Гражданские лица

Гражданские лица

Коллаборационисты из числа гражданских лиц представляли собой отдельную группу, являвшуюся объектом партизанской пропаганды, во многом отличную от воевавших коллаборационистов. По определению партизан и их высших руководителей, коллаборационистом являлся любой человек, оказывавший содействие Германии в ее военных усилиях или в эксплуатации ресурсов оккупированной территории, то есть практически каждый, кто не помогал советскому режиму или партизанам. Основное внимание партизан было сосредоточено на тех, кто служил немцам, занимая посты чиновников администрации, – мэры городов, деревенские старосты, редакторы газет, члены местных муниципалитетов. Этих чиновников, в отличие от воевавших коллаборационистов, окончательно и бесповоротно считали предателями. Чиновники гражданской администрации, благодаря занимаемым ими постам и положению, оказывали значительно большее влияние на местное население. Именно поэтому партизанская пропаганда в отношении сотрудничавших с немцами гражданских лиц отличалась от пропаганды, призванной оказывать воздействие на воевавших коллаборационистов.

В первые месяцы немецкой оккупации партизанская пропаганда обращалась с призывами главным образом к тем, кто еще не перешел на сторону немцев, предупреждая их о катастрофических последствиях подобного шага. Зачаточное состояние самого партизанского движения и простота пропагандистских ухищрений сильно снижали эффективность пропаганды. При наличии достаточных сил самым простым подходом партизан к решению проблемы было убийство как можно большего количества гражданских коллаборационистов.

Начиная с весны 1942 года, когда возросла мощь и была упорядочена организация партизан, ими предпринимаются пропагандистские усилия по противодействию коллаборационизму. Основные темы печатных пропагандистских материалов были аналогичны используемым в листовках, обращенных к военным: зверства немцев, победы Советского Союза, героизм партизан, советский патриотизм, преступления коллаборационистов, угрозы расправы и обещания прощения в случае отказа от сотрудничества с врагом. Печатные призывы скорее были обращены к населению в целом, чем к тем, кто непосредственно принимал активное участие в борьбе.

При этом, в отличие от подхода, используемого в отношении воевавших коллаборационистов, угроз было значительно больше, чем обещаний, и партизанские листовки уже не содержали готовых оправданий сотрудничества с противником. Тем не менее различие было лишь в расстановке акцентов, поскольку мысль о том, что коллаборационистов занимать их посты немцы заставляли обманом и угрозами, получала свое развитие. Коллаборационисты из числа гражданских лиц в большей степени, чем военные, ощущали на себе месть партизан. Воевавший на стороне противника меньше страдал от возмездия партизан. С гражданскими коллаборационистами все обстояло иначе, поскольку, в особенности в «нейтральных» зонах, которые не контролировались полностью ни партизанами, ни немцами, партизаны почти всегда могли провести рейд на небольшой город и убить или похитить назначенных немцами чиновников. Широко использовались – и приводились в исполнение – угрозы в отношении семей коллаборационистов.

Очевидный эффект подобных методов запугивания проявлялся в том, что немцам становилось все труднее находить чиновников администрации, которые сознательно брались бы за работу и вместе с тем пользовались бы авторитетом среди местного населения. Главы администраций посещали «свои» города и поселки лишь в дневное время или в сопровождении немецкой охраны либо стремились сменить свое местопребывание на более безопасное. В ряде мест никто не хотел занимать пост старосты, и возникала необходимость постоянной замены глав администрации из числа приемлемых кандидатов. Несомненно, что партизанский террор серьезно препятствовал эффективности работы местной администрации и косвенным образом влиял на получение немцами экономической выгоды от оккупации.

Существует ряд свидетельств того, что по мере продолжения войны сделанная партизанами ставка на террор становится не столь резко выраженной. Захваченных в плен коллаборационистов, например в Брянской области, в пропагандистских целях освобождали; партизаны стремились переманить коллаборационистов на свою сторону, прежде чем прибегать к радикальным мерам[227].

Если подобное высказывание имело место, взгляды Андреева нельзя считать официальной советской точкой зрения.

Письмо партизан к сотрудничавшему с немцами чиновнику администрации, начальнику бюро рабочей силы, является иллюстрацией иного подхода. Этому человеку и его семье угрожали смертью в случае невыполнения требований партизанского командира, написавшего письмо. Подчеркивалось, что в качестве привилегии ему поручается выполнение особого разведывательного задания, в том числе составление списка других известных ему коллаборационистов. От него также требовали подписать расписку о согласии выполнить порученное ему партизанами задание. Партизаны могли угрожать, что передадут эту расписку немецкой полиции. Аналогичный метод был использован и в другом случае, когда коллаборациониста предупредили, что в случае отказа сотрудничать его переписку с партизанами переправят немцам.

Подобными методами и с помощью внедрения агентов в организации коллаборационистов партизанам удавалось размещать своих людей на важных постах[228]. Путем прямого террора они уничтожали одних и отбивали у других охоту сотрудничать с немцами, а угрозами и обещаниями переманивали на свою сторону значительное количество коллаборационистов. Эффект от использования такой двоякой тактики был существенным. Однако не следует забывать, что, хотя это и позволяло серьезно ослабить контроль немцев, тем же самым партизаны настраивали против себя широкие слои гражданского населения, которое, пусть и разочаровавшись в немцах, смотрело без всякого одобрения на террор партизан.