РИМСКОЕ ПРАВО

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

РИМСКОЕ ПРАВО

Феномен римского права, его удивительного долголетия и востребованности у самых разных народов и в разные эпохи, обычно объясняется такими его свойствами как универсализм, системность, сочетание глубины и ясности принципов. Вместе с тем нередко отмечается, что «во времена Республики право еще не было приведено в стройную систему» и лишь классическое право I–III вв. н. э. стало образцом реципирования в более поздние эпохи. Это верно в том смысле, что европейские юристы средневековья, нового и новейшего времени имели в своем распоряжении главным образом собрание фрагментов из сочинений римских классических юристов — Дигесты Юстиниана, а такой важнейший источник республиканской эпохи, как Законы XII таблиц, практически не сохранился.

Уже древнейший, царский период истории Рима дает нам некоторые свидетельства, раскрывающие один из секретов будущего универсализма римского права — способность свободного заимствования и творческого синтеза законов других народов. Хорошо известно, что Рим изначально был открытой общиной, принимавшей в себя новых граждан независимо от их этнического и религиозного статусов. Недаром древние авторы удивлялись, что римляне даже рабов делают своими гражданами, готовыми защищать свое новое отечество. Известно также, что в архаический период Рим долго служил пристанищем для беглых рабов. Кроме того, римляне всегда, даже в те периоды, когда римское гражданство было предметом особого вожделения многих средиземноморских народов, стремились дать права гражданства по крайней мере сильнейшей части того народа, который подпадал под сферу их влияния. Наконец, хорошо известно, что в итоге все свободные жители необъятной Римской империи получили права гражданства. Принцип впитывания, органического присоединения к себе всего объективно полезного для римлян господствовал не только в системе римского гражданства. Римляне довольно часто для управления государством и написания законов приглашали иностранцев, представителей соседних народов. Так широко известно сакральное законодательство VIII в. до н. э. сабинянина Нумы Помпилия, законы этруска с греческими корнями Тарквиния Древнего и вообще сына рабыни то ли этрусского, то ли латинского происхождения — Сервия Туллия, а также участие грека Гермодора Эфесского в составлении Законов XII таблиц.

Вся римская культура — это глубокий органичный синтез элементов культур самых разных средиземноморских народов. Так, позднеримский автор Симмах, рассуждая о римской культуре, пишет: «Оружие мы заимствовали у самнитов, знаки отличия у этрусков, а законы — из обители Ликурга и Солона». В современной даже сугубо научной литературе довольно часто говорится о том, что римляне были простыми эклектиками, не дав миру ничего или почти ничего ни в искусстве, ни в философии, ни в науке. Это, несомненно, совершенно неверная оценка деятельности римлян и их вклада в средиземноморскую культуру. Безусловно, римляне были весьма восприимчивы к чужим культурам, однако они не слепо заимствовали достижения

культуры других народов, а синтезировали их в свою культуру, творчески перерабатывая и вбирая самое ценное. На мой взгляд, эта особенность, эта открытость к другим культурам свидетельствует не о слабости, а об огромном позитивном потенциале собственно римской культуры, способной вобрать в себя и переварить столько чуждых элементов, сохранив при этом собственный стержень, особенные черты, придающие заимствованному элементу новые черты, уже очищенные от узко национальных или кастовых ограничений.

Именно так обстояло дело и в римском праве, где римляне в синтезе узконациональных и общесредиземноморских, универсальных институтов достигли наивысших результатов. Вместе с тем хорошо известно, что у римлян в отличие от многих других народов древности занятия правом, юридической практикой были наиболее почитаемым видом деятельности, указывающим на аристократический статус. Заимствования римлянами юридических норм из законодательств других народов были весьма обширны. Так известно, что уже в царский период римляне заимствовали право фециалов у народа фалисков, известных своей справедливостью в трактовке международных договоров, в актах заключения мира и войны. Далее, многие установления о характере царской власти были заимствованы римлянами у этрусков вместе с царской атрибутикой. Наконец, особенно многочисленными были заимствования у греков. Повествуя о создании Законов XII таблиц, древние авторы единогласно утверждают, что римляне чуть ли не целиком заимствовали наиболее знаменитые в середине V в. до н. э. законы Солона из Афинского полиса. Так же децемвирами использовались и так называемые «законы Ликурга» из Спарты, и правовые нормы некоторых южноиталийских греческих полисов. Несомненно некоторое влияние на римлян в IV–II вв. до н. э. и отдельных правовых норм карфагенян, по крайней мере в области аграрного права. Наконец, нормы морского торгового права римляне целиком заимствовали из морского законодательства о. Родос.

