Штурм Грозного

Штурм Грозного

Что такое Грозный? Это камни,

Плачущие камни под ногами.

Грозный, ты напомнил душе о самом главном —

Что свобода все же будет с нами.

Город Грозный вечно во мгле,

Триста лет ты был в кабале,

Знаю точно — солнце взойдет,

Свобода в Чечню к нам придет.

Мы свою свободу не отдали,

Как могли, мы город защищали.

Грозный, мы оставили тебя, но ненадолго

— Небольшой лишь нужен волку отдых.

Волчья стая просто не сдается,

Пока в теле волка сердце бьется,

Даже после смерти его страшнее нету,

Ведь недаром им пугают деток.

Город Грозный вечно во мгле,

Триста лет ты был в кабале,

Знаю точно — солнце взойдет,

Свобода к волкам все же придет.[9]

ПОМЯНЕМ ТЕХ, КТО БЫЛИ С НАМИ

Над Грозным городом раскаты,

Гуляет буря между скал.

Мы заряжаем автоматы

И переходим перевал.

В страну, где зверствуют бандиты,

Горит свободная земля,

Приходят мстители-джигиты

Тропой Мансура Шамиля,

Помянем тех, кто были с нами,

Кого судьба не сберегла,

Их души тают над горами,

Как свет орлиного крыла.

Врага отвага поражала

В лихих отчаянных делах,

В бою на лезвии кинжала

Напишем кровью «Мой Аллах».

Над Грозным городом раскаты,

Гуляет буря между скал.

Мы заряжаем автоматы

И переходим перевал.

21 декабря 1994 г. новым командующим Объединенной группировкой федеральных сил в Чеченской Республике был назначен генерал-лейтенант А.В. Квашнин. Штаб операции возглавил генерал-лейтенант Л.В. Шевцов. Уже через сутки, в ночь на 23 декабря, федеральные войска предприняли попытку отрезать столицу республики от Аргуна и закрепились в районе аэропорта в Ханкале, к юго-востоку от Грозного. В Грозном, по данным разведки, к 20-м числам декабря 1994 года находилось порядка 15 тысяч боевиков, около 50 танков, 60 орудий и минометов, до 30 пусковых установок «Град», примерно 100 БМП и БТРов, около 130 зенитных установок и огромное количество ручных гранатометов. В целом оружие и вооружение дудаевцев (переданное и захваченное) было следующим: Две пусковые установки ОТР в небоеготовом состоянии.

111 УТСЛ-39 и 149 УТС Л-28с, самолеты переделаны в легкие штурмовики; три истребителя МиГ-17 и два истребителя МиГ-15; шесть самолетов Ан-2 и два вертолета Ми-135 8;; 117 шт. авиационных ракет Р-23 и Р-24, 126 шт. Р-60; око-до 7 тыс. авиаснарядов ГШ-23. 42 танка Т-62 и Т-72; 34 БМП-1 и -2; 30 БТР-70 и БРДМ; 44 МТ-ЛБ, 942 автомобиля. 18 РСЗО «Град» и более 1000 снарядов к ним. 139 артсистем, в том числе 30 122-мм гаубиц ДЗО и 24 тыс. снарядов к ним; а также САУ 2С1 и 2СЗ; противотанковые пушки МТ-12. Пять ЗРК, 25 ЗУ различных типов, 88 ПЗРК; 105 шт. ЗУР С-75. 590 единиц противотанковых средств, в том числе два ПТРК «Конкурс», 24 комплекса ПТУР «Фагот», 51 комплекс ПТУР «Метис», 113 комплексов РПГ-7. Около 50 тыс. единиц стрелкового оружия, более 150 тыс. гранат. 27 вагонов боеприпасов; 1620 т ГСМ; около 10 тыс. комплектов вещевого имущества, 72 т продовольствия; 90 т медицинского имущества. На вооружении чеченцев имелись также переносные зенитные ракетные комплексы типа «Стрела-2» и «Стингер», которые, очевидно, были куплены после вывода российских войск из Чечни. По некоторым сведениям, «стингеры» находились в руках у арабских и афганских наемников, воевавших на стороне Д. Дудаева. Наряду со штатными образцами стрелкового вооружения, встречались устаревшие и экзотические образцы: ППШ-41, карабин Мосина, ручные пулеметы ПД и МГ-42, крупнокалиберный пулемет ДШК, охотничьи ружья (от допотопных курковых до современных помповых). Кроме того, в ходе боевых действий у подразделений СН ВС РФ чеченской стороной были захвачены новейшие образцы бесшумного стрелкового оружия: СВУ-АС и ВСК-94. По словам Г. Трошева: «Несмотря на неоднократные обращения федерального командования с предложением прекратить сопротивление, дудаевцы продолжали укреплять оборонительные рубежи. Их было создано три:

— внутренний — радиусом от 1 до 1,5 км — вокруг президентского дворца;

— средний — на удалении до 1 км от первого в северо-западной части города и до 5 км в его юго-западной и юго-восточной частях;

— внешний рубеж проходил в основном по окраинам города. На внутреннем рубеже обороны основу составляли созданные сплошные узлы сопротивления вокруг президентского дворца с использованием капитальных каменных строений. Нижние и верхние этажи зданий были приспособлены для ведения огня. Вдоль проспектов Орджоникидзе, Победы, улицы Первомайской были подготовлены позиции, откуда можно было бить прямой наводкой по танкам. Средний рубеж обороны — это опорные пункты в начале Старопромысловского шоссе, узлы сопротивления у мостов через реку Сунжу, в микрорайоне Минутка, на улице Сайханова. В дополнение к этому готовые в любой момент взлететь на воздух или загореться нефтеперерабатывающие заводы им. Ленина и им. Шарипова и химический завод. Внешний рубеж составляли опорные пункты на магистралях Грозный — Моздок, Долинский — Катаяма — Ташкала, у Нефтянки, Ханкалы и Старой Сунжи — на востоке и Черноречья — на юге города. Даже беглая характеристика всех этих оборонительных сооружений не оставляла никаких надежд, что боевики так легко сдадутся. Поэтому оставался один-единственный вариант — штурмом брать Грозный и разоружать дудаевцев. Руководство операцией осуществлялось оперативной группой во главе с П. Грачевым…

