Глава 18 Незалежная республика или держава гетмана?

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 18

Незалежная республика или держава гетмана?

23 июня 1917 г. Центральная Рада издала свой первый универсал:

«Народ украинский! Народ крестьян, рабочих, трудящегося люда!

Волей своей ты поставил нас, Украинскую Центральную Раду, на страже прав и вольностей Украинской Земли…

Пусть будет Украина свободной. Не отделяясь от всей России, не порывая с державой Российской, пусть народ украинский на своей земле имеет право сам устраивать свою жизнь. Пусть порядок и устройство в Украине дает избранное всенародным, равным, прямым и тайным голосованием Всенародное Украинской Собрание (Сейм). Все законы, которые должны дать тот порядок здесь у нас, на Украине, имеет право издавать только на Украинское Собрание.

А те законы, которые должны давать порядок по всей Российской державе, должны издаваться во Всероссийском Парламенте.

Никто лучше нас не может знать, что нам нужно и какие законы для нас лучшие.

Никто лучше наших крестьян не может знать, как распоряжаться своей землей. И потому мы хотим, чтобы после того, как по всей России будут конфискованы все помещичьи, казенные, царские, монастырские и иные земли в собственность народов, когда будет издан об этом закон на Всероссийском Учредительном Собрании, право распоряжения нашими украинскими землями, право пользования ими принадлежало только нам самим, нашему Украинскому Собранию (Сейму)»[151].

Який гарный набор слов, вроде все будет хорошо. А на самом деле — смесь вранья и несуразиц.

Начну с того, кто такой «народ украинский»? До 1917 г. термина «народ украинский» не было ни в одной энциклопедии. Так что любой честный политик для начала четко сформулировал бы понятия «народ украинский» и «земля украинская». Надо ли говорить, что радные жулики сознательно отказались от четких формулировок.

Центральную Раду выбирал не народ, а несколько сотен функционеров украинской партии социалистов-федералистов, украинской социал-демократической партии, украинской партии социалистов-революционеров и ряда совсем малых объединений. К 1917 г. все эти партии состояли из нескольких десятков, в лучшем случае сотен членов. Замечу, что перечисленные партии не были частями общеимперских партий социал-демократов, социал-революционеров и др. Это были автономные группировки, руководимые, как правило, масонами. Главой Генерального Секретариата (Совета Министров) стал масон В. К. Винниченко. Замом (товарищем) масона Грушевского в Раде был А. Ниховский, тоже из ложи «Великий Восток народов России».

По мысли создателей первого универсала на Украине должны были действовать только законы, изданные местным Сеймом. А при чем тут «Всероссийский парламент»?

Самым важным вопросом для крестьянства, составлявшего подавляющее большинство населения Великороссии и Малороссии, был земельный вопрос. И что же предложили самостийники? Ждать, пока в России будет создано Учредительное собрание, принят закон о земле, наконец, фактически «будут конфискованы все помещичьи… земли», и только тогда наша Рада возьмется за передачу земель крестьянам на Украине. Блеск! Вроде бы братья-масоны и обещают крестьянам землю, а на самом деле подсовывают фигу!

А когда «селяне» с топорами спросят, где же обещанная землица, то уж и ответ готов: виноваты злыдни-москали, никак не решат сей вопрос. Бей кацапов!

Естественно, киевские масоны прекрасно знали, что их петроградские братья во Временном правительстве не желают давать землю крестьянам и будут «тянуть резину» по последнего.

Как же реагировало Временное правительство на действия Центральной Рады? С одной стороны, признать фактическое отделение Украины для «временных» означало подписать себе смертный приговор. С другой стороны, как не порадеть братьям по ложе! В Киев выяснять отношения едет А. Ф. Керенский. Замечу, в ложе «Великий Восток» он занимался координацией деятельности столичных и киевских масонов и по делам ложи ездил в Киев в 1913, 1915 и 1916 годах.

После переговоров с Центральной Радой Керенский признал право Генерального Секретариата управлять пятью украинскими губерниями — Киевской, Полтавской, Подольской, Волынской и Черниговской.

Однако ни Временное правительство в Петрограде, ни Центральная Рада не имели реальной поддержки ни у народа, ни у армии. Даже отъявленный самостийник Орест Субтельный вынужден признать: «Центральная Рада с головой погрузилась в бесконечные дискуссии о границах своих полномочий, пренебрегая при этом такими более прозаическими, но куда более насущными проблемами, как укрепление законности и порядка, обеспечение снабжения городов и работа железных дорог. Она также оказалась не способной решить наболевшую проблему передела земли. Как следствие, первоначальное единство, продемонстрированное украинцами ранее, быстро распалось. Обострились политико-идеологические противоречия между социал-демократами, составлявшими в Центральной Раде большинство, и многочисленными социалистами-революционерами. Погрязнув в бесплодных дебатах и раздорах, члены Центральной Рады, власть которой фактически уже ограничивалась окрестностями Киева и нескольких крупных городов, утратили связь с селом, а значит, и с массами, связь, достигнутую на короткий срок благодаря различным съездам, проходившим в Киеве. Губернии были предоставлены самим себе»[152].

Я нарочно дал большую цитату, чтобы читатель сам смог поискать аналогии с современным правительством на Украине.