Но еще более широкими и глубокими были заимствования следующего периода, связанного с интенсивным развитием так называемого преторского права (IV–I вв. до н. э.). Обилие судебных тяжб заставило римлян ввести в 366 г. до н. э. особую должность судебного магистрата — городского претора, разбиравшего иски между гражданами. В 242 г. до н. э., когда во время первой Пунической войны Рим был наводнен иностранцами, была введена должность претора перегринов, предназначенного разбирать тяжбы как между римскими гражданами и Перегринами (чужеземцами-негражданами), так и между самими Перегринами. Деятельность перегринов основывалась не на цивильном праве, а почти исключительно на так называемом праве народов (jus gentium). Это право базировалось на международных мирных договорах и торговых соглашениях между римлянами и другими народами. В отдельных случаях преторы были вынуждены учитывать и действующие законы других стран. Таких дел было достаточно много, решать их следовало быстро (не более чем за 10 дней), нормы различных стран часто противоречили римским законам, поэтому для преторов представлялось крайне необходимым выработать некоторые общие универсальные юридические принципы справедливости в судебных решениях, которые удовлетворили бы интересы представителей различных стран. И такие принципы были найдены, составив особый раздел — международное римское право (jus gentium).

К нормам римского права, возникшим из права народов, римские юристы относили общие принципы почитания богов, родителей и отечества, защиты прав человеческой личности, «манумиссии» (отпуск рабов на волю), международные договоры, раздел имущества, установление границ, договоры строительных подрядов, торговые сделки, договоры найма и обязательства, не регулировавшиеся цивильным правом. Таким образом, сфера применения права народов была достаточно обширна, соответственно, не менее обширными были сферы влияния его на собственно римское гражданское (цивильное) право. Право народов формировалось и развивалось благодаря «преторскому эдикту», включавшему и постановления преторов перегринов (edictum provinciale). Цивильное право также оказывало влияние на jus gentium через восприятие как отдельных институтов, так и системы в целом. В то же время многие принципы права народов активно проникали и в деятельность городского претора, в судебные дела между собственно римскими гражданами. Спор между цивильным правом, требовавшим придерживаться буквы закона, и преторским, строившимся под влиянием jus gentium на принципах всеобщей справедливости, т. е. духа закона, решался преимущественно в пользу последнего.

Таким образом, второй период, связанный с развитием «преторского эдикта», еще более обогатил римское право и сделал его действительно универсальным для всех народов Средиземноморья. Причем, очевидно, что римское право давало реальную защиту подданным римской империи от беспредела римских наместников на местах, о чем свидетельствуют многочисленные судебные процессы II–I вв. до н. э., в частности знаменитое дело «Против Берреса». Завершение в начале II в. н. э. разработки преторского эдикта и издание «Вечного эдикта» (или «Постоянного», Edictum perpetuum) объективно подталкивало процесс распространения римского гражданства на всех подданных империи, что и случилось в 212 г. н. э., завершив второй период развития римского права.

Вместе с тем Законы XII таблиц, служившие на протяжении многих сотен лет основным и единственным сводом римских законов, включили в себя все важнейшие нормы обычного права самих римлян, относящиеся еще к царскому периоду и началу республики. Что же касается заимствованных норм, то они были, что называется, творчески переработаны, систематизированы и органически вписаны в собственно римские обычаи. Цицерон более чем через 400 лет восклицал: «Оттого-то знание права и доставит вам радость и удовольствие, что вы увидите, насколько наши предки оказались выше всех народов государственной мудростью; достаточно сравнить наши законы (XII таблиц) с их Ликургом, Драконтом, Солоном. Нельзя даже поверить, насколько беспорядочно — прямо-таки до смешного — все право кроме нашего».

Цицерон недаром апеллирует к системности и ясности принципов римского права: «Понять и изучить это право легко, если овладеть общими началами, на которых строится всякая наука». Дабы понять теоретические основы, по Цицерону, необходимо знать следующее: «Для гражданского права прежде всего должна быть определена цель, а именно — справедливое соблюдение законов и обычаев в тяжбах граждан. Вслед за этим предстоит выделить роды понятий, твердо установленные и не слишком многочисленные. Род есть то, что включает в себя два вида или более, сходные между собой в известном общем признаке, но различные по признакам видовым». Таким образом, Цицерон подчеркивает два весьма важных момента: ясность цели (в данном случае — стремление к справедливости) и системность, логичность изложения, также дающая необходимую ясность при изучении предмета. Цицерон говорит, что здесь римское право использует чисто научные, философские методы познания. Именно так он, например, характеризует Законы XII таблиц. Что касается системности изложения в них, то на этот счет бытует весьма распространенное в научном мире ошибочное мнение, что этот архаический свод был лишен какой бы то ни было системы, что вообще свойственно многим раннеклассовым обществам. Однако римляне составляют в этом отношении редкое исключение из общего правила. Исключение это основано на одной весьма важной особенности развития римского архаического права.

Дело в том, что изначально огромное влияние на него оказывала религия и, прежде всего, деятельность понтификов, авгуров и фециалов. В частности, коллегия понтификов выполняла роль хранителей, толкователей норм римского квиритского права и судей, фециалы являлись хранителями и судьями в области международного права войны и мира. Особую роль играла деятельность авгуров. Именно авгуры внесли в римское архаическое право системный принцип, связанный с процессом дивинации, т. е. гадания, своего рода «расследования» божественных знамений, и именно из этого примитивного ритуала родилась римская практика судебного расследования. В нем присутствует простой, но весьма важный во всяком деле чисто римский принцип «разделяй и властвуй» (divide et impera). Однако эту поговорку сегодня часто рассматривают лишь в негативном значении уничтожения враждебного целого. Римляне понимали это и в ином, позитивном смысле. Дабы понять какое-либо явление, необходимо разделить его на составные части и обработать (imperare) каждую выделенную часть в отдельности на предмет выделения в ней определяющих особенностей и составляющих. Этот принцип авгурской науки уже в древнейший, царский период оказал влияние на метод построения древнейших римских законов, а позднее и на Законы XII таблиц.