По словам самого П. Грачева, места дислокации бойцов Дудаева, численность которых, по предварительным данным МО, составляла 10–12 тысяч, были к тому времени хорошо известны разведке. Согласно документам, которыми располагало ГРУ ГШ, мобилизация мужчин в армию началась уже летом 1994 года. (Это полностью опровергает растиражированную СМИ во время первой чеченской кампании версию спонтанного «народного ответа» на действия российской армии.) Также не было секретом то, что в Грозном шла активная подготовка к обороне: сооружались завалы и баррикады, дооборудовались и создавались долговременные огневые точки, минировались подходы к особо важным объектам. Вывозились из города в сельские районы чеченские семьи — женщины и дети, а это явно указывало на то, что город готовится к боевым действиям. При этом выезду русского населения чинились препятствия: его готовились использовать как живой щит. Одновременно формировались отряды ополчения, в места их дислокации направлялись вооружение и боеприпасы. Дудаевым был издан указ «О придании судам ЧР статуса военно-полевых». Известно также, что еще до начала операции российских войск правительство Дудаева выступило с экстренным обращением к мировому сообществу, заявив о начале «новой русско-кавказской войны» и заранее возложив всю ответственность за это на Россию. По данным Интерфакса, было также принято решение обратиться со специальным посланием к Клинтону и призвать его приложить все усилия, дабы приостановить развязывание «крупномасштабной кавказской войны», которая, как подчеркивалось, затронет интересы многих государств, в том числе и стран НАТО..

Учитывая реальность активного сопротивления дудаевцев в условиях города, командование приняло решение о создании штурмовых отрядов в составе ударных группировок войск. Основная задача командующим войсками группировок была поставлена еще 25 декабря. На этом этапе операции предусматривалось, что штурмовые отряды (наступая с северного, западного и восточного направлений) войдут в город и во взаимодействии со спецподразделениями МВД и ФСК захватят президентский дворец, здание правительства, телерадиоцентр, железнодорожный вокзал, некоторые другие важные объекты и блокируют центральную часть Грозного и район Катаяма. Расчет строился на внезапности действий федеральных войск, которые

«при самом худшем варианте развития событий должны овладеть городом в течение нескольких суток».

Тем не менее блокирование Грозного так и не было доведено до конца. Осталась открытой южная окраина города якобы для выхода из города мирных жителей. На самом деле туда поступали подкрепления бандитам и туда же они ушли, спасаясь от полного разгрома и уничтожения. Общий штурм Грозного был намечен на 31 декабря. Против мощной 15-тысячной группировки дудаевцев было брошено всего 5 тысяч российских солдат (по состоянию на 3 января 1995 года). «Укомплектованность» федеральных войск оказалась такова, что пришлось создавать сводные полки, которые оказались не готовы к взаимодействию в бою. В «помощь» им была дана самая устаревшая техника. У российских войск не было новых карт города. Им даже не было известно расположение оборонительных объектов, возведенных еще в 1991 году. А министр обороны Грачев издал приказ о выделении внутренним войскам МВД снарядов лишь после оплаты!

Практически все наблюдатели отмечали, что между штурмовавшими Грозный подразделениями практически не было взаимодействия, а радиосвязь из-за царившего в эфире хаоса была фактически парализована, тогда как у противника она работала очень хорошо. Кроме того, на улицах вскоре образовались завалы, так как растянувшиеся длинной вереницей бронетанковые колонны, не имея свободы маневра, расстреливались из окон, ставших бойницами, в упор. Продвижение войск затруднялось также большим количеством установленных «ежей»; кроме того, боевики 139 эффективно использовали сеть подземных коммуникаций и «наследие гражданской обороны» — бомбоубежища и бункеры, что позволяло им внезапно появляться в тылу продвигающихся колонн, отсекая пехоту от огневого прикрытия. Все это привело к тому, что даже и там, где войскам удалось успешно осуществить первую часть операции и закрепиться на городских объектах, дальнейшие их действия оказались парализованы. Так и произошло с корпусом Льва Рохлина, авангард которого после закрепления на консервном заводе пробился к больничному городку, расположенному неподалеку от президентского дворца. Однако на этом этапе продвижение корпуса было приостановлено, так как и консервный завод, и больничный городок оказались блокированными боевиками, которые взяли под свой контроль также и коммуникации, связывавшие корпус с Толстой-Юртом. В целом развертывание группировок войск и занятие ими исходного положения к началу операции по овладению г. Грозный на 30.12.1994 года выглядело следующим образом.

Состав группировок войск: «Север»

(генерал-майор Пуликовский К.Б.):

сводный отряд 131-го омсбр 67-й АК СКВО (1469 чел., 20 танков, 42 БМП, 16 орудий/минометов); 81-й мсп 90-й тд ПриВО (1331 чел., 31 танк, 96 БМП, 24 орудия/ миномета); 276-й мсп 34-й мед УрВО (1297 чел., 31 танк, 73 БМП, 24 орудия). Расположение 131-я омсбр (без мсб) — на южных скатах Терского хребта в районе 3 км сев. Первомайского, Садового, 6 км сев. Алхан-Чуртского; 81-й мсп (без мсб) и 276-й мсп — на северных скатах Терского хребта в районах с центрами 6 км сев. Садового и 2 км северо-западнее горы Ястребиная, соответственно; 2-я мсб 131-й омсбр и 1-я мсб 81-го мсп сосредоточились в районе МТФ в 5 км сев. Алхан-Чуртскго.

