Николаша Великий князь Николай Николаевич-младший

Николаша

Великий князь Николай Николаевич-младший

«Я в родстве со многими дворами Европы, но с Гостиным двором в родстве не был и не буду!» – в сердцах воскликнул Александр III, узнав, что его кузен хочет жениться на дочери гостинодворского купца-меховщика Софье Бурениной.

Великий князь Николай Николаевич-младший был сыном великого князя Николая Николаевича-старшего. Он родился в 1856 году и был самой яркой и неординарной личностью среди Романовых рубежа XIX—XX веков. В семейном кругу все называли его Николашей. Он прославился прежде всего своей военной деятельностью и завоевал огромную популярность в русской армии. Как и его дед Николай I, он был высокого, почти двухметрового роста. Когда великий князь стоял у стены Михайловского манежа в Петербурге, то плюмаж его каски находился на уровне зрительского балкона.

Начальное образование он получил дома, а в 1871 году был зачислен юнкером в Николаевское инженерное военное училище. Потом еще были годы учебы, венцом которой стала Академия Генерального штаба, которую он окончил в 1876 году с серебряной медалью. А в следующем, 1877 году началась русско-турецкая война. Николай Николаевич-младший в эту кампанию выполнял роль порученца при своем отце-главнокомандующем, Николае Николаевиче-старшем. Когда русским войскам приходилось туго, главнокомандующий посылал на самый опасный участок фронта своего сына, который всегда добивался победы. Так было при переправе через Дунай, при взятии Систовских высот и занятии Шипкинского перевала. Во время переправы через Дунай Николай Николаевич-младший лично повел одну из колонн русской армии под жутким огнем неприятеля и только чудом остался в живых. Николай Николаевич был храбр до отчаяния. За все эти подвиги он был награжден Георгиевским крестом IV степени и золотым оружием с надписью «За храбрость».

После войны шло его постепенное повышение в чинах и званиях, и 1905 год он в звании генерал-адъютанта встретил на посту командующего войсками гвардии и Петербургского военного округа и председателя Совета обороны. С началом Первой мировой войны в 1914 году великий князь Николай Николаевич-младший был назначен главнокомандующим всей русской армии. Среди первых его побед было взятие австрийской крепости Перемышль и занятие территории Западной Галиции, за что он был удостоен ордена Святого Георгия II степени и золотого оружия с надписью «За освобождение Червонной Руси».

Однако военные подвиги великого князя военными подвигами, а личная жизнь – личной жизнью, что и является темой нашей книги. Отличаясь преданностью военной службе, он большую часть времени проводил в частях и гарнизонах и при этом вел холостяцкую жизнь. Личная жизнь Николая Николаевича-младшего не была столь бурной, как окутанная шлейфом полуприличных и совсем неприличных историй жизни его отца или других родственников, обремененных кучей незаконнорожденных детей, известных неразборчивостью в связях, а порой просто развратным поведением. Возможно, у него был другой темперамент, и ему была важна слава бравого вояки, а не сексуального бойца. Это не значит, что он не интересовался женщинами; он был нормальным мужчиной, но в своих похождениях не заходил так далеко, как некоторые его родственники. Однако его интимные отношения с женщинами были связаны с такими перипетиями русской истории, что сюжету «Жизнь и любовные приключения Николая Николаевича-младшего» позавидовал бы сам Александр Дюма.

И его настигла любовь. Помните, как у Булгакова в «Мастере и Маргарите»: «Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож!» То же самое произошло с Николашей – почти тридцатилетний генерал-майор, увешанный орденами и медалями, великий князь, влюбился в дочь купца-меховщика, владельца магазина в столичном Гостином дворе, Софью Буренину. Их связь продолжалась почти два года, за которые Софья родила ему двоих детей. Наконец он, как «джентльмен», решил жениться на ней. То ли сама Софья настояла на том, чтобы узаконить их отношения, то ли сам князь решил проявить благородство – история умалчивает. Так или иначе, но Николай Николаевич-младший рассказал о своем замысле своему отцу Николаю Николаевичу-старшему. Как мы уже знаем, Николай Николевич-старший был сам небезупречен в отношениях со своей женой и ради любовницы даже выгнал ее из дому. Поэтому он был тронут историей, рассказанной его сыном, согласился принять участие в его судьбе и для этого переговорить с царем Александром III. Отметим, что все члены дома Романовых могли жениться или выходить замуж лишь с разрешения императора.