К концу VI в. до н. э. сложилась система сакрального права, которая уже различала судопроизводство по государственным и частным делам, зафиксировала деление всех жертвоприношений на публичные и частные, соответственно и разделение всех вещей на публичные и частные, на манципируемые и неманципируемые. В начале республики это разделение еще более укрепилось благодаря законам Валерия 509 г. и Тарпея 454 г. до н. э., выделив в две особые сферы права дела, разбираемые в судах римских магистратов (iudicia privata) и в судах народа (iudicia publica). Особую роль в формировании римского республиканского цивильного права сыграли так называемые «священные законы» о власти плебейских трибунов и эдилов, изданные в 494 г. до н. э. в результате победы римского плебса после первой сецессии. Благодаря этим законам плебс получил возможность контролировать цены и налоги на рынке, а также деятельность магистратов в суде. В первой половине V в. до н. э. сформировалось и само понятие «закон», трактуемое как «приказ народа», в чем особую роль сыграл закон Публилия Волерона 471 г. до н. э., впервые установивший право народа самостоятельно, без контроля патрицианских жрецов, устанавливать законы на трибутных комициях. Наконец, важную роль в формировании системы Законов XII таблиц сыграли союзные договоры римлян с латинами и герниками.

Обращаясь к системе и содержанию Законов XII таблиц, следует выделить три их основные части: сакральное право, право магистратов (или публичное право римского народа) и частное право. Содержание норм первого вида права в целом соответствует изложению их у Цицерона и Варрона и позволяет сделать вывод о том, что сакральное право Законов XII таблиц, так же как и частное, уже различало в своей системе право лиц, вещное право и иски. Эти данные подтверждаются и мнением римских классических юристов, согласно которым вообще «все право, которым мы пользуемся, относится или к лицам, или к вещам, или к искам».

«Все право», значит не только частное, но и публичное и входящее в него сакральное право. Соответственно, в первой таблице сначала излагались нормы о понтификах, авгурах, фециалах и жрецах священнодействий, что относится к праву лиц. Далее следовал раздел о священных местах и о жертвоприношениях, что относится к вещному праву. Здесь особенно важным является институт консекрации, или посвящения того или иного частного имущества богам. В эпоху республики такое посвящение означало конфискацию имущества в пользу государства. В число государственных жертвоприношений включались и налоги с доходов, десятины с прироста поголовья скота и с урожая.

Законы XII таблиц различали жертвоприношения публичные и частные, а также такой аналог римских обязательств, как частные и публичные религиозные обеты. Система исков, возможно, еще не вполне отделилась от собственно системы жертвоприношений, рассматривая уголовное наказание как искупительное жертвоприношение. Несомненно, областью сакрального права был важнейший легисакционный иск посредством sacramentum, т. е. посредством обещания жертвоприношения в случае проигрыша процесса. Особое место в Законах занимало право погребений, регламентировавшее в X таблице не только ритуал, но и размеры погребальных расходов. В связи с этим нельзя не вспомнить и «право масок» (jus imaginum или jus personarum), дававшее римлянину почетное право представлять в похоронной процессии всех своих именитых предков. Возможно, абстрактное право лиц классического времени, как и само понятие persona, получило свое развитие именно от этого древнейшего ритуала.

В части публичного светского права также имело место деление на лица и вещи. В разделе лиц излагалась компетенция народного собрания и сената, регулировались обязанности консулов, квесторов, судебной коллегии центумвиров, регламентировались права различных территориальных, родовых, профессиональных и религиозных сообществ, которым разрешалось иметь свои общие собрания, культы, местные законы, если только они не противоречили общеримским государственным законам. Особо рассматривалось правовое положение римских союзников, так называемых «форктов и санатов», имевших с римлянами ряд общих прав: право гостеприимства, военного союза, заключения смешанных браков, коммерции и т. д. Признание за иностранными союзниками Рима равноправия позволило Законам XII таблиц и в целом римскому праву в будущем легко преодолеть рамки узконационального законодательства.

Было ли вещное публичное право выделено в Законах XII таблиц в отдельный раздел, сказать трудно. Несомненно, res publicae и res privatae уже различались, однако степень разграничения частного и публичного имущества была еще достаточно мала, в отношении недвижимости ограничиваясь лишь частным наделом размером в два югера (0,5 га). Это тем более вероятно в связи с тем, что основные вещные институты действовали в отношении как публичной, так и частной собственности. Например, с помощью «права копья», т. е. посредством виндикационного иска, не только защищалось право частного лица на вещь, но и виндицировалась (конфисковывалась) вещь частного лица или даже иного государства в пользу римского народа, так как само происхождение ритуала виндикации с его основным символом — копьем (vindicta), связано с правом объявления войны, с соответствующим ритуалом фециалов «пронзения копьем» вражеской земли и с публичными распродажами «под копьем» собственности римского народа, захваченной у врага.