«Северо-Восток»

(генерал-лейтенант Рохлин Л.Я.):

сводный 255-й мсп 20-й мед 8-й АК (1766 чел., 7 танков, 106 БТР, 25 орудий/ минометов); сводный 33-й мсп 20-й мед 8-й АК (289 чел., 21 БМП, 2 орудия); 68-я орб 20-й мед (173 чел., 21 БМП). Расположение сводный отряд 20-й мед — в районе Толстой-Юрта, Горячеисточнинского, Петропавловской, Виноградного.

Кроме этого, на северном направлении находился резерв командующего Объединенной группировкой войск в Чеченской Республике: 74-я омсбр (2026 чел., 31 танк, 115 БМП, 4 БТР, 23 орудия) (3.01.1995 обе группировки объединены в одну — «Север». Ком. — генерал-лейтенант Рохлин Л.Я.). Всего группировка войск от Вооруженных сил РФ на северном направлении насчитывала: 17 батальонов (12 мсб, 4 тб, 1 орб), 7 адн.

«Восток», с конца января 1995 года — «Юго-Восток»

(генерал-майор Стаськов Н.В., с конца января 1995-го — генерал-лейтенант Попов В.И.):

129-й мсп 45-й мед ЛенВО (1619 чел., 40 танков, 6 БМП, 70 БТР, 11 БРДМ, 15 орудий/минометов); сводный пдп 104-й вдд (900 чел., 3 танка, 50 БМД, 17 БТРД, 12 орудий); пдб 98-й вдд (406 чел., 18 БМД, 6 орудий). Расположение 129-й мсп — в районе аэропорта Ханкала; сводный отряд 104-й вдд с пдб 98-й вдд заняли оборону по западному берегу р. Аргун в 2 км сев. Комсомольского.

Всего группировка войск от ВС РФ на восточном направлении насчитывала 6 батальонов (2 мсб, 1 тб, 3 пдб), 1 адн.

«Запад»

(генерал-майор Петрук В.К., с 1.01.1995 г. — генерал-лейтенант Тодоров С.А., с 3.01.95 г. — генерал-майор Бабичев И.И.):

141 сводный 693-й мсп 19-й мед СКВО (1737 чел., 19 танков, 35 БМП, 32 БТР, 32 орудия/миномета); сводный 503-й мсп 19-й мед СКВО (2387 чел., 27 танков, 127 БМП, 18 орудий) — к 30.12 находился во Владикавказе, прибыл к 15.00 1.01.94 г..; сводный пдп 76-й вдд (1120 чел., 6 танков, 46 БМД, 9 БТРД, 16 орудий); сводный пдп 106-й вдд (988 чел., 7 танков, 46 БМД, 16 БТРД, 12 орудий); пдб 21-й овдбр (350 чел., 10 орудий/минометов); пдб 56-й овдбр (434 чел., 14 орудий/минометов).

Расположение сводный отряд 106-й вдд-на южных окраинах Катаямы, в 1 км юго-западнее Ташкалы и 1 км южн. Старого Поселка; сводный отряд 19-й мед-в районе 3 км вост. отм. 247 вдоль дороги Октябрьское, Старый Поселок; сводный отряд 76-й вдд с пдб 21-й и 56-й овдбр в районе Октябрьского (2 км зап. г. Грозный).

А вот дудаевская армия подготовилась к штурму основательно. Оборона была продумана в деталях. Боевики прослушивали все переговоры федеральных войск и, имея аналогичные рации, вмешивались в них. Сами же они использовали для своих потребностей японские средства связи с кодированными сигналами. Кроме того, бандитам были известны поименно все противостоящие им на их участках обороны военнослужащие. Через боевые громкоговорители дудаевцы сообщали солдатам их имена и фамилии, имена родных и адреса, грозя вырезать всех оставшихся в тылу родных и близких.

31 декабря начался штурм Грозного частями российской армии. Наступавшие с северо-западного направления 131-я омсбр и 81-й мсп были окружены в районе железнодорожного вокзала и понесли большие потери. Командир 131-й бригады полковник Савин погиб, командир 81-го полка полковник Ярославцев и начальник штаба подполковник Бурлаков были тяжело ранены. Более 100 военнослужащих попали в плен. 693-й мсп остановлен и окружен в районе парка им. Ленина. Части 76-й вдд и 21-й овдбр остановлены в районе Андреевской долины.

С началом штурма был достаточно быстро занят вокзал и блокирован дворец Дудаева. Однако часть подразделений не сумела выполнить свои задачи, и поэтому бандитам удалось сконцентрировать напротив прорвавшихся российских частей наиболее боеспособные части. Они состояли из наемников и смертников из «мусульманского батальона», которые, используя подземные коммуникации и прекрасно подготовленные позиции, сумели захватить вокзал. 1 января, уже во второй раз, федеральные войска вынуждены были оставить вокзал. Еще один участник и очевидец тех событий генерал Геннадий Трошев описывает их следующим образом: «По мнению некоторых генералов, инициатива «праздничного» новогоднего штурма принадлежала людям из ближайшего окружения министра обороны, якобы возжелавшим приурочить взятие города ко дню рождения Павла Сергеевича Грачева (1 января).[10] Не знаю, насколько велика здесь доля истины, но то, что операция действительно готовилась наспех, без реальной оценки сил и средств противника, — это факт. Даже название операции не успели придумать.