И вот однажды, в декабре 1887 года, в Аничков дворец приехал дядя императора – дядя Низи. Он рассказал Александру III печальную историю любви своего сына: он влюблен в одну даму, без которой не мыслит своей жизни и, как честный человек, имеет перед ней «обязательства». Государь настолько был ошарашен этой историей, что даже растерялся. Не хватало ему еще одного скандала, которые и так непрерывно сотрясали семейство Романовых. Александр III был в этом отношении тверд, и упрямо стоял на сохранении статус-кво – русские великие князья могли жениться только на иностранных принцессах. Он очень уважал Николая Николаевича-младшего и не мог поверить, как тот додумался до такой глупости.

Поэтому царь ничего определенного дяде Низи не ответил, лишь сказал, что «надо подумать». Но фельдмаршал принял его слова за согласие на неравнородный брак (как мы уже писали, он отличался непроходимой глупостью), о чем и оповестил сына. По этому случаю в Николаевском дворце был устроен грандиозный банкет. Софью и Николая поздравляли как новобрачных. Эта весть вскоре облетела весь Петербург и стала первоклассной сенсацией – царской родственницей должна стать купчиха! Еще один дядя царя и Николаши, великий князь Михаил Николаевич, председатель Госсовета, сразу узрел в этом глубокую интригу; якобы этим шагом Александр III хочет устранить с политической сцены другие ветви Дома Романовых, чтобы продвинуть своих родственников и сыновей. Ведь в случае женитьбы Николая Николаевича на купеческой дочери, их дети не могли претендовать на престол. Жена Михаила Николаевича, великая княгиня Ольга Федоровна, от этого известия занемогла. Так чуть не разразилась вражда между внутрисемейными кланами Николаевичей и Александровичей. И все из-за неверно истолкованных слов императора, который только обещал «подумать».

Итак, почти три недели высшее общество Петербурга обсуждало эту сенсационную новость, а сам Александр III о ней даже не догадывался. Наконец она случайно дошла до ушей его жены, императрицы Марии Федоровны. Дело было так. В январе 1888 года она вместе с мужем присутствовала на обеде у великого князя Алексея Александровича, брата царя. После обеда Александр III поехал к себе в Аничков дворец заниматься государственными делами, а Мария Федоровна оправилась в Михайловский театр. Настроение у нее было самое радужное. На обратном пути из театра к ней в карету подсел еще один брат царя – великий князь Сергей Александрович. От него-то она и узнала новость, которую услужливые кумушки уже разнесли по всей столице. Оказывается, Николашауже несколько лет состоит в связи с купчихой Бурениной, ей сорок лет и у нее от великого князя двое детей. Сам же Николай сгорает от любви к своей пассии и добивается права вступить с ней в брак.

Мария Федоровна не очень хорошо знала Николашу, так как он все время мотался по дальним гарнизонам и крепостям, из-за чего мало бывал при дворе. И вдруг выясняются такие пикантные подробности. Отец живет с танцовщицей Числовой, а его сын с купчихой Бурениной! И самое главное: якобы муж Марии Федоровны, император Александр III, уже дал на этот брак согласие! Она была поражена и потрясена одновременно! Почему он ей ничего не сказал? Около полуночи разгневанная Мария Федоровна (не зря при дворе за глаза ее называли «гневной») как фурия ворвалась в кабинет своего мужа. Александр III уже давно в таком возбужденном состоянии свою жену не видел. Состоялось бурное объяснение, в результате которого выяснилось, что к императору с такой просьбой действительно обращался дядя Низи, но Александр не придал этому значения и просто забыл рассказать об этом своей жене. Императрица долго возмущалась и говорила, что у нее тоже есть сыновья, и дурной пример Николаши для них может оказаться заразительным.

Александр III успокаивал свою жену как мог, но волнение передалось и ему. Он пообещал назавтра же покончить со всей этой историей. И свое слово сдержал. Он вызвал к себе отца влюбленного в свою купчиху дурака и в сердцах сказал свою знаменитую фразу: «Я в родстве со многими дворами Европы, но с Гостиным двором в родстве не был и не буду!» Тема была закрыта.