Как известно, через подобные «продажи под копьем» в эпоху республики регулировались такие важнейшие в области публичного права институты, как аренда государственной земли, рудников, соляных копей, сбор поземельных налогов и торговых пошлин, государственные подряды по закупке продовольствия и строительные подряды по возведению, ремонту и содержанию храмов, государственных дорог и акведуков. Вместе с тем уже в Законах XII таблиц виндикация стала одним из основных способов отчуждения манципируемых вещей (земли, рабов, тяглового скота и земельных сервитутов) в пользу частных лиц. В ритуале виндикации в пользу частного лица отчуждающий римский гражданин, касаясь виндиктой вещи (например, раба), произносил знаменитую фразу: «я утверждаю, что этот раб мой по праву квиритов». Однако в эпоху Законов XII таблиц такое утверждение отнюдь не всегда означало установление полной частной собственности, так как приобретатель становился законным частным владельцем при сохранении за римским народом контроля не только за недвижимостью, но и за прочими манципируемыми вещами. Частное владение землей, пусть даже пожизненное и наследственное владение двухъюгеровым наделом, еще не давало полной свободы распоряжения и отчуждения. Это подтверждается нормами Законов XII таблиц о наследовании, так как свобода завещания распространялась лишь на движимое имущество, а само завещание утверждалось решением народного собрания.

Сугубо частноправовую природу имел другой важнейший юридический институт — «право весов» или классическая манципация, обозначавшаяся в Законах XII таблиц термином nexum. Через манципацию манципируемые вещи отчуждались от одного частного лица к другому без посредничества римских магистратов, сената и народа, так как для законности манципации было достаточно присутствия пяти римских граждан в качестве свидетелей и еще одного — в качестве весовщика. Институт nexum, как и виндикация, является центральным не только для древнейшего вещного, но и для обязательственного права, так как допускал отчуждение манципируемых вещей, особенно сервитутов (главным образом узуфрукта), в кредит под залог личности должника и неисполнение обязательства по nexum вело к рабству или казни должника.

Не менее важным институтом вещного права Законов XII таблиц были сервитуты, также имевшие универсальный характер применения как в частном, так и в публичном праве. Даже более того, древнейшие сервитуты прохода, прогона скота, проезда, проведения воды и выпаса скота первоначально развивались именно в области публичного и даже международного права. Так, право свободного прохода, проезда и прогона скота по чужой территории связано с древнейшими военными и торговыми союзами Рима и латинов. Вместе с тем уже в Законах XII таблиц регулировался правовой режим содержания общественных дорог частными владельцами прилегающих к ним земельных участков. Те же законы регулировали правовой режим пользования реками, ручьями и стоками дождевой воды, проходящими по общественной и частной земле. Наконец, к древнейшим относились и сервитуты выпаса частного скота на общественном поле, причем за выпас до 10 голов скота частные владельцы прилегающих к общенародному полю участков не облагались никакими налогами. Право общего пользования публичными дорогами, реками в ирригационных целях, хотя и принадлежало всем римским гражданам, однако достаточно строго регламентировалось римскими законами и сенатусконсультами, в частности, запрещая использование повозок в городах в дневное время, прогон и выпас скота на особо важных публичных дорогах, ограничивая определенным временем поочередное пользование реками для полива садов и огородов и т. д. По мере распределения общественной земли между частными владельцами, а позднее и собственниками земли, многие нормы применения публичных сервитутов стали использоваться и между частниками.

Что касается обязательственного права, то в Законах XII таблиц оно еще не вполне выделилось в особую отрасль, так как по словам римкого юриста Помпония «Закон XII таблиц под словом “купля” подразумевает любой вид отчуждения». Та же виндикация (mancipium Законов XII таблиц) применялась для государственных договоров по откупам, а манципация (nexum Законов XII таблиц) — для договоров займа, аренды, продажи в кредит или на время между частными лицами. Древнейшей чисто обязательственной формой вербального договора займа в Законах являлась стипуляция, разновидностей которой уже в децемвиральном как частном, так и публичном праве насчитывалось достаточно много. Главным элементом в ней являлось торжественное клятвенное обещание исполнить обязательство. Неисполнение клятвы считалось нарушением еще одного важнейшего института архаического права — fides, т. е. верности религиозной клятве. Институт fides пронизывал все римское частное и публичное право и, по словам Цицерона, «является основой юстиции». Неисполнение fides в международных договорах, в осуществлении магистратом своих обязательств перед народом и в обязательстве несостоятельного должника перед кредитором в равной мере сурово каралось Законами XII таблиц.

