Дворъ царя Бориса

Дворъ царя Бориса

За межою этого Плещеевскаго, а потомъ Мстиславскаго двора, по той же правой сторон? Троицкой улицы, находился обширн?йшій дворъ Бориса Годунова.

Дворъ царя Бориса занималъ бол?е ч?мъ ц?лую треть Троицкой улицы и выходилъ угломъ на Никольскую улицу, по которой также простирался почти до соборной площади. На этомъ м?ст? нын? стоитъ Царь-Пушка и находятся дворы Синодальной конторы и казармъ, часть корпуса которыхъ также занимаетъ м?сто древняго Цареборисовскаго двора. На чертеж? Годунова зд?сь доказаны два громадныхъ высокихъ зданія въ н?сколько ярусовъ вышиною.

Исторія Цареборисовскаго двора восходитъ къ первымъ временамъ исторіи самой Москвы.

Родословная книга бояръ Воронцовыхъ-Вельяминовыхъ свид?телъствуетъ, что изъ Володиміра съ первымъ Московскимъ княземъ Даніиломъ Александровичемъ прі?халъ въ Москву потомокъ Варяга Юрья Шимоновича Протасій, первый тысяцкій въ Москв?, какъ она стала Великимъ Княженіемъ. А Юрій Шимоновичъ, какъ изв?стно, былъ опекуномъ, а сл?довательно и тысяцкимъ, еще у Всеволода Ярославича, а потомъ у Юрья Долгорукаго, въ Ростов? и Суздал?. Протасій при Иван? Данилович? Калит? пользовался большимъ почетомъ и въ особенности большимъ расположеніемъ Петра митрополита, который предъ своею кончиною возложилъ на него святую обязанность достроить только-что заложенный первый въ Москв? каменный храмъ Успенія Богородицы. Святитель и скончался, можно сказать, на рукахъ Протасія, передавши ему собранную казну для постройки храма.

Им?я въ виду такія отношенія святителя къ тысяцкому Протасію, можемъ предполагать, что и самый дворъ тысяцкаго существовалъ въ то время рядомъ съ новымъ дворомъ святителя, передъ новымъ храмомъ Успенія, куда святитель перешелъ отъ прежней соборной церкви Іоанна Предтечи у Боровицкихъ воротъ и гд? потомъ распространился дворъ Московскихъ митрополитовъ, а зат?мъ и патріарховъ. Дворъ Протасія выходилъ на ту же площадь, на которой строился Успенскій храмъ.

У Протасія былъ сынъ Василій, который былъ также тысяцкимъ, а посл? Василія, его старшій сынъ, тоже Василій, былъ тоже тысяцкимъ.

Значеніе и власть тысяцкаго, какъ городоваго воеводы, чуть не равнялась значенію и власти самого князя, особенно въ древнее время. Въ Москв? съ развитіемъ княжеской власти въ государеву, какъ это явно обозначилось при Дмитріи Донскомъ, тысяцкій уже терялъ свое значеніе и, быть можетъ, всл?дствіе какихъ-либо неудобныхъ столкновеній въ распоряженіяхъ вел. князя этотъ важный издревле санъ былъ упразднень именно съ кончиною въ 1374 г. упомянутаго Василія Васильевича, котораго л?тописцы такъ и именуютъ посл?днимъ тысяцкимъ.

У этого посл?дняго тысяцкаго было три сына: Микула Васильевичъ, своякъ вел. князю Дмитрію Донскому, положившій свою голову на Мамаевомъ побоищ?; второй-Иванъ Васильевичь, третій Полуехтъ Васил. Были в?роятно и дочери. Второй сынъ тысяцкаго Иванъ, какъ можно предполагать, нам?ревался занять м?сто своего отца въ сан? тысяцкаго и, не получивъ этого м?ста, уб?жалъ изъ Москвы къ Тверскому князю съ богатымъ купцомъ Некоматомъ «со многою лжею и льстивыми словесы на христіанскую пагубу». Тверской князь послалъ ихъ въ Орду добывать ярлыкъ на Великокняженіе и звать Мамая на войну противъ Москвы.

Ярлыкъ былъ привезенъ. Все было устроено такъ, чтобы разгромить Москву, и Литовскій князь об?щалъ придти на помощь.

Но Москва не дремала и, не помедливъ, явилась подъ Тверью съ полками отъ вс?хъ подручныхъ князей, а ихъ было множество. Начались осады и битвы, и Тверское княжество было опустошено, какъ давно не бывало. Сдался, наконецъ, и Тверской князь на всю волю Московскаго.

Т?мъ и окончилась крамола Ивана Васильевича. Въ это время и въ посл?дующіе годы онъ оставался въ Орд?, конечно, поднимая на Московскаго князя всякую вражду.

Въ 1378 г. въ славной битв? съ Татарами на р?к? Вож? былъ взятъ въ пл?нъ н?кій попъ, пришедшій съ Татарскими полками отъ Ивана Васильевича. У попа нашли м?шокъ злыхъ и лютыхъ зелій, пытали его много и сослали въ заточеніе на Лачь-Озеро. Какимъ образомъ потомъ Иванъ Васильевичъ изъ Орды попалъ въ Москву, л?тописцы не сказываютъ. Но они точно записали, что въ 1379 г., августа 1 во вторникъ до об?да, «потятъ бысть мечемъ на Кучковомъ пол? Иванъ Вас, сынъ тысяцкаго, повел?ніемъ вел. князя Дмитрія».

Дворъ его отца, по всему в?роятію, какъ водилось, оставался за вдовою съ сыновьями, изъ которыхъ посл? кончины Донскаго въ живыхъ оставался только Полуехтъ. На его дочери въ 1406 г. женился шестой сынъ Донскаго, Петръ Дмитріевичъ.

Но оставалась еще и дочь посл?дняго тысяцкаго, Марья, которая въ 1389 г. крестила посл?дняго сына Донскаго, Константина, вм?ст? съ кумомъ, старшимъ сыномъ Донскаго, 18-тил?тнимъ Василіемъ Дмитріевичемъ, въ тотъ же годъ вступившимъ по кончин? отца на Великое Княженіе. Она названа л?тописцемъ такъ: Маріа Васильева Тысяцкаго.

Все это показываетъ, въ какомъ высокомъ почет? находился родъ Тысяцкихъ Вельяминовыхъ.

Въ это же время почетн?йшимъ и правящимъ бояриномъ въ Москв? былъ и ?едоръ Андр. Кошка изъ знатнаго Московскаго боярскаго рода Кобылиныхъ, отъ которыхъ пошли Захарьины-Романовы, Шереметевы, Колычовы.

Объ этомъ ?едор? Андр. Кошк? Татаринъ Едигей въ 1408 г. писалъ вел. князю Василію Дмитріевичу сл?дующее: «Добрые нравы и добрая дума и добрыя д?ла были къ Орд? отъ ?едора, добрый былъ челов?къ! Которые добрые д?ла Ординскіе, тотъ теб? вспоминалъ, и то минулося. И нын? у тебя сынъ его, Иванъ, казначей твой и любовникъ, и стар?йшина, и ты нын? изъ его слова и изъ его думы не выступаешь; и отъ его думы учинилась твоему улусу пакость и христіане изгибли…» Великая знатность ?едора Кошки подтверждается и т?мъ обстоятельствомъ, что въ 1391 г. Тверской князь Михаилъ Александровичъ женилъ сына своего у ?едора Кошки, Андреева сына Собакина, то-есть взялъ его дочь за своего сына.