Николаша остался холостяком, правда, потом его кратковременной любовницей стала прима Александрийского театра Мария Потоцкая. Однако неожиданно на пути великого князя, который уже приближался к полувековому юбилею, появилась 36-летняя Стана – черногорская княгиня Анастасия Николаевна, изнемогавшая замужем за герцогом Георгием Максимилиановичем Лейхтенбергским. О, это была та еще штучка! О ней обязательно следует рассказать поподробнее.

На карте Европы есть такое государство – Черногория, расположенное на Балканах. Ныне туда модно ездить отдыхать – теплое Адриатическое море, горы и прекрасные пляжи привлекают туда тысячи наших туристов. В историю Европы оно вошло своей беспримерной, более чем 500-летней войной с жестокими завоевателями турками-османами. Начиная с 1366 года они старались покорить гордых и свободолюбивых черногорцев, и только в 1499 году Черногория официально вошла в состав Османской империи. Однако борьба против захватчиков не прекращалась ни на один день – черногорцы никогда не признавали над собой власти турок. Владимир Высоцкий написал стихотворение «Черная Гора», в котором есть такие строки: «Пока курок в ружье не стерся / Стрелял и с седел, и с колен, /Ив плен не брали черногорца – / Он просто не сдавался в плен!»

Черные горы были прекрасным укрытием для повстанческих отрядов, но этого было мало; в одиночку с турками им было не справиться. Нужен был верный и сильный союзник. Поэтому митрополит Данила Негош начал сближение с Россией. Уже в 1711 году по просьбе Петра I во время его Прутского похода черногорцы подняли восстание в тылу у турок, чем очень помогли царю. Затем черногорский князь Петр I Негош укрепил свои связи с Россией, и в период Наполеоновских войн Черногория воевала на русской стороне. В XIX веке борьба за независимость Черногории от Турции продолжилась, и только после Русско-турецкой войны 1877—1878 годов она получила независимость, чему немало поспособствовали русские штыки. В это время черногорским князем стал Николай Петрович Негош, позже принявший титул короля под именем Николая I. Следует отметить, что во всех будущих военных конфликтах Черногория неизменно выступала на стороне единоверной России.

Николай I был дальновидным политиком. Балканы были пороховой бочкой Европы, а Черногория – слишком маленьким государством, чтобы защитить себя от всяческих неожиданностей. Поэтому король поспешил заключить династические браки с наиболее сильными европейскими монархиями. Так, свою дочь Елену он в 1896 году выдал замуж за короля Италии Виктора Эммануила III, еще одна дочь, Зорка, с 1883 года состояла в браке с сербским принцем Петром, позже ставшим королем Сербии Петром I. Дочь Анна стал женой брата болгарского князя Франца Иосифа Баттенберга, а сын Данило в 1899 году женился на немецкой принцессе Ютте Мекленбург-Стрелицкой. Двух же младших своих дочерей дальновидный король Черногории определил в Смольный институт благородных девиц в Петербурге. Их звали Станислава и Милица. Однако почему-то Станиславе свое родовое имя не понравилось, и она стала называть себя Анастасией. С этим именем она и вошла в историю.

Итак, сделав краткий экскурс в историю Черногории, мы наконец дошли до одного из персонажей нашего повествования – Анастасии Николаевны – Станы. Сестры-погодки (одна 1866 года рождения, а другая 1867-го) успешно окончили Смольный институт и в один год – 1889-й – вышли замуж. Милицу взял в жены великий князь Петр Николаевич, родной брат Николая Николаевича-младшего. Это был тихий человек, не блиставший ни умом, ни внешностью; наверное, поэтому к нему приклеилось прозвище Петюша. В противоположность ему Милица была энергичной женщиной, при этом она считала себя чрезвычайно умной.