Исходя из оперативных данных о группировке, оборонявшей город, для штурма необходимо было иметь как минимум 50–60 тысяч человек. У таких расчетов своя логика, проверенная историческим опытом. Вот только один пример из Великой Отечественной войны. С 17 ноября по 16 декабря 1941 года наши войска освобождали город Калинин от фашистов, имея четырехкратное превосходство в живой силе. Это нормальное соотношение атакующих к обороняющимся. У нас же по состоянию на 3 января непосредственно в Грозном было не более пяти тысяч человек, а боевиков, напомню, насчитывалось в два раза больше! Радиосвязь в подразделениях, штурмующих Грозный, была почти парализована из-за царившей в эфире неразберихи. Между подразделениями практически не было взаимодействия, сказывалась неопытность большинства механиков-водителей танков и БМП. После проведенной огневой подготовки на ряде направлений выдвижения войск образовались труднопроходимые завалы. Смешанные колонны (автомобили и бронетанковая техника) растягивались вдоль узких улиц, не имея пространства для маневра. В результате из зданий пехоту и технику расстреливали в упор. Командиры, начиная от комбата и ниже, фактически не имели карты Грозного, отсюда и частые «сбои» с маршрута, утрата ориентировки. А если у кого и были карты, то в лучшем случае образца 1980 года, сильно устаревшие, на которых отсутствовали целые микрорайоны. По сути, боевики только и ждали появления бронетехники в городе, действуя по ставшей классической схеме, которую применяли душманы в Афганистане: огонь наносился по головной и замыкающей машинам в колонне, после этого следовал шквальный огонь из окружающих домов по остальной, «запертой» бронетехнике. По основным городским магистралям танки и БМП прорвались в центр города, но, оставшись без поддержки мотострелков, в большинстве своем были подбиты из противотанковых гранатометов. Фактически эффект внезапности был нами утерян, сложилась катастрофическая обстановка. В город смогли прорваться лишь группировки «Север» и «Северо-восток», но они вели бои в окружении превосходящих сил противника. Дважды командование Объединенной группировки войск (ОГВ) пыталось заставить командира 19-й мотострелковой дивизии полковника Кандалина наступать, но не действовали ни просьбы, ни приказы. Мотострелки продолжали стоять, а в это время у железнодорожного вокзала в полном окружении, захлебываясь в крови, вели смертельные бои подразделения 131-й бригады и 81-го мотострелкового полка. Отсутствие тесного взаимодействия с мотострелками и нерешительность генерал-майора Петрука словно парализовали активность десантников.

Утром 1 января поступил приказ Грачева командующим группировками войск Западного и Восточного направлений прорваться к блокированным подразделениям в районах железнодорожного вокзала и президентского дворца и попытаться спасти наших ребят. И эти задачи также не были выполнены. Особо хочется сказать о сводном отряде 131-й майкопской бригады под командованием полковника И. Савина. До сих пор многие россияне (и не только они) уверены, что в тот первый день 1995-го на грозненском железнодорожном вокзале погиб почти весь личный состав бригады. А это далеко не так. Сводный отряд, насчитывающий чуть больше трехсот(!) солдат и офицеров, должен был отсечь подход подкрепления боевиков в центр города из района Катаямы, но, не встретив сопротивления, проскочил нужный перекресток, потерял ориентировку, вышел к железнодорожному вокзалу, где уже сосредоточился батальон 81-го полка. И тут роковым образом ошибся полковник Савин, посчитав, что в районе вокзала уже нет противника. Батальоны, встав колоннами вдоль улиц, не позаботились об организации обороны, не выставили блокпосты по маршруту движения (хотя эта задача ставилась подразделениям ВВ МВД РФ), не провели надлежащую разведку.

Дудаевцы сразу же этим воспользовались. Сюда скрытно были переброшены отборные силы боевиков — «абхазский» и «мусульманский» батальоны, численностью свыше тысячи (!) человек. Обстрел вокзала начался еще вечером 31 декабря. Боевики атаковали с трех сторон, близко не подходили, а вели огонь из гранатометов, минометов и орудий. Более суток мотострелки отражали яростные атаки дудаевцев. Утром 2 января полковник Савин решился на прорыв. Мотострелкам при поддержке двух танков с трудом удалось вырваться из окружения, потери составили больше семидесяти солдат и офицеров. Погиб и сам комбриг Иван Савин. Но и боевики понесли ощутимые потери: свыше трехсот убитых. Об этом бое рассказывают много небылиц. К созданию мифов причастны и некоторые отечественные СМИ, озвучивавшие информацию чеченской стороны. Я же здесь привожу реальные факты»

В новогоднюю ночь с 1994 на 1995 год упомянутая Трошевым майкопская 131-я мотострелковая бригада захватила грозненский железнодорожный вокзал, а потом в течение суток была буквально растерзана и расстреляна дудаевскими ополченцами. Вот рассказ о тех событиях одного из оставшихся в живых офицеров этой бригады — командира взвода зенитного дивизиона лейтенанта Александра Лабзенко: «В Грозном мы оказались 30-го вечером. Нам сказали, что наша зенитная батарея будет придана 81-му самарскому мотострелковому полку, который 31-го должен войти а столицу Чечни. Две «Тунгуски» передали 1-му батальону, две другие — второму. Еще одну машину — управлению бригады, шестую — третьему батальону. На каждую из ЗСУ посадили командиром по офицеру. Наши зенитные установки не приспособлены для ведения боевых действий в городе и в принципе не годятся для этого, но так наши начальники решили с их помощью усилить огневую мощь наступающих. Пушки-то у нас действительно хорошие. Утром 31-го командир роты объявил позывные, частоты для переговоров по радиостанциям. Но уже в пригороде, сразу за мостом через Сунжу, колонну начали обстреливать из минометов и гранатометов. Рота остановилась. Оказалось, что она пришла к месту выдвижения раньше батальона, которому была придана. Батальон шел другим маршрутом. Основной задачей его было овладение площадью перед железнодорожным вокзалом, но он тоже встретил на пути выдвижения сопротивление дудаевских отрядов и слегка отстал. Наконец, обе колонны встречались вместе, чтобы вскоре опять разойтись по городским улицам. Боевые машины пехоты двигались колонной по три. Справа и слева их прикрывали «Тунгуски». Каждая держала под прицелом противоположную сторону улицы. Но вдруг командир решил забрать на усиление первого батальона вторую зенитную установку, и рота осталась только с ЗСУ лейтенанта Лабзенко. Недалеко от Госпитальной улицы в нее и в БМП, в поддерживающие мотострелков танки начали лупить со всех сторон гранатометы ополченцев. Били они профессионально — очень точно. Сразу сожгли два передних танка, три других начали расползаться по сторонам. БМП увеличили скорость, но тут же столкнулись с выдвигающейся к дворцовой площади колонной боевых машин десантников.