Переходя к децемвиральной системе исков и судопроизводства, следует отметить, что и здесь было зафиксировано два основных деления: все гражданское судопроизводство по частным делам, влекущее за собой лишь штраф в размере не более 500 ассов, сосредотачивалось в руках консулов, а крупные гражданские дела с более высоким штрафом рассматривались в сенаторском суде центумвиров или в суде народного собрания. В компетенции суда народа находились также уголовные дела и государственные преступления. В то же время суд народа служил высшей апелляционной инстанцией. Каждый римский гражданин имел право обращения за защитой к народу (provocatio) или к его прямым представителям — плебейским трибунам, имевшим право наложения «вето» на несправедливое решение судебного магистрата или судьи. Важно отметить, что крупные дела о наследствах и завещаниях, а также об опеке и попечительстве признавались областью публичного права, так как относились к компетенции суда центумвиров или суда народного собрания.

Второе основное деление архаического судопроизводства связано с двумя разновидностями универсальной исковой формы — легисакционного сакраментального иска, который предъявлялся либо в отношении лиц, либо в отношении вещей. В последнем случае речь идет об уже упоминавшемся виндикационном иске. Следует отметить, что и вещный сакраментальный иск применялся как в частном, так и в публичном праве. Если речь шла о применении этого иска в судопроизводстве по частным делам, то вел иск и выносил судебное решение сам магистрат или назначенный им частный судья, если же иск шел о вещах, принадлежащих всему римскому народу, то магистрат, начав иск, передавал его для вынесения судебного решения сенату, т. е. суду центумвиров, или народу, т. е. суду народных собраний.

Таким образом, уже на раннем этапе, в VII–V вв. до н. э., сформировались основные системные принципы построения римского права. Сложившаяся в Законах XII таблиц система права стала конституционной основой всего цивильного права и на протяжении многих веков сохраняла непререкаемый авторитет, а все последующие республиканские законы, как правило, касались лишь отдельных институтов, не затрагивавших систему права в целом. Вместе с тем краткость и неизбежное устаревание этих законов требовали как минимум их расширительной интерпретации, а в ходе превращения патриархального города-государства в крупнейшую средиземноморскую державу встала необходимость и значительной доработки системы в целом. Эту задачу выполнило уже упоминавшееся выше преторское право, наиболее тесно связанное с реальной жизнью римского общества IV–I вв. до н. э. Особенности системы преторского права связаны со своеобразием развития преторского эдикта.

Преторы и прочие судебные магистраты выбирались народом ежегодно, и кандидаты в ходе предвыборной кампании издавали эдикты — предвыборные обещания по поводу того, как они собираются судить. В случае победы кандидата его предвыборная программа становилась своего рода постоянным уставом, обязательным к исполнению для данного магистрата. Таким образом, ежегодно обновляясь согласно требованиям избирателей, преторский эдикт наиболее активно развивал систему римского права именно в тех частях, совершенствования которых требовало социальное развитие общества. Среди наиболее важных областей деятельности преторов следует назвать две основные: обязательственное и муниципальное право.

Римское муниципальное право берет свое начало от системы международных военных союзов Рима и италийских народов (прежде всего латинов) в V–IV вв. до н. э. Уже во второй половине IV в. до н. э. римские союзники стали обращаться к римлянам с просьбами дать им римские законы, что и поручалось тем или иным римским магистратам, главным образом преторам. Поскольку в IV–I вв. до н. э. главным источником римского права являлись Законы XII таблиц, то преторы, давая иностранным союзникам законы, в большей или меньшей степени копировали именно эту римскую «конституцию» основ публичного и частного права.

Благодаря тому, что некоторые из такого рода муниципальных законов II в. до н. э. — I в. н. э. сохранились на каменных или бронзовых таблицах, сегодня можно судить об их содержании и структуре. Они представляют собой своего рода муниципальные конституции, устанавливающие основные нормы прежде всего публичного, а также частного права и судопроизводства. Общее деление соответствует схеме «лица-вещи-иски». В разделе лиц излагаются обязанности муниципальных понтификов и авгуров (сакральное право), высших магистратов, сената и народного собрания. В разделе вещей рассматривается управление муниципальным имуществом и откупа муниципального имущества. Основное деление исков — на публичные и частные, причем штрафы, поступающие по сакраментальному иску, находились в ведении понтифика и могли быть использованы только на культовые нужды.

Для составления муниципального законодательства кроме Законов XII таблиц римские магистраты все же не могли не учитывать и местное законодательство, причем в отношении не только своих союзников, но и покоренных народов провинций. Так, в провинции Сицилия осталась нетронутой существовавшая еще до римлян греческая система сбора поземельных податей и откупов, а законодательство о морской торговле союзного Риму греческого о. Родоса, продолжая действовать и при римлянах в Восточном Средиземноморье в качестве международного торгового права и как jus gentium было воспринято и самими римлянами.

