Летний сад

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Летний сад

Замысел создания в Петербурге Летнего сада принадлежит основателю города Петру I. В 1704 году царь приказал разбить для себя большой сад, подобный знаменитым европейским паркам тех лет.

Государь сам выбрал место для своего летнего дворца и первого сада в новой столице. Земельный участок на левом берегу являлся достаточно обжитым местом. Еще в 60-х годах XVII столетия здесь располагалось шведское поселение, а позже шведский король пожаловал эти земли майору Конау, обустроившему на дарованном участке свое имение – мызу с садом. Выбранное императором место для Летнего сада по сути оказалось островом, территория которого с севера омывалась водами Невы, с юга – рекой Мойкой, на востоке границей будущего сада оказался правый берег вытекающей из Невы реки Фонтанки (Безымянного Ерика). С западной же стороны сада, там, где из болота когда-то вытекала небольшая речка Лебединка, в 1711 году прорыли от Невы до Мойки Лебяжий канал, названный позже Лебяжьей канавкой.

Территория будущего Марсова поля оказалась не только навсегда отделенной от Летнего сада, но и была довольно быстро осушена.

Считается, что план Первого Летнего сада набросал сам Петр I, познакомившийся в заграничных поездках с Великим посольством со знаменитыми садами Голландии и немецкого княжества. Согласно утвержденному царем плану, от берега Невы до середины огромного земельного участка тогда обустроили парадный регулярный парк с четким, геометрически правильным расположением аллей, боскетов, партеров. Украшением сада служили разнообразные фонтаны, водоемы, замысловатые садовые сооружения и декоративная скульптура.

Лебяжья канавка. Фото 1979 г.

Лебяжья канавка. Летний сад. Фото 1979 г.

Второй Летний сад, или, как он тогда назывался, «огород», с плодовыми деревьями, ягодными кустарниками, теплицами и цветочными оранжереями занимал всю оставшуюся часть Летнего сада, оканчивающегося на правом берегу реки Мойки. На левом же берегу Мойки (реки Мьи), на будущем участке Михайловского замка и одноименного сада располагался Третий Летний сад со строениями для дворцовых служащих, царской охраны и сторожей. Здесь же обустроили так называемые «фряжские итальянские погреба» для хранения запаса заморских вин и разносолов для царского стола. К западу от винных и продуктовых складов, на левом берегу Мойки, напротив будущей южной границы Марсова поля, разбили сад для Екатерины I и в первой четверти XVIII века построили по повелению Петра I великолепный деревянный дворец, известный под названием «Царицыны золотые хоромы». Черепичную крышу здания украшал высокий золотой шпиль, а стены царского дворца в некоторых залах во всю их высоту обили кусками позолоченной кожи.

Парадный фасад дворца Екатерины I выходил на акваторию реки Мьи на отрезке водоема, где позже, в 1825 году, архитектор К.И. Росси построил небольшой парковый павильон-пристань.

«Золотые хоромы» Екатерины I окружал Третий Летний сад, или, как его в народе чаще называли, «сад за речкой Мьей». По сравнению с петровским «парадизом» он больше всего напоминал боярскую усадьбу тех далеких времен, с огородом, фруктовыми деревьями и парниками, в коих царица даже пыталась выращивать заморские фрукты – ананасы и бананы. По ее распоряжению в Третьем Летнем саду выкопали несколько прудов для разведения и содержания живой рыбы разных пород, вылавливаемой к царскому столу. Аллеи сада, проложенные на участке, вели к хозяйственным постройкам, конюшням, амбарам и домам садовников и прислуги. По берегам Мойки и Фонтанки царица распорядилась проложить «променад» – дорогу для пеших прогулок и наплавной мостик через Мойку, по которому Екатерина I проходила на Царицын луг и в оба Летних сада.

Отметим, что позже, в годы правления страстной охотницы императрицы Анны Леопольдовны, Третий Летний сад переделали в полном соответствии с ее увлечением. Огород и фруктовый сад тогда перенесли за Фонтанку, на Литейную улицу, а на освобожденном участке двоюродная сестра Петра Великого задумала устроить «ягд-гартен» – полигон для «гоньбы и стреляния оленей, кабанов и зайцев».

В период царствования Елизаветы Петровны по ее указу в 1745 году архитектор Ф.Б. Растрелли на берегу Мойки построил «мыльню» (императорскую баню) – «с круглым салоном, фонтаном и парадными покоями для отдыха».

Вид на Лебяжью канавку, дом И.И. Бецкого и Летний сад. 1820 г.

Занятый важными государственными делами, воевавший и строивший новую столицу император не забывал и свою летнюю резиденцию, «дорогой сердцу парадиз», – Летний сад. Он потребовал наладить регулярную доставку цветов и цветочных семян из подмосковного Измайлова, да «не помалу, а больше тех, кои пахнут». Указывал выслать «в Петербург огородных семян, кореньев, а також тринадцать малых ребят для обучения огородной науке». Со всей России и из Западной Европы в Летний сад привозили саженцы многолетних лип, кедра и пихты, коренья белых лилий, кусты душистой сирени, луковицы голландских тюльпанов и семена лекарственных трав. Осенью 1706 года, перед первым походом на Выборг, царь приказывает привезти из Гамбурга каштановые деревья, а из Любека – кусты сирени и цветочные семена.