— Дорога забита, — доложил я командиру роты. — Что будем делать? — Идти по карте, — приказал ротный. — Впереди должен быть свободным левый поворот. Вечерело. Из машины было плохо видно дорогу, но они пошли влево, ко второму мосту через Сунжу. За ним, как только машины втянулись в узкую улочку, опять появились гранатометчики и вновь сожгли два танка — передний и задний. БМП и «Тунгуска» оказались в ловушке. Гибель бронетехники стала неминуемой. На наше счастье, рядом, в сотне-другой метров от городской больницы, оказался двор автосервиса. Вся рота ринулась туда, под защиту стен. А нашей «Тунгуске» уже перед этим отстрелили антенну СОЦ (станции обнаружения целей. — Прим. авт.), осколком мины разорвало блок, который связан с гидроприводами башни и пушек, — они тоже отказали, и орудия пришлось крутить вручную. И, кроме того, пробило передний бак с соляркой, она начала вытекать. Дергаться взад-вперед можно, двигаться вперед уже нет. Я доложил об этом ротному.

— Будем отстреливаться на месте, — принял решение он. В это же время основная часть 131-й мотострелковой бригады — ее штаб и управление, первый и второй батальоны со средствами усиления, с остатками сожженного на пути приданного им танкового батальона — заняла железнодорожный вокзал. И тоже оказалась в окружении сотен дудаевских ополченцев. Они сидели на каждом этаже прилегающих к площади вокзала зданий, в их подвалах, на крышах, у каждого окна. Гранатометы, снайперы били не переставая, поджигая одну за другой боевые машины, выбивая из строя каждого высунувшегося из-за стен, из-за горящей брони. Десантников, солдат и офицеров внутренних войск, которые по плану операции должны были идти во втором эшелоне наступавших, зачищать от боевиков окружающую железнодорожную площадь территорию, не давать им стрелять по ограниченной в маневре и огне, ослепленной бронетехнике, не было. Новогодняя ночь становилась для мотострелков варфоломеевской. После того как наша машина потеряла подвижность и заклинило орудия, я с наводчиком вылез из «Тунгуски» и перетащил все оружие в соседний дом. Оттуда мы отстреливались от ополченцев. Зажгли дом, откуда они лупили по нам. И бой на пару часов утих. Но ненадолго. Утром, когда едва рассвело и еще лежал туман, один из саперов, приданных мотострелковой роте, пошел к реке Сунже набрать воды. Вернулся он через несколько секунд. Оказалось, с тыла к мотострелкам по берегу реки пробирается группа в семь человек, вооруженная гранатометами.

Солдаты забросали их гранатами. Но ополченцы уже были везде, даже на этажах выгоревшего за ночь дома. Сверху, из окрестных первых этажей на солдат опять обрушился огонь. Он поддерживался беспрерывными снайперскими очередями и разрывами мин, которые тысячами осколков сыпались прямо во двор автосервиса, били по броне БМП, по стенам домов, за которыми укрылись мотострелки. Ранило в ногу и наводчика «Тунгуски» рядового Юрия Юдина. Я перетащил его под защиту стен, сержант-санитар разрезал сапог и начал обрабатывать рану. Остальные продолжали отстреливаться. Но ополченцы били по ним очень точно. Вскоре загорелись другие БМП, в них начал рваться боеприпас, осколки летели во все стороны.

— Проси подмогу, — крикнул я ротному в микрофон радиостанции. — Иначе нас всех здесь замочат поодиночке.

— Подмоги не будет, — ответил через некоторое время ротный, — Я ее уже просил. Приказали держаться. Я понял, что нас бросили на растерзание.

— Вижу, один из ополченцев целит гранатометом из кустов в нашу «Тунгуску». А ротный мне командует: оттяни ее, подтащим на это место БМП, будем грузить на нее раненых и прорываться. За забором автосервиса, оказывается, горбольница, там воюет наш волгоградский полк. Постараемся пробиться к ним. Но оттянуть ЗСУ не удалось. Гранатометчик все же поджег и ее. Но механик-водитель «Тунгуски» не пострадал. Ему удалось выскочить из горящей машины и перебежать под защиту стен автосервиса. А к его дверям уже подъезжала одна из двух оставшихся невредимыми боевых машин пехоты роты, недавно их было десять. Другая, растолкав сгоревшие, пошла ломать бетонный забор автосервиса. Мотострелки под огнем забирали из подбитой бронетехники боеприпасы, автоматы, пулеметы, переносили в БМП раненых. Одного из взводных — погибшего старшего лейтенанта, прижатого к командирскому месту оторванной башней, вытащить они не сумели. Его тело так и осталось в ту новогоднюю ночь на броне. Там же осталось и разорванное на куски тело одного из приданных роте саперов, который погиб от взрыва боезапаса на БМП. А мы, стреляя на ходу из всех видов оружия, побежали впереди двух БМП под защиту больничных корпусов, где уже сидел в осаде волгоградский полк. В его рядах эти тридцать человек — саперы, зенитчики, мотострелки из сотни воинов 3-й мотострелковой роты 1- го батальона 131-й майкопской бригады, кто вошел 31-го в Грозный, воевали еще целую неделю, пока главные силы армейского корпуса не пробили к больнице небольшой коридор и им не пришел приказ выходить в тыл, к аэропорту «Северная» Лейтенант Александр Лабзенко только там узнал, что окруженные со всех сторон на железнодорожном вокзале, расстреливаемые в упор из гранатометов и снайперских винтовок, минометов ополченцев батальоны и штаб его 131-й бригады тоже, как и они, так и не получили никакого подкрепления и поддержки ни артиллерией, ни войсками, ни боеприпасами. Комбриг полковник Савин постоянно просил об этом вышестоящий штаб, сообщая ему о безвыходном положении своих подчиненных. К нему пытался пробиться один из танковых батальонов, но дошел только до товарного дворика станции. Там его тоже сожгли. Больше помощи не было. А медики бригады уже не успевали обрабатывать раненых, убирать в сторону убитых. Полковник понял, что поддержки не дождется, и тоже решился на отчаянный шаг.