У ?едора Андреевича, кром? старшаго сына Ивана, было еще 4 сына и второй по рожденію, ?едоръ, прозваніемъ Голтяй. Этотъ ?едоръ ?едоровичъ Голтяй изв?стенъ больше всего по своей жен? Марь? Голтяевой, оставшейся посл? него великою знаменитою боярынею. Мы полагаемъ, что эта Марья была дочь Василья Тысяцкаго и была въ замужеств? за ?едоромъ Голтяемъ. Старый дворъ Тысяцкихъ могъ оставаться въ собственности Марьи Голтяевой, какъ ея приданое, отцовское насл?дство. У Голтяя и Марьи было три сына, вс? безд?тны, и одна дочь Марья въ замужеств? за княземъ Ярославомъ Владиміровичемъ Боровскимъ, сыномъ Владиміра Андреевича Храбраго, героя Донской битвы. Этотъ бракъ снова показываетъ, какимъ важнымъ значеніемъ пользовались д?ти Кошки.

Отъ этого брака у Ярослава былъ сынъ Василій и дв? дочери, Марья-супруга вел. князя Василья Темнаго, и Елена-супруга кн. Михаила Андр. Верейскаго. Такимъ образомъ, Марья Голтяева становилась бабушкою Василья Темнаго и прабабою его сына Бориса Васильевича, ея любимца. Это была знатн?йшая боярыня своего времени и по своему роду и по своему богатству, доставшемуся ей отъ отца и отъ безд?тныхъ братьевъ, а, в?роятно и отъ мужа. Въ Москв? она влад?ла обширными м?стами около Георгіевскаго (на Дмитровк?) монастыря и дал?е въ той же сторон?, и, по всему в?роятію, «Марьина роща» сохранила о ней память, какъ о своей влад?лиц?. Свои вотчины и свой Кремлевскій дворъ она отдала по духовному зав?щанію, любимому своему правнуку, своему вскормленнику, сыну Василья Темнаго, Борису Васильевичу (1449, 1494).

М?стоположеніе этого двора обозначено по случаю пожара въ 1473 г., когда загор?лось на Великокняжескомъ двор? у церкви Рождества Богородицы и погор?ли многіе дворы, митрополичій дворъ и дворъ кн. Бориса Вас. по Богоявленіе Троицкое.

Самое это показаніе и послужило намъ основаніемъ для заключеній, что этотъ дворъ принадлежалъ Марь? Голтяевой, и для предположеній, что онъ принадлежалъ прежде Протасьевичамъ.

Посл? князя Бориса Вас, по его духовному зав?щанію дворомъ, какъ и вс?ми его вотчинами влад?лъ сынъ его ?едоръ Борисовичъ (1476, 1513 г.), скончавшійся безд?тнымъ и потому отдавшій вс? свои вотчины вел. князю Василью Ив. Въ 1501 г. великій князь звалъ Литовскихъ пословъ къ столу, а самъ пошелъ къ об?дн?; «а посламъ вел?лъ посид?ти на княж?, на Борисовыхъ д?тей ?едора и Ивана двор? дождатися стола».

По смерти ?едора Борисовича кто влад?лъ этимъ дворомъ, въ точности неизв?стно. Новый пожаръ въ 1565 г. снова обозначаетъ, что въ это время дворъ уже принадлежалъ кн. Владиміру Андреевичу, двоюродному брату царя Ивана Васильевича. Можно съ большою в?роятностью предполагать, что при вел. княз? Василь? Иванович? дворъ былъ переданъ его брату Андрею Ив., сынъ котораго Владиміръ Андр. и влад?лъ теперь отцовскимъ дворомъ.

Въ этотъ годъ (1565) февраля 1 противъ пятницы, въ ночи загор?лся дворъ князя Владиміра Андр. и сгор?лъ весь, и церковь о трехъ верхахъ деревянная (Рождества Христова?), да дворъ Ивана Мстиславскаго, да Троицкій монастырь (подворье) выгор?лъ весь, и у церкви Богоявленія три верхи сгор?ли; да на митрополичь? двор? на заднемъ конюшни и иные хоромы погор?ли.

На другой годъ (1566) государь пожаловалъ князя Владиміра, вел?лъ ему поставить дворъ на старомъ м?ст?, подл? митрополичьяго двора и посторонь Троицкаго двора, да къ тому м?сту пожаловалъ государь кн. Владиміра, для пространства, дворовымъ м?стомъ боярина Ивана ?ед. Мстиславскаго, которому взам?нъ, в?роятно, тогда же было отдано м?сто съ нар?чной стороны Кремля, у Трубы, гд? прежде находился дворъ Дмитрія Шемяки.

Это были годы, когда Грозный царь учреждалъ себ? Опричнину и задумывалъ устроить себ? и въ самомъ Кремл? особое пом?щеніе, для чего еще въ 1565 г. повел?лъ было м?сто чистить позади стараго царскаго дворца, занимая м?ста и отъ дворовъ кн. Владиміра и отъ митрополичья, но посл? упомянутаго пожара это нам?реніе было оставлено.

Изв?стна печальная участь князя Владиміра Андр. свир?пый царь въ 1569 г. отравилъ его ядомъ. Всл?дъ зат?мъ было погублено и все его семейство.

Съ этого времени въ большомъ комнатномъ приближеніи у свир?паго царя появляются Годуновы и первымъ Дмитрій Ив. Годуновъ, пожалованный въ 1571 г. въ постельничiе, зат?мъ въ 1573 г. въ окольничіе, а въ 1578 г. въ бояре. За нимъ сл?дуетъ и Борисъ Годуновъ, въ 1570 г. исполнявшій должность рынды; въ 1571 г. на свадьб? царя съ Собакиной, дружкою съ нев?стиной стороны и въ мыльн? съ государемъ, а потомъ въ 1578 г. кравчій и въ 1581 г. прямо мимо окольничества изъ кравчихъ бояринъ.

