34. Как пала Германия
34. Как пала Германия
Заключая договор «Брест-2», обе стороны были так же неискренни, как при подписании Брестского мира. Большевики заигрывали с правительством кайзера лишь до того времени, пока оно обладало реальной силой. Ну а отношение немцев выразил министр иностранных дел Гинце:
«Использовать большевиков до тех пор, пока они приносят пользу. Если они падут, мы должны спокойно исследовать возникший хаос и ждать момента, когда мы сможем восстановить порядок».
Берлин поддерживал дальнейшее расчленение России. Министерство иностранных дел полагало, что ни в коем случае нельзя допускать воссоединения с Россией не только Закавказья, но и Северного Кавказа, указывало:
«Сейчас возникла возможность, которая может еще не повториться целые столетия».
Предлагалось признать «Северо-Кавказское государство», от лица которого в Германию прикатил авантюрист Гайдар Бамматов[307]. В дополнение к Войску Донскому немцы выражали готовность признать суверенитет Кубанского, Терского, Астраханского Казачьих Войск. Велись переговоры с атаманом Красновым об образовании «Юго-Восточной Федерации» из казачьих и горских «государств»[308].
В противовес Добровольческой армии Деникина, немцы предприняли попытки создания других белогвардейских формирований, которые были бы дружественными Германии. В Киеве открылись вербовочные бюро Южной и Астраханской армий. Но большинство офицеров-патриотов ехало к Деникину, а в киевские «армии» вступали те, кто предпочитал получать жалованье, оставаясь в тылу и «спасая Отечество» по ресторанам. Когда их решили вывести на фронт, в помощь казакам Краснова, многие рассеялись. Из Киева удалось вытащить всего 2 тыс. человек, да и из них половину пришлось разогнать[309]. По договору «Брест-2» немцы обещали вернуть большевикам ряд оккупированных территорий. Но только теперь, когда западные области России подлежали возвращению, согласились на формирование в этих областях Белой гвардии. Глядишь, тоже отделятся и останутся под «покровительством» Германии.
Однако сама Германия и ее союзники уже шатались. И способствовали этому не столько поражения, понесенные от держав Антанты, сколько другие факторы. В захваченных украинских и белорусских краях оккупанты вели себя, как хозяева. Крестьян обложили принудительными поставками. Возвращали владения помещикам, если те выражали лояльность и готовность вносить поставки. На попытки противодействия и бунты по селам посылались войска, усмирявшие крестьян расстрелами и виселицами. Но в ответ развернулось стихийное партизанское движение. И для того, чтобы обеспечивать снабжение своих государств, немцам и австрийцам пришлось вместо «мирной» эксплуатации наращивать оккупационные силы. На Востоке они держали 53 дивизии (из них 33 германских). Ох как не хватило их на других фронтах! В результате австрийцы были разбиты на Балканах. Германия чуть-чуть не смогла «дожать» в своем последнем наступлении на Париж…
А вдобавок масса оккупационных войск усиленно разлагалась большевиками. Дивизии сменялись — те, которые понесли потери на Западе, отводились на Восток, отдохнувшие на Востоке перебрасывались на Запад. И разносились семена советской агитации. Из России на родину возвращались сотни тысяч пленных. Но их боевая ценность была уже сомнительной. Они успели привыкнуть к тыловой жизни, геройствовать в пекле сражений не стремились. Зато были заражены большевистской пропагандой. Через Федерацию иностранных групп РКП (б) из пленных готовились профессиональные кадры революционеров, хлынувшие в Германию. Готовыми центрами подрывной работы стали советские полпредства в Берлине, Вене, в нейтральных странах, через них пошло финансирование. Возглавляли «интернациональную» деятельность Свердлов и Троцкий.
И сами эти операции соответствовали не только планам Ленина. Как ранее отмечалось, они являлись частью единого плана западной «закулисы». Первый этап — разрушение России. А затем, из России, революционная зараза распространяется на Германию и Австро-Венгрию. Причем теперь уже за русский счет! И Антанта одерживает победу. Раскачку революций в Центральных Державах поощрял Вильсон, широко пропагандируя, что врагами Антанты являются только монархические режимы, от которых исходит агрессия — если же власть сменится, то можно будет замириться. Но и Варбургам, Ротшильдам и иже с ними требовался как раз такой вариант. Крушение монархий — и благоприятная для них «демократизация», возможность хорошо погреть руки в хаосе поражения.