К концу дня 1 января сделал попытку вырваться из окружения. Бригада собрала последние боеприпасы — их оставалось только на час сражения — и рванулась через стену огня на привокзальную площадь, пошла с боями, где клином, где в рассыпную, в сторону Терского хребта, к поселку Садовый. При этом отчаянном прорыве погиб не только командир бригады, но и почти весь штаб. Контуженный в бою на вокзале заместитель командира по воспитательной работе подполковник Валерий Конопацкий вышел из окружения самостоятельно через неделю. Еще 175 человек, потеряв только 10 солдат и офицеров убитыми, привел в расположение своих войск начальник штаба одного из батальонов капитан Н. Итог — в бригаде погибли почти все офицеры управления, в том числе и ее командир — полковник Иван Савин. Из 26 танков, вошедших в Грозный, сожжено — 20! Из 120 боевых машин пехоты из города эвакуировано только 18. Полностью уничтожены все шесть зенитных пушечно-ракетных комплексов «Тунгуска». 74 человека вместе с начальником оперативного отдела корпуса оказались в плену у Дудаева — их и десятки неприбранных трупов их полусожженных товарищей на площади перед президентским дворцом, на улицах города показывали перед Рождеством по всем телевизионным программам, рассказывая о колоссальном боевом успехе ополченцев и провале очередной российской военной операции по разоружению мятежного города. А фамилии пленных зачитали еще и по зарубежным радиоголосам.

Один из экипажей БМП, зажатый на мосту через Сунжу с двух сторон ополченцами, бросил свою машину, ломая перила, с трехметровой высоты в воду. Бронемашина, как ни странно, не утонула. Она выплыла на окраине города, и экипаж тоже добрался к своим. Но от бригады собрали всего только роту… Вспоминает участник — старший прапорщик Шибков: «На вокзале нас зажали капитально. Тактика у боевиков была выверенной. Хорошо вооруженные, они действовали группами по 10–15 человек — и стреляли, стреляли, стреляли, часто сменяя друг друга, а мы отбивались в одном и том же составе. Кроме того, бронетехника в бригаде была старая, выслужившая все сроки: там башня не вращалась, там пушку заклинивало, а танки и вовсе были без активной защиты брони, да и личный состав, что скрывать, не был готов к ведению боя в городе. Может быть, в поле под прикрытием авиации, артиллерии и брони мы — сила, а здесь, в этих каменных джунглях незнакомого и враждебного города, когда с каждого этажа, из каждого окна дома, прилегающего к привокзальной площади, в тебя летит град свинца, — ты просто мишень. И тогда, к концу дня 1 января, комбриг Иван Алексеевич Савин принял решение идти на прорыв. Пробиваясь сквозь плотную стену огня, мы стали отходить по знакомой дороге — в сторону поселка Садовый. В районе вокзала Иван Алексеевич получил два сквозных пулевых ранения, но продолжал командовать остатками бригады. В моем сердце он навсегда остался командиром с большой буквы. Мы отходили дальше и по пути встречали наши сгоревшие машины, из которых боевики уже утащили боеприпасы и продовольствие, тут же лежали трупы наших бойцов. Наконец показался Дом печати.

Смотрим, откуда ни возьмись к нам подъезжают две бээмпэшки 81-го мотострелкового полка. В них сели комбриг, начальник артиллерии бригады, офицеры группы боевого управления авиации «Акула-1». И тотчас обе БМП взяли с места в карьер, но, не проехав и ста метров, вдруг остановились. А секунды спустя — вспыхнули. «Духи» расстреляли их из гранатометов и автоматов в упор. Комбрига ранило в третий раз. В нашу же сторону в это время был открыт шквальный огонь. Не знаю, что бы случилось с нами, если бы не расположенная рядом автобаза. Она и стала спасительным островком в этом море огня. Заскочив на захламленный двор автобазы, мы забросали на всякий случай окна помещений гранатами. Залегли. Затем подтянулась основная группа с комбригЬм. Впрочем, от группы осталось одно название: пока перебегали по открытой местности, почти все полегли под пулеметным огнем боевиков. Подхожу к израненному полковнику Савину, говорю:

— Командир, что будем делать? Думая о чем-то своем, он смотрел в сторону, затем, будто очнувшись, сказал:

— Нужно оценить обстановку. К тому времени над городом опустились сумерки. Мы заползли с ним за угол здания и видим, как пять или шесть боевиков-ополченцев скрытно подбираются к нам. Говорю Ивану Алексеевичу:

— Командир, гранату. Он с трудом достал из подсумка гранату РГД-5.

— Подсвечивайте, — говорю, — я их уложу «эфкой». Так и сделали. Находившиеся во дворе автобазы бойцы, человек десять-пятнадцать, поползли за нами. Никогда не забуду их глаз. У одного, такого маленького и тщедушного паренька, ужас смешался с безысходностью. У другого, высокого и стройного, в душе тоже присутствовал страх за собственную жизнь. В общем, как говорится, полная морально-психологическая неподготовленность людей к боевым действиям. Да и откуда ей было взяться, если нас не готовили к такой войне, толком не объяснили, что и зачем. Тогда, во время коротких передышек между обстрелами, первое, что приходило в голову: опять нас подставили. Настолько все это было обидно и неприятно. В общем, кинули мы гранаты. Но пройти дальше не удалось. Боевики-ополченцы, засевшие на пожарных боксах, дружно открыли огонь. Меня зацепило в плечо. Одному из рядовых пуля попала в голову, и он навсегда остался лежать там. Пришлось опять отползти за угол. Ну, думаю, все — не выбраться отсюда.