Степень заимствований главным образом от греков, которые в IV–I вв. до н. э. практически доминировали в Средиземном море в области торговли, была особенно велика именно в обязательственном праве. Благодаря значительной интенсификации в III–I вв. до н. э. собственно римской торговли преторы не только в судебных делах с Перегринами, но и в делах между самими римскими гражданами были вынуждены значительно расширить узкие и тяжеловесные рамки jus commercii Законов XII таблиц. В этот период в преторском эдикте появляется знаменитое утверждение: «я буду охранять соглашения…» Претор начинает защищать отчуждение манципируемого имущества не только в случаях применения цивильных форм виндикации и манципации или стипуляционных обязательств, но и в случаях неформальной передачи. Это способствует заимствованию из jus gentium таких новых форм договоров, как реальные и консенсуальные контракты, ставшие в классическом праве основой римского договорного права. Реальные договоры займа, ссуды, депозита, новые консенсуальные купля-продажа, наем, договоры продажи и поручения не требовали соблюдения формальностей, что вполне соответствовало требованиям увеличивавшегося коммерческого оборота. Благодаря развитию преторского эдикта был преодолен формализм цивильного права и в области наследования (преторская система наследования по закону и преторское владение наследством), и в области манумиссий (неформальные способы освобождения рабов), однако все это играло второстепенную роль по сравнению с глобальностью изменений обязательственного права. Это одна из причин, почему преторский эдикт стал играть в Поздней республике и в эпоху принципата столь важную роль наряду с цивильным правом Законов XII таблиц.

К сожалению, текст «Постоянного (или Вечного) эдикта», опубликованный только в 131 г. н. э., не сохранился, и о его содержании и системе можно судить лишь на основании отдельных цитат и комментариев к ним у римских классических юристов, содержащихся в Дигестах Юстиниана, в частности, на основании многочисленных фрагментов из почти всех книг «Комментариев к эдикту» юристов времен Северов Ульпиана и Павла. Так как в своих комментариях они следовали порядку изложения самого «Постоянного эдикта», то это позволило правоведу О. Ленелю восстановить не только общий порядок изложения этого важнейшего памятника, но и восстановить 45 отдельных его титулов, разделив их по пяти основным частям эдикта. Согласно О. Ленелю, первая часть эдикта посвящалась начальной стадии преторского судопроизводства и касалась вопросов юрисдикции магистратов, вызова в суд, норм о судебных поверенных, о реституции и т. д. Вторая, наиболее обширная, часть касалась ординарного судопроизводства: вещных исков о наследстве, о виндикации, узуфрукте и сервитутах, смешанных исков о причинении имущественного ущерба, об установлении границ, о разделе общего имущества, о нарушенном праве погребения. Далее следуют личные иски о кредите, займе, ссуде, имущественной ответственности за действия подвластных, иски «доброй совести» из депозита, фидуции, поручения, товарищества, купли-продажи, найма и т. д. Следующие за ними иски связаны с бракоразводными процессами, охраной прав зачатого ребенка, опекой, воровством, правом патроната.

Третья часть «Постоянного эдикта» посвящена, по выкладкам О. Ленеля, экстраординарной преторской «помощи» цивильному праву, в частности различным случаям предоставления преторского владения наследнику по закону или по завещанию, в случае угрозы причинения ущерба и т. п. Здесь же рассматриваются тяжбы против незаконных действий публиканов и о правонарушениях. Четвертая часть эдикта регламентирует преторские меры, применявшиеся уже после вынесения судебного решения с целью его исполнения, а пятая часть рассматривает различные преторские интердикты, эксцепции и стипуляции.

Рассмотренная система изложения преторского эдикта как будто позволяет сделать вывод о том, что он значительно отличался от рассмотренной выше системы Законов XII таблиц. Действительно, деление на лица и вещи здесь выражено только в различении вещных и личных исков, здесь почти нет норм сакрального, публичного и уголовного права. Тогда как объяснить слова Гая о том, что в эдиктах городского претора и претора перегринов право представлено самым широчайшим образом? Что означают также слова Цицерона о том, что «преторы да охраняют цивильное право», а также слова Марциана о том, что «преторское право является живым голосом цивильного права»? Наконец, почему Цицерон отмечает, что римляне в его время стали чаще черпать учение о праве не из Законов XII таблиц, а из преторского эдикта?

Во-первых, постоянный преторский эдикт «не являлся кодексом права», и «о его природе нельзя судить иначе как из обязанности преторской юрисдикции», иными словами, эдикт главным образом объяснял, как претор обязуется осуществлять свою юрисдикцию. Во-вторых, преторский эдикт отнюдь не отменял Законов XII таблиц, однако ко времени Цицерона почти полностью вытеснил легисакционные иски из области судопроизводства по частным делам. В-третьих, следует отметить, что О. Ленель, воссоздавая облик цивильного римского права, сознательно или неосознанно игнорировал данные о публичном праве, поэтому часть эдикта, касающаяся публичного права, нуждается в серьезной исследовательской доработке. Если внимательно рассмотреть все отрывки из комментариев Ульпиана и Павла к преторскому эдикту, то выяснится, что претор говорил о лицах с точки зрения как частного, так и публичного права.

