Глава 29 «Образцы» Советского военно-морского искусства

Глава 29

«Образцы» Советского военно-морского искусства

А тем временем, пользуясь затишьем в немецком стане войск, Закавказский фронт совместно с Черноморским флотом во исполнение «теории военного искусства» адмирала Исакова провел десантную операцию по овладению Керченским полуостровом. Целью десанта было, во-первых, недопущение ухода советских войск из Крыма, во-вторых, ослабление наступления вермахта на Севастополь и создание условий для последующего освобождения Крыма. Но главное — ликвидировать угрозу немецкого вторжения на Кавказ через Тамань.

5 декабря вице-адмирал Ф.С. Октябрьский докладывает заместителю начальника Генерального штаба и начальнику Оперативного управления генералу A.M. Василевскому: «Десантную операцию на Керченском полуострове можно выполнить. Но надо на боевых кораблях — посадка из Новороссийска, но не из Анапы. На Азовском ледовая обстановка может не позволить. Предлагаю: 1. Главные места высадки — Керчь, Феодосия. 2. Сковывающее направление — Судак. 3. Высаживать с боевых кораблей при сильной артиллерийской подготовке кораблей. 4. Одновременно начать наступление из Севастополя, когда прибудет 388 д. Руководство поручить Исакову, мне из Севастополя тяжело».

Ставкой и наркомом ВМФ Кузнецовым было решено возложить командование морской частью операции на Октябрьского, для чего тот должен был выйти в Новороссийск.

10 декабря началась отправка частей 388-й стрелковой дивизии из Поти в Севастополь. Одновременно со всех баз на Кавказе перебрасывались маршевые роты. 23 декабря вице-адмирал Октябрьский приказал И.Д. Елисееву отбыть в Новороссийск из Туапсе, чтобы обеспечить и контролировать операцию. Одновременно Октябрьский отправляет в адрес наркома Н.Г. Кузнецова и Военного совета Закавказского фронта телеграмму: «Анализ боевых действий показал, что о готовности к десантной операции немцам известно, что подтверждают следующие факты…» и т. д.

В связи с этой операцией, размышляя о тех давних событиях, генерал-фельдмаршал фон Манштейн вспоминал спустя десятилетия после войны при нашей встрече:

— …Нам в Крыму помогало местное население, особенно татары, которые не терпели большевистский режим Сталина. Часто в беседах со мной они высказывали, что у них всегда были добрые отношения с жителями Крыма — русскими и греками, и никогда никаких проблем во взаимоотношениях не возникало. Я сам не планировал уходить из Крыма, да и не получал такого приказа. Зная мою тактику, генштаб вермахта и командование группы армий «Юг» полностью одобряли мой замысел сохранить оставшиеся силы армии и окончательно деморализовать защитников Севастополя. А затем, после слякотной крымской зимы, как только установится летнее тепло, заблокировать Севастополь и не допустить прорыва кораблей Черноморского флота в главную базу. Хотя мне было известно, что Октябрьский во исполнение воли Сталина держит основные силы эскадры на Кавказе. И что он бережет их для уничтожения горных перевалов на случай восстания кавказцев…Ну а этот десант — полнейший абсурд советского командования. Замысел операции предусматривал одновременную высадку по всему побережью Керченского полуострова, вплоть до Феодосии. Командующий Октябрьский наивно полагал, что десант будет осуществлен внезапно. Главный удар намечался силами 44-й армии, вновь сформированной на Таманском полуострове. Для этой цели привлекалось около 100 000 человек совместно с личным составом тыла, ну а что из этого получилось — показало время… Мои планы исполнились. После распутицы наступила ранняя весна, а в конце апреля в Крыму уже было лето. И мне хватило чуть более месяца, чтобы завершить Крымскую операцию, и тем самым гарантировать дальнейшее нефтяное обеспечение рейха и вермахта нефтью Румынии.

В декабрьские дни корабли флота и транспорты продолжали подвозить к Севастополю воинские части, маршевое пополнение, оружие, боезапас; в операциях участвовал даже старенький, вступивший в строй еще в 1901 году крейсер «Коминтерн» (бывший «Память Меркурия»). Силы все прибывали и прибывали; 23 и 24 декабря были доставлены 345-я стрелковая дивизия и 81-й отдельный танковый батальон с танками Т-26; затем — 386-я стрелковая дивизия, дивизион реактивных установок и пять маршевых рот; два батальона 1165-го стрелкового полка 345-й стрелковой дивизии и т. д. Но из-за того, что почти весь флот был занят подготовкой десантной операции, боевое обеспечение Главной базы ухудшилось.