Сел на фундамент здания, прислонился к выщербленной от пуль стене. Комбриг расположился рядом, положив голову на мое плечо. Он был очень слаб. Выругавшись, сказал: «Если выживу, я этим сволочам скажу все, что о них думаю…» Это были его последние слова. Из-за угла донеслось: «С Новым годом! Получите подарочек…» — и… прилетела граната. Крутясь и шурша по щебню, вплотную подкатилась к нам. Взрыв! Я почти ничего не почувствовал — только шею обожгло. А комбриг уронил голову. Через некоторое время к нам пробились остатки одного из взводов третьей роты во главе с начальником артиллерии бригады полковником Савченко. Они пригнали с собой «Волгу», в багажник которой и погрузили тело мертвого комбрига. Я же с группой бойцов остался прикрывать их отход. В салоне «Волги» пассажиров было, как сельдей в бочке. Медленно двинулась она в сторону Дома печати. Метров через сто остановилась — лопнула шина. И тут уж боевики никому живым из машины не дали выйти… К Дому печати, где держал оборону второй батальон 81-го полка, я пробился с несколькими бойцами глубокой ночью. И, оказавшись среди своих, почувствовал такую дикую усталость, что, найдя укромное местечко, тотчас заснул…» С 1 января 1994 г. бои шли в различных районах Грозного.

Постепенно федеральные войска были втянуты в центр Грозного. Там им была устроена настоящая бойня. Со всех сторон, занявшие прекрасно оборудованные позиции, бандиты в упор расстреливали из орудий и гранатометов бронетехнику, вновь оказавшуюся в ловушке в узких улицах города. 5 января в Грозном продолжались бои в районе Бароновского моста, ипподрома и железнодорожного вокзала. Несмотря на тяжелейшие потери при новогоднем штурме, российская армия вовсе не была «разгромлена», как об этом непрерывно вещали СМИ. Проявив традиционные для нее упорство и быструю обучаемость в самых тяжелых боевых условиях, отсеченные в Грозном части уже к концу первой недели сумели перейти к круговой обороне и возродить классическую «сталинградскую» тактику уличных боев с созданием опорных пунктов в многоэтажных зданиях, использованием небольших мобильных штурмовьгх групп и снайперов. Эффективно и умело стала применяться тяжелая артиллерия, огонь которой — и это очень важно — корректировался непосредственно частями, ведущими уличный бой. Уже 6 января штурмовые отряды мотострелков и десантников генерала И. Бабичева начали постепенно продвигаться к центру города (основные бои шли в центре Грозного, в районе «президентского дворца», железнодорожного вокзала, 1-й городской больницы), а 8 января центр был практически локализован, так как российские снайперы и артиллерия практически почти полностью перекрыли движение по мостам через Сунжу. С 7 по 9 января была предпринята новая попытка штурма Грозного с севера и запада по направлению к центру города. Были заняты аэропорт и здание нефтяного института.

На этом этапе опять заметно отличился корпус генерала Рохлина, который, после трагедии Майкопской бригады, на какое-то время оставался один на один с основными силами дудаевской армии. Тем не менее ему удалось удержаться, а затем начать продвижение к дворцу. Подвергаясь постоянным контратакам со стороны основных сил Дудаева, 8-й корпус Рохлина, которому были переподчинены также остатки разбитых в новогоднюю ночь частей ударной группировки, по словам самого генерала, «не сдал ни одной занятой позиции, не потерял ни одного пленного, не оставил врагу ни одного трупа». 7 января федеральные войска в Грозном провели перегруппировку и были переподчинены генералам Л.Я. Рохлину (группировка «Север») и И.И. Бабичеву (группировка «Запад»). По данным зарубежных источников, на 10 января потери федеральных войск составляли около 1100 человек и более половины из введенных в Грозный 250 единиц бронетехники.

18 января группировки ФС «Север» и «Запад» соединились в центре Грозного. Штурм центра города продолжался до 19 января. Группы генералов Рохлина и Бабичева двигались навстречу друг другу, методично перемалывая дудаевскую армию и овладевая центральным районом Грозного. В ночь с 18 на 19 января чеченские отряды покинули президентский дворец. Утром 19 января разведбатальон 20-й гвардейской Волгоградской дивизии (авангардной и, по оценке экспертов, лучшей части корпуса Рохлина) проник в президентский Тактика действий незаконных вооруженных формирований в Грозном была элементарно проста, но эффективна.[11] Основным преимуществом чеченцев являлось отличное знание города, относительно легкое вооружение (автомат, гранатомет с запасом гранат, противотанковые гранаты). Это позволяло им легко и оперативно маневрировать.

Среди чеченских боевиков были, несомненно, хорошо подготовленные снайперы-гранатометчики, которые для остановки движения колонны и блокирования бронетехники федеральных войск на узких улицах поджигали головную и замыкающую машины кумулятивными гранатами. Лишившись маневра, другие машины становились хорошими целями для боевиков. Снайперы-гранатометчики тем временем перемещались на другие позиции, а танки, БТРы и БМП расстреливались интенсивным многоуровневым (поэтажным) гранатометным огнем из близлежащих домов. Боевики прекрасно знали, что дополнительные топливные баки у БМП расположены в дверях десантного отделения, а броня БМП не выдерживала удара кумулятивной гранаты. Уцелевший десант либо покидал горящую машину, попадая под прицельный огонь стрелкового оружия, либо оставался внутри нее. При недостаточном количестве боевиков на некоторых участках использовались так называемые ловушки. Специально оборудованная огневая точка в здании внезапно открывала огонь по головной машине колонны. Танк или БМП останавливался (экипажи не были подготовлены к ведению стрельбы с ходу), чтобы навести пушку и уничтожить ее. В это время рассредоточенные в домах боевики начинали обстрел из РПГ всей остановившейся колонны бронетехники. Артиллеристам очень трудно было засечь чеченские огневые позиции, Минометные расчеты не оставались на огневых позициях и действовали как «кочующие» подразделения.