7 ноября (25 октября) в Петрограде большевики свергли Временное правительство. При советской власти это событие именовалось Великой Октябрьской Социалистической Революцией, а сейчас «демократы» именуют его октябрьским переворотом. Объективный историк должен разделить конкретные события, происшедшие в ночь с 7 на 8 ноября в Петрограде, и всемирно исторические последствия этих событий. Строго говоря, 7 ноября произошла не революция, и даже не переворот, а просто бескровный разгон никого не представлявших «временных». Власть валялась в грязи, большевики подняли ее, отмыли и взяли «всерьез и надолго».

Точно так же события 14 июля 1789 г. походили на оперетту, причем кровавую, но события этого дня предопределили ход истории в XIX веке, равно как события 7 ноября 1917 г. предопределили ход мировой истории в XX веке.

Обе революции привели к последующему кровопролитию, но после них человечество стало иным, возникли новая Франция и новая Россия. А что касается кровопролития, то еще Наполеон сказал: «Если про государя говорят, что он был добр, то его царствование не удалось».

8 ноября 1917 г. на специальном заседании Центральной Рады, посвященном событиям в Петрограде, была принята резолюция, где говорилось: «Признавая, что власть — как в государстве, так и в каждом отдельном крае — должна перейти в руки всей революционной демократии, признавая недопустимым переход этой власти в руки Советов Рабочих и Солдатских Депутатов, которые являются только частью организованной революционной демократии, Украинская Центральная Рада высказывается против восстания в Петрограде и будет энергично бороться со всеми попытками поддержать бунты на Украине».

Надо ли говорить, что ни в Великороссии, ни на Украине никто толком не знал, что такое вся «революционная демократия», и все заявленное представляется бессвязным набором слов. Ясна лишь последняя фраза — Центральная Рада объявила войну советской власти.

10 ноября отряды киевских рабочих и революционных солдат подняли восстание в Киеве против командования штаба Киевского военного округа, поддерживавшего правительство Керенского. В ходе боев за Киев Центральная Рада первоначально держала нейтралитет. После трехдневных боев штаб Киевского военного округа вместе с частью войск бежал из города на Дон. Тем временем Центральная Рада подтянула верные ей войска и подавила восстание.

В Харькове же большевики захватили власть еще в ноябре 1917 г. А 11–12 (24–25) декабря 1917 г. в Харькове собрался 1-й Всеукраинский съезд Советов, который 12 (25) декабря провозгласил Украину республикой Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Все постановления Центральной Рады были объявлены недействительными. На территории Украинской советской республики распространялись декреты правительства Советской России: о земле, рабочем контроле, демократизации армии. Съезд признал Украинскую советскую республику федеративной частью Российской республики, избрал ЦИК из 41 человека, в том числе 35 коммунистов и 6 левых эсеров. ЦИК возглавил И. Г. Медведев, а первое советское правительство Украины — Е. Б. Бош.

Представители УССР приняли участие в 3-м Всероссийском съезде Советов, состоявшемся в Петрограде в январе 1918 г.

По просьбе правительства Советской Украины из Советской России прибыли отряды Красной гвардии. На Украине формировались полки «червонного казачества» и отряды Красной гвардии. 20 января 1918 г. советское правительство Украины издало декрет об образовании в республике социалистической рабоче-крестьянской армии.

Следует заметить, что к концу декабря 1917 г. Чернигов и Полтава были в руках большевиков. Везде, кроме Екатеринослава, советская власть была установлена бескровно. В Екатеринославе же в боях с красными «играло первую скрипку» не «украинское войско», а отряды из русских офицеров, студентов, гимназистов и т. п., которые можно с полным основанием назвать белыми. К Полтаве Рада послала свою гвардию — Богдановский полк, но «богдановцы» не пожелали драться с большевиками, а занялись погромами и грабежами, после чего с большой добычей вернулись в Киев.

20 ноября Центральная Рада издала третий универсал, в котором провозгласила образование Украинской народной республики (УНР). В универсале говорилось:

«Народ украинский и все народы Украины!

Тяжелое и трудное время настало на земле Российской Республики. На севере в столицах идет междоусобная и кровавая борьба. Центрального правительства нет, и по государству распространяется безвластие, беспорядки и хаос…

И мы, Украинская Центральная Рада, твоей волей, во имя поддержания порядка в нашей стране, во имя спасения всей России, провозглашаем:

Отныне Украина становится Украинской Народной Республикой.

Не отделяясь от Российской Республики и сохраняя ее единство, мы твердо станем на нашей земле, чтобы силами нашими помочь всей России, чтобы вся Российская Республика стала федерацией равных и свободных народов…

К территории Народной Украинской Республики относятся земли, заселенные преимущественно украинцами: Киевщина, Подолье, Волынь, Черниговщина, Полтавщина, Харьковщина, Екатеринославщина, Херсонщина, Таврия (без Крыма). Окончательное определение границ Украинской Народной Республики… должно быть установлено по согласию организованной воли народов»[153].