В полном соответствии с канонами регулярного парка, Летний сад разбивался согласно строго геометрической планировке. Проложенные на его территории прямые и радиальные аллеи разделяли все парковое пространство на множество отдельных площадок, так называемых боскетов, обрамленных со всех сторон деревьями. В саду выкопали несколько водоемов, имевших определенные геометрические очертания, обустроили прекрасные цветники с разросшимися кустами роз, ярких лилий, тюльпанов, нарциссов и иных невиданных цветов. Правила регулярного стиля требовали также обязательной художественной стрижки садовых деревьев, придания их кронам самых причудливых форм. Рассаженные вдоль садовых аллей и вокруг открытых площадок аккуратно подстриженные деревья образовывали своеобразные стены-шпалеры, высота которых могла достигать трех метров.

Летний сад в нескольких местах пересекали «огибные дороги» – длинные крытые коридоры из деревянных каркасов с привязанными к ним стволами молодых лип. В подобных аллеях было так темно, что они даже днем подсвечивались подвешенными фонарями.

В некоторых боскетах посетителей сада поражали яркие соцветия необычных цветов, в других – устанавливались непривычные для глаза россиян заморские морские скульптуры. Неподалеку от главной центральной аллеи Летнего сада, в боскете больших размеров, по повелению царя вырыли огромный овальной формы пруд, в центре которого был небольшой островок с красивой беседкой в виде китайской пагоды. Существует легенда, что остров мог посещать только император, когда он хотел в одиночестве поразмыслить над той или иной государственной проблемой. Перевозчиком императора служил один из придворных карликов, ловко управляющий предоставленным в его распоряжение небольшим челном.

К работам в Летнем саду русский царь привлекал известных столичных зодчих И. Матвеева, Д. Трезини, А. Шлютера, Ж.-Б. Леблона, М.Г. Земцова, а также замечательных садоводов Яна Роозена и Илью Сурьмина. Кстати, большинство сохранившихся до наших времен аллей Летнего сада созданы великим Яном Роозеном, служившим в царском «парадизе» 13 лет.

Особую красоту Летнему саду придавали многочисленные фонтаны, созданные на его территории в разное время по проектам зарубежных мастеров. Это были первые российские водометы, отличавшиеся друг от друга своими конструктивными особенностями, размерами, формой и отделкой. В качестве отделочных материалов тогда широко использовали местный и зарубежный камень: разноцветный мрамор, пудостский камень, тосненскую плиту, гранит ракушечник и туф. Без любимых водометов Петр I не мыслил настоящего сада, способного успешно конкурировать со знаменитыми парками Версаля и европейскими садами. Уже в 1705 году государь приказал зодчему Ивану Матвееву «учинить изготовление свай, колеса великого и також двух с пальцами и несколько шестерен», ибо «сие надобно для возникновения воды к фонтанам» и при этом просил «весною перебить тое речку, которая идет мимо моего двора». Речь тогда шла о Безымянном Ерике, будущей Фонтанке. К устному распоряжению царь тогда приложил собственноручный чертеж водоподъемного устройства.

Летний сад при Петре I. Художник А. Бенуа. 1902 г.

Весной 1706 года задание императора было исполнено и начата установка первых фонтанов Летнего сада. Правда, конструктивные заготовки Петра Алексеевича для подачи воды из реки оказались маломощными. Струи воды не поднимались на должную высоту, и императору пришлось искать варианты механических устройств, способных во много раз увеличить напор воды и высоту ее подъема над поверхностью фонтана. В 1717 году, находясь в Англии, русский царь специально купил изобретенный англичанином Томасом Соверном мощный паровой насос. Его-то и решили использовать для подачи воды из реки к петровским водометам Летнего сада.

В сопроводительном письме об удачной покупке в Англии Петр указывал тогда обер-комиссару столицы князю Алексею Михайловичу Черкасскому, руководившему строительными работами в летней столичной резиденции императора: «Присланную медную машину, которая гонит огнем воду, вели скорее собирать у фонтанны Летнего дома по чертежу мастера, который с тою машиною прислан, дабы я при возвращении своему увидел ее действо».

Таким образом, благодаря настойчивым поискам царя Петра одно из значительных мировых достижений начала XVIII столетия – паровой насос англичанина Соверна – впервые в мире был опробован и нашел практическое применение в новой российской столице для эффективной работы замечательных фонтанов Летнего сада.

Позже, чтобы увеличить запас воды для многочисленных фонтанов, установленных в разные годы в петровском «парадизе», в 1718 году по повелению Петра I приступили к прокладке канала, соединенного с рекой Лигой. Вода из канала поступала в открытые пруды-накопители, расположенные на Бассейной улице (ныне – Некрасова). Из накопителей вода по трубам направлялась к специальным водовзводным башням, устроенным на реке Фонтанке.

Количество фонтанов и их варианты в саду с годами увеличивались. Петровские водометы богато украшались не только разными сортами камня, но и вазами, позолоченными фигурами в виде человеческого лица, или головы животных, срезанных как маска сзади (маскарон). Отделку фонтанов обычно завершали особой красоты чаши водоемов, вырезанные из разных пород ценного мрамора, редких морских раковин и некоторых необычных сортов иных природных и искусственных материалов. Самыми первыми и наиболее красивыми в Летнем саду являлись фонтаны его главной аллеи. Первым от набережной Невы считается одноструйный водомет, облицованный итальянским белым мрамором с чашей, напоминавшей изящную шахматную доску, выложенную мраморными плитами черного и белого цветов. Этот первый фонтан мастера построили на так называемой «дамской» площадке сада, предназначенной для императрицы и ее фрейлины.

В теплое время года в Летнем саду каждую неделю проходили гуляния, на которые обязаны были являться жители столицы высшего и среднего сословий. Царский указ гласил: «…позволено… всякому чину входить, кроме тех, кои в серых кафтанах, а паче с бородами, оных пущать запрещено».