Действительно, силами 44-й армии предполагалось рассекающими ударами уничтожить соединения 11-й армии противника, но реализовать этот замысел не удалось. Ибо на тот момент главной задачей для флота и армейских объединений оставалась оборона Севастополя. А задуманный, но не продуманный десант только оторвал необходимые для этого силы и из-за низкой организации провалился.

Пришлось остатки 345-й стрелковой дивизии (командир — подполковник И.О. Гузь) и 79-й морской стрелковой бригады после провала десанта на Феодосию перебрасывать под Севастополь. В план операции были внесены большие изменения. При этом важно указать, что на Керченском полуострове общая численность немецких войск не превышала 25 000 человек при 180 орудиях.

26 декабря 1941 г. войска 51-й Отдельной армии под командованием генерал-лейтенанта В. Н. Львова планировалось высадить на северное и восточное побережье полуострова, а 29 декабря осуществить высадку в Феодосию 44-й армии под командованием генерал-майора А. Н. Первушина.

Итак, нарушилась последовательность операции ввиду изменения состава сил и времени ее проведения. Что, конечно же, сказалось на ее провальных результатах.

Возникли проблемы высадочных и транспортных средств. И ЧФ, и Азовская военная флотилия оказались без специальных десантно-высадочных средств, в результате чего командование отбирало у частных лиц шлюпки, баркасы, иные плавсредства. Всего было отобрано около 300 барж, шлюпок, рыболовецких баркасов, но и они не могли обеспечить оперативную доставку войск на плацдарм десантирования. Ведь используемые десантниками плавсредства были примитивны, не имели хороших мореходных качеств, не говоря уже о штурманском оборудовании и средствах связи. Темпы высадки были сорваны.

С 26 по 30 декабря 1941 г. Азовская флотилия (командующий — контр-адмирал С. Г. Горшков; военком — полковой комиссар С.С. Прокофьев; начальник политотдела — батальонный комиссар В.А. Лизарский; начштаба — капитан 2-го ранга A.B. Свердлов) и Керченская ВМБ во главе с контр-адмиралом А. С. Фроловым (ВМБ находилась на Тамани; военком — батальонный комиссар В.А. Мартынов) высадили на северное и восточное побережье Керченского полуострова более 15 000 человек. Это само по себе было преступлением, ибо этих сил было не достаточно, чтобы закрепиться на хорошо простреливаемом противником пространстве, — на побережье Казантипского залива в районе мысов Зюк, Хрони и Тархан; в районах Камыш-Бурун и Эльтиген Керченского пролива. Высадка осуществлялась в крайне сложных метеоусловиях и при организованном артиллерийском и стрелковом огне с немецких позиций. Шторм, часто свирепствующий в это время года, нарушил график перехода кораблей десанта, которые опоздали к местам высадки и высаживались не в темное, а в светлое время суток. Низкая температура воздуха, большой накат волны на десантников, по грудь находящихся в ледяной воде, сказались отрицательно на общей операции. И так как уже было светло, немцы применили еще и авиацию.

27 декабря Октябрьский шлет телеграмму командованию Закавказского фронта, где сообщает, что считает невозможным проводить операцию главными силами из Новороссийска и Туапсе и просит выждать два-три дня в надежде на… улучшение погоды. Но одновременно настаивает на проведении (продолжении) операции теми силами, которые уже прибыли в означенный район. Обрекая людей на неминуемую гибель.

Не спасло положение дел и появление на плацдарме и высадки части войск 44-й армии.