Ну хотя бы один универсал написали бы без вранья! Центральное правительство было, и его к 20 ноября признали большая часть Центральной России, Прибалтика, Белоруссия, северная часть Украины, Харьков, Донбасс, Криворожье, Каменец Подольский и др. И что самое важное, к 20 ноября 1917 г. в России еще не было гражданской войны и конкурентов для советского правительства. Правда, на Дону вспыхнул мятеж генерала Каледина, но он был 11 февраля (29 января) 1918 г. подавлен красногвардейцами и матросами Черноморского флота, а самому Каледину пришлось застрелиться. Так что, объективно говоря, именно Центральная Рада стала зачинщиком гражданской войны на территории бывшей Российской империи.

20 ноября 1917 г. мы справедливо можем назвать днем начала Второй Руины. На Украине началась война всех против всех. В общих чертах ситуация на Украине мало отличалась от ситуации в середине XVII века.

Центральная Рада не пользовалась достаточной поддержкой населения, не могла противостоять большевикам и, как гетманщина XVII века, призвала иностранные войска. А по всей Украине с осени 1917 г. начали формироваться большие и малые банды. Их атаманы утверждали, что борются за права «угнетенного селянства», и делились частью добычи с местным населением. Нравится ли современным историкам или нет, но большинство «селянства» поддерживало бандитов, прятало их и награбленное имущество, а главное, постоянно пополняло ряды бандитов.

К 15 (28) января 1918 г. Красная Армия подошла к Киеву со стороны Дарницы. Восстали рабочие завода «Арсенал». При приближении большевиков В. К. Винниченко и члены его кабинета струсили, подали в отставку и вместе с М. С. Грушевским бежали из Киева. Власть захватили два студента — Голубович, который сделался главой «правительства», и Ковенко, ставший комендантом Киева. Они в течение почти двух недель довольно активно защищали Киев, но когда убедились в бессмысленности дальнейшего сопротивления, сели в автомобили и укатили в Житомир.

Германия находилась в тисках Антанты, и ей срочно требовалось продовольствие, которое можно было найти на Украине. Германское правительство не могло допустить перехода Украины под власть большевиков. Поэтому 27 января (9 февраля) 1918 г. Германия и Австро-Венгрия подписали с правительством Центральной Рады мирный договор. От имени Рады подпись поставил какой-то недоучившийся студент Александр Севрук.

Согласно этому договору Центральная Рада обязалась поставить Германии и Австро-Венгрии до 31 июля 1918 г. 60 млн пудов хлеба, 3 млн пудов живого веса рогатого скота, 400 млн штук яиц, сотни тысяч пудов сала, масла, сахара и других продуктов.

Германские войска двинулись к Киеву, а австрийские — к Одессе. Мониторы и канонерские лодки австрийской Дунайской флотилии пришли в Одессу и попытались подняться вверх по Днепру, но не сумели пройти пороги.

16 февраля (1 марта) первый батальон саксонской пехоты появился на киевском вокзале. Давняя мечта австрийских и германских политиков осуществилась:

Од Кыева до Берлина

Простяглася Украина.

В Киеве обосновалась главная квартира германского командования во главе с генерал-фельдмаршалом Германом фон Эйхгорном. Вслед за саксонской пехотой в Киеве объявилось и правительство Голубинского.

Но, увы, немцы быстро убедились, что Рада ничего не представляет. По данным германского штаба, войска Украинской народной республики насчитывали лишь «две тысячи бывших солдат и офицеров, безработных и авантюристов». Как писал А. Царинный: «…все в Малороссии прекрасно знали, что украинское войско — это действительно миф, сочиненный для удовольствия „щирых“ украинских шовинистов, так как нельзя же серьезно называть войском появившиеся впереди немцев кучки глупых людей в шапках со свесившимися на спину красными шлыками, в театральных костюмах, в каких щеголяли в исторических пьесах из жизни старой Малороссии корифеи малорусской сцены Кропивницкий или Тобилевич-Садовский, и в широких поясах, из-за которых торчали чуть ли не аршинные кривые кинжалы. Появление украинских гайдамаков — это была шутовская интермедия в тяжкой кровавой драме мировой войны и „русской“ революции, но никоим образом не один из ее важных актов»[154].

Красная Армия на Украине была куда более боеспособной, но все равно не могла противостоять германо-австрийским частям. Мало того, Советская Россия по рукам и ногам была связана Брестским миром и не могла открыто вести боевые действия на Украине. Поэтому местные левые с согласия Москвы создали ряд полунезависимых республик: Донецко-Криворожскую Советскую республику (ДКСР), Одесскую Советскую республику, Таврическую Советскую республику и Донскую Советскую республику.

К лету 1918 г. германо-австрийские интервенты оккупировали Украину, Крым, Донскую область, часть Таманского полуострова, часть Воронежской и Курской губерний. На востоке оккупационная зона ограничивалась линией Батайск — Дон — Северный Донец — Дёгтево — Осиновка — Новобелая — Валуйки — Грушевка — Белгород — Суджа — Рыльск. В «сферу влияния» Австро-Венгрии (по соглашению от 29 марта 1918 г. между Берлином и Веной) входили часть Волынской, Подольская, Херсонская и Екатеринославская губернии. (Управление и эксплуатация угольных и горнорудных районов здесь были совместными.) Николаев, Мариуполь и Ростов-на-Дону занимали смешанные части (германское командование в Николаеве и Ростове-на-Дону, австро-венгерское — в Мариуполе). Остальные губернии Украины, Крыма, а также Таганрог оккупировали германские войска. Железнодорожный и водный транспорт на всей оккупированной территории ставился под контроль германского командования.