Это самомнение позволяло ей смотреть на своих русских родственников сверху вниз. Еще она увлекалась мистицизмом, верой во все сверхъестественное и необычное. Она искала разгадки бытия в оккультизме и спиритизме, в Париже она даже получила звание доктора алхимии. На этой почве она быстро втерлась в доверие к императрице Александре Федоровне (жене Николая II), тоже склонной к вере в сверхъестественное, и стала ее закадычной подругой. Именно она ввела в круг общения императрицы Григория Распутина – «святого черта».

Если Милица считала себя «шибко умной», то Стана отличалась своей напористостью. В романовском семействе считали, что ничего доброго от них ждать не приходится – их называли то «галками», то «черногорскими пауками», то «темными княгинями». Сестры были с детства неразлучны, и когда встал вопрос о браке Милицы с Петром Николаевичем, Стана наотрез отказалась покидать Россию. Александр III благоволил к черногоркам – он считал их княжество единственным преданным союзником в Европе. Делать нечего – он подыскал Стане жениха – своего двоюродного брата, 37-летнего герцога Георгия Максимилиановича Лейхтенбергского, князя Романовского.

Где-то мы уже слышали эту фамилию. Но где? Помните, в начале нашей книги шел рассказ о великой княгине Марии Николаевне, дочери императора Николая I? Она вышла замуж за герцога Максимилиана Лейхтенбергского, внука приемного сына Наполеона, который был болезненным и умер 35 лет от роду. У них были дети, в том числе и сын Георгий Максимилианович. Николай I всем им даровал титул князей Романовских. Род герцогов Лейхтенбергских переселился в Россию и вошел в состав романовского семейства. Так что можно было считать, что Стана вышла замуж за родственника Романовых – внука Николая I. На том сердце Станы и успокоилось – они с Милицей закрепились в России и удачно вышли замуж.

Удачно, да неудачно. Это в родственном отношении они были на коне, а в личном плане Стана пострадала. Мало того, что герцог Лейхтенбергский был на 15 лет старше Станы, он еще имел несносный характер. Первым браком он был женат на Терезии Петровне Ольденбургской (еще одной представительнице династии, прилепившейся к Романовым) и имел от нее сына. Терезия умерла в 1883 году. Герцог был вдов уже шесть лет и не смог перечить воле Александра III, хотя ему эта свадьба была совсем ни к чему. Герцога куда больше привлекала не Стана, а парижские красотки, отличавшиеся «несравненным» шиком и утонченностью манер. В «столице мира» он чувствовал себя как дома, и при каждом удобном случае пытался уехать из России «для поправки здоровья», хотя и числился по гвардии в пехоте. Родственники знали, в каких заведениях он «лечится», но ничего поделать не могли. В высшем свете Петербурга он слыл человеком тупым и чванливым. По отзыву одного современника, герцог был «дурак в полном смысле слова и притом набитый чванством, лишенным всякого основания…». Большую часть времени он проводил за границей. По словам министра финансов при Александре III С. Ю. Витте, государь, узнав, что герцог находится на модном курорте в Биаррице, выразился так: «Что же, принц моет свое поганое тело в волнах океана?» Раздражение Александра III, примерного семьянина, было вызвано разгульным образом жизни Георгия Максимилиановича, имевшего в Париже длительную связь с француженкой, и не с одной. И хотя у них со Станой было двое детей, он откровенно признавался, что не любил супругу «ни одного дня».

Анастасия играла роль мученицы, а Милица с Петюшей сочувствовали ей. Образ страдалицы не остался незамеченным императрицей Александрой Федоровной. Царица прониклась искренним состраданием к Стане; Стана подробно рассказывала государыне о похождениях своего супруга, при этом привирая, а та возмущалась поведением герцога. Черногорка, в силу своего темперамента, делала неверному мужу надлежащую «рекламу», и не только в кругу императорской семьи, но и за пределами царской гостиной.

Но и его понять можно. Герцог Лейхтенбергский знал, кто о нем распускает сплетни, и открыто презирал черногорских сестер. Он с самого начала не хотел жениться на этой Анастасии, но Александр III его уломал – их брак нужен для престижа России; императорской фамилии нужны представительницы православных династий. Попав под венец, он скоро раскусил их «черные души» – две отъявленные интриганки, на которых клейма негде ставить. В их дуэте верховодила, конечно, Милица – Стана была слишком глупа; она была у старшей сестры на подхвате. Герцог прекрасно осознавал, что они не Бога ищут, а выгоду и корысть. А манипулировал ими их отец – черногорский король Николай I. «Черногорские дикарки» только и думали, как бы чего урвать с России побольше для своего «гнезда разбойников». И действительно, Николай II совершенно официально помогал Черногории золотыми рублями из русской казны, и это не считая дипломатической поддержки.