Вильгельм II в 1918 г. пришел к парадоксальному заключению: что «главными врагами Германии являются евреи, масоны и большевики»[310]. Исследователи воспринимают его скептически — дескать, разве не Германия вскормила большевиков, разве она не разыгрывала «еврейскую карту» в России? Разве не германские и австрийские банкиры были опорой своих правительств в войне и тайных операциях? Были. До поры до времени. Но кайзер прозрел слишком поздно. В войсках и в тылу уже произошел надлом. Армии Антанты прорывали линии обороны, о которые несколько лет расшибали себе лбы. В тыловых городах нарастали волнения, пораженческие настроения. Первым сломалось самое слабое звено. Началась революция в Болгарии, 28 сентября она вступила в переговоры о перемирии. 29 сентября Гинденбург и Людендендорф заявили Вильгельму:
«Война далее продолжаться не может».
И вот тут следует вернуться к еще одному важному моменту. К широко распространенным обвинениям в адрес Николая II, что он не согласился на демократические реформы и тем самым вызвал революцию. Но авторы подобных утверждений старательно затушевывают факт, что в Германии все было наоборот! Под давлением «доброжелателей» в своем окружении Вильгельм II 30 сентября согласился на реформы! Империя превращалась в республику с парламентским правлением. Кайзер уступал значительную часть своих полномочий рейхстагу, отказывался от верховного командования армией и флотом, сформировалось правительство принца Макса Баденского с участием социал-демократов.
Но точно так же, как в России в 1905 г., реформы ничуть не предотвратили революцию. Напротив, открыли ей широкую дорогу. Правительство взялось за «демократизацию», что повело страну к быстрому развалу. 6 октября германские спартакиды провели свой съезд в Готе, провозгласив задачу установления Советской власти. Полпред в Берлине Иоффе даже и не скрывал своих связей со спартакидами, обещал им всяческую поддержку. Раздрай в Германии ускорил и распад союзной коалиции. Началась революция в Турции, 26 октября она вышла из войны и вступила в переговоры с Антантой. 28 октября о перемирии запросила Австро-Венгрия — и тоже взорвалась революцией. Покатились беспорядки в германских городах. Правительство Макса Баденского отреагировало на советскую подрывную работу с явным запозданием. 5 ноября разорвало отношения с большевиками и выслало Иоффе. Но это уже ничего не изменило. Иоффе до России даже не доехал. В Берлине возник Совет рабочих и солдатских депутатов и вернул полпреда с дороги.
В целом можно отметить, что сценарий революции имел много общего с Февралем. Буза поднялась, когда кайзера не было в столице, он находился в Бельгии, в Спа. Сюда к нему приехала делегация от канцлера, настаивать на отречении. Он, правда, пытался упорствовать. Заявлял:
«Я отказываюсь отрекаться от трона как от просьбы, исходящей от нескольких сот евреев и тысячи рабочих. Скажите это своим хозяевам в Берлине»[311].
Но в его окружении было уже «все схвачено». И уломали, уговорили, Вильгельм подмахнул отречение. Хотя после этого сразу же сел в машину и махнул в нейтральную Голландию. Повторять судьбу русского царя ему, ясное дело, не хотелось. Германские политические и деловые круги немедленно сформировали социал-демократическое правительство. Именно такое, как определял в своих «пожеланиях» Вильсон. И 11 ноября в Компьене было подписано перемирие.
В Москве эти события вызвали естественный восторг. Но их считали только началом. Ведь за «германским Февралем» должен был последовать «германский Октябрь». Благо теперь у большевиков и опыт имелся, и база куда более мощная, чем в октябре 17-го. Уже 3 ноября Ленин объявил, что Советская республика должна предложить Германии продовольствие, военную помощь. Поставил задачу к весне сформировать 3-миллионную армию, чтобы поддержать «братьев по классу». В Берлин были направлены высокопоставленные эмиссары — Бухарин, Радек, Раковский. Потекли золото и драгоценности, награбленные в ходе конфискаций и красного террора… Либкнехт 21 ноября объявил себя большевиком и проговорился, что он обладает «неограниченными средствами».