Чтобы избежать обвинений в предвзятости в оценке деятельности Центральной Рады, процитирую очевидца и активного участника событий Павла Скоропадского: «Отношение между немцами и украинским правительством было довольно странное: немцы просто не считались, а украинцы, признававшие немцев и все время писавшие об этом, не знали, как вывернуться перед народом. Вначале они доказывали, что немецкие части пришли помогать против большевиков и что, если украинцы потребуют, последние немедленно уйдут. Когда же немцам для своей армии нужно было и то, и другое, и это было неприятно местным жителям, украинцы начали говорить, что немцев призвали помещики…

Когда же немцы начали требовать исполнения [Брестского] договора и тут начался вопль среди народа, тогда украинские деятели пустились на всякие хитрости, лишь бы как-нибудь что-нибудь удержать из обещанного договором.

Тогда начались трения между немцами и украинским правительством, которое на словах соглашалось с немцами, боясь их, но на деле давало приказания своим низшим подчиненным тормозить. Немцы возмущались, престиж правительства падал, и в результате — немцы брали силою, а украинцы молчали.

В положении сельского хозяйства был полнейший застой. В сахарной промышленности, этой большой отрасли нашего хозяйства, промышленности, в которой, можно сказать с гордостью, ни одна страна в мире не достигла такой высоты, был полный развал и никаких указаний на будущее…

В смысле украинской культуры ровно ничего не делалось. Центральная Рада не открывала ни одного учебного заведения, если не считать безобразнейшего учреждения в лице народного украинского университета, где больше митинговали, чем учились. Почему, кстати, он назывался украинским, я не знаю, так как все почти лекции читались на русском языке.

Вся украинская культура выражалась в том, что по Киеву гуляла масса всякой неопределенной молодежи в шапках с „китицею“; некоторые обривали себе голову, отпускали „оселедець“»[155].

В такой ситуации германские оккупационные власти решили заменить Центральную Раду более эффективным «туземным» правительством. Нашелся и повод. Руководство Рады организовало похищение с целью выкупа киевского миллионера, банкира Абрама Доброго. В ночь с 24 на 25 апреля два офицера украинской армии и трое штатских похитили банкира. Позже выяснилось, что похищением руководил некто Осипов — чиновник особых поручений украинского Министерства внутренних дел, личный секретарь начальника политического департамента Гаевского. Банкира запихнули в автомобиль, привезли на вокзал и притащили к вагону, стоявшему на запасных путях под охраной сечевых стрельцов. Потом этот вагон прицепили к обычному пассажирскому поезду, шедшему в Харьков. Осипов, не скрывая, кто он, предложил решить проблему всего за 100 тысяч: «Есть одно лицо, которое за деньги может ликвидировать всю эту историю. Но придется после уплаты немедленно покинуть пределы Украины».

Увы, деятели из Рады оказались дилетантами в сложной науке рэкета. Они оставили на свободе жену Доброго. Та немедленно обратилась в германскую комендатуру. Немцы среагировали мгновенно. Возможно, тут роль сыграло и сотрудничество Доброго в годы войны с германской разведкой, ведь Абрам через Персию сбывал украинский сахар в Германию. А тут я предоставлю слово украинскому историку Олесю Бузине: «28 апреля 1918 г. в зал киевского Педагогического музея, где заседала Центральная рада, вошел красивый, как бог, немецкий лейтенант (все офицеры кайзеровской армии были писаные красавцы) и на чистом русском языке, слегка запинаясь, скомандовал: „Именем германского правительства приказываю вам всем поднять руки вверх!“

Неожиданно выяснилось, что депутаты „першого украiнського парляменту“ прекрасно понимают по-русски. Особенно когда команды на этом языке отдает немецкий офицер. В полном составе рада послушно подняла руки. Получилось что-то вроде финальной сцены из гоголевского „Ревизора“ — все молчали…

Зал заседания постепенно заполняли солдаты. Слышались крики „Хальт!“ и грохот прикладов. По паркету глухо стучали кованые сапоги. Вошли еще двое офицеров — один из них, видимо, старший в чине от того, который говорил по-русски. Шум стих. В воцарившейся тишине снова раздался голос немецкого лейтенанта: „Вы все скоро разойдетесь по домам. Нам нужно только арестовать господ Ткаченко (министр внутренних дел), Любинского (министр иностранных дел), Жуковского (военный министр), Гаевского (директор департамента Министерства внутренних дел) и Ковалевского (министр земельных дел). Покажите мне их, пожалуйста“. Последняя фраза была адресована председательствующему. „Я их не вижу“, — ответил Грушевский. Действительно, в зале были только Любинский и Гаевских. Их тут же вывели.

Остальные остались сидеть с поднятыми руками. Старший в чине офицер что-то сказал по-немецки младшему. Тот перевел: „У кого есть револьверы, отдайте сейчас, потому что кто не отдаст, будет строго наказан. После у всех будет ревизия“. „Я протестую против ревизии парламента!“ — взмолился Грушевский. „Будьте спокойны, пожалуйста!“ — осадил его лейтенант.