Установленные на «Нивах», КамАЗах, трамвайных и железнодорожных платформах минометы занимали заранее выбранные позиции с привязкой на местности и, произведя 3–4 выстрела, уходили в укрытие. Аналогичным образом действовали и мобильные группы гранатометчиков, располагавшиеся на специально оборудованных легковых автомашинах со снятыми крышами и задними сиденьями. Наличие подобных мобильных групп давало возможность оперативно организовывать противотанковые заслоны на наиболее угрожаемых направлениях и обеспечивало маневр снайперам-гранатометчикам. Минометные обстрелы, как и точный снайперский огонь, явились основной причиной больших потерь федеральных войск.

Действиями артиллеристов и минометчиков чеченских формирований лично руководил начальник штаба ВС Чечни А. Масхадов. В свое время он служил в Южной группе войск, неоднократно побеждал на артиллерийских состязаниях. Используя имеющиеся танки, чеченцы старались вести скоротечную стрельбу из них в центре города, находясь под прикрытием многоэтажных домов. После нескольких выстрелов танк быстро менял огневую позицию, а ответный огонь федеральных войск наносился, как правило, по жилому дому, был неэффективным и приводил к потерям среди мирного населения. Чеченцы научились ловко дезориентировать корректировщиков огня, нередко создавая ситуации, когда «наши бьют по нашим». Так, в ночь накануне взятия президентского дворца российская установка «Град» накрыла свою же разведроту в районе аэропорта. Чеченские снайперы при ведении огня старались попасть в ноги выбранной цели. Когда к раненому подбегали другие российские солдаты, чтобы забрать его, то и тем тоже старались попасть в ноги. Так «отстреливали» человека три, а потом методично добивали. Только после больших потерь был получен приказ о выносе раненых российских военнослужащих в темное время суток. По заявлению самих боевиков, недостатка в вооружении и боеприпасах в течение декабря — января они не испытывали.

Вооружение и боеприпасы поступали к ним с юго-запада в размерах не меньших, чем получала федеральная армия. По некоторым источникам, снабжение шло через Ингушетию из самой России. В жилых домах боевики в дверных проемах устанавливали на растяжке гранаты, прикрепляя к ним тротиловые шашки. Заметить тонкую нить при штурме здания было непросто, а в ночное время практически невозможно. Применялось минирование и тел погибших российских солдат. Минировались также и наиболее опасные участки возможного прорыва федеральных войск. Главным недостатком в действиях чеченских формирований (по мнению начальника штаба вооруженных сил Чечни А. Масхадова) являлось то, что они не умели окапываться. Только после больших понесенных потерь полевым командирам удалось заставить окапываться чеченских бойцов, хотя делали они это крайне неохотно. Согласно свидетельству командовавшего 8-й армией Льва Рохлина, дудаевские «воины аллаха» зверски убивали, насиловали, пытали пленных и раненых солдат. Зверье глумилось и над сочувствовавшими федеральным войскам мирными жителями и просто попавшими под руку с не меньшим удовольствием, чем над трупами убитых.

Дудаевцы пошли на самый коварный и подлый шаг, — вспоминал Рохлин. — Накануне штурма они вывесили в окнах Совмина трупы наших солдат. На это было трудно смотреть. Но к тому времени мы уже не первый раз сталкивались с жестокостью боевиков. Еще в первые дни штурма мы обнаружили захоронение десантников, трупы которых были обезглавлены. Потом находили трупы наших солдат со вспоротыми животами, набитыми соломой, с отрезанными конечностями и следами иных издевательств. Врачи, обследуя трупы, утверждали, что издевались над еще живыми людьми. А вот «демократическая» пресса признавалась бандитами за «своих». Во время наибольшего накала боевых действий «министр пропаганды Ичкерии» Удугов по радио передал, чтобы «независимые журналисты» вывесили на дверях тех помещений, где они находятся, таблички со словами «Пресса», а боевики тогда будут убивать только солдат. При штурме Грозного основные бои разворачивались в центре города, который представлял собой застройку из многоэтажных домов и в которых большую часть населения составляли русские. В то же время одноэтажные строения пригорода, где в основном проживало чеченское население и откуда постоянно шла подпитка передовой, практически не обстреливались, т. е. «материальная» база среднего чеченского ополченца сил самообороны не была затронута при практически полном уничтожении многоэтажных домов в центре города и нанесении существенных потерь русскоязычному мирному населению.

Находясь в своем городе, ополченцы вели бои с российскими войсками как бы «на чужой» территории. 16 января в 5.20, когда Совмин был почти полностью занят подразделениями группировки генерала Рохлина, один из бандитских командиров (позывной Ангел-1) передал Масхадову (позывной Циклон):

«Появились трусы. Они не пошли в Дом парламента. Их надо расстрелять». В 5.45 Циклон передал: «ЭТО НАШ ПЕРВЫЙ ПРОИГРАННЫЙ БОЙ».

В тот же день в 14.30 в «Журнале боевых действий» была сделана следующая запись:

«Из источника, бывшего в президентском дворце e: в нем находится 100–120 боевиков, которыми руководит Басаев — командир абхазского батальона. Чтобы избежать исчезновения Дудаева, Басаев заменил его охрану на своих людей…»