О большомъ приближеніи къ свир?пому царю Бориса свид?тельствуетъ въ точности его избирательная грамота, несомн?нно подъ его руководствомъ и по его указанiямъ и написанная. Отсюда и можно вид?ть, что дворъ Владиміра Андр., недолго спустя посл? его опалы, поступилъ во влад?ніе Годунова, женатаго къ тому же на дочери Малюты Скуратова и, сл?довательно, состоявшаго въ прочномъ союз? съ этимъ свир?пымъ опричникомъ. Съ кончиною Ивана Грознаго настаетъ прямое и сильное царствованіе Бориса подъ именемъ убогаго царя ?едора Ивановича. Борисъ шелъ къ своей ц?ли очень твердыми и обдуманными шагами. Повидимому, эту ц?ль онъ нам?тилъ еще при жизни Грознаго царя. По словамъ грамоты, утверждавшей его избраніе на царство, «онъ съ малол?тства безотступно находился при царскихъ пресв?тлыхъ очахъ Грознаго царя и потому навыкъ отъ премудраго царскаго разума Государственнымъ царственнымъ чинамъ и царскому достоянію». Это писано въ грамот? въ доказательство его способностей къ царствованію и его правъ на избраніе. Другои списокъ грамоты свид?тельствуетъ, что Грозный за много л?тъ до своей кончины взялъ въ свои царскія полаты еще малол?тныхъ Бориса и его сестру Ирину и питалъ ихъ отъ своего царскаго стола, при чемъ Ирину назначилъ въ нев?сты сыну ?едору, а взялъ ее во дворецъ еще въ малол?тств?, «седми л?тъ, и была она воспитана въ царскихъ полатахъ до сочетанія брака». Вотъ каковы были начальные пути знаменитаго царедворца. Благозаконный бракъ царевича ?едора совершился, в?роятно, около 1580 г. Никакихъ прямыхъ указаній по этому обстоятельству намъ не встр?тилось, а это въ свой чередъ можетъ служить свид?тельствомъ, что бракъ былъ совершонъ домашнимъ порядкомъ, безъ офиціальныхъ свадебныхъ разрядовъ и торжествъ, какъ бы утайкой, чтобы не пом?шала боярская среда.

Еще въ 1582 г. по случаю несчастной кончины сына, Ивана Ивановича, Грозный въ своей кручин? не чаялъ себ? долгой жизни и потому говорилъ Борису, что отдаетъ на его попеченіе сына ?едора и Богомъ дарованную свою дочь царицу Ирину, присовокупивъ, «что какова мн? Ирина, таковъ и ты Борисъ въ нашей милости, какъ еси сынъ (родной)».

Другой списокъ грамоты разсказываетъ, что когда Борисъ былъ боленъ, то Грозный, по своему милосердному обычаю, жалуючи Бориса, прі?зжалъ къ нему, и говорилъ ему государь отъ своихъ царскихъ устъ: «Борисъ! не ты боленъ, сынъ мой ?едоръ боленъ; не сынъ мой ?едоръ боленъ, Богомъ дарованная моя дочь, нев?стка Ирина, больна; и не нев?стка Ирина больна, я боленъ!» и простеръ свою царскую длань и показалъ на длани своей государскіе три перста, говоря Борису: «Борисъ! какъ т? три перста царской моей десницы видишь, такъ мой сынъ ?едоръ да Богомъ дарованная мн? дочь, Ирина, да ты, Борисъ, нашего царскаго величества въ милости какъ есть сынъ, а не рабъ» (Вивл., VII, 54.). Все это разсказывали патріарху на собор? сами бояре, приводя свид?тельства объ особенной любви и милости Грознаго къ Борису.

Духовникъ государя архимандритъ ?еодосій также разсказалъ, что предъ кончиною онъ призвалъ его для испов?ди и принятія Св. Тайнъ. Борисъ въ это время находился при постели больного.

Когда духовникъ, приступая къ испов?ди, попросилъ Бориса выйти изъ комнаты, то государь не повел?лъ ему выходить, сказавъ Борису: «Теб? душа моя обнажена вся». Посл? причащенія государь со слезами обратился къ Борису: «Теб? приказываю душу свою и сына своего ?едора и дочь свою Ирину и все царство наше Великаго Россійскаго Государства; ты же соблюди ихъ отъ всякихъ золъ; если не соблюдешь ихъ, отдашь о нихъ отв?тъ передъ Богомъ; на теб? взыщетъ Богъ души ихъ».

Такъ ли все это было, судить трудно, но грамота ясно выражала, что царь Иванъ Васильевичъ и при жизни и при кончин? назначилъ Борису быть царемъ, именуя его сыномъ, наравн? съ ?едоромъ, и потому оставляя его и насл?дникомъ царства.

Въ ту же ночь, 18 марта 1584 г., какъ померъ Грозный царь, Борисъ началъ быстро очищать себ? путь къ царству. Царевичъ Дмитрій тотчасъ былъ удаленъ въ Угличъ съ матерью своею и со вс?мъ родствомъ Нагихъ. Тогда же и многіе другіе потерп?ли крушеніе, конечно пока только т?, которыхъ особенно жаловалъ царь Иванъ, но которыхъ Годуновъ зналъ, какъ своихъ сопротивниковъ.

Все боярство очень хорошо знало, что новый царь ?едоръ слабоуменъ и совс?мъ неспособенъ быть царемъ, что по слабоумію онъ находится въ рукахъ своей жены, царицы Ирины, а главное въ рукахъ и въ полномъ распоряженіи ея брата, самого Бориса. Въ дум?, во дворц? боярству трудно было бороться съ самодержавнымъ властителемъ и потому оно перенесло свой протестъ на улицу.

Вскор? разнеслась по городу молва, что Богданъ Б?льскій съ своими сов?тниками уморилъ царя Ивана Вас, хочетъ погубить и царя ?едора, и царскій родъ изгубить; хочетъ побить бояръ и прочитъ на царство сов?тника своего Бориса Годунова.

«И возмутися вся чернь и служивые Московскіе люди и пріидоша со многою силою и оружіемъ къ Кремлю, къ Фроловскимъ (Спасскимъ) воротамъ», которыя едва усп?ли затворить и утвердить. Къ мятежникамъ пристали Рязанцы Ляпуновы и Кикины и иныхъ городовъ д?ти боярскіе. По другому свид?тельству предводителями мятежа, по заводу бояръ Шуйскихъ, были именно упомянутые Рязанцы. Поставили большую пушку противъ воротъ, нам?реваясь ихъ выбить.

Царь ?едоръ, то-есть отъ его имени Борисъ Годуновъ, выслалъ къ мятежникамъ уговаривать и укрощать неукротимое ихъ суровство первостепенныхъ бояръ, Ив. ?ед. Мстиславскаго и Никиту Романовича Юрьева, да дьяковъ двухъ, братьевъ Щелкаловыхъ. Очень в?роятно, что переговоры происходили съ Кремлевской ст?ны, съ выводной башни, существующей и донын?.

На вопросъ, зач?мъ пришли въ городъ и на кого? мятежникк вс? кричали: «Выдай намъ Богдана Б?льскаго. Онь хочетъ извести царскій корень и боярскіе роды». Царь выслалъ сказать имъ, что повел?лъ Б?льскаго сослать въ Нижній. Слыша эти слова и видя вс?хъ бояръ, мятежники успокоились и разошлись по домамъ. По этому свид?тельству возможно заключить, что къ мятежникамъ сказать имъ царево слово выходила вся боярская дума.

Народъ выкрикивалъ сущую правду, что во Дворц? гн?здилась нечистая сила, готовившаяся извести царскій корень и боярскіе роды, какъ это въ полной точности и совершилось впосл?дствіи. Гласъ народа — гласъ Божій!

Кто же такъ исторически в?рно понималъ эту вращавшуюся во Дворц? нечистую силу? Конечно, дальновидные изъ бояръ и. изъ знатныхъ купцовъ, хорошо и близко знавшихъ теченіе тогдашнихъ дворцовыхъ, то-есть Годуновскихъ, д?лъ. Они и взволновали толпу посадской черни въ надежд? ниспровергнуть могущественнаго правителя и повелителя царству.