В день гуляний в саду устраивались танцы. Танцевали на «дамской» площадке. Во время танцев дам угощали чаем, «кофеем», медом и миндальным молоком. Кавалеры пили пиво и заморское вино.

Более сложным и массивным по своей конструкции оказался многоструйный фонтан на следующей главной аллее, названной «шкиперской». Вблизи него обычно накрывались столы, где император принимал близких друзей и знатных гостей. С ними он не только вел деловые и светские беседы, но и пил пиво, играя в шашки, и выкуривал одну из своих любимых трубок.

Границей Первого парадного Летнего сада, отделяющей его от Второго сада, или «огорода», являлся поперечный канал, проходящий от реки Фонтанки до Лебяжьей канавки параллельно Неве и Мойке.

Через «Поперешний» канал перекинули мостик, на котором соорудили «водометы-шутихи». Вступивший на мост, заранее не предупрежденный о его коварном устройстве, внезапно с ног до головы обливался мощными струями холодной воды.

Во Втором саду, несмотря на то что он считался хозяйственным – со своими огородом, оранжереями и теплицами, также существовали беседки, затейливые крытые аллеи и фонтаны. Один из высоких водометов тогда даже обустроили в середине Карпиева пруда.

Замечательным сюрпризом Второго сада являлся «Лабиринт Эзоповых басен». Петр не отставал от короля Франции, у которого в Версальском парке уже существовал этот аттракцион – непременная принадлежность регулярного сада. Работу по его проектированию царь поручил в 1719 году своему любимцу Ж.-Б. Леблону. Однако в том же году Леблон умер и работу продолжил российский зодчий М.Г. Земцов, спроектировавший лабиринт не хуже французского. Правда, работы по его сооружению затянулись на 10 лет, но аттракцион по своему великолепию и сложности удался на славу, садовая затея русского императора стала не только развлекательным объектом, но и своеобразным общеобразовательным центром Летнего сада.

Его затейливые изгибы, посыпанные песком дорожки, укрытые стрижеными стенками зеленых кустарников, трельяжные ниши с небольшими бассейнами-фонтанами были уставлены свинцовыми позолоченными фигурами птиц и зверей, отлитых в натуральную величину. Мохнатые, пернатые, чешуйчатые и у всех из пасти, клюва, рта бьют струи прозрачной воды. Каждая скульптура была иллюстрацией одной из басен древнегреческого поэта и в то же время символизировала одно из исторических событий того времени. Например: змей, грызущий наковальню, – Карл XII, тщетно пытавшийся победить русских; курица, защищающая своих цыплят от ястреба, – русская армия, охраняющая родину от шведов, а лев в клетке – поверженная Швеция.

Венера Таврическая

Для тех, кто не читал любимых басен Петра I и не знал их смысла, у каждого фонтана расставили таблички с подробными толкованиями каждой басни. Вход в зеленый лабиринт украшала фигура древнегреческого баснописца Эзопа.

Проектируя лабиринт, М.Г. Земцов подготовил эскизы персонажей эзоповых басен для ваяния скульптур и следил за качеством отливок фигур из свинца.

Число фонтанов Летнего сада с каждым годом увеличивалось. Если в 1725 году в нем насчитывалось 23 водомета, то несколькими годами позже их число увеличилось до 50.

Особым украшением сада стали многочисленные мраморные статуи и бюсты, приобретенные Петром I в Италии. Сад украсили работы таких известнейших мастеров декоративной скульптуры, как Д. Бонацца, П. Баратта, А. Тарсиа, Д. Зорзони, А. Коррадини и многих других великих итальянских мастеров. При жизни Петра I в саду насчитывалось около двухсот мраморных скульптур, среди которых находилась и мраморная Венера, коей государь особенно дорожил, выставляя в дни многолюдных празднеств около нее гвардейского часового.

Беломраморная статуя прекрасной обнаженной женщины, изящной, стройной, со слегка повернутой гордой головой, была установлена на высоком пьедестале. Скульптура полтора тысячелетия пролежала в римской земле, до тех пор пока в конце XVIII столетия итальянцы, рывшие котлован для здания, не обнаружили этот шедевр «с отшибленной головой и без рук». Эту античную скульптуру приобрел в Риме Юрий Кологривов, доверенное лицо царя в Италии, и он же отдал ее для реставрации местному известному скульптору. Весть о приобретении «мраморной статуи Венус» весьма порадовала русского императора, ибо эта античная скульптура могла стать главным украшением его «парадиза». Однако случилось непредвиденное. Римские власти, узнав о сделке по приобретению древней скульптуры, конфисковали ее и арестовали продавца античного раритета, ибо указ папы Климента XI категорически запрещал вывозить из страны любые произведения древнеримской империи. Сообщая о случившемся Петру I, расстроенный Кологривов тогда слезно писал царю: «Лучше я умру, чем моим трудом им владеть». По распоряжению Петра I в Рим на помощь Кологривову прибыл находившийся тогда в Италии дипломат С. Рагузинский, придумавший замечательный план дальнейших действий. В обмен на античную статую Венеры россиянин предложил папе мощи католической Святой Бригитты, обнаруженные русскими солдатами в одном из соборов взятого в бою Ревеля. Папе пришлось согласиться на подобный «бартер» и отдать «языческого идола» в обмен на столь чтимые католиками мощи святой Бригитты. Ни словом не упоминая о сей странной сделке, папа Климент XI распорядился «в угодность русскому царю» подарить статую. Старательно упакованную в ящик скульптуру со всеми предосторожностями доставили в Петербург и установили в Летнем саду. Ныне Венера хранится в Эрмитаже и известна под названием Венеры Таврической, ибо в конце XVIII века она была подарена Екатериной II князю Потемкину, который хранил Венеру в своем Таврическом дворце, давшем античной скульптуре ее позднее название.