Происходящее чертовски напоминало сцену из американского боевика, когда полиция накрывает банду чикагских гангстеров. Двое или трое из депутатов встали с мест и положили свои „шпалеры“ на стол возле лейтенанта. Только после этого депутатскому „хору“ разрешили опустить руки. По одному, как нашкодивших котов, немцы стали выпускать членов Центральной рады в соседнюю секретарскую комнату, предварительно требуя назвать имя и домашний адрес. А потом, обыскав, переписав и пересчитав всех, выпустили на улицу — „вольно“, как утверждал корреспондент киевской газеты „Народная воля“, чей номер выйдет через два дня после описываемых событий, 30 апреля.

Было примерно пять вечера. Вся процедура заняла полтора часа»[156].

Взамен Центральной Рады генерал-фельдмаршал Эйхгорн решил дать Украине… гетмана. Кстати, это слово было вполне понятно и немцам, поскольку происходило от германского слова гауптман (Hauptmann) — начальник. На должность гауптмана Эйхгорн предложил генерал-лейтенанта Павла Петровича Скоропадского. Тот происходил по прямой линии от Василия Ильича Скоропадского, родного брата бездетного гетмана Левобережья Ивана Ильича Скоропадского (1708–1722). Павел Петрович владел богатейшими имениями в Полтавской и Черниговской губерниях. Кроме всего прочего, он был еще и масоном высокого градуса и ранее пребывал в тех же ложах, что и Грушевский, и Петлюра.

Избрание гауптмана, пардон, гетмана состоялось 29 апреля 1918 г. в цирке Крутикова на Николаевской улице в Киеве. Режиссером представления был тот же Эйхгорн. В цирке были собраны «хлеборобы-собственники». Несколько «хлеборобов» выступили с речами, требуя спасти Украину от хаоса, а сделать это может только гаупт… то есть гетман. И тут в одной из лож цирка появился одетый казаком Скоропадский. «Хлеборобы» дружно «прокричали его гетманом».

А Центральная Рада была без единого выстрела разогнана германским караулом. Ни один человек на всей Украине не встал на ее защиту. Началась эпоха новой гетманщины или, как шутили киевляне, «гетманшафт». Сам гетман поселился в доме киевского генерал-губернатора. Любопытная деталь: под кабинетом гетмана на втором этаже находилось помещение германского караула. Так что Павел Петрович Скоропадский сидел на германских штыках не только в переносном, но и в прямом смысле.

Скоропадский немедленно «сменил вывеску на лавочке». Ему как-то неудобно было быть гетманом «Украинской народной республики», и название это было заменено на «Украинскую державу». Срочно была набрана сердючная дивизия для охраны особы гетмана, дивизия генерала Патнева (в Харькове), 1-я пехотная дивизия, сформированная австрийцами из военнопленных во Владимире Волынском, а также несколько «охранных» и пограничных сотен. Кроме того, гетман начал формировать и отряды из белых офицеров.

Оккупационные германо-австрийские войска приняли решительные меры для наведения порядка на Украине. Немедленно были возвращены помещикам захваченные крестьянами земли, скот и инвентарь. Карательные отряды проводили массовые расстрелы. Однако эти меры не успокоили население, а лишь только озлобили его. Именно при гетмане резко возросла активность банд по сравнению со временами Центральной Рады.

Банда, а можно сказать и армия батьки Махно действовала на огромном пространстве современной Украины — от Лозовой до Бердянска, Мариуполя и Таганрога, и от Луганска и Гришина до Екатеринослава, Александровска и Мелитополя. Большую известность получили банды Зеленого, Струка, Соколовского и Тютюнина, атаманши Маруси и др.

А ко всему прочему у славного гетмана Скоропадского появился конкурент — украинский цесарь Василь I. Помните, еще в июле 1914 г., то есть до войны, митрополит Галицкий Андрей Шептицкий подал проект обустройства Украины, где говорилось: «Самый выдающийся военачальник мог бы после великой победы быть наречен нашим [то есть австрийским. — А. Ш.] кайзером „гетманом Украины“».

Австрийское правительство загодя начало готовить Малороссии то ли гетмана, то ли монарха. Лучше всего подходил для этой цели Вильгельм фон Габсбург фон Лотринген (Лотарингский).

Вильгельм родился 10 февраля 1895 г. на острове Люсин близ города Пула на территории нынешней Хорватии. Вильгельм принадлежал к младшей линии дома Габсбургов, и ни его отец, ни он не имели династических прав на наследование австрийского престола. Отец Вильгельма, Карл-Стефан, приходился троюродным братом императору Францу-Иосифу. После провозглашения независимости Польши в 1918 г. претендовал на польский престол. Правда, монархию в Польше так и не установили. Мать Вильгельма Мари-Терезия — итальянская принцесса из Тосканской династии, а по своей матери происходила из Бурбонов. Сам Вильгельм был шестым и самым младшим ребенком в семье.

Детство Вильгельма проходило в городе Пула — в семейной резиденции лотарингских Габсбургов. Дети общались на языке матери — итальянском. Потом их обучали немецкому — языку империи, а также французскому и английскому языкам. Чуть позже дети освоили польский и галицкую версию украинского языка: в Австро-Венгрии было принято, чтобы принцы владели теми или иными языками народов, входящих в состав империи.

В 1915 г., по окончании академии, Вильгельма отправили для прохождения службы в 13-й уланский полк, состоящий преимущественно из солдат-украинцев Золочевского уезда (нынешняя Львовская область). Он начал общаться исключительно на украинском языке и даже стал писать на нем стихи — под псевдонимом Василий Вышиваный.