Само собою разум?ется, что Годуновъ, мстя бунтовой приходъ на Богдана Б?льскаго, какъ должно распорядился съ мятежниками. Рязанцевъ и иныхъ д?тей боярскихъ и многихъ посадскихъ людей повел?лъ хватать и разсылать по городамъ и по темницамъ въ заточеніе и им?ніе ихъ разграбить.

Это былъ первый актъ начавшейся борьбы боярства съ Годуновымъ.

Все боярство разд?лилось надвое, говоритъ л?тописецъ. Съ одной стороны Годуновъ съ дядьями и братьями, съ своимъ родствомъ, и стоявшіе на его сторон? н?которые бояре, думные дьяки и духовные и многіе служилые люди; съ другой стороны первой статьи бояринъ Ив. ?ед. Мстиславскій, а главное князья Шуйскіе и приставшіе къ нимъ Воротынскіе, Головины, Колычовы и другіе служилые люди, и чернь Московская во глав? съ купцами, то-есть весь Московскій посадъ, особенно чтившій Ивана Петровича Шуйскаго за Псковское д?ло. Шуйскіе вообще жили съ Московскимъ посадомъ въ большой дружб?.

Вражда разгоралась. Годуновъ держалъ великій гн?въ на Шуйскихъ. Шуйскіе, над?ясь на свою невинность, потому что стояли за правое д?ло, елико можаху сопротивлялись ему и никакъ ни въ чемъ не поддавались, опираясь главнымъ образомъ на гостей и торговыхъ и черныхъ людей Москвы, на торговыхъ мужиковъ, какъ выражался Годуновъ, стоявшихъ за Шуйскихъ неизм?нно. Это была народная сильная и твердая почва, которою Годуновъ еще не усп?лъ овлад?ть. Но зато онъ влад?лъ царскимъ именемъ и этимъ именемъ распоряжался по своему усмотр?нію.

Митрополитъ Діонисій хот?лъ примирить враждующихъ, созвалъ ихъ къ себ? и умолялъ ихъ прекратить вражду. Они, конечно, не могли устоять противъ просьбъ и моленій святителя и помирились, но не истинно «сплеташе лесть въ сердц? своемъ». Собравшаяся толпа торговыхъ людей въ это время стояла на соборной площади противъ Грановитой полаты. Иванъ Петровичь Шуйскій, выйдя отъ митрополита и проходя мимо полаты, заявилъ, быть можетъ и съ искреннею радостью, что они съ Борисомъ помирились и впредь враждовать съ нимъ не хотятъ.

Тогда изъ толпы выступили два челов?ка и сказали ему: «Помирились вы нашими головами, и вамъ, князь Иванъ Петровичъ, отъ Бориса пропасть, да и намъ погибнуть».

Въ ту же ночь т?хъ двухъ челов?къ Борисъ вел?лъ поймать и сослалъ ихъ нев?домо куда; пропали они безъ в?сти, никто не могь узнать, гд? они под?вались. Этотъ случай являлся очень внушительнымъ предостереженіемъ для всего Московскаго посада. Наконецъ, въ 1586 г. составился противъ владычества Годунова большой заговоръ.

Митрополитъ Діонисій, премудрый граматикъ, князь Иванъ Петровичъ Шуйскій и прочіе отъ большихъ бояръ и отъ вельможъ Царевы полаты, и гости Московскіе, и вс? купецкіе люди учинили сов?тъ и укр?пились между собою рукописаніемъ бить челомъ царю ?едору, чтобъ онъ принялъ второй бракъ ради царскаго чадородія, такъ какъ царица Ирина ?ед. многое время неплодна и потому отпустилъ бы царь ее во иноческій чинъ.

Народъ Московскій съ митрополитомъ во глав? и при помощи князей Шуйскихъ заботился и хлопоталъ о томъ, чтобы не угасъ царскій корень. Это была всенародная правда, привлекавшая на свою сторону вс?хъ правдивыхъ людей, не служившихъ ц?лямъ Годунова.

Несомн?нно, Шуйскіе потому и пользовались дружнымъ расположенiемъ посада, что поставляли предъ вс?ми своими сторонниками именно эту ц?ль для своей борьбы съ Годуновымъ, почему л?тописецъ и упоминаетъ, что въ этой борьб? они над?ялись на свою невинность, на праведное д?ло, для котораго работали, «елико можаху».

Конечно, Годуновъ тотчасъ узналъ объ этомъ сов?т? и аки буря з?льная разметалъ вс?хъ сов?тниковъ, и митрополичьихъ и княжескихъ, кого куда, не вдругь, потому что надо было найти разумные поводы для ихъ истребленія. Обычный его пріемъ въ этихъ случаяхъ заключался въ привлеченіи боярскихъ или княжескихъ людей доводить на своихъ господъ всяческую клевету.

Такъ сталось и съ Шуйскими. На нихъ ихъ людьми была доведена изм?на, обвиненіе страшное по тому времени.

Многихъ людей Шуйскихъ «изымавъ, пытаху и кровь зв?рски проливаху, а съ ними пытаху и гостей Московскихъ, ?едора Нагая съ товарищи». Князей Шуйскихъ похватали и посажали за стражу во узилища, а съ ними дворянъ Татевыхъ, Колычовыхъ и многихъ другихъ. Иванъ Петр. ІПуйскій былъ сосланъ сначала въ свое им?ніе, а потомъ на Б?лоозеро и тамъ удавленъ, задушенъ с?номъ; князь Андрей Ив. — въ Каргополь и тамъ удавленъ. Вс? другіе сов?тники также были сосланы по далекимъ городамъ и посажены въ темницы на в?чное жительство. А гостей ?едора Нагая и съ нимъ шесть челов?къ казнили въ Москв? «на Пожар?, на Красной плошади, передъ торговыми рядами, главы имъ отс?коша».

Митрополитъ Діонисій и его собес?дникъ Крутицкій архіепископъ, видя такое изгнаніе боярамъ и многое убійство и кровопролитіе неповинное, начали обличать въ этомъ Годунова и говорить царю ?едору о его неправдахъ. За это обличители лишились своихъ сановъ и были сосланы въ заточеніе въ Новгородскіе монастыри, тамъ и скончались.

На митрополію возведенъ былъ преданный Годунову архіепископъ Ростовскій Іовъ, будущій патріархъ. Такъ были укрощены Шуйскіе и преданный имъ Московскій Посадъ, въ лиц? знатныхъ купцовъ-гостей. Борьба съ другими первостепенными боярами вначал? требовала другихъ пріемовъ. Ихъ надо было ут?шить и обворожить лестью.

Съ первымъ великимъ бояриномъ княземъ Ив. ?ед. Мстиславскимъ Годуновъ сначала жилъ въ большой дружб?, называлъ его себ? отцомъ, а тотъ называлъ его сыномъ. Однако разсказывали, в?роятно сторонники Годунова, что Шуйскіе усп?ли привлечь боярина на свою сторону и съ нимъ составили будто бы заговоръ, позвать Годунова къ Мстиславскому на пиръ и тамъ убить его. В?рно только одно, что онъ съ Шуйскими враждовалъ противъ Годунова и потому вскор? былъ обвиненъ въ изм?н?, сосланъ въ заточеніе въ Кирилловъ монастырь, тамъ постриженъ и умеръ въ 1586 г.