Приобретением и заказом скульптур в Венеции и Риме занималась целая группа российских ценителей мастерства итальянских скульпторов того времени, доверенные российского императора: Юрий Кологривов, Савва Рагузинский и Петр Беклемишев. Им не только доверялась работа по отбору подобных произведений искусства, но и поручалось выполнять особые заказы Петра I и его государственных деятелей, связанные с пропагандой военной мощи России, ее побед в войнах, успехи в организации флота и становлении страны в качестве сильной морской державы.

Аллегорическая группа «Мир и Изобилие»

В память славной победы России над Швецией в затяжной Северной войне талантливый итальянский скульптор П. Баратта изваял из мрамора для русского царя замечательную скульптурную группу «Мир и Изобилие», или «Ништадтский мир». Длившаяся двадцать один год война завершилась блестящей победой русских. Россия вернула свои исконные земли на берегах Невы и Финского залива. Договор о мире подписали в финском городе Ништадте. Скульптурная группа из белого каррарского мрамора – своеобразный апофеоз одного из важнейших мировых событий в период царствования Петра Великого. Замечательная работа П. Баратта изображает две фигуры богинь – Изобилия и Славы. Первую из них – богиню Изобилия – исполнитель отождествлял с Россией. Правой рукой она гасит горящей факел – аллегорический конец войны. В левой руке богиня держит рог изобилия – символ экономической мощи Российского государства. Богиня Слава украшает лавровым венком голову победительницы. У ног богинь скульптор изобразил трофеи военных побед и поверженного льва – аллегорию некогда могущественной Швеции. В лапах льва – картуш, на коем высечено латинское изречение: «Велик и тот, кто дает, и тот, кто принимает, но самый великий тот, кто то и другое совершить может».

Военная мощь России и победоносное завершение ею Северной войны символизирует так же выполненная венецианцем Пьетро Баратто мраморная статуя «Слава». Последующие специальные заказы талантливым итальянским скульпторам пополнили коллекцию Летнего сада прекрасными мраморными статуями, их аллегорические смыслы должны были служить прославлению России, ее императора, русской армии и флота, их полководцев и адмиралов. К подобным социально-политическим заказам следует, по-видимому, отнести мраморные изваяния «Миневра», «Милосердие», «Мореплавание», «Правосудие», «Изобилие» и «Архитектура».

«Правосудие»

Бюст «Внимание»

Беломраморное «Мореплавание» изображает полную сил молодую женщину с компасом и географической картой в руках, на которой явственно проступают четкие контуры Скандинавского полуострова и Финского залива. На месте же новой российской столицы Петербурга в сиянии лучей восходит диск солнца.

Доставленная на берега Невы морским путем из Венеции мраморная статуя «Архитектура» в явно аллегорической форме прославляла невиданный темп строительства Северной столицы и деяния русского царя в сфере градостроительства. Перед зрителями предстает энергичная молодая особа с чертежом, циркулем и лекалом – инструментами зодчего и строителя.

Летний сад постепенно превращался в уникальный музей садово-парковой скульптуры XVIII столетия, в котором кроме садовников работали специалисты по расстановке скульптур. Именно труд подобных специалистов позволил тогда столь замечательно дополнить убранство Летнего сада многочисленными скульптурами, доставленными из Италии, и наглядно продемонстрировать, что они являются одним из важнейших элементов художественного оформления «парадиза» Петра Великого.

«Истина»

В ансамбле Летнего сада XVIII столетия статуи и бюсты кроме аллегорического содержания разделялись по своей тематике на две группы: исторического и мифологического назначения. К первой категории относились скульптурные портреты исторических лиц и государственных деятелей – Александра Македонского, Марка Аврелия, польского короля Яна Собесского. Вторая же категория из персонажей античной мифологии также весьма удачно пополнила перечень садовой скульптуры: Минерва, Беллона, Немезида, Эвтерпа, Флора, Меркурий, Вакх и другие изваяния подобной классической тематики. Весьма примечательная скульптурная серия венецианского мастера Джованни Бонацца, аллегорически передающая время суток, достойно украшала Летний сад в XVIII столетии. «Аврора» – богиня утренней зари, веселый молодой «Полдень», утомленный «Закат» и таинственная «Ночь», окутанная звездным покрывалом.

Серия мраморных статуй, блиставших в «парадизе» русского царя, олицетворявших музы искусств, к сожалению, со временем значительно поредела. Для нас история оставила всего трех муз работы итальянских мастеров братьев Джузеппе и Паоло Гропелли: «Эвтерпу» – покровительницу лирической песни, музу комедии «Талию» и музу танцев «Терпсихору».

«Юность»

Боковая аллея, проложенная от четвертой площадки Летнего сада в сторону Фонтанки, приводила к прямоугольному павильону с красивым куполом, завершенным шестигранным фонариком, с колоннами и статуями – одному из интересных сооружений и украшений сада, названному его автором «Гротом». Кстати, точное место его возведения сегодня известно каждому, кто когда-либо побывал в современном Летнем саду нашего города. Все, вероятно, восхищались работой зодчего К.И. России, построившего в глубине сада, на берегу Фонтанки, Кофейный домик – ценный памятник русской садово-парковой архитектуры первой четверти XIX века. Этот небольшой павильон возведен в результате перестройки в 1826 году петровского «Грота», на его основании и месте. К.И. Росси сохранил не только старый фундамент, но и стены «Грота» и весь его простой прямоугольный план, но при этом уничтожил купол над центральным залом и пышную обработку фасада в стиле барокко. Его возведение началось в 1713 году по проекту, разработанному зодчим А. Шлютером. Правда, стройка затянулась на несколько лет, а его возведение стало делом нескольких известных столичных зодчих. После смерти в 1714 году архитектора и скульптора Андреаса Шлютера постройкой «Грота» руководил его ученик И. Матарнови, далее зодчие Н. Микетти и Ж.-Б. Леблон, а достраивал и окончательно декорировал его интерьеры талантливый русский архитектор, представитель раннего барокко Михаил Григорьевич Земцов.