Вильгельм-Василь любил надевать под австрийский мундир вышитую малорусским орнаментом сорочку, а с февраля 1917 г. стал сниматься для газет и листовок исключительно в одной сорочке или жупане. 4 февраля 1917 г. впервые «Вестник Союза Освобождения Украины» напечатал фото Вильгельма Габсбурга в вышиванке.

В 1916 г. Вильгельм становится депутатом австрийского парламента. Согласно австрийскому законодательству, каждый член императорской семьи по достижении 21 года автоматически становился членом сената. В стенах парламента он знакомится с украинскими политическими деятелями — К. Гужковским, К. Левицким, Е. Петрушевичем, Е. Олесницким, бароном Н. Василько. Под их воздействием вызревает проект превращения Галичины и Буковины в отдельный коронный край в рамках Австро-Венгрии — с широкой автономией. Вильгельм превратился в главного лоббиста проекта при императорском дворе.

Весной 1918 г. Василь Вышиваный объявляется в Херсоне, берет под свою опеку несколько местных атаманов и пытается создать свою армию. В мае 1918 г. одесские украинствующие социалисты предложили Вышиваному отнять гетманскую булаву у Скоропадского.

В свою очередь Скоропадский трижды посылал заявления в Берлин с просьбой отозвать с Украины эрцгерцога Вильгельма Габсбурга. Германское правительство, естественно, защищало своего гауптмана и решительно потребовало от Вены убрать Василя куда подальше. Не желая конфликта с могучим союзником, новый император Карл I приказал перевести Василя с его «сечевыми стрельцами» с Херсонщины в Черновцы. Правительство Украинской народной республики предложило ему пожить некоторое время при монастыре отцов Василиан в Бучаче, подальше от водоворота политических событий.

Однако Вильгельм-Василь не угомонился и не отказался от голубой мечты стать цесарем Украины. Он отправляется к Петлюре и становится у него полковником Василем Вышиваным. Ну а затем вместе с Петлюрой наш эрцгерцог отправляется в эмиграцию.

Но вернемся к гетманшафту Скоропадского. Его судьба решилась не на полях северной Таврии, а в Берлине. 9 ноября 1918 г. в Германии была провозглашена республика, а на следующий день кайзер Вильгельм II бежал в Голландию. 11 ноября было подписано Компьенское перемирие между странами Антанты и Германией.

Гетман Скоропадский оценил ситуацию и 14 ноября назначил новый кабинет министров, уже без самостийников, и провозгласил Акт федерации, по которому обязался объединить Украину с будущей небольшевистской Россией. Принимая это решение, Скоропадский надеялся получить поддержку со стороны главнокомандующего Добровольческой армией генерала А. И. Деникина и стоявшей за его спиной Антанты.

Но тут на подмостки истории выпрыгивает, как черт из табакерки, Петлюра, кардинально меняя военно-политическую ситуацию на Украине.

Краткая справка — Петлюра Симон Васильевич, сын извозчика, учился в семинарии. Бросив семинарию, работал журналистом и бухгалтером в фирме, торговавшей чаем. Затем отправился в Австро-Венгрию, где окончил Львовский университет. По возвращении в Киев занял должность Великого магистра ложи Святого Андрея (Великой Ложи Украины).

В Центральной Раде Петлюра занимал пост «военного секретаря». В июле 1918 г. Петлюра и В. К. Винниченко были арестованы по обвинению в заговоре против гетмана Скоропадского. Они просидели несколько недель под замком, а потом дали честное слово министру юстиции А. Г. Вязлову не выступать против гетмана и с тем были отпущены на все четыре стороны. Замечу, что Андрей Григорьевич Вязлов — секретарь ложи «Киевская Заря» с момента основания в 1910 г.

Петлюра сразу же отправляется в Белую Церковь. Там были размещены сечевые стрельцы — галичане.

13 ноября Петлюра и ряд деятелей из «Украинского национального союза» на совещании в Белой Церкви разработали план государственного переворота с целью свержения Скоропадского. Замечу, что «Украинский национальный союз» был не партией, а блоком партий, созданным в августе 1918 г. В него входили Украинская социал-демократическая рабочая партия, Украинская партия социалистов-революционеров, Украинская партия социалистов-федералистов, «социалисты-самостийники» и др.

Утром 14 ноября было объявлено о создании нового правительства Украины, так называемой Директории. (Этим опереточным персонажам очень льстило сравнение с Великой Французской революцией). Главой Директории стал В. К. Винниченко, а верховным главнокомандующим и кандидатом в Бонапарты — Симон Петлюра.

