«КРУГ ЗЕМЕЛЬ» И ПЕРЕСЕЛЕНИЕ НАРОДОВ В СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ (XI–IX века до н. э.)

«КРУГ ЗЕМЕЛЬ» И ПЕРЕСЕЛЕНИЕ НАРОДОВ В СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ (XI–IX века до н. э.)

«Темные века», или «гомеровский период» в Греции. Это — одна из самых тяжелых и даже мрачных страниц древнегреческой истории. Само название «темные века» отнюдь не случайно. В это время греки (не считая киприотов) не имели письменности; поэтому дошедшие до нас сведения о происходивших тогда конкретных событиях чрезвычайно скудны. По большей части удается выяснить лишь общие контуры главных исторических процессов.

В результате так называемого «дорийского нашествия» (вторжения северных племен на юг Балканского п-ова) рухнула блестящая ахейская цивилизация II тысячелетия до н. э. Греция оказалась отброшенной в развитии едва ли не на тысячелетие назад. Резко сократилась численность населения, заглохла городская жизнь. В обстановке хаоса и смятения прервались торговые и культурные связи с Египтом и странами Передней Азии. Греки на некоторое время как бы замкнулись, изолировались в узком мирке Эгеиды.

Большие массы людей пришли в движение. В страхе перед завоевателями потомки ахейцев покидали насиженные места и бежали, в основном на Восток — на острова Эгейского моря, на малоазийское побережье, на Кипр. Следует отметить, что на отдаленном Кипре, выдвинутом в сторону Передней Азии и изолированном от остальной Греции, на много веков сохранился и законсервировался периферийный вариант ахейской цивилизации, и степень континуитета со II тысячелетия до н. э. была настолько велика, что греки-киприоты вплоть до классической эпохи даже продолжали пользоваться слоговым письмом. Около того же периода на Кипре обосновались и финикийцы, и дальнейшая история острова характеризовалась сосуществованием (порой мирным, порой конфликтным) античных и восточных элементов.

Но случай Кипра, пожалуй, явился исключением из общего правила. В целом же «темные века», особенно их начало, были временем преимущественно дисконтинуитета и постоянных миграций. Тех аборигенов, кто все-таки оставался на месте, ждала безрадостная судьба. Новые господа — дорийцы и родственные им племена — либо истребляли их, либо покоряли и заставляли работать на себя, либо оттесняли на самые скудные и неплодородные земли (как область Аркадия на Пелопоннесе). Кстати, и сами дорийцы, обосновавшись на полуострове, тоже поддались миграционному потоку. Устремившись в море, они заселили о-ва Крит, Родос и юго-западную оконечность Малой Азии.

Несомненно, именно к этому историческому периоду относится следующее знаменитое свидетельство Фукидида: «В древности… происходили передвижения племен, и каждое племя покидало свою землю всякий раз под давлением более многочисленных пришельцев. Действительно, существующей теперь торговли тогда еще не было, да и всякого межплеменного общения на море и на суше. И земли свои возделывали настолько лишь, чтобы прокормиться… Полагая, что они смогут добыть себе пропитание повсюду, люди с легкостью покидали насиженные места. Поэтому-то у них не было больших городов и значительного благосостояния… В те времена вся Эллада носила оружие, ибо селения были неукреплены, да и пути сообщения небезопасны, и поэтому жители даже и дома не расставались с оружием подобно варварам».

Когда время миграций миновало и население вернулось к оседлой жизни, приобрела свой окончательный, впоследствии много веков не изменявшийся вид этническая карта греческого мира. На крайнем юге Балканского п-ова, на Пелопоннесе, господствовали дорийцы и родственные им племена. Они сделали своими опорными пунктами Спарту, Аргос и Коринф. В значительной части Северной и Средней Греции поселились греческие племена эолийской группы. Ареалом их проживалния служили Фессалия и Беотия. Эолийцы обитали и за Эгейским морем, в области Эолида, включавшей большой остров Лесбос и прилегающие территории на малоазийском материке.