Герцог Лейхтенбергский не скрывал свои мысли от родственников и даже один раз поговорил на эту тему с царем, однако скоро понял, что его мнение Николая II не интересует. Он больше не стал досаждать императору и почти переселился в Париж – пусть делают, что хотят! По большому счету, если разобраться, то Анастасия и Георгий Максимилианович стоили друг друга. Муж ударился в загулы с парижскими кокотками, а жена хотела вовлечь его в спиритизм, столоверчение, вызывание духов и тому подобную чепуху. И зачем ему это было надо?

Отъезд мужа очень устраивал Стану, так как в это время на ее горизонте появился Николай Николаевич-младший. Что он в ней нашел – непонятно. Может, родственную душу, а может, это была любовь? Искренняя и настоящая? Так или иначе, но Николай Николаевич был без ума от своего нового «ангела». Анастасия со своей стороны старалась завлечь в свои сети великого князя и «подарила ему теплоту своего сердца». Она читала ему по вечерам французские романы о любви, играла на гитаре и пела томные романсы. Такой незатейливый флирт приводил в восторг Николашу (надо полагать, что кроме военных уставов, он ничего не читал), порой он умилялся до слез. Он заваливал Стану дорогими подарками, а в 1902 году купил участок земли в Крыму и построил на нем беломраморную виллу в греческом стиле, которую назвал «Чаир». Вокруг виллы был разбит великолепный парк, главной достопримечательностью которого стала уникальная коллекция роз. (Популярное до войны танго «В парке Чаир распускаются розы» было посвящено именно этому розарию.) Все эту прелесть Николаша подарил своей Стане, хотя они и не были женаты. Чего не сделаешь, чтобы доставить удовольствие любимой женщине!

Он сочинял ей такие, например, послания: «Я так давно Тебе не писал, мой Ангел, я и так давно привык с Тобою говорить по-французски, что мне как-то неудобно писать по-русски… Вспоминаю о тебе каждую минуту». Интересно, что все обращения к Анастасии он писал с большой буквы. Видно, этим он хотел доказать ей свою любовь. Николаша поступал как какой-нибудь гимназист, который пишет предмету своей страсти письма с заглавными буквами. Вот до чего доводит любовь! А ведь ему было почти 50 лет! Значит, это действительно была любовь.

«Несчастная жертва» герцога и Николаша мечтали соединить свои жизни «до гробовой доски». Однако история их «незаконных» отношений тянулась довольно долго. Препятствием к этому служил брак Станы с герцогом Лейхтенбергским. В свое время они обвенчались, а «развенчаться» было уже нельзя. Для этого требовались веские основания – бесплодие одного из супругов. Но у герцога со Станой было двое детей – сын Сергей и дочь Елена. А то, что они оба предавались любви с посторонними – грех, конечно, но из-за такого «пустяка» церковь на развод разрешения не давала. Для развода нужны были только чрезвычайные обстоятельства, необходимо было согласие высшего духовенства и самого царя, как земного покровителя церкви.

Но Стана и Милица времени зря не теряли – они постоянно нашептывали императрице Александре Федоровне о печальной участи Анастасии, которая не раз в ее присутствии заливалась слезами. Царица сочувственно относилась к россказням черногорок, но когда они подходили к теме развода, сразу же замолкала. Она считала, что в таких вопросах личным чувствам давать волю нельзя, и надеялась, что ее муж, Николай II, повлияет на герцога и заставит его вернуться в семью. Однако подобный поворот совершенно не устраивал Стану, так как она уже жила с Николаем Николаевичем-младшим. Она из всех сил создавала мужу репутацию развратника и гуляки, а теперь вознамерилась его и вовсе морально уничтожить. Стана вдруг начала всем рассказывать, что герцог Лейхтенбергский – «неспособный» мужчина и не может выполнять «супружеские обязанности», хотя совсем недавно она утверждала обратное: ее муж постоянно проводит время в вертепах и ни дня не может прожить без французских проституток. Если он и в самом деле «неспособный», то почему его тянуло к ним? Логики здесь не было никакой, но женская ненависть и не нуждается в логике.