И пока силы 345-й стрелковой дивизии и 79-й стрелковой бригады вели бои, к Севастополю под прикрытием темноты 28 декабря прибыли корабли: линкор «Парижская коммуна» (командир — капитан 1-го ранга Ф.И. Кравченко), крейсер «Молотов» (командир — капитан 1-го ранга Ю.К. Зиновьев), эсминцы «Безупречный» (командир — капитан-лейтенант П.М. Буряк) и «Смышленый» (капитан 3-го ранга В.М. Тихомиров-Шегула) вели огонь по скоплениям войск противника. За день корабли произвели более 1000 выстрелов. 29 декабря на линкоре «Парижская коммуна», крейсере «Молотов», на эсминцах «Смышленый» и «Безупречный» доставили новое пополнение и боеприпасы. Всего при отражении второго штурма Севастополя противником советские корабли выполнили 280 огневых задач; к примеру, с 21 по 31 декабря по боевым порядкам противника с кораблей было выпущено более 500 снарядов. За управление огнем корабельной артиллерии отвечал флагманский артиллерист флота капитан 1-го ранга

А.И. Рулль; заявки на выполнение огневых задач он получал от начальника артиллерии Приморской армии, на одном командном пункте с которым находился и начальник артиллерии Береговой охраны, что должно было обеспечивать синхронность огня на угрожаемом направлении.

В этой ситуации фон Манштейн принял решение сделать перегруппировку войск. Однако командующего армии опередил командир 42-го корпуса граф генерал фон Шпонек, отдав приказ об отходе сил корпуса. В результате командующий армии был вынужден освободить генерала фон Шпонека от должности. После чего тот убыл в рейх, а после длительного разбирательства этого происшествия был выведен в резерв генштаба сухопутных войск.

Уже после захвата Крыма генерал-фельдмаршал фон Манштейн, находясь в группе армий «Север», подал рапорт на имя генерал-фельдмаршала Кейтеля, поясняя причины, побудившие генерала фон Шпонека к отступлению. Там подробно объяснялась сложившаяся ситуация и что фон Шпонек как раз предвосхитил дальнейшие действия фон Манштейна как командующего 11-й армией. Граф был тем самым оправдан, но при встрече с генерал-фельдмаршалом фон Манштейном признался, что его мучает поспешное оставление позиций тогда, в декабре 1941 года под Керчью, отчего он чувствует себя виновным. Фон Манштейн попытался успокоить его, но через какое-то время узнал, что граф… застрелился (однако истина, как говорится, в другом и не относится к сути нашего повествования…).

Но вернемся в декабрь 1941-го. Керченско-Феодосий-ская десантная операция невероятными усилиями моряков и офицеров все же завершилась захватом плацдарма (временным); и сразу же главные рупоры политпропаганды — газеты «Правда» и «Красная звезда» — разразились торжественно-патриотическими материалами, что этот десант прошел «очень успешно», что «группировка противника понесла огромнейшие потери» и что «блестящий талант советских полководцев вынудил противника отвлечь значительные силы из-под Севастополя, чем облегчил положение защитников города». В ночь с 30 на 31 декабря во всех частях и подразделениях проходили партийно-комсомольские собрания, где обсуждалась передовица «Правды» от 28 декабря 1941 г. «Коммунисты — передовые бойцы на фронте и в тылу». На собраниях, как и полагалось, приняли резолюцию о «боевой дружбе» приморцев и моряков сражаться «до последней капли крови»; без комментариев…

В связи с Керченско-Феодосийской десантной операцией адмирал флота Николай Герасимович Кузнецов писал: «Огромные усилия войск и моряков в период высадки не принесли тех результатов, на которые рассчитывала Ставка…Десантные операции следует планировать, заглядывая довольно далеко вперед, ведь после высадки нужно ожидать быстрой и решительной реакции противника…Анализируя результаты этой самой крупной в годы Великой Отечественной войны десантной операции, я прихожу к следующему выводу. Выполнение правильного в своей основе решения Ставки — оказать помощь Севастополю высадкой десанта на Керченский полуостров, чтобы приковать туда часть армии Манштейна, — было сильно усложнено тем, что слишком широкий фронт высадки оказался не обеспеченным нужными резервами». И все-таки Кузнецов, делая выводы и анализируя недостатки этой операции, в силу существовавшей тогда тенденции обходит действительное положение политических и военных аспектов войны на Черном море.

По понятным причинам большинство участников этих событий в основном преувеличивали успех операции и всячески скрашивали ее недостатки, которые если и затрагивали, то в основном сводили к «многократному превосходству сил противника».