Другой великій бояринъ Никита Романовичъ Юрьевъ въ то же время въ 1585 г. «ко Господу отъиде», говорили, что отъ отравы. Оставались его сыновья, ?едоръ Никитичъ съ братьями. Съ ними на первое время надо было поступить ум?ючи, потому что это былъ родъ очень опасный для всякаго подъискателя царскаго сана, именно по своему родству съ самимъ царемъ ?едоромъ. Остававшіеся Романовы были двоюродные братья ему. Борисъ вначал? умиротворилъ ихъ т?мъ же порядкомъ, какъ и Мстиславскаго; держалъ ихъ сначала въ любви и даже клятву страшную далъ, что будутъ они братья ему и помогатели царствію, въ особенности ?едоръ Никитичъ, а впосл?дствіи разс?ялъ ихъ точно также, какъ разс?ялъ и разметалъ Шуйскихъ.

Годуновское время въ сущности было продолженіемъ царствованія царя Ивана Губителя.

Не больше какъ въ два или три года онъ вполн? расчистилъ поле для своего владычества, усмирилъ духовную власть въ лиц? митрополита, осилилъ первостепенное боярство, укротилъ весь Московскій Посадъ, вс?хъ торговыхъ мужиковъ и чернь-народъ.

Но если во Дворц? страхомъ или лестью легко было водворить молчаніе, своего рода спокойствіе, или послушаніе предъ владыкою царства, зато для полнаго усмиренія и привлеченія на свою сторону улицы, хотя и укрощенной казнью большихъ купцовъ-гостей, но всегда грозной всенароднымъ множествомъ, потребовались совс?мъ другіе пріемы.

Улица, какъ рабочая и промышленная сила, могла быть успокоена только заданною ей работою.

И вотъ въ тотъ же 1586 г. (или, по другимъ свид?тельствамъ въ 1587 г.), когда совершилось разс?яніе упомянутаго Сов?та о второмъ брак? царя ?едора, Московскому Посаду была задана очень большая работа, отвлекавшая умы народа отъ наблюденій надъ т?мъ, что творилось во Дворц?.

«Царь ?едоръ Ивановичъ», пишетъ л?тописецъ, в?роятно, со словъ сторонниковъ Годунова, «видя въ своемъ государств? пространство людемъ и всякое благополучное строеніе (устройство), повел?лъ на Москв? д?лати градъ каменный около большаго посада подл? земляной осыпи (вокругъ земляного вала), и д?лали его семь л?тъ, и нарекоша имя ему Царевъ-градъ, а мастеръ былъ Русскихъ людей, именемъ ?едоръ Конь».

Новыя ст?ны города были кладены изъ б?лаго камня и потому впосл?дствіи сохранили названіе вм?сто Царева-Б?лый городъ.

Въ то время, когда постройка этихъ ст?нъ приближалась уже къ концу, 15 мая 1591 г. посл?довало необычайное, ужасающее для народа событіе-убіеніе въ Углич? маленькаго царевича Дмитрія. По всенародному мн?нію, это злод?йство совершено по наученію Годунова, вс?ми м?рами истреблявшаго царскій корень. Событіе вполн? подтверждало уб?жденіе народа въ коварныхъ замыслахъ Годунова, высказанныхъ народомъ прежде. Да и его сопротивникаяъ это событіе было на руку, а потому могло совершиться и по ихъ замысламъ. Какъ бы ни было, но въ народ? оно произвело великое смущеніе. Невинная жертва злод?йской борьбы до слезъ трогала народное чувство.

Дабы ослабить и разс?ять горестное впечатл?ніе, грозившее возмущеніемъ, на помощь Годунову приблизился къ Москв? Крымскій ханъ съ войскомъ, спустя всего м?сяца два посл? совершоннаго убійства. Въ народ? говорили, что онъ нарочно былъ призванъ Годуновымъ, что очень в?роятно, судя по посп?шному приходу и еще бол?е по посп?шному уходу хана отъ Москвы.

Тогда Годуновъ задалъ Посаду новую работу-выстроить ст?ны вокругъ всей Москвы, деревянныя, которыя и были построены такъ посп?шно, что работа была окончена въ одинъ годъ, по окружности длиною на 14 слишкомъ верстъ, о чемъ мы уже говорили, см. стр. 160.

Получивъ дворъ князя Владиміра Андреевича въ свое влад?ніе, Годуновъ конечно распространилъ его новыми постройками или же старыя зданія привелъ въ бол?е красивый и богатый видъ, такъ какъ теперь онь былъ уже влад?телемъ и всего государства, а потому, какъ изв?стно, обладалъ громаднымъ богатствомъ. Еще при цар? ?едор? онъ уже разыгрывалъ прямую роль царя и не разъ принималъ въ своемъ двор? иноземныхъ пословъ.

Такъ, въ 1589 г. мая 20 онъ торжественно принялъ у себя во двор? цесарева Австрійскаго посла Николая Варкоча, который, прі?хавъ, сл?зъ съ коня въ воротахъ двора (въ?хавъ въ ворота), при чемъ отъ воротъ и по всему двору и по крыльцу и по с?нямъ и въ передней изб? стояли нарядно во множеств? дворовые люди боярина. А въ комнат? (гостиной) боярина находились отборные немногіе люди въ наряд?, въ плать? въ золотномъ и въ ч?пяхъ золотыхъ. Вошедши въ комнату, посолъ правилъ отъ цесаря поклонъ боярину, а бояринъ, вставъ, спрашивалъ о здоровь? цесаря да звалъ посла къ рук?, сидя. Посолъ былъ у руки и зат?мъ говорилъ р?чь, чрезъ толмача, одинъ на одинъ, для чего изъ комнаты вышли вс? ненадобные люди.

Посолъ въ это время говорилъ тайно о томъ, чтобы Московскій государь присоединился къ замышляемому союзу всей Европы противъ Турецкаго султана и величалъ Годунова Вашимъ Благородіемъ, начавъ свою р?чь такими словами: «Цесарскому Величеству изв?стно, что Ваше Благородіе у царскаго Величества скровной его, ближній тайный начальный Думца и большой бояринъ, о такихъ великихъ добрыхъ д?лахъ рад?ешь и кр?пко промышляешь. И то цесарскому Величеству ученилось вельми любо и радостно, и за такіе добрые д?ла, Ваше Благородіе, у вс?хъ государей христіанскихъ въ великой чести и слав?«.

Годуновъ отв?чалъ послу подтвердительною р?чью, что готовъ усердно промышлять и противъ Турецкаго, и противъ вс?хъ басурмановъ, и вел?лъ ему с?сть противъ себя на скамейк?, а посл? переговоровъ на прощаньи подавалъ ему вина и меды красные и б?лые въ кубкахъ и въ ковшахъ, какъ изстари водилось въ царсконъ дворц? по давнему прапрад?довскому обычаю.