Однако «мужская неспособность» давала Стане хоть малейшую, но надежду на поддержку церкви. Эта интимная сторона дела, помимо бесплодия, была редчайшим исключением, при котором церковь могла позволить развод. Как только «деспот» Лейхтенбергский узнал о намерении своей супруги развестись, он дико обрадовался и ответил моментальным согласием. Единственным его желанием было никогда больше не видеть эту черногорскую «паучиху».

Тема развода стала перед императорским семейством во весь рост, ведь развод в их среде был событием экстраординарным. Когда о нем стало известно другим членам фамилии, то они были возмущены. Великий князь Константин Константинович записал в своем дневнике под 1906 годом: «Узнал с ужасом от жены… что Стана Лейхтенбергская разводится с Георгием и выходит замуж за Николашу! Разрешение этого брака не может не представиться поблажкой, вызванной близостью Николаши к Государю, а Станы к молодой Государыне… Развод в семье в это смутное время является обстоятельством весьма нежелательным и прискорбным».

Но Стана была упрямой женщиной – она умела добиваться своего. Выйти замуж за великого князя с большими деньгами, а не за какого-то занюханного герцога, было ее заветной мечтой. Тем более, что Николаша был влюблен в нее по-настоящему. Слезы Анастасии и просьбы Николая Николаевича сделали свое дело, и сердце императора дрогнуло. К тому же, со стороны герцога никаких препятствий не встречалось. Николай II поставил вопрос перед высшими иерархами Русской православной церкви и получил от них согласие на развод и новую свадьбу. Вот что он писал своей матери, вдовствующей императрице Марии Федоровне, в 1907 году: «Недавно был у меня митрополит Антоний по некоторым делам. Между прочим, я его спросил, что он думает по вопросу о женитьбе Николаши на Стане? Он мне сказал, что переговорит с другими членами Синода и затем сообщит мне их общее мнение. Через неделю он приехал с ответом, что так как такие браки постоянно разрешаются Синодом в разных епархиях, то они ничего не имеют против этой свадьбы, лишь бы она состоялась в скромной обстановке и вдали от Петербурга. Признаюсь, такой ответ меня очень обрадовал, и я сообщил его Николаше вместе с моим согласием. Этим разрешается трудное и неопределенное положение Николаши и особенно Станы. Он стал неузнаваем с тех пор, и служба сделалась для него легкой».

На этом немного отвлечемся. Несомненно, на Николая II надавили. Как глава дома Романовых он не должен был разрешать ни развода, ни новой свадьбы, блюдя установки своего отца Александра III. Тот в этих вопросах был непримирим: развод в императорской фамилии – позор, какими бы причинами он не был вызван. Какой пример они подают своим подданным? Члены императорской фамилии должны быть выше семейных дрязг! Ни просьбы Николаши, ни слезы Станы не могли бы повлиять на его решение. Свое дело здесь сделала Александра Федоровна, жена Николая II и близкая подруга черногорок. Она управляла мужем чисто по-бабски – закатывала ему истерики, «болела» и выделывала прочие штучки, чтобы добиться своего. К сожалению, Николай II во всем ей потакал, так как был слабохарактерным человеком, и он, в свою очередь, надавил на святых отцов. Вот Стана и получила развод, хотя это было и против всяких правил.