Действительно, первые титулы эдикта касались прав гражданства, свободы, места жительства, семейного положения, гражданских повинностей, сената и статуса сенаторов, обязанностей муниципальных и иных магистратов. В этих комментариях также идет речь о публичных судах, об уголовных преступлениях, об управлении государственным имуществом, о публичных откупах и о праве фиска, о военном деле, о сакральных, религиозных и публичных вещах. Наконец, значительная часть преторских интердиктов посвящена пользованию публичными дорогами, акведуками, реками и т. д. Таким образом, слова Гая о чрезвычайной широте преторского права находят свое подтверждение в комментариях юристов к преторскому эдикту. Хорошо известно, что в эпоху республики преторы, председательствуя в комиссиях публичных и уголовных судов, принимали к рассмотрению самые разнообразные уголовные дела, управляя целыми провинциями, руководили и системой государственных откупов, а при принципате и системой государственных поставок продовольствия, и делами императорского фиска. Эта широчайшая область публичного права не могла не отразиться и в преторском эдикте.

Наконец, следует учитывать и еще одно обстоятельство: Ульпиан и Павел комментировали «Постоянный эдикт», принятый в 131 г. н. э., т. е. в эпоху, когда публичное право было сосредоточено в руках принцепса, ушло из компетенции народного собрания, а следовательно, область и характер его применения значительно сузилась по сравнению с эпохой республики. Именно поэтому частное право в количественном плане в этот период значительно преобладало. Лишь на муниципальном уровне роль народного собрания еще сохраняла свое значение, не случайно, поэтому, преторский эдикт в его изложении Павлом и Ульпианом начинается именно с регулирования прав и обязанностей граждан муниципиев и муниципальных магистратов.

Важнейший вклад в развитие системы римского права, позволяющий и сегодня называть вклад древних римлян «наукой права» и «писанным разумом», несомненно, внесла римская юриспруденция. Деятельность римских юристов распространялась на все области как сакрального и светского публичного, так и частного права. Сама юриспруденция понималась римлянами как «познание божественных и человеческих дел, наука о справедливом и несправедливом», а сами юристы — «жрецами…, стремящимися к познанию истинной, а не мнимой философии». Главным в их деятельности было толкование «цивильного права на основе Законов XII таблиц и эдиктов магистратов», пользующееся доверием и одобрением граждан. Важно отметить, что Помпоний отделяет собственно Законы XII таблиц от права, основанного на толковании мудрецов, которое в отличие от других частей права «не имело своего названия» и именовалось просто «цивильным правом».

Это первоначально неписанное право находилось в руках понтификов, почти 100 лет после издания Законов XII таблиц руководивших частными тяжбами римских граждан, и не выделялось из общей массы права, так как «в течение многих веков цивильное право было скрыто среди жертвоприношений и ритуалов в честь бессмертных богов, и его знали лишь понтифики». Помимо ведения частных дел понтифики давали ответы на любые вопросы, касающиеся права. Эти «Ответы» (Responsa) понтификов были двух родов: по публичному праву на запросы царей, магистратов или сената, и по частному праву — на запросы частных римских граждан. Однако после издания Флавием в конце IV в. до н. э. цивильного права, содержащего «Фасты», т. е. календарный план ведения исков по частным делам, и после того как понтифик и юрист Тиберий Корунканий в середине III в. до н. э. начал публичное преподавание цивильного права, эту область права перестали «держать в тайне», что способствовало быстрому развитию науки частного права.

Следует подчеркнуть, что понятие «цивильное право» в конце Республики и во все последующие эпохи имело два основных значения: во-первых, в широком значении оно понималось как все «право, которое народ установил для себя», «установленное законом или обычаем в делах частных и государственных»; во-вторых, в узком значении оно трактовалось как «право, происходящее из авторитета мудрецов», т. е. как часть всего цивильного права, тем не менее носящее то же название. В I в. до н. э. разделение всего цивильного права на отдельные отрасли, «части права», достигла того уровня, когда религиозное право понтификов и авгуров не должно было смешиваться со светским правом юристов, в светском же праве в свою очередь различались частное цивильное право и публичное право управления государственным имуществом.

Цицерон кратко изложил диалектические методы юристов, превратившие римское право в науку. Это прежде всего разделение целого на части в зависимости от той конкретной цели, которая стоит перед той или иной областью права. Соответственно, когда римские юристы писали обо всем цивильном праве, то это были комментарии к Законам XII таблиц; если речь шла о преторском праве, то это были комментарии к эдикту; общие же комментарии как Законов XII таблиц, так и преторского эдикта назывались «дигестами». Сочинение в области частного гражданского права, разрабатываемого на основе соответствующих частей Законов XII таблиц и преторского эдикта, обычно называлось «цивильное право».

Первым научную систематизацию частного гражданского права предпринял понтифик и юрист Квинт Муций Сцевола, распределив его по отдельным родам. По словам Цицерона, он отличался искусством «различать истину и ложь в вопросах права и справедливости, удивительно способный со всей краткостью излагать сущность дела». Излагал Сцевола эту область прав в следующем порядке: сначала рассматривалось наследственное право: завещания, завещательные отказы, наследование по закону; затем право лиц: права лиц своего и чужого права, отцовская власть, опека, манумиссии; в третью очередь излагались институты вещного права: цивильные способы отчуждения вещей, владение, приобретение по давности владения, сервитуты; наконец, в обязательственном праве рассматривались стипуляции, возмещение ущерба по закону Аквилия, коллегии, товарищества, право постлиминия, кондикции, купля-продажа и деликты.