Въ другой разъ, 7 октября 1593 года, тотъ же посолъ Николай Варкочь снова былъ принятъ Годуновымъ въ своихъ хоромахъ. Въ это время, быть можетъ, для большей торжественности, посолъ ?халъ на Годуновскій дворъ мимо Посольской полаты (у Ивана Великаго), да мимо Пречистой (Успенскаго собора) позади алтаря, такъ какъ переднія ворота Борисова двора выходили на Соборную площадь. Прі?хавъ на дворъ, посолъ сл?зъ съ лошади, отъ?хавъ съ полсажени отъ воротъ, а его дворяне сошли съ лошадей за воротами и шли на дворъ п?шкомъ.

Среди двора встр?тили посла люди боярина, 10 челов?къ. Другая встр?ча послу была на верхнемъ крыльц? тоже въ числ? 10 челов. боярскихъ людей. Самъ бояринъ сид?лъ въ комнат?, а въ передней и въ с?няхъ и по крыльцу стояли боярскіе дворяне въ чистомъ плать?. А какъ посолъ вошелъ въ комнату, то явилъ его (представилъ) боярину челомъ ударить его государевъ приставъ кн. Семенъ Звенигородскій. Посолъ правилъ отъ цесаря поклонъ, говорилъ прив?тственную р?чь; потомъ поднесъ дары-поминки: отъ Арцыкнязя Максимиліана-лохань да рукомойникъ серебряные, золочены.

Зат?мъ бояринъ спрашивалъ о здоровь? посла и цесаревыхъ дворянъ и вел?лъ имъ с?сти въ лавк? по правую сторону себя.

Теперь посолъ именовалъ боярина «Вашимъ Велеможествомъ, Высотою, Государемъ», такъ какъ и къ офиціальному титулу боярина уже присовокуплялось имя слуги.

Поговоривъ опять о союз? противъ Турка, бояринъ кончилъ разговоръ такою р?чью: «Николай! пригоже было мн? тебя у себя подчивати (столомъ) да зашли нын? многіе великіе д?ла царскаго Величества и я посылаю со столомъ къ теб?«. И отпустилъ посла. Встр?чники проводили посла до т?хъ же м?стъ, гд? встр?чали. А какъ посолъ отошелъ отъ л?стницы, и бояринъ вел?лъ его почтить, лошадь подвести ему среди двора, а дворяне с?ли на лошадей попрежнему за воротами. Таковы были старозав?тныя на Руси правила почетныхъ встр?чъ и проводовъ. Столъ послу былъ посланъ на серебряныхъ блюдахъ, вина и меды красные въ кубкахъ и оловяникахъ (кувшинахъ).

Одинъ изъ сопутниковъ посла, какъ очевидецъ, описываетъ этотъ пріемъ такимъ образомъ: «Когда наше шествіе вступило въ Кремль, насъ повели паправо (мимо Успенскаго собора) къ жилищу Бориса ?едоровича. Это было очень обширное зданіе, только есе деревянное. Тутъ, кто ?халъ на лошади, сошелъ съ нея, а мы, несшіе подарки, устроились за посломъ и пошли чрезъ 2 покоя, гд? находились служители Бориса ?едоровича, од?тые по ихъ обычаю пышно. Въ третьемъ поко?, въ который мы вошли, находился Борисъ ?едоровичъ съ н?сколькими боярами. Этотъ покой и по полу и кругомъ, устланъ былъ прекрасными коврами, а на лавк?, на которой сид?лъ Годуновъ, лежала красная бархатная подушка. На немъ было такое платье: во-первыхъ, на голов? была над?та высокая Московская шапка, съ маленькимъ околышемъ изъ самыхъ лучшихъ бобровъ; спереди у нея вшитъ былъ прекрасный большой алмазъ, а сверху его ширинка изъ жемчуга, шириною въ два пальца. Подъ этою шапкою носилъ онъ маленькую Московскую шапочку (тафью), вышитую прекрасными крупными жемчужинами, а въ промежуткахъ у нихъ вставлены драгоц?нные камни. Од?тъ онъ былъ въ длинный кафтанъ изъ золотой парчи съ красными и зелеными бархатными цв?тами. Сверхъ этого кафтана над?тъ на немъ еще другой, покороче, изъ краснаго съ цв?тами бархата, и б?лое атласное исподнее платье. У этого кафтана книзу и спереди кругомъ, и сверху около рукавовъ было прекрасное жемчужное шитье, шириною въ руку; на ше? над?то нарядное ожерелье и пов?шена крестъ-на-крестъ превосходная золотая ц?почка; пальцы об?ихъ рукъ были въ кольцахъ, большею частью съ сапфирами».

Н?сколько бол?е подробностей о Борисовомъ двор? находимъ въ записк? о такомъ же пріем? другого цесарскаго посла Аврама Бурграфа, происходившемъ 27 мая 1597 года.

?халъ посолъ въ городъ и во дворъ боярина не верхомъ, а въ открытомъ возку по случаю бол?зни въ ногахъ, называемой камчугъ. Царскіе приставы ?хали съ нимъ по об? стороны возка. Впереди ?хало дворянъ и д?тей боярскихъ 70 челов?къ; за ними вели коней, назначенныхъ въ даръ боярину, и посольскіе люди несли поминки-дары. Въ это время на двор? боярина было устроено по посольскому чину: въ комнат?, и въ передней, и въ с?няхъ были дворяне боярина въ золотномъ плать?; на крыльцахъ, и по л?стниц?, и на двор? по об? стороны стояли его дворяне въ чистомъ плать?. Какъ посолъ прі?халъ ко двору, приставы и цесаревы дворяне сл?зли съ лошадей у воротъ, а посолъ ?халъ въ возку на дворъ до крыльца, по приказу боярина. Встр?чи ему были четыре: первая встр?ча середи двора, другая на приступ?, какъ посолъ вышелъ изъ возка; третья на середнемъ крыльц?, четвертая на верхнемъ крыльц?. Встр?чали боярскіе дворяне. Когда посолъ вошелъ въ с?ни, середи с?ней его встр?тилъ сынъ боярина, ?едоръ Борисовичъ, при чемъ приставъ объявилъ послу особою р?чью, что его встр?чаетъ сынъ Его Царскаго Величества шурина, Слуги, Конюшаго, боярина и Двороваго воеводы и Содержателя великихъ государствъ, царства Казанскаго и Астраханскаго.

?едоръ Борисовичъ далъ послу руку, спросилъ его о здоровь? и шелъ съ посломъ въ горницу. Когда посолъ пришелъ въ переднюю, среди избы передней его встр?тилъ самъ Борисъ ?ед. и, взявъ посла за руку, шелъ съ нимъ въ середнюю комнату. Зд?сь посолъ правилъ боярину поздравленіе отъ цесаря особою р?чью, и когда бояринъ спросилъ о его собственномъ здоровь?, то посолъ отв?чалъ, что «по гр?ху по моему была мн? въ дорог? бол?знь, и зд?сь было я позанемогъ, а нын? благодарю Бога, могу». Бояринъ подалъ послу ручку (sic) и посадилъ его близко себя въ другой лавк?, а самъ с?лъ въ большой лавк?, что отъ комнатныхъ дверей. Зат?мъ звалъ цесаревыхъ дворянъ къ рук?, спрашивалъ ихъ о здоровь? и вел?лъ имъ с?сть.