Особое положение занимала область Аттика, главным центром которой являлись Афины. Аттика — полуостров, подобно рогу выдававшийся в море на восточной оконечности материковой Греции, — оказалась не затронутой дорийским нашествием. Здесь сохранилась некоторая культурно-историческая преемственность с предыдущими эпохами. В эту область в начале «темных веков» хлынул из Пелопоннеса поток беженцев — ионийцев. Впрочем, далеко не все представители этого племени остались в Аттике. Большинство их на кораблях отправилось дальше на восток: на острова Центральной и Восточной Эгеиды (Эвбею, Наксос, Парос, Самос, Хиос и др.), а в конечном счете — в Малую Азию. Узкая полоса западного побережья этого полуострова была так быстро и прочно обжита ионийцами, что стала с тех пор называться Ионией.

Греки основали там ряд поселений — Эфес, Смирну, Фокею и др. (Милет, крупнейший центр региона, возник раньше, около середины II тысячелетия до н. э.). Со временем эти поселения выросли в крупные, богатые города с процветающей торговлей и культурой. В целом в Ионии сложилась как бы особая ветвь древнегреческой цивилизации, отделенная морем от самой Эллады, но ни в коей мере не отрезанная от нее каким-то непроходимым барьером. Ионийцы вполне разделяли все перипетии исторической судьбы остальных греков, а через какие-то стадии развития порой проходили даже несколько раньше других.

«Гомеровский период» был не только временем регресса и застоя, но и этапом накопления сил перед грандиозным рывком вперед. Собственно, первые шаги к грядущему «греческому чуду» были сделаны уже в эту бедную, жестокую эпоху. Особенно важно, что в Греции этого времени уже начали постепенно складываться полисы. Конечно, они находились пока еще в зачаточном состоянии: на этой ранней стадии их чаще определяют как «протополисы». И тем не менее предпосылки для дальнейшего развития оказались заложены.

Полисы могли возникать различными путями. Например, сельское поселение просто путем естественного роста постепенно превращалось в город, вокруг которого возводились оборонительные стены. Так появилось, например, большинство полисов Беотии. А на побережье Малой Азии многие полисы возникли, можно сказать, просто «с нуля»: их, как мы знаем, основали поселенцы-иммигранты. Но самым распространенным путем возникновения полиса была процедура так называемого «синойкизма». Синойкизм (доел, «сселение») представлял собой слияние в одну политическую единицу нескольких деревень, расположенных поблизости друг от друга. При этом их жители могли реально переселиться во вновь основываемый городской центр, а могли и остаться на своих местах (как в Аттике).

Модель храма из Аргоса VIII в. до н. э.

В чем заключалась необходимость синойкизма? Ведь с точки зрения чисто экономических удобств жизнь «по деревням» для крестьян была даже предпочтительнее, чем обитание в одном городе, откуда подчас далековато было ходить на свой участок. Главной же причиной объединения, судя по всему, становилась все же постоянная военная опасность, исходящая от соседей, и необходимость защищаться от нее. Один город значительно легче окружить стеной, чем дюжину деревень.

Первоначально (прото)полисы по политическому устройству представляли собой примитивные монархии. Во главе каждого из них стоял басилей (царь). Однако он не являлся абсолютным правителем: власть его не была ни крепкой, ни даже наследственной. Но постепенно даже и эта «недоразвившаяся» модель царской власти отошла в прошлое, была ликвидирована аристократическим окружением басилеев. Отстранив слабых царей от управления, знать взяла все его рычаги в свои руки. Так, в подавляющем большинстве полисов еще в течение «темных веков» сформировались аристократические республики. Как конкретно это происходило, пытались ли цари отстаивать свое положение, но проиграли, или же они сразу покорились неизбежной участи? На эти вопросы при имеющемся состоянии источников пока нельзя дать однозначных ответов.

Равным образом почти неизвестны и детали внешнеполитической истории «гомеровского периода». Несомненно, уже и тогда, на самой заре своего существования, полисы вступали друг с другом в какие-то отношения, развязывали войны, заключали договоры, создавали союзы… Однако, поскольку письменных документов, которые фиксировали бы такие факты, еще не имелось, все эти события канули во тьму забвения.