Точно так же было и с причислением к лику святых Серафима Саровского в 1904 году. Кто-то надул в уши Александре Федоровне, тоже склонной к мистицизму, что Серафим – великий праведник, и что стоит искупаться в ручье, из которого он пил, как сразу же родится наследник (до этого она родила только четырех дочерей). И – о чудо! – наследник Алексей родился! Правда, поговаривали, что рождением наследника Александра Федоровна была обязана совсем не Серафиму, а адъютанту мужа Орлову, на которого как две капли воды был похож наследник. Но императрица поверила во всю эту чушь и потребовала у Николая II причислить к лику святых Серафима Саровского. Тот, как и в данном случае, поставил вопрос об этом перед Святейшим Синодом. Однако против этого восстали абсолютно все иерархи церкви. Во-первых, Серафим при жизни не отличался ни святостью, ни праведностью (его серьезно подозревали в хлыстовстве), а во-вторых, кандидат в святые должен был после смерти творить чудеса; его мощи должны быть нетленны. Однако никаких чудес Серафим не являл, а кости истлели как у простого мирянина. Под истеричным влиянием жены Николай II надавил на святых отцов, и те, видя, как обожаемый монарх мучится под каблуком у супруги, сделали ему приятное и объявили Серафима святым. По этому же сценарию Стана получила и развод, и разрешение на брак с Николашей.

Итак, вернемся к нашим героям. Условия, выдвинутые митрополитом Антонием, были с радостью приняты, тем более, что «молодые» и не собирались афишировать свадьбу. Невесте было уже сорок лет, а жениху – пятьдесят. На церемонии должны были присутствовать только самые близкие родственники. Приглашения рассылал лично Николай Николаевич. Вот что он писал своему кузену Николаю Михайловичу в 1907 году: «Милый Николай! Пишу тебе эти строки, чтобы сообщить, что вопрос о моей свадьбе рассматривался в Святейшем Синоде и решен в утвердительном смысле. На основании этого Государь Император разрешил мне жениться на Стане. Я сегодня уезжаю в Крым, где ввиду нездоровья Милицы, которая не может приехать в Петербург, 29 апреля, надеюсь, состоится моя свадьба в Ливадийской дворцовой церкви… Сердечно твой Николаша». Отметим, что Крым был избран для бракосочетания не из-за мифической болезни Милицы, а из-за условий, выставленных церковью – «в отдельной епархии».

Итак, Анастасия добилась своего, и в 1907 году стала официальной женой великого князя Николая Николаевича-младшего. Через два года – в 1909 году – сестры-галки рассорились со своей благодетельницей, императрицей Александрой Федоровной, из-за Григория Распутина и навсегда перешли в оппозицию к ней. К этому приложил руку и Николай Николаевич-младший. Будучи главнокомандующим русской армии в 1914—1915 годах, он заявил Распутину, когда тот собирался приехать на фронт: «Приезжай – повешу!»

Дальнейшая жизнь Николая Николаевича со Станой протекала мирно и в полном согласии. Детей у них не было.

Как мы уже писали, великий князь был яркой и неординарной личностью и оставил заметный след в истории России начала XX века. Однако он также страдал и раздвоением этой самой личности. Он не был политиком, поэтому, как и все военные, привыкшие иметь дело со строго определенными заданиями, терялся в сложных политических коллизиях. А потому часто попадал впросак. Два важнейших акта в русской истории периода Империи – Манифест 17 октября 1905 года и отречение Николая II от трона 2 марта 1917 года – это в основном на его совести. Особенно ратовал Николай Николаевич за принятие Конституции 1905 года. Рассказывали, что великий князь вошел к Николаю II с текстом Манифеста в одной руке и револьвером в другой. Он заявил царю, что немедленно застрелится, если тот не подпишет документ. «Николай II никогда бы не подписал октябрьского манифеста, если бы на этом не настоял великий князь Николай Николаевич», – писал С. Ю. Витте, премьер-министр в 1905 году.

Не лучшим образом он повел себя и в 1917 году. Этому предшествовало следующее событие. В 1915 году Николай II возложил верховное главнокомандование на себя, а Николая Николаевича отправил на Кавказский фронт. Тот, естественно, был обижен этим. Когда в 1917 году начальник штаба Ставки генерал Алексеев запросил всех командующих фронтов о возможности отречения Николая II от престола, то Николай Николаевич в числе прочих ответил согласием. Когда перед царем разложили все телеграммы от генералов, голос царя дрогнул: «Теперь мне ясно, все мне изменили, и больше всех Николаша». И как бы в насмешку немедленно назначил Николая Николаевича Верховным вместо себя. Николаша тут же послал телеграмму Временному правительству с присягой новому строю и немедленно выехал из Тифлиса в Ставку. Однако здесь он просчитался – Верховным Временное правительство назначило не его, а генерала Алексеева. Николая Николаевича от такой черной неблагодарности чуть кондрашка не хватила. Он обиделся, развернул свой поезд и уехал в Крым. Политическое чутье и на сей раз подвело Николашу, вернее, у него его вовсе не было. Втайне он надеялся, что его изберут новым императором под именем Николая III; для этого даже был устроен заговор его сообщниками и родственниками, так как Николай II проявил себя бездарным главнокомандующим, а главное – отдалился от своей родни, находясь под каблуком Александры Федоровны и влиянием Распутина. Однако этого не случилось.