На сторону Директории стал генерал Осецкий, командовавший всей железнодорожной охраной на Гетманщине. С его помощью уже 15 ноября по всей Гетманщине были разосланы универсалы Петлюры. В универсале говорилось: «По приказу Директории Украинской Республики, я, как Верховный Главнокомандующий, призываю всех украинских солдат и казаков бороться за государственную самостийность Украины против изменника, бывшего царского наймита генерала Скоропадского, самочинно присвоившего себе права Гетмана Украины. По постановлению Директории, Скоропадский объявлен вне закона за преступления против самостийности Украинской Республики, за уничтожение ее вольностей, за переполнение тюрем лучшими сынами украинского народа, за расстрел крестьян, за разрушение сел и за насилия над рабочими и крестьянами…

В этот великий час, когда на всем свете падают царские троны, освобождаются народы, когда на всем свете крестьяне и рабочие стали господами, — в эту минуту мы, братья казаки, разве позволим себе пойти за помещиками, за гетманским правительством против своих отцов? В этот великий час вы, братья казаки, разве осмелитесь служить продажным людям, которые сами продавались и хотят Украину продавать бывшим царским министрам России и господствующему классу — безработному русскому офицерству и мародерам, которые собрались в контрреволюционное логово на Дону»[157].

Универсал сей весьма любопытен. С начала до конца он выдержан в революционном стиле. Но там нет ни одного конкретного обещания народу: ни слова о земле, о собственности на заводы и фабрики, ничего не говорится о предполагаемом устройстве государства. Мало того, нет ни слова об отношении к большевикам и к России в целом.

Зато универсал Петлюры был хорош тем, что каждый мог трактовать его как хотел с единственным условием — свержение Скоропадского.

«Селянство» активно поддержало Петлюру, получив возможность безнаказанно и на идейных основаниях грабить помещиков, русских сельских врачей и учителей, евреев, отступающие германские части. Об истинных же его целях «селянство» имело крайне смутное представление. Любопытно, что население многих сел считало Симона Васильевича… женщиной. «Вона Петлюра усим кацапам, немцам и жидам покаже…» Думаю, не надо доказывать, что 99,9 % селянства не знали ни одной партии, входившей в блок «Украинский национальный союз».

С появлением Директории гетманские войска разбежались или перешли на сторону Петлюры. Подробный рассказ о сердюках гетмана Скоропадского выходит за рамки книги. Упомяну лишь об их уставах, которые составлялись наполовину на мове, а наполовину из немецких слов, поскольку военные термины в «говоре малороссийских мужиков» отсутствовали. Поэтому «Смирно, равнение направо» звучало как «Хальт, струнно направо». Главное, чтобы не было русских слов.

Эмигрант Андрей Дикий писал: «В течение первых двух недель восстания вся Украина, за исключением Киева, была в руках Директории или, точнее, тех масс, которые откликнулись на ее призыв и захватили власть на местах. Массы же эти были настроены больше пробольшевистски, чем пропетлюровски, что вскоре после победы Директории и выявилось, когда Директория должна была сама бежать от этих самых масс»[158].

Что же касается немцев, то они 17 ноября в Белой Церкви заключили с Директорией соглашение о нейтралитете. Германское командование обещало не мешать Петлюре свергать гетмана в обмен на обещание не препятствовать эвакуации немцев. Замечу, что во всех местностях, куда вступали петлюровцы, немцы без сопротивления или попыток уничтожения передавали им свое оружие и военное имущество, которое не подлежало вывозу в Германию.

Оставшись в изоляции, гетман делает ставку на русских белогвардейцев. 14 ноября гетман выпустил «Грамоту о Федерации Украины с Россией». 19 ноября Скоропадский назначает главнокомандующим вооруженными силами Украины генерала от кавалерии графа Ф. А. Келлера.

Келлер немедленно произвел мобилизацию находившихся в Киеве офицеров. Несмотря на объявленный «расстрел в случае неявки в течение 24-х часов», из примерно 20 тысяч офицеров, зарегистрированных в Киеве, явилось всего около 6 тысяч, которые и были распределены в две «дружины», во главе формирования которых были генерал Кирпичев и полковник князь Л. С. Святополк-Мирский. Кроме того, в подчинении Келлера была гетманская гвардия, «сердюцкая» дивизия (около 5 тысяч бойцов), а также кадры разных, начавших только формироваться, частей, как гетманских, так и предназначавшихся для отправки в Добровольческую армию (например, Ольвиопольского и Кинбурнского кавалерийских полков). Всего у Келлера было около 12–15 тысяч штыков и сабель.

Однако подчиненные Келлера допустили ряд антиукраинских выходок, в том числе срывание жевто-блакитных флагов и замена их русским триколором и т. д. Есть сведения, что в штабе Келлера готовилось свержение гетмана и объявление Киева территорией Добровольческой армии.

Хитрый Скоропадский смещает графа Келлера с поста главнокомандующего, а на его место назначает его заместителя генерал-лейтенанта князя А. Н. Долгорукова. Князь был глуповат, но у него имелись два важных достоинства. Во-первых, он был старым приятелем и собутыльником Скоропадского, а во-вторых, недолюбливал руководство Добрармии. Вступив в должность, Долгоруков первым делом арестовал представителя Добрармии при Директории генерал-лейтенанта П. Н. Ломновского.

После того как 18 ноября повстанцы под Мотовиловкой разбили один из «сердюцких» полков и офицерскую дружину и сердюки перешли к повстанцам, вся защита Киева состояла из наскоро сколоченных офицерских дружин. Почти две недели задерживали они на подступах к Киеву повстанцев, тщетно ожидая помощи войск Антанты, которую обещало гетманское правительство, периодически объявляя, что они уже в пути и приближаются к Киеву.

Между тем руководство Антанты никак не могло решить, на кого ставить — на Скоропадского или на Петлюру?