Летний сад и «Грот». Вид с Фонтанки. Гравюра Ходжеса. Середина XVIII в.

«Грот» строился в итоге более десяти лет, до 1725 года, так же долго, как и петровский «Лабиринт», поэтому русский император при своей жизни не смог увидеть в готовом виде ни одного из двух задуманных им объектов Летнего сада.

Архивные документы все же сохранили нам описания внешнего и внутреннего вида этого любопытного садового сооружения. Три его зала группировались между собой массивными арочными проемами и отделаны серым ноздреватым камнем (туфом), большими перламутровыми раковинами из Средиземного моря, разноцветными природными каменьями и толченым стеклом.

Над его центральным проемом располагался высокий стеклянный купол, под которым бил оригинальный фонтан с позолоченной фигурой Нептуна в колеснице с впряженными в нее морскими коньками. Довершали внутренний декор «Грота» мраморные барельефы, статуи и мраморные бюсты. Здесь же располагался оригинальный водяной орган, работавший при включенном фонтане. В глубокой тишине мрачноватого «Грота» начинала внезапно звучать негромкая мелодичная музыка, напоминавшая перезвон колокольчиков.

Одновременно с музыкой из кусков облицовочного туфа, раковин и веток кораллов начинали вырываться искрящиеся струйки воды.

Внешне «Грот» выглядел весьма нарядно. Углы кирпичных стен украшала замысловатая рустовка. Дверные и оконные проемы обрамляли изящные гирлянды. Крышу здания дополняли мраморные фигуры «Терпсихоры», «Флоры», «Сибиллы», «Фортуны» и некоторых иных богинь римской мифологии.

К великому сожалению, «Грот», названный «диковинкой» Северной столицы, также как петровский «Лабиринт» и знаменитые фонтаны Летнего сада, безжалостно разрушило великое наводнение 1777 года. Длительное время, до 1826 года, он еще существовал в Летнем саду, превратившись в склад битых мраморных скульптур и садового инвентаря.

В первые годы существования Летнего сада его многочисленные сооружения, площадки и аллеи непосредственно подступали к левому берегу Невы. В тот период набережная здесь отсутствовала. Входом же в сад служила пристань, специально обустроенная на берегу реки. У ее причалов тогда возвели три дубовые галереи для гостей. Во время празднеств и гуляний в них обычно накрывались столы и даже устраивались танцы. Центральная дубовая галерея, прекрасно декорированная внутри, располагалась в створе главной (центральной) аллеи Летнего сада. С нее открывался изумительный вид на перспективу далеко пролегавшего зеленого коридора главной аллеи с ее фонтанами, мраморными статуями и высокими зелеными шпалерами.

В исторических записках камер-юнкера герцога Гольштейн-Готторпского Ф.В. Берхгольца подробно рассказывается о впечатлении, произведенном на него «парадизом» Петра Великого. Голштинский дворянин Фридрих Вильгельм фон Берхгольц хорошо знал Петербург первой половины XVIII столетия. Он стал одним из первых свидетелей сооружения Петром I Летнего сада, произведшего на него сильное впечатление, нашедшее отражение в его исторических дневниках 1721–1725 годов. Вот, что писал тогда молодой голштинец о любимом детище русского царя: «Сад этот имеет продолговатую форму; с восточной стороны к нему примыкает Летний дворец царя, с южной – оранжерея, с западной – большой красивый луг (на котором, при всех праздниках, обыкновенно стоит в строю гвардия), а с северной он омывается Невою…

Центральная аллея Летнего сада

У воды стоят три длинные открытые галереи, из которых длиннейшая – средняя, где всегда при больших торжествах, пока еще не начинались танцы, ставился стол со сластями. В обеих других помещаются только столы с холодным кушаньем. В средней галерее находится мраморная статуя Венеры, которою царь до того дорожит, что приказывает ставить к ней для охранения часового.

Против этой галереи – аллея самая широкая во всем саду: в ней устроены красивые фонтаны, бьющие довольно высоко. Вода в них проводится в бассейны из канала с помощью большой колесной машины, отчего в ней никогда не может быть недостатка. У первого фонтана – место, где обыкновенно царица бывает со своими дамами, а далее, у другого, стоят три или четыре стола, за которыми пьют и курят табак…

Вправо от этой круглой и разделенной четырьмя аллеями площадки с одной стороны стоит прекрасная статуя с покрытым лицом, у подножия которой течет или, лучше сказать, бьет вода со всех концов, а с другой находится большой птичник, где многие птицы частью свободно расхаживают, частью заперты в размещенных вокруг него небольших клетках. Там есть орлы, черные аисты, журавли и многие другие редкие птицы.

Тут же содержатся, впрочем, и некоторые четвероногие животные, как, например, очень большой еж… Кроме того, там есть еще синяя лисица, несколько соболей и пр. В высоком домике с восточной стороны множество прекрасных редких голубей…

На другой стороне фонтана, против упомянутой статуи, устроена в куще деревьев небольшая беседка, окруженная со всех сторон водою, где обыкновенно проводит время царь.

