была буквально капля в море. СССР в начале 1930-х гг. уже выпускал танки тысячами, и они как минимум не уступали по своим характеристикам германским «легким и тяжелым тракторам», использовавшимся в «Каме».

До начала Второй мировой войны участие Германии в строительстве Красного флота было крайне незначительным. Во-первых, в 1920-х и начале 1930-х гг. советское руководство отдавало приоритет не строительству новых, а достройке и модернизации старых кораблей – линкоров типа «Севастополь», крейсеров типа «Светлана» и эсминцев типа «Новик». К концу 1920-х гг. они уже морально устарели и были существенно слабее входивших в строй новых кораблей в Европе, США и Японии. Единственным их преимуществом была высокая степень готовности. Главным же зарубежным поставщиком корабельного оружия и механизмов для Красного флота с середины 1920-х гг. до 1939 г. была Италия, не связанная унизительными статьями Версальского мира.

До 1939 г. немцы не строили для СССР кораблей, ограничиваясь поставками различного рода оборудования. Вот, к примеру, план закупок оборудования в Германии на 1935 г. в счет кредита на 200 млн марок. Среди оборудования фигурирует «телемеханическая система катера». Надо полагать, она предназначалась для катеров типа Г-5 «волнового управления» (то есть управления по радио). Далее шли 90 штук стереодальномеров с 4-метровой базой для батарей береговой обороны, 25 дальномеров с 3-метровой базой, 2 ночных дальномера с 2-метровой базой, турбины фирмы «Дешимаг» мощностью в 45 000 л. с., прицелы для высотного торпедометания, 9-метровые перископы для подводных лодок и т. д.

Наибольшую роль германские поставки до 1 сентября 1939 г. сыграли в строительстве советских подводных лодок. В 1922 г. СССР закупил несколько дизелей MAN6 45/42 у фирмы «Ман» (г. Аусбург) для первых советских тепловозов Э^эл2. Дизель развивал мощность 1200 л. с. при 450 об./мин. в течение часа, а в течение длительного времени его мощность составляла 1100 л. с. Дизели хорошо себя проявили в эксплуатации, и новую партию таких дизелей закупили для тепловозов Э^мх3. При этом часть дизелей была втайне от немцев поставлена на первые советские подводные лодки типа «Декабрист» I серии.

Кроме того, на «Декабристах» были использованы фрикционные муфты германской фирмы «Бамар», которые соединяли дизель и электродвигатель. Замечу, что на лодках I серии были использованы не только германские агрегаты, но и механизмы французской фирмы «Рато» и швейцарской фирмы «Броун-Бовери». Причем всем фирмам наши заказчики твердили, что-де это нужно для объектов народного хозяйства, на что следовал вопрос: на сколько метров погружаются эти ваши «народнохозяйственные объекты»?

Рабочие чертежи подводной лодки Е-2, разработанные фирмой «Дешимаг», были использованы при строительстве советских подводных лодок типа «Сталинец» (IX серии).

В 1929 г. фирма «Рейнметалл» для контактов с СССР создала подставную контору в стиле «Рога и копыта» – общество с ограниченной ответственностью «Бюро для технических работ и изучений» (БЮТАСТ).

Согласно постановлению Совнаркома от 6 августа 1930 г., начальник Государственного орудийно-пулеметного объединения Будняк и глава БЮТАСТа Гуго Фройденштейн подписали в Берлине секретный договор. Согласно ему, фирма БЮТАСТ должна была помочь СССР организовать валовое производство шести артиллерийских систем: 7,62-см зенитной пушки; 15,2-см мортиры; 3,7-см противотанковой пушки; 2-см и 3,7-см зенитных автоматов и 15,2-см гаубицы. Все орудия были, естественно, конструкции фирмы «Рейнметалл». Таким образом, немцы предоставили СССР лучшие опытные образцы своих артиллерийских систем. Кстати, все эти артсистемы, кроме 7,62-см зенитной пушки (немцы перешли вскоре на калибр 88 мм для зенитных орудий), были запущены в Германии в массовое производство в середине 1930-х гг. и успешно действовали на всех фронтах Второй мировой войны.

На базе германских орудий были созданы 37-мм и 45-мм танковые пушки, 76-мм и 85-мм зенитные пушки. По вине бюрократов завода № 8 (им. Калинина) было сорвано производство 20-мм и 37-мм зенитных автоматов «Рейнметалла». У нас их выпускали под названиями 2К и 4К.

Подводя итог, замечу, что советско-германское военное сотрудничество в 1921–1941 гг. было достаточно эффективно и выгодно обоим государствам. Однако представлять дело так, что Россия или Германия не смогли бы создать свой военный потенциал без партнера, просто нелепо. В это время и СССР, и Германия имели десятки других партнеров в области военного сотрудничества. А боевое применение германской и советской техники в войнах в Китае и Испании дало на порядок больше пользы, чем все испытания в Липецке, Казани и иных местах.

В целом роль военного сотрудничества СССР в 1921–1941 гг. была существенно ниже, чем в царской России в 1855–1914 гг.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.