Насколько Николай Николаевич был профаном в политике, настолько он был прекрасным полководцем. Это отмечали все – и родственники, и генералы с адмиралами, и даже армейские священники и противники: немецкий генерал Людендорф, например.

В Крыму великий князь засел за мемуары, а потом по приказу Временного правительства оказался под домашним арестом вместе с прочими членами императорской фамилии. Дело в том, что оказавшиеся на российском юге члены Дома Романовых съехались в Крым, чтобы переждать, пока в стране все успокоится. Однако желанное успокоение не наступило, наоборот, к власти пришли большевики и стали требовать выдачи родственников императора. Николай Николаевич вместе с остальными родственниками вынужден был перебраться из своей виллы Чаир на виллу Дюльбер, построенную мужем Милицы Петюшей. Это был огромный, стокомнатный дом с неимоверно толстыми стенами и такой же оградой, так что места хватало на всех. Родственники раньше посмеивались над такими чудачествами Петюши, а теперь они были рады укрыться в нем. Вилла скорее походила на неприступную крепость, чем на место отдыха. Затем настало время оккупации Крыма немецкими войсками. Германское командование предложило Романовым перебраться в Берлин, но они, исходя из патриотических чувств, отказались. А когда в 1919 году в Севастопольскую бухту вошла эскадра Антанты, решение об эмиграции было принято. Великий князь Николай Николаевич вместе с женой Станой, Милицей и Петюшей отбыли в Италию, где, как мы помним, королевой была сестра черногорок Елена. С 1922 года Николаша жил во Франции, но в политической жизни участия не принимал. Его неимоверная популярность в армии и тот факт, что он являлся законным главнокомандующим, назначенным еще Николаем II, предопределили ему видное место в русской эмиграции. Вожди Белого движения относились к нему с большим уважением. Барон Врангель и РОВС (Российский Общевоинский Союз) признавали Николая Николаевича верховным вождем всей русской армии, оказавшейся на чужбине.

Скончался великий князь Николай Николаевич-младший в 1929 году в маленьком городишке Антиб на юге Франции. Иван Бунин был на его похоронах и описал их так: «Вокруг застыл в своих напряженно-щегольских воинских позах его последний почетный караул, офицерская и казачья стража: шашки наголо, к правому плечу, на согнутой левой руке – фуражки, глаза с резко подчеркнутым выражением беспрекословности и готовности устремлены на него. Сам же он, вытянутый во весь свой необыкновенный рост и до половины покрытый трехцветным знаменем, лежит еще неподвижнее. Голова его, прежде столь яркая и нарядная, теперь старчески проста и простонародна. Поседевшие волосы мягки и слабы, лоб далеко обнажен. Голова эта кажется теперь велика – так худы и узки стали его плечи. Он лежит в старой, совсем простой рыже-черной черкеске, лишенной всяких украшений – только Георгиевский крест на груди – с широкими, не в меру короткими рукавами, так что выше кисти – длинной и плоской – открыты его большие желтоватые руки, неловко и тяжело положенные одна на другую, тоже старческие, но еще могучие, поражающие своей деревянностью и тем, что одна из них с грозной крепостью, как меч, зажала в кулаке древний афонский кипарисовый крест, почерневший от времени…»

Великого князя Николая Николаевича похоронили на кладбище в Каннах со всеми воинскими почестями. Ему было 73 года. Его жена Анастасия Николаевна пережила мужа на шесть лет и скончалась в 1935 году.

Такая вот история любви, полная необыкновенных жизненных коллизий, случилась с великим князем Николаем Николаевичем-младшим. Мир праху его!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.