На воде плавает здесь большое количество самых редких уток и гусей, которые до того ручные, что позволяют кормить себя из рук. По берегу вокруг расставлены маленькие домики, где они, вероятно, запираются на ночь. Здесь же красуется вполне снаряженный кораблик, на котором иногда потешается шут царя.

Против большого птичника устроен еще, в виде водопада, красиво вызолоченный мраморный фонтан, украшенный многими позолоченными сосудами. Это место (где находится также и оранжерея), бесспорно, одно из лучших в саду. Все оно обсажено кустарником и окружено решеткой…

Далее отсюда, вправо, стоит большая сплетенная из стальной проволоки клетка с круглым верхом, наполненная всякого рода маленькими птицами, которые целыми группами летают и садятся на посаженные внутри ее деревца…

Кроме того, в этом саду находится приятная рощица и устроено еще несколько фонтанов. Одним словом, там есть все, чего только можно желать для увеселительного сада…»

Не менее восторженно отзывался в XVIII столетии о петровском Летнем саде прогрессивный государственный и церковный деятель, сподвижник Петра I Феофан Прокопович: «…дом царский на брезе полуденном Невы, при самом ея на помянутые струи разделении построенный, и при нем вертоград образцом италианским насаженный, с прекрасными архитектурными гульбищами и холодниками, дивную являет красоту и пловущих по реке увеселяет».

Кстати, упомянутая камер-юнкером Берхгольцом Венера, при которой по распряжению Петра I постоянно пребывал для охраны вооруженный гвардеец, действительно не почиталась большинством россиян XVIII столетия. Они даже прозвали ее «Срамной девкой» или «Белой дьяволицей» и в отсутствие охраны могли наплевать на мрамор или даже повредить ее.

Прошли столетия, и оказалось, что добропорядочные советские граждане, передовики производства и строители нового общества продолжали традиционное негативное российское отношение к обнаженной античной скульптуре. После социалистической революции Венера стала всенародным объектом обозрения в Эрмитаже. Однако возмущение революционных пролетарских масс оказалось настолько высоким, что власти Петрограда вынуждены были установить около древнего экспоната специальный вооруженный пост охраны. В двадцатых годах прошлого столетия ее в отличие от петровских времен охранял не гвардеец Преображенского полка, а революционный матрос с маузером и трехлинейной винтовкой.

Летний дворец Петра I

Знаток городского фольклора Н.А. Синдаловский писал, что периодически для наведения революционного порядка балтийский матрос вскакивал с табурета и грозно восклицал в адрес возмущавшихся пролетариев: «А ну! Кто руки у бабы обломал? Ноги повыдергиваю!»

Практически одновременно с закладкой Летнего сада началось и строительство Летнего дворца Петра I. Историк Петербурга М.И. Пыляев в своей книге «Старый Петербург» приводит текст указа Петра I о постройке своей летней резиденции: «На Летнем дворце в палатах штукатурную работу делать вновь между окнами верхними и нижними, как баудиректор даст: фреджи делать так, как начата лестница, которую в сенях сделать столярную работу, дубом, как шар; круглую лестницу, что на переходе, сделать голландским манером, с перилами из дуба же; в поварне выкласть плитками стены и на верху сделать другую поварню и также плитками выкласть; железо, которое в поставках, медью окрыть; в огороде сделать грот с погребами и ватер-кунтом, о чем пропорцию взять у баудиректора, о котором ему приказали; оранжереи отделать по тексту, каков даст он же, баудиректор». В углу текста указа рукою государя начертана резолюция: «Чтоб сделать нынешним летом».

Летний дворец Петра I возвели на месте усадебного здания шведского майора Конау. В походном журнале царя имеется запись, датированная 18 августа 1710 года: «В Петербурге, на Летнем дворе… почали бить сваи под каменное здание» – Летний дворец Петра I, единственное сооружение, сохранившееся в саду до наших дней из построек начала XVIII столетия. Каменный летний дом для императора проектировал и строил швейцарец Доменико Трезини, приехавший в новую столицу в год ее основания. Это он возвел Петропавловский собор, здание Двенадцати коллегий на Васильевском острове и многие другие первые столичные строения, к сожалению, не сохраненные нашими предками.

В отличие от дворцовых построек монархов Западной Европы, возведенных в регулярных парках, дворцовое здание русского царя не занимало подобающее императору центральное место и не являлось композиционным средоточием Летнего сада. По распоряжению Петра I архитектор Трезини возвел дворец в северо-восточной части обширного сада. При этом здание с трех сторон окружала вода: с севера Нева, с востока Фонтанка, а с юга искусственно вырытый водоем, так называемый «гаванец», или «ковш», в который с реки Фонтанки к парадному входу дворца могли входить и причаливать небольшие речные суда. Своей западной стороной Летний дворец выходил в сад, и из его окон открывалась панорама зеленого «парадиза».

По существу небольшой царский Летний дворец сразу же строился не как представительное парадное здание, а как приватное уединенное место отдыха и личных занятий монарха и его семьи. В нем Петр I со своим семейством жил каждое лето, вплоть до своей кончины в 1725 году.

Находясь в отъезде, император постоянно интересовался ходом и результатами строительства своего Летнего дворца. Непосредственная близость строительной площадки от солидных водоемов, естественно, вносила свои сложности в реализацию установленных царем плановых сроков. Александр Меншиков с беспокойством сообщал Петру в письмах «…под Ваши полаты из фундамента воду выливают, для чего нарочно из Москвы свою машину я привести велел, однако по сие время вылить не могут». С большими трудностями давались работы по укреплению берегов и сооружению подпорных стенок с восточной и южной сторон дворца и попытки установки прочных причалов. И все же к следующей весне стройку сумели завершить. В петровском Журнале появилась короткая запись царского секретаря: «Господин Шаутбенахт перешол в Летний дом 17 апреля 1712 года».