Данная система с незначительными изменениями была воспроизведена в начале I в. н. э. знаменитым римским юристом Массурием Сабином в трех его книгах «Цивильного права», а затем и многими другими юристами, в частности Помпонием, Павлом и Ульпианом, благодаря многотомным трудам которых и удалось восстановить «систему Сабина». Однако по настоящему превратил римское право в науку младший современник Сцеволы — Сервий Сульпиций Руф. Изучив основы научных знаний и прежде всего греческую диалектику на о. Родос, он впервые сумел применить ее к римскому праву. Цицерон, выделяя Сульпиция среди всех прочих юристов, писал о нем следующее: «У Сцеволы, как и многих других, был только большой практический опыт, теорию же права знал один лишь Сульпиций. Он никогда не достиг бы этих знаний, если бы не овладел еще и той наукой (диалектикой), которая учит разлагать целое на части, неясное раскрывать определением, темное разъяснять истолкованием, двусмысленное выделять и размежевывать и, наконец, с помощью некоторого правила отличать истинные суждения от ложных и правильные выводы от неправильных… Этой наукой всех наук Сульпиций в своих ответах и исках, как огромным факелом, осветил все те предметы, среди которых, как в потемках, блуждали его предшественники». По всей видимости, эту науку диалектики Сульпиций продемонстрировал прежде всего в главном своем труде — «Комментариях к Законам XII таблиц» в 180 книгах. К сожалению, этот труд за исключением нескольких ссылок на него, совершенно не сохранился.

Следует отметить, что среди римских юристов Поздней республики и принципата прослеживаются тенденции к узкой специализации в той или иной области права. Так, наряду с работами общего плана типа «Ответов» или «О цивильном праве» Требаций Теста специализировался на сакральном праве, написав 11 книг «De religionibus», Квинт Фабий Пиктор и Антистий Лабеон — на понтификальном праве, Луций Юлий Цезарь, Г ай Семпроний Тудитан и Аппий Клавдий Пульхр — на праве магистратов, Луций Цинций — на праве народных собраний и консульской власти. Ульпиан и Каллистрат были знатоками права фиска, Павел — публичных и уголовных судов и наказаний, а Патерн и Макр — военного права. Атей Капитон также писал главным образом о публичном и сакральном праве, Манилий был знатоком формул договоров купли-продажи, Луций Нераций Прискбрачного права, Секст Педий — стипуляции, Папиниан посвятил два труда прелюбодеяниям, Помпоний, Мециан и Валент — «фидеикомиссам», Модестин — завещаниям и т. д.

Как в общих, так и особенно в специальных работах римские юристы постоянно проводили систематизацию норм права, давали определения отдельным понятиям, институтам и областям права, а благодаря постоянному опыту дачи ответов по конкретным казусам, ведению конкретных тяжб и помощи римским гражданам в составлении договоров, завещаний и иных юридических актов они строили всю теорию права на мощном фундаменте огромного числа юридических казусов. Такая тесная связь теории с практикой и сделала разработанное юристами право на долгие века универсальным средством для многих европейских народов.

В конкретных комментариях и ответах римские юристы были в той или иной мере привязаны к патриархальной системе Законов XII таблиц и к преторскому эдикту, однако благодаря развитию публичного преподавания права развился и еще одни жанр юридических произведений — институций, т. е. лекций по римскому праву, где римские юристы в наиболее абстрактной общей форме, не связанной напрямую с действующим правом, излагали свои общие теоретические представления. Поэтому именно в «институциях» классических юристов Гая, Флорентина, Ульпиана, Павла, Каллистрата и Марциана система и теория римского права были построены в наиболее ясной, логичной и целостной манере. Институциональная система, основанная на принципе трехчастного деления всего римского права на лица, вещи и иски, сжато, ясно и весьма логично излагает учение о положении лиц, о видах вещей, о владении и приобретении вещей в собственность, о сервитутах, о праве наследования, об обязательствах из договоров и деликтов, о делении исков и средствах преторской защиты. Именно эта система римского права, очищенная от наслоений, и стала основной моделью развития всего права континентальной Европы в средние века, новое и новейшее время. К сожалению, дошедшие до нас почти полностью «Институции» Гая в 4-х книгах посвящены главным образом частному праву, поэтому и институциональная система применяется в современной юриспруденции лишь в отношении частного права. Судя по дошедшим до нас фрагментам 18 книг «Институций» Марциана были гораздо более пространны и затрагивали в том числе и публичное право, в частности в учениях о вещах и в исках по государственным преступлениям.

В заключение обзора развития системы римского права, необходимо остановиться на знаменитой кодификации Юстиниана VI в. н. э. — основном источнике наших сведений о всей римской юриспруденции. «Институции» Юстиниана в 4-х книгах по своей системе изложения и краткости повторяют «Институции» Гая, однако дополняются нормами публичного права, в чем, видимо, сказалось и влияние других институций, в частности Марциана. Что касается ценнейшей части «Corpus Iuris Civilis» Дигест Юстиниана, представляющих собой систематизированное собрание фрагментов из самых разнообразных сочинений римских юристов, то они в целом следуют системе «Постоянного эдикта» и Кодекса Юстиниана.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.