Когда вс? ус?лись, слуга боярина являлъ ему цесаревы поминки-подарки. Посл? того бояринъ сказалъ послу: «О которыхъ теб? д?лахъ со мною говорить и ты говори, а цесаревыхъ дворянъ вышли вонъ». Такъ посолъ и исполнилъ и приступилъ къ переговорамъ все о томъ же Турк?, на котораго цесарь просилъ помощи. Посолъ, обращаясь къ Годунову, именовалъ его уже Вашимъ Величествомъ и Вашей Милостію.

Когда посолъ былъ отпущенъ, начались обычные проводы; самъ бояринъ проводилъ его до дверей передней горницы, а его сынъ проводилъ въ с?ни; прежніе встр?чники проводили посла въ возокъ у л?стницы, а приставы и цесаревы дворяне с?ли на лошадей за воротами.

По обычному порядку къ послу былъ отправленъ столъ на 130 блюдахъ, да питья въ 8 кубкахъ и въ 8 оловяникахъ.

Въ числ? поднесенныхъ даровъ отъ Цесаря Рудольфа Борису ?едоровичу были присланы часы стоячіе боевые, съ знамены небесными, а его сыну ?едору часы стоячіе боевые, а прид?ланъ на нихъ медв?дь; и шесть попугаевъ, а въ т?хъ попугаяхъ два есть, одинъ самецъ, а другой самка — и т? два Борису ?ед., а четыре его сыну, да сыну же ?едору Бор. дв? обезьяны.

Такимъ образомъ, въ хоромахъ боярина и тогда уже водились для забавы и попугаи, и обезьяны.

Въ 1595 г. случился великій пожаръ, выгор?лъ весь Китай-городъ, «полаты каменныя и въ погребахъ везд? все выгор?ло, а посл? пожара возстала буря велія, съ городскихъ башенъ верхи сломало и въ Кремл? съ Борисова двора Годунова съ воротъ верхъ сломило; и многіе дворы разметало; людей же и скотъ на воздухъ метало».

Какъ изв?стно, ворота у богатыхъ и достаточныхъ дворовъ, да и у вс?хъ обывателей, всегда строились бол?е или мен?е зат?йливо, а у богатыхъ воротные верхи устроивались въ вид? шатровыхъ башенъ одинакихъ или даже и тройныхъ, какь это видно и на план? Кремля временъ Годунова, а потому и л?тописецъ воспользовался случаемъ и отм?тилъ разрушеніе Годуновскихъ воротъ, какъ прим?чательнаго Кремлевскаго зданія. хотя, съ другой стороны, такая отм?тка могла явиться съ мыслью о Божьемъ наказаніи властителя за обиды и насилія, какими онъ прославилъ себя.

Въ то время ходила молва, что и пожаръ Китай-города былъ устроенъ т?мъ же Годуновымъ съ ц?лью отвратить опасную народную молву объ убіеніи царевича Дмитрія въ 1591 году.

Достигнувъ царскаго в?нца, Годуновъ, конечно, перебрался съ своего богатаго двора въ царскій дворецъ и съ того времени (съ 1598 г.) оставилъ свой дворъ пустымъ, не отдавая его никому, не находя никого достойнаго жить въ немъ, какъ это и было на самомъ д?л?. Великой знатности людей уже не было въ это время. Только посл? его кончины эти хоромы огласились плачемъ и воплями оставшейся его семьи, когда изъ дворца она была зд?сь заключена и погибла насильственною смертью.

«Что пос?ешь, то и пожнешь», говоритъ народная пословица, что с?етъ челов?къ, то и пожнетъ, повторяли наши л?тописцы при описаніи такихъ событій.

Настала, наконецъ, жатва и для царя Бориса. Нежданно, негадано появился живымъ убіенный царевичъ Дмитрій. Добытый злод?йствами тронъ пошатнулся. Изм?на царю съ каждымъ днемъ выростала повсюду. Вс? лицем?рныя благод?янья народу, вс? добрыя попеченія о государств? и многое доброе его устройство исчезли изъ памяти людей, сохранившихъ только ненависть къ царствующему властителю. 5 апр?ля 1605 г. царь Борись, вставши отъ об?да, внезапно забол?лъ и черезъ два часа скончался. Говорили, что самъ себя отравилъ, но можно полагать, что былъ отравленъ угодниками Самозванца, если не умеръ апоплексіей, какъ свид?тельствуетъ Маржеретъ. Однако, по свид?тельству Массы, доктора, бывшіе во дворц?, тотчасъ узнали, что онъ умеръ отъ яда.

Спустя съ небольшимъ два м?сяца Самозванецъ уже приближался къ Москв? и, стоя съ большимъ войскомъ на Тул?, послалъ въ Москву князей Василья Вас. Голицына, помышлявшаго тоже о царскомъ в?нц?, Василья Мосальскаго и другихъ своихъ угодниковъ съ повел?ніемъ низложить, убрать съ дороги, патріарха Іова и истребить Годуновыхъ.

Повел?ніе было исполнено съ большимъ усердіемъ, которымъ особенно отличились упомянутые два князя.

Вдова царя Бориса съ сыномъ, уже в?нчаннымъ царемъ ?едоромъ, и дочерью Ксеніею были безъ милости схвачены во дворц? и отвезены на водовозной тел?г? на старый Борисовскій дворъ, гд? и заперли ихъ подъ стражею. Всл?дъ зат?мъ, немного времени спустя, туда явились помянутые князья-Голицынъ и Мосальскій-съ двумя помощниками и тремя стр?льцами, которые и «предаша несчастнаго молодого царя и его мать царицу Марью удавленію», разведя ихъ сначала по разнымъ комнатамъ. Князь Вас. Голицынъ, выйдя посл? того изъ Борисовскаго двора. возв?стилъ народу, что царь и царица, его мать, отъ страха опились смертнымъ зеліемъ и померли. Царевна Ксенія была оставлена въ живыхъ и пострижена въ монахини.

Воцарившійся Самозванецъ, осыпая своими милостями первенствующаго боярина ?едора Ив. Мстиславскаго, подарилъ ему весь домъ царя Бориса, но, кажется, бояринъ не усп?лъ воспользоваться этимъ даромъ, — такъ событія быстро изм?няли ходъ д?лъ.

Между т?мъ, изв?стно, что на Борисовскомъ двор? при Самозванц? былъ пом?щенъ воевода Сендомирскій, а съ нимъ были пом?щены и Іезуиты, которые зд?сь стали свободно священнод?йствовать по Римскому обряду.