Кстати, достаточно эффективные средства борьбы строителей с подземными водами были обнаружены во время ремонтных работ, проводившихся на территории Летнего дворца в 1928 году. Ленинградский архитектор П. Сотов отмечал в своей докладной записке: «Разобрана гранитная набережная, возведенная Фельтеном, после чего обнаружена, по всей вероятности, прежняя набережная дворца из песочного известкового камня. Эта кладка сливается с плоскостью дворцовой стены, причем ниже ее цоколя идут сначала ряды кирпичной кладки, высотою около метра, а затем ряды известняка…»

Своей довольно несложной архитектурой и отделкой новостройка напоминала большинство ранних столичных особняков именитых лиц города, построенных тогда на строгий голландский манер, с высокой четырехскатной крышей и рустовкой углов фасада. Однако при всей кажущейся скромности в ней присутствовала особая изысканность, праздничность и легкость. Летний дворец, окрашенный в светло-желтый цвет, с многочисленными застекленными окнами, с узким фризом из дубовых веток и сказочными мифологическими рельефами, выглядел всегда изящно и празднично. Медные водостоки на углах его крыши в виде крылатых дракончиков не только оживляли фасад дворца, но и, безусловно, украшали его.

На кровле царской летней резиденции в 1714 году установили первый столичный флюгер особой конструкции, показывавший не только направление ветра, но и его силу, измеряемую по отклонению от вертикали под давлением ветрового потока металлической пластинки. Флюгер механически связывался с особым прибором внутри здания, регистрирующим показания направления и силы ветра. Прибор был заказан Петром I в Дрездене у придворного механика прусского курфюрста. Флюгер украшало золоченое изображение Георгия Победоносца, поражающего копьем змея. Он всегда поворачивался так, что всадник постоянно оказывался «скачущим по ветру».

Один из фасадных барельефов Летнего дворца, посвященных событиям Северной войны

Верной поклонницей «парадиза» Петра Великого и его Летнего дворца во все времена оставалась Анна Ахматова. В самые тяжелые годы своей жизни она с тоской вспоминала волшебную музыку старого сада и золотой образ Георгия Победоносца на кровле Летнего дворца. Однажды, работая над очередными стихами, вошедшими в ее «Поэму без героя», Ахматова напишет:

…В Летнем тонко пела флюгарка

И серебряный месяц ярко

Над серебряным веком плыл.

Вместе с золотым флюгером размещенные на стенах Летнего дворца рельефы с образами древних античных мифов придавали зданию особые торжественность и строгость.

Самый большой и пышный рельеф над входом во дворец изображал восседающую среди мортир, пушек, неприятельских поверженных знамен и иных трофеев богиню войны и мудрости, покровительницу наук и законов – Минерву. Два Амура до сих пор поддерживают над ней царскую корону, олицетворяющую военную мощь и победы России.

Плафон «Триумф Минервы» в кабинете Летнего дворца Петра I

В первом этаже здания, над его окнами, были также укреплены многочисленные барельефы, прославляющие Россию и ее подвиги на суше и в море. Во дворце на каждом этаже зодчий Трезини разместил по семь небольших комнат и две поварни. На обоих этажах все покои расположены одинаково – анфиладой. Обращает на себя внимание отделка помещений редкими породами дерева и уникальными изразцами. Большую историческую и художественную ценность представляют живописные полотна дворца, редкие элементы прикладного искусства и мебель.

Зеленый кабинет императора в Летнем дворце

Покои Петра I находились в нижнем этаже, а на втором располагались Екатерина I и дети. Первая комната на первом этаже от передней направо считалась приемной императора. Рядом с приемной находилась большая комната – «Ассамблея», в которой проходили знаменитые вечерние ассамблеи.

Тронный зал Летнего дворца

Анфилада помещений второго этажа Летнего дворца

Во втором этаже располагались приемная императрицы, тронный зал и кухня с русской печью, в которой Екатерина Алексеевна сама регулярно пекла своему супругу его любимые пироги.

Во дворце появилась и первая система канализации. Помои из кухни и сливные воды из туалетов удалялись по трубам в Фонтанку. Вода в здание подавалась по трубам насосами.

Подсобных помещений, кроме поварен, во дворце не было, поскольку вдоль Фонтанки одновременно с Летним дворцом тогда же построили двухэтажные каменные палаты, соединенные с летним домом царя крытой каменной галерей. В соответствии с их планом они практически являлись копией дворца: строгое геометрическое анфиладное расположение комнат, полная аналогия планировки второго этажа царского дворца. Новое здание оказалось по площади в три раза больше, чем дворец, и имело название «Людские покои». В нем жили люди, обслуживающие царский двор. Однако архивные находки 60–70-х годов прошлого столетия (О.Н. Кузнецова и др.) позволили уточнить истинное служебное назначение этого здания. Как явствовало из описи, в нем, оказывается, располагалась канцелярия кабинет-секретаря А. Макарова, здесь обитал князь Федор Прозоровский, ведавший имуществом Екатерины I, размещались караульные солдаты, стрелки, матросы, столяр, портные, голландский часовщик и т. п. В некоторых комнатах хранились привезенные из-за границы ящики «с голландскими картинами» и изразцами, с китайской посудой, «с кроватями и к ним уборы», судовыми припасами, «с платьями государыни». О.Н. Кузнецова отмечает, что «наряду с этим из описи видно, что по характеру использования некоторые комнаты были фактически дворцовыми, как и одноэтажная галерея, соединявшая „покои“». Например, упоминается большой зал, где находился Янтарный кабинет – подарок Фридриха, короля прусского, Петру I. Большая уникальная коллекция янтаря была одной из диковинок, и, видимо, ее часто показывали гостям. Одну из комнат занимали «раритеты». В описи не говорится, какие именно редкости, однако надо полагать, что речь шла об анатомической коллекции Рюйша, крупнейшего голландского анатома, собравшего в течение всей своей жизни свыше 800 препаратов. Эту коллекцию Петр приобрел во время заграничной поездки в 1717 году…