Но Ленин мог сколько угодно тешить себя мечтами о «мировой революции». В планы западной «закулисы» она не входила. Только Россия подлежала полному разрушению. Германию же предполагалось лишь ослабить, Австро-Венгрию — расчленить на национальные составляющие. Для борьбы с углублением революции германский канцлер Эберт, в отличие от Львова или Керенского, немедленно получил и политическую, и материальную помощь Запада. Вот ему-то Антанта не мешала, а всячески помогала формировать и использовать немецких «корниловцев». При этом в правящих кругах Запада обсуждалась задача «не пустить Россию в Германию» (заметьте — не большевизм, а Россию). А у немцев государство провозглашалось вроде бы социалистическим, но в газетах стал широко тиражироваться лозунг о необходимости борьбы с «социализмус азиатикус».
Советскую делегацию во главе с Бухариным в Германию не пустили. Только Радек проехал через границу тайно. И 6 января 1919 г. 10-тысячная толпа спартакидов попыталась произвести в Берлине переворот. Но путч был решительно подавлен. Карла Либкнехта и Розу Люксембург обнаружили в канаве убитыми. В России в 1917 г., конечно же, нашлось бы вполне достаточно решительных людей и подходящих канав — но, как мы помним, обращение Временного правительства с лидерами большевиков было совсем другим. Ну а Радека арестовали и посадили в Моабитскую тюрьму. Впрочем, вот с ним-то, не с германским, а с советским большевиком, повторилась та же история, что с арестом Троцкого Временным правительством. Его содержали в прекрасных условиях, его камеру называли «политическим салоном Радека», поскольку к нему постоянно заглядывали высокопоставленные гости. А потом его и вовсе выпустили. Кстати, при посредничестве уже мелькавшего на страницах этой книги Карла Моора. Поскольку агент «Байер» продолжил работать не только на кайзеровскую, но и на республиканскую Германию, регулярно снабжая ее МИД информацией о деятельности большевистского правительства[312].
Но и многие другие представители германской и австрийской социал-демократии, прежде связанные с большевиками — в частности, покровители Троцкого Хильфердинг, Бауэр, Реннер и др. после революций очень возвысились. Получили министерские портфели, лидировали в рейхстагах, развернули очень даже солидный собственный бизнес. Правда, шведский «Ниа-банк» Олафа Ашберга правительства и спецслужбы держав-победительниц внесли в «черный список». Но и для него это не обернулось ни судебными преследованиями, ни убытками. Банк Ашберга всего лишь сменил вывеску на «Свенск Экономиболагет» и успешно продолжал функционировать. Запад деловых связей с ним отнюдь не прервал. Например, его лондонским агентом являлся «Бритиш банк оф Норт Коммерс». При этом Ашберг не прерывал и связей с Советской Россией, его называли «большевистским банкиром»[313]. Очень хорошо устроился в «обновленной» Европе и Парвус. В политику он больше не лез. Но он уже успел на политике стать мультимиллионером, а германская революция и «демократизация», конечно же, сопровождались «приватизациями». В общем, солидному бизнесмену нашлось что делать. Въезд в Россию для Парвуса Ленин демонстративно запретил, но дети Израиля Лазаревича вскоре очутились на советской службе, получили важные дипломатические посты.
В Берлине добивали и вылавливали спартакидов, а главы западных держав направлялись на мирную конференцию. Точнее, на конференцию по переделу и переустройству мира. Вильсон стал первым президентом, покинувшим во время своего правления пределы США. До него это традиционно не полагалось. Он ехал в Европу как триумфатор, как высший арбитр. Но хроники зафиксировали странный факт. Когда великие мира сего съехались во Франции, Вильсон, Ллойд Джордж и Клемансо встречались и о чем-то приватно беседовали в парижском доме Бэзила Захарова. Это имя нам с вами тоже уже встречалось. Помните, в главе, где рассказывалось о турецкой революции и Балканских войнах? Выходец из России, торговец оружием, поставлявший его всем противоборствующим группировкам, и одновременно курировавший британскую разведку на Балканах, получавший информацию от Парвуса и Троцкого. За время Мировой войны он еще больше разбогател, стал одним из крупнейших торговцев вооружением, был близок с Мильнером, имел влияние на Ллойд Джорджа. А теперь главы государств к нему «на огонек» заглянуть решили. Да, тесен мир… А 18 января открылась Версальская конференция. Россия среди стран-победительниц представлена не была. Мало того, Клемансо с трибуны конференции заявил:«России больше нет».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.