Когда Самозванецъ былъ убитъ, бунтовавшая въ то время въ Кремл? толпа, искавшая повсюду Поляковъ, осадила въ Борисовскомъ двор? и пана Сендомирскаго. Ворота этого двора съ улицы были завалены всякою всячиною. «Мы», говоритъ свид?тель этого обстоятельства, «заперлись изнутри. Насъ было весьма немного, но мы р?шили при всей малочисленности защищаться. Уже наведены были на насъ пушки, одн? въ окна, другія въ ст?ну; но какъ во двор? были каменные подвалы, то безъ великихъ усилій нельзя было одол?ть насъ. Между т?мъ посыпались камни къ намъ на дворъ и н?сколько стр?льцовъ готовились войти къ намъ изъ монастыря (Троицкаго подворья) чрезъ проломы, о коихъ мы ничего не знали, какъ вдругъ прискакали къ воротамъ нашимъ бояре, требуя, чтобы панъ-воевода послалъ кого-нибудь для переговоровъ съ Думными боярами. Осада т?мъ и окончилась».

Посл? для охраны пана-воеводы поставлена была около двора стр?лецкая стража.

На Борисовскій дворъ былъ сведенъ изъ дворца и несчастный царь, какъ называли его въ народ?, Василій Ив. Шуйскій и съ своею царицею и, дабы не могъ онъ воротиться на царство, тамъ же былъ постриженъ въ монахи и съ царицею.

Въ Смутное время, когда въ 1610 г. велемудрые Московскіе бояре присягнули королевичу Владиславу и отдали Москву во власть Полякамъ, въ Кремл? на Цареборисовскомъ двор? поселился самъ панъ гетманъ Жолк?вскій и вм?ст? съ нимъ оставленный имъ посл? своего отъ?зда главнокомандующимъ Польскою силою и градоначальникомъ Москвы панъ Александръ Гонс?вскій, который по указаніямъ гетмана въ полномъ недов?ріи къ Русскимъ распорядился самымъ предусмотрительнымъ образомъ. Ключи городовые отъ вс?хъ воротъ забралъ къ себ?, весь нарядъ (артиллерію), пушки со вс?хъ городовыхъ ст?нъ, а также зелье (порохъ), свинецъ, пушечныя ядра и всякіе пушечные запасы собралъ въ Кремль да въ Китай городъ, а иное и на Цареборисовъ дворъ, къ своему жилью. Во вс?хъ городовыхъ воротахъ онъ поставилъ сторожами своихъ Поляковъ, вм?сто стр?льцовъ, которыхъ вс?хъ выслалъ совс?мъ изъ города; р?шетки у улицъ сломалъ и обывателямъ строго запретилъ носить какое-либо оружіе, даже и плотникамъ съ топорами не вел?лъ ходить и ножи на бедр? никому не вел?лъ носить.

Для Поляковъ такія предосторожности были очень необходимы, потому что занявшее городъ и Кремль ихъ войско не было достаточно. Маск?вичъ пишетъ, что они вступили въ городъ тихо, какъ бы тайкомъ, не желая показать обывателямъ слабыя свои силы.

По свид?тельству Маск?вича они вошли въ Кремль 9 октября по новому стилю; по свид?тельству Польскаго Дневника-27 сентября по старому стилю. Выходитъ разница въ двухъ дняхъ.

Гетманъ Жолк?вскій жилъ на Цареборисовскомъ двор? всего только м?сяцъ и 6 ноября, по новому стилю, у?халъ къ Смоленску для свиданія съ королемъ. Въ Борисовскихъ полатахъ, какъ и при Самозванц?, былъ устроенъ костелъ. Происходило служеніе по Римскому обряду, и Латинское п?ніе доносилось от сюда до хоромъ патріарха Ермогена, сердечно негодовавшаго на такое поруганіе Православной в?ры о Христ?.

Гонс?вскій прожилъ зд?сь почти до самаго конца Польскаго владычества надъ истерзанною Русью, до конца іюня, то-есть слишкомъ 11/2 года. 27 іюня 1612 г. онъ изъ соперничества съ паномъ Струсемъ, прибывшимъ къ Москв? съ новымъ войскомъ, выступилъ изъКремля, а на его м?сто въ градоначальники всту пилъ этоть панъ Струсь, который, конечно, поселился на той же квартир? Гонс?вскаго, на Цареборисовскомъ двор?.

Но новый градоначальникъ, очень желавшій удержать Москву для королевича Владислава, пришелъ только для своего несчастія. Въ это время Нижегородская рать стояла уже въ Ярославл?. Отъ нея, какъ отъ благодатнаго солнца, съ великою силою двигалось очищеніе народныхъ умовъ, осв?щалась тьма народной смуты и, несмотря на изм?нные подвига собиравшагося подъ Москвою казачества, зас?вшіе въ Кремл? Поляки день ото дня все больше и больше ст?снялись и обездоливались. Въ посл?днее время они претерп?вали невыносимый, неслыханный голодъ. «Ни въ какихъ л?тописяхъ, ни въ какихъ исторіяхъ н?тъ изв?стій», говорить ихъ дневникъ, «чтобы кто-либо, сидящій въ осад?, терп?лъ такой голодъ, чтобы былъ гд?-либо такой голодъ, потому что когда насталъ этотъ голодъ и когда не стало травъ, корней, мышей, собакъ, ко шекъ, падали, то осажденные съ?ли пл?нныхъ, съ?ли умершія т?ла, вырывая ихъ изъ земли; п?хота сама себя съ?ла и ?ла другихъ, ловя людей. П?хотный порутчикъ Трусковскій съ?лъ двоихъ своихъ сыновей; одинъ гайдукъ тоже съ?лъ своего сына, другой съ?лъ свою мать; одинъ товарищъ съ?лъ своего слугу; словомъ, отецъ сына, сынъ отца не щадилъ; господинъ не былъ ув?ренъ въ слуг?, слуга въ господин?; кто кого могъ, кто былъ здоров?е другого, тотъ того и ?лъ. Объ умершемъ родственник? или товарищ?, если кто другой съ?далъ таковаго, судились какъ о насл?дств? и доказывали, что его съ?сть сл?довало ближайшему родственнику, а не кому другому. Такое судное д?ло случилось во взвод? г. Леницкаго, у котораго гайдуки съ?ли умершаго гайдука ихъ взвода. Родственникъ покойника, гайдукъ изъ другого десятка, жаловался на это передъ ротмистромъ и доказывалъ, что онъ им?лъ больше права съ?сть его, какъ родственникъ; а т? возражали, что они им?ли на это ближайшее право, потому что онъ былъ съ ними въ одномъ ряду, строю и десятк?. Ротмистръ не зналъ, какой сд?лать приговоръ, и, опасаясь, какъ бы недовольная сторона не съ?ла самого судью, б?жалъ съ судейскаго м?ста. Во время этого страшнаго голода появились разныя бол?зни и такіе страшные случаи смерти, что нельзя было смотр?ть безъ плачу и ужасу на умирающаго челов?ка. Я много насмотр?лся на такихъ. Иной пожиралъ землю подъ собою, грызъ свои руки, ноги, свое т?ло и что всего хуже, — желалъ умереть поскор?е и не могъ, — грызъ камень или кирпичъ, умоляя Бога превратить въ хл?бъ, но не могъ откусить. Вздохи: ахъ, ахъ, слышны были по всей кр?пости, а вн? кр?пости-пл?нъ, смерть. Тяжкая это была осада, тяжкое терп?ніе!»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.