Хорошую религию придумали индусы

Хорошую религию придумали индусы

Авот теперь сложно. Несколько раз принимался писать и несколько раз стирал уже написанное. Ибо о личности и деятельности графа Романа Александра Мария Шептицкого можно писать очень долго, и все равно не уложишься. А потому ограничусь малым, для начала сказав, что был он, насколько можно судить, не просто хорошим и порядочным, а очень хорошим человеком, блестяще и многогранно образованным, гуманистом в высшем смысле слова, совершенно не знавшим страха, когда речь шла о принципах. Уже то, что в разгар «дела Бейлиса» он оказался одним из немногих князей Церкви, бескомпромиссно и публично опровергнувшим «кровавый навет», а в годы оккупации Львова прятал в монастырских подвалах более сотни евреев, говорит само за себя. Будь я индуистом, я бы даже не предположил, а утверждал бы без опасения обмануться, что граф Шептицкий был реинкарнацией Петра Скарги, того самого, который «совесть Польши». Однако, поскольку речь идет не просто о человеке, а о личности, сыгравшей, безо всяких преувеличений, колоссальную роль в истории «украинизации» Галиции, ограничиться констатацией очевидного не получится. Вопросы неизбежны, и отвечать необходимо.

С какой стати и почему отпрыск старинного «русского» рода, давшего, кроме прочего, несколько высших униатских иерархов, но к концу XVIII века уже полностью, на 200 % полонизированного, католик по крещению и воспитанию, избрав духовную карьеру (понятно и почтенно), вдруг, вопреки непониманию и недовольству родителей, перешел во «второсортные» греко-католики? Ради быстрой карьеры? Вряд ли. Да, он всего за десяток лет прошел путь от монаха аж до митрополита, но с его происхождением, его связями и его талантами не меньшего успеха он достиг бы в Ватикане. Можно, конечно, строить гипотезы о внезапно пробудившейся генетической памяти, о присущем лучшей части потомственной аристократии чувстве долга по отношению к слабейшим и угнетенным, но это уведет нас в столь глухие дебри, что, думается, не стоит нарушать принцип Оккама, умножая сущности сверх необходимых. Вполне достаточно вспомнить о длительных контактах молодого графа с иезуитами накануне принятия судьбоносного решения. А если учесть к тому же поездку по итогам этих консультаций в Рим, на личный прием к папе Льву XIII (многих ли даже графов удостаивал такой чести понтифик?), то возникает мысль, что речь идет не о «пробуждении генетической памяти» и «долге перед слабейшими», а о переходе из одного подразделения Костела в другое, имеющее формально автономный статус, с вполне конкретной целью. Ну, скажем, как в СССР успешного секретаря среднерусского райкома «перебрасывали на усиление» в ЦК КП какой-нибудь новоучрежденной союзной республики типа Киргизии или Молдавии. Иными словами, очень похоже на то, что когда «угодова линия» Сембратовича провалилась и возникла настоятельная потребность спасать ситуацию, лучшие молодые резервы Церкви типа графа Романа получили предложения, от которых невозможно было отказаться, тем паче что это совпадало с их взглядами и политическими убеждениями. Ad, так сказать, majorem Dei gloriam. Отсюда, кстати, вытекает и наипростейшее объяснение его упорной работе в области «украиноориентированного просвещения» при очевидном небрежении сугубо религиозными делами. Поскольку — факт точный и бесспорный — Андрей Шептицкий за все время, когда был митрополитом, кажется, не построил ни одной церкви, зато чрезвычайно щедро выделял деньги на музеи, образовательные учреждения, лечебницы, учредил заповедник в одном из своих имений, несколько лет содержал тайный украинский университет во Львове и украинскую женскую гимназию, выплачивал стипендии сотне человек в год.

Перечитайте и задумайтесь.

Церковь есть церковь. Место отправления культа и строительство новых храмов есть первейшая забота любого иерарха высокого уровня; все прочее (школы, лечебницы, заповедники, музеи) нужно, да, но идет далее по списку. Если же иерарх за многие десятилетия правления огромной епархией находит время для строительства необходимых пастве, но все же светских объектов, вовсе не уделяя внимания возведению Домов Божьих, значит…

Нет, первая, совершенно естественная едва ли верна. Митрополит Андрей (бывший граф Роман Александр Мария), судя по всему, по переписке, по массе написанных книг, не был холодным рационалистом, работавшим с религией, как патологоанатом с трупом. Он, и это, по крайней мере для меня, несомненно, был искренне верующим человеком. Вот только до организации, им возглавляемой, ему, истовому католику, скорее всего, было мало дела. Просто именно он, граф Шептицкий, по всем анкетным данным и личным качествам идеально подходил на роль «духовного лидера», способного обуздать вышедшую из повиновения ГКЦ и вновь приспособить ее к обслуживанию интересов Костела, убедив этих упрямых «русских», что такие же русские, живущие на востоке, не братья им, а совсем наоборот. То есть, называя вещи своими именами, выполнить важнейшую часть разработанной польскими эмигрантами в Австрии и — 100 % — не раз и не два обсуждавшейся под сводами родительского дома программы «Если не нам, то и не России». Но, в конце-то концов, ведь именно для этого и была когда-то придумана уния…