К концу «темных веков» в Балканской Греции выдвинулись на первый план несколько важнейших «центров силы», самых могущественных и влиятельных полисов. На Пелопоннесе лидирующую роль играл древний Аргос, наследник славы воспетых в легендах Микен и Тиринфа. Но Аргосу уже «дышала в затылок», догоняя его, крепнувшая и быстро развивавшаяся Спарта. На перешейке Истм, соединявшем Пелопоннес со Средней Грецией, расцвел Коринф: резкому росту его богатства способствовало исключительно выгодное расположение на перекрестке оживленных торговых маршрутов. Достаточно сказать, что Коринф был портом двух морей: одна его гавань выходила на Саронический залив Эгейского моря, другая — на Коринфский залив Ионического моря.

Успешно проведя синойкизм, вступили в число крупных и значительных государств Эллады Афины. К северо-западу от них, в плодородной Беотии, доминировали «семивратные» Фивы. Но, пожалуй, на первенствующем месте по уровню и темпам развития в рассматриваемые столетия находился узкий и длинный остров Эвбея, протянувшийся вдоль восточного побережья Средней Греции.

В начале «темных веков» на Эвбее безоговорочно выделялось среди прочих одно крупное и сильное поселение, практически город. Его античное название в точности неизвестно (возможно, Лелант), и в науке его обычно именуют Левканди — по названию современного населенного пункта, лежащего на этом месте. Археологами был сделан здесь целый ряд важных открытий. Самым сенсационным из них стало обнаружение остатков монументального — 45 ? 10 м в плане — здания периптерально-апсидного типа (так называемого героона), датируемого X в. до н. э., которое в корне изменило устоявшиеся представления о направлениях и темпах формирования общегреческой архитектуры. Назначение постройки из Левканди пока остается дискуссионным. Но какие бы функции она ни выполняла — святилища, «общинного дома», дворца правителя или его своеобразной гробницы (а вернее всего, здание было многофункциональным), — ясно одно: ничего хотя бы отдаленно похожего в других регионах тогдашнего греческого мира еще не создавалось.

Поселение в Левканди рано пришло в упадок, и на смену ему выдвинулись два мощных, лежавших буквально бок о бок эвбейских полиса — Халкида и Эретрия. К концу «гомеровского периода» они находились в зените своего развития, являлись процветающими центрами торговли и мореплавания, но при этом постоянной враждой ослабляли друг друга.

Миграции племен в ранней Италии. Переселение народов захватило и Западное Средиземноморье, в частности Апеннинский п-ов. Он расположен в центре Средиземного моря и состоит из двух областей, границами которых являются горные цепи Альп и Апеннин. Италией он стал называться уже в глубокой древности, хотя первоначально это географическое обозначение применялось только к основанию Апеннинского «сапога». По мнению самих римлян, Италия получила свое название от vituli («телята»), которое означает «страна телят», и свидетельствует о скотоводстве как основном занятии местного населения. Впоследствии это название распространилось на весь полуостров.

Северную Италию образует долина р. Пад (совр. По) — самой крупной реки Италии. Территория к югу от этой долины составляет собственно Апеннинский п-ов. Вдоль его восточной оконечности к югу тянутся Апеннинские горы. К западу от горной гряды располагаются три основные области Италии — Этрурия (совр. Тоскана не полностью совпадает с территорией древней Этрурии), Наций и Кампания, где широкие долины перемежаются холмами. На юго-востоке полуострова расположена равнинная область Апулия, через которую проникали влияния со стороны Адриатики.

Италия окружена Средиземным морем, акватория которого включает в себя три самостоятельных бассейна, именуемых также морями: с востока Италия омывается Адриатическим морем, с юго-востока — Ионическим, которое отделяет Апеннинский п-ов от Балканского, с запада — Тирренским морем. На севере Италия отгорожена от континентальной Европы Альпами. Обособленная от окружающего мира морями и трудно проходимыми горами, Италия, тем не менее, оказалась открытой для проникновения на ее территорию иных племен и их культурных достижений из всех районов Средиземноморья.

Чаша финикийской работы из могилы Бернардини в Пренесте. VII в. до н. э.