Но главное, что стало известно из описи, – это место нахождения библиотеки Петра I. До сих пор знали, что она размещалась на «летнем дворе», но где именно, оставалось загадкой, так как ни одно из помещений дворца не могло вместить столь обширное собрание книг. Благодаря описи, о которой говорилось выше, и сохранившейся в архиве «подрядной» столяра Семенова, удалось установить, что для библиотеки царя, оказывается, было отведено три комнаты верхнего этажа.

По приказу Петра для библиотеки в мастерской столяра Семенова изготовили специальные шкафы разных размеров и форм. Здесь были шкафы с застекленными и глухими дверцами, угловые и стенные, для больших и маленьких книг. Посреди самой вместительной комнаты стоял длинный, в полторы сажени, стол с ящиками для хранения старинных планов и чертежей.

Библиотека Петра насчитывала более 2000 уникальных томов. Из людских покоев книги впоследствии перевезли в палаты Кикина – так создавалась первая в России общественная библиотека, от которой ведет свое начала нынешняя Библиотека Академии наук.

Интересно, что Галерея, соединившая «Людские покои» с дворцом, также состояла из отдельных обустроенных жилых комнат, следующих друг за другом. Оказывается, летом в них проживали дочери Петра и Екатерины – Анна и Елизавета и даже дети царевича Алексея – Петр и Наталья. Позже в помещениях Галереи жил Петр II и располагался архив придворной конторы.

В 1721–1726 годах на территории Первого Летнего сада, на углу берега Невы и Лебяжьей канавки, напротив Летнего дворца Петра I, построили Летний дворец Екатерины I, называемый «Новые палаты». Его начал проектировать зодчий Доменико Трезини, а завершил проект и осуществил строительство здания М.Г. Земцов. Полагают, что основной план постройки составлял сам Петр I.

Правда, вторая супруга русского императора – Екатерина I – прожила в новом палаццо всего один год, ибо в 1727 году скончалась. Однако новый дворец все же стал интересным историческим объектом Летнего сада в связи с тем, что к нему пристроили «Зал славных торжеств». В 1725 году императорский дом готовился к торжественной церемонии бракосочетания старшей дочери русского царя Анны Петровны с герцогом Голштинским. В связи с предстоящими празднествами Петр I незадолго до своей кончины приказал талантливому русскому зодчему М.Г. Земцову «с поспешностью построить „Залу славных торжествований“» – здание дворцового типа, предназначаемое для особо важных государственных случаев. Придворный архитектор возвел его за четыре месяца на подсыпанном берегу Невы, рядом с дворцом императрицы. Свадебная церемония, к сожалению, совпала с драматическим событием в истории России – смертью основателя новой столицы императора Петра Первого. Свадьба Анны Петровны все же состоялась в мае 1725 года, хотя и была омрачена трауром по российскому государю. Единственным торжественным действием в этот день стали залпы из пушек с яхты «Анна», вставшей на якорь напротив «Зала славных торжеств».

М.Г. Земцов построил прекрасный деревянный особняк на каменном фундаменте. Его фасады расчленяли колонны коринфского ордера с гирляндами, имели строгие пропорции и выглядели весьма празднично. Сама «зала» полностью отвечала своему предназначению, была богато декорирована затейливой изящной резьбой, прекрасной художественной росписью работы французского художника Луи Каравака и ценными петровскими шпалерами.

Кроме роскошной «залы» зодчий предусмотрел в здании четыре уютные комнаты, прекрасно украшенные и обставленные замечательной дворцовой мебелью. Из одной из них можно было подняться по изящной резной дубовой лестнице в так называемый «Фонарь», венчающий высокую крышу, и обозреть прекрасную панораму Невы и Летнего сада.

Парадный вход зодчий украсил не только мраморными скульптурами, но и высоким двухмаршевым крыльцом с пышно отделанной балюстрадой и элегантными цветочными вазами.

Одним из увлечений царя Петра являлось коллекционирование картин крупных мастеров живописи XVII – начала XVIII столетия. Среди приобретенных русским царем полотен находились произведения европейских художников Рубенса, Рембрандта, Ван Дейка, Сальма и иных талантливых живописцев Западной Европы. За год до смерти Петр I задумал сформировать в России коллекцию полотен знаменитых русских художников, прославляющих крупнейшие успехи отечественного оружия, и даже успел официально заказать им несколько тематических произведений. Отрадно отметить, что все заказанные императором картины русские художники не только блестяще выполнили, но и установили в торжественной «зале» построенного зодчим М.Г. Земцовым дворца.

Среди них оказались полотна «Куликовская битва» А.А. Матвеева, «Полтавская баталия» И.И. Никитина и «Гангутское сражение» И. Адольского.

Камер-юнкер Берхгольц не преминул оставить в своем знаменитом дневнике запись о довольно оригинальном посещении этого первого художественного музея в России и собственном впечатлении от этой картинной выставки: «Гуляя по саду, мы посмотрели сквозь окна на картины, находящиеся в галерее, где, оказывается, есть превосходные и драгоценные произведения знаменитейших мастеров».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.