Одним из организаторов и вдохновителей этой десантной операции был начальник ГМШ адмирал Исаков, который, как напишут после, был отозван из-под Ленинграда и направлен на юг; «даже в это трудное время он обобщал опыт и готовил записки наркому ВМФ о роли авиации в борьбе с кораблями противника, особенностях обороны баз в новых условиях… После нападения японцев на Перл-Харбор адмирала послали на Тихий океан, где пришлось поработать над тем, чтобы подобного не произошло на Дальнем Востоке» (см. Н. Скрицкий «Самые знаменитые флотоводцы России», М., 2000, с. 396). Все это — чушь. И. С. Исаков, как только почувствовал, что десантная операция, построенная на его теоретических взглядах, провалилась и Сталин может обрушить гнев именно на него, сбежал и не без помощи Мехлиса убедил наркома ВМФ в том, что ему обязательно следует убыть во Владивосток, чтобы изучить (!) трагедию американского флота в Перл-Харбрр. А по поводу записок наркому ВМФ по обобщению опыта… то с этим нельзя не согласиться: в тиши кипарисов и магнолий Туапсе можно и помечтать, и пописать, и на солнышке поваляться.

Известно, что Исаков состоял в должности заместителя командующего и члена Военного совета Северо-Кавказского фронта и в той же должности на Юго-Западном направлении по морской части. Официально в его обязанности вменялась координация действий армейских войск с операциями, осуществляемыми Черноморским флотом, Азовской и Каспийской военными флотилиями. Его бездеятельность на Южном направлении в отношении так называемой координации армейских и флотских операций историки оправдывают тем, что, мол, этот руководитель сам не раз находился в местах, где шли бои, и попадал под обстрелы. Вот и 4 октября 1942 года Исаков попал под бомбежку на перевале Гойтх и был тяжело ранен в бедро; только якобы через двое суток удалось доставить адмирала в госпиталь. И из-за начавшейся гангрены ему ампутировали ногу. Имело место и другое толкование насчет ранения, чаще поговаривали (особенно в высокопоставленных кругах), что это был неудачный самострел. Рассказывают, что, когда Исаков дал согласие на ампутацию, он патетически просил: «Сохраните мне голову!» На что потом Сталин заявил: «Если он еще раз убежит от ответственности, то ему надо будет отрезать не ногу, а голову!» Ну а в течение 1942–1943 годов Исакову было не до сражений — он находился на лечении.

И это был тот единственный период на флоте, когда нарком ВМФ Николай Герасимович Кузнецов уверенно и спокойно управлял вверенными ему объединениями.

В послевоенные годы на лекциях в академиях Генштаба, Военно-морской академии и на научных конференциях, проводимых под руководством Адмирала флота Советского Союза Сергея Георгиевича Горшкова, указывалось, что Керченско-Феодосийская — блестящая операция, она дала ценнейший опыт в подготовке и проведении десантных действий оперативного масштаба, и должна стать — ни много ни мало — образцом в дальнейшем развитии советского военно-морского искусства.

Эта «классическая» по советским меркам десантная операция создала «благоприятные условия для развития наступления, деблокады Севастополя и освобождения Крыма в целом. Тем более что противник не успел вовремя подтянуть резервы и на 32-км участке обороны имел всего одну пехотную дивизию и две неполные румынские бригады, потерявшие к тому же при отступлении значительную часть артиллерии и боевой техники. Но с началом наступления командующий фронтом генерал-лейтенант Д. Т. Козлов явно промедлил, хотя имел значительное превосходство над противником. Немцы же, подтянув резервы, 15 января 1942 г. нанесли упреждающий удар в стык между 51-й и 44-й армиями, а затем овладели Феодосией — важнейшим портом на Керченском полуострове. Неоднократные попытки наших войск перейти в наступление заканчивались безрезультатно. В интересах сухопутных войск в январе 1942 г. силами Черноморского флота в районе Судака было высажено три тактических десанта. Но из-за того, что наступление войск не получало своего развития, все десанты отсекались от берега, окружались и уничтожались превосходящими силами противника» (В. Доценко. «Флот. Война. Победа», СПб., 1995, с. 129–130. Та же цитата, слово в слово в другой книге этого автора: «Флот в Великой Отечественной войне. 1941–1945 гг. СПб. и М., 2005, с. 236–237). Надо сказать, что автор, капитан 1-го ранга кандидат исторических наук профессор В. Д. Доценко, одним из первых отмечает близкое к действительности положение дел в корпусе генерала фон Шпонека, что имелись лишь одна пехотная дивизия и две неполные румынские бригады. И тем самым профессор делает смелые шаги в отношении событий той войны, освещая их более или менее объективно. Но вот далее автор заученно говорит о превосходстве сил противника, и это прискорбно…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.