Апеннинский п-ов был заселен уже с эпохи палеолита. В период неолита здесь, как и в других районах древнего Средиземноморья, появляется земледелие, и складываются земледельческо-скотоводческие культуры. Во II тысячелетии до н. э. на территории Италии началось распространение бронзы. От этого времени сохранился ряд археологических культур, хорошо изученных современными исследователями. В конце XIX в. в долине р. Пад были обнаружены остатки поселений, которые получили название культуры «террамар» («жирная земля»). Этим словом обозначались холмы черной земли, образовавшиеся в местах длительного обитания людей. Создатели этой культуры возводили свои жилища на деревянных платформах, чтобы избежать затопления. Техника изготовления изделий из бронзы указывает на культурные влияния из Центральной Европы, которые также проявились и в изменении обряда погребения — ингумация уступила место кремации почти на всей территории долины. Поначалу урны с пеплом ставились тесно друг к другу в два этажа, что свидетельствует о низком уровне материальных возможностей общества. Позже каждая урна имела уже свое помещение. Наиболее передовым районом долины Пада конца бронзового века была ее восточная часть. Археологическое исследование этой территории показывает, что она была самым ранним в Италии центром производства стекла и имела хорошо налаженные торговые связи с отдаленными районами ойкумены. Именно здесь была изобретена застежка-фибула, которая использовалась для закрепления одеяния на плече или груди.

В то время как материальная культура долины р. Пад совершенствовалась под сильным влиянием из Центральной Европы и Эгеиды, остальная часть Апеннинского п-ова заметно отставала в своем развитии. В Центральной и Южной Италии в эпоху бронзы была распространена так называемая Апеннинская культура. Хотя земледелие оставалось основой существования человеческих коллективов, пастушеские хозяйства здесь получили широкое распространение, о чем свидетельствует появление поселений на горных склонах, мало пригодных для обработки земли. В качестве основной погребальной практики в этом регионе сохранялась ингумация.

В начале I тысячелетия до н. э. Италия вступает в железный век. Производство железа распространяется в Италии не ранее IX в. до н. э., однако понадобилось еще не менее двух столетий, прежде чем железо полностью заменило бронзу. Одна из основных культур этого времени по месту археологических находок в селении Вилланова (р-н Болоньи) называется «культурой Виллановы». Ее обитатели живут уже в обнесенных стенами поселениях с глинобитными круглыми в плане хижинами. Особый интерес представляют многочисленные некрополи виллановианцев. Прах покойного хоронили в глиняных урнах, украшенных «геометрическим» орнаментом. Иногда урнам придавали форму хижины, что позволяет представить облик древнего италийского жилища.

Сложный рельеф полуострова способствовал формированию и росту культурных различий среди его обитателей, запечатленных в лингвистических вариациях. До того как в I тысячелетии до н. э. латинский язык начал вытеснять языки Древней Италии, значительная часть населения говорила на одном из четырех языков: венетском, латинском, умбрском и осском, которые объединяются современными учеными в италийскую ветвь индоевропейской семьи языков. Венетский язык широко употреблялся в северо-восточной части долины р. Пад. Современные ученые предполагают, что некогда он был распространен на территории позднейшей Югославии. Обитатели Нация, включая римлян, говорили на латинском языке. Умбрский язык бытовал среди населения Апеннин, проживавшего к югу от р. Пад вплоть до границ Этрурии. Этот язык известен благодаря надписям, сохранившимся на семи бронзовых таблицах из Игувина, содержащих описание религиозных ритуалов этой общины. Осский язык был основным языком Центральной и Южной Италии. На нем говорили самниты и народности Лукании и Бруттия. Лингвистическая близость умбрского и осского языков позволила ученым объединить их в сабелльскую группу италийских языков. Народы, обитавшие на юго-восточной оконечности полуострова (япиги, мессапы, калабры, давны и др.), говорили на мессапском языке. Этот язык, хотя и не был италийским, относился к индоевропейским языкам, близким иллирийскому, на котором говорили обитатели Балканского побережья Адриатики.

Италийские языки начали распространяться на Апеннинах с эпохи железа, что связано с расселением по Италии племен индоевропейского происхождения. Самыми многочисленными среди них были италики, которые пришли как по суше, так и морским путем из района Придунайской низменности — места своей последней стоянки. Кроме италиков в начале I тысячелетия до н. э. на землях Италии расселились и другие индоевропейские народы — иллирийцы и греки. С греками связано освоение южной части