Замечу, что во второй половине ноября 1918 г. военное командование Антанты уже имело возможность влиять на германское правительство, шантажируя его ужесточением условий перемирия. В конце ноября Антанта потребовала от германского командования приостановить движение Петлюры на Киев.

Немцы цыкнули, и 28 ноября Петлюра подписал с ними соглашение о перемирии, по которому войска Директории должны были приостановить свое продвижение к Киеву и отойти к исходу дня 29 ноября на расстояние 20 км от центра города.

Но через несколько дней отношения Антанты и Директории изменились в лучшую сторону. 30 ноября 1918 г. Информационное бюро петлюровской армии сообщало, что «в главную штаб-квартиру прибыла миссия Украинского национального союза, возвращающаяся из Ясс. Она доложила Директории, что во время переговоров с уполномоченными представителями Соединенных Штатов выяснилось, что Соединенными Штатами уже заранее предрешено, что, как и Финляндия, Украина должна стать самостоятельной народной республикой… Представители Соединенных Штатов придерживаются того мнения, что право на образование Украинской народной республики принадлежит только Директории и ее республиканским войскам»[159].

В результате переговоров петлюровских министров с представителями союзного командования в Одессе было достигнуто принципиальное соглашение о передаче власти петлюровцам в основных городах Украины, в том числе и в Одессе — местопребывании англо-французских интервентов.

Петлюровские войска вступили в Одессу 12 декабря 1918 г. Добровольческие дружины (деникинцы), наводившие до этого по поручению интервентов «порядок» в городе, отошли во французскую зону оккупации. На протест деникинцев против передачи Одессы в руки петлюровцев консул Энно заявил: «Раз подписано соглашение, по которому Одесса передается украинским войскам, то оно должно быть выполнено».

Почти одновременно с Одессой в руки петлюровцев перешел и Николаев, где незадолго перед этим высадился десант английской морской пехоты. Передача Николаева петлюровцам состоялась на основе договора, подписанного 11 декабря между представителями Директории и германскими представителями. Согласно этому договору местные власти Директории обязывались подавлять большевистские выступления в пределах Херсонской губернии и оказывать помощь немецким войскам до замены их англо-французскими. В 5-м пункте договора указывалось, что «английский десант морских частей считается, так же как и германские части, органом поддержания общественной безопасности»[160].

11 декабря в районе Фастова, в ставке Петлюры, начались переговоры о передаче власти Директории в столице Украины — Киеве. В переговорах приняли участие представитель гетманского «правительства», французский дипломат де Мулен (секретарь французского консульства), а также делегация главного совета солдатских депутатов германских войск, состоявшая из правых социал-демократов.

В результате переговоров при активном содействии французского дипломата де Мулена, выступавшего в качестве уполномоченного Антанты по передачи власти от гетмана к Петлюре, 12 декабря 1918 г. был подписан договор между Директорией и германским командованием. Петлюровским войскам разрешено было занять Киев. Германское правительство должно было подать в отставку. В договоре было уделено большое внимание обязательствам Директории по оказанию помощи германскому командованию в эвакуации германских войск и вывозе хлеба, угля и другого имущества, награбленного оккупантами на Украине.

В полдень 14 декабря гетман подписал отречение, а еще через два дня бежал из своего дворца, переодевшись в мундир германского офицера. Весьма близко к действительности его бегство показано в пьесе Михаила Булгакова «Дни Турбиных». Скоропадский был тайно вывезен в Германию. 26 апреля 1945 г. он погиб в баварском городе Меттене — стал жертвой налета американской авиации.

Князь Долгоруков драпанул в Германию еще раньше гетмана. Граф Келлер был убит петлюровцами. Его Георгиевскую саблю, украшенную бриллиантами, торжественно преподнесли Петлюре, въехавшему в Киев на белом коне.

Петлюровцы устроили в Киеве массовые грабежи. В частности, были «конфискованы» все товары в ювелирных магазинах Киева. За первые 6 недель в городе было убито без суда и следствия свыше 400 человек. Убили бы и больше, но по требованию немцев около 600 пленных, в основном русских офицеров, были отпущены в Германию.

Бывший гетман дал довольно точную характеристику лидерам Директории: «Мы шли постепенно, ощупью, они же ни в чем не советуются и рубят с плеча, все равно — „не выйдет“. У наших украинских деятелей социалистических партий примешивается еще национальный шовинизм. Это ужасное явление, признающее самое дерзкое насилие над личностью. Для них не важно, что фактически среди народа националистическое движение хотя и существует, но пока еще в слабой степени. Что наш украинец будет всегда „русским“ в отличие от „галицийских“ украинцев, это им безразлично. Они всех в один день перекрещивают в украинцев, нисколько не заботясь о духовной стороне индивидуумов, над которыми производят опыты. Например, с воцарением Директории, кажется, через три дня, вышел приказ об уничтожении в Киеве всех русских вывесок и замены их украинскими. Ведь это вздор, но это типично как насилие над городом, где украинцев настоящих если найдется 20 %, то эта будет максимум. В результате вместо привлечения к Украине неукраинских масс они воспитывают в них ненависть даже среди людей, которые были дотоле скорее приверженцами этой идеи и считали действительно справедливыми и имеющими жизненные основания теории создания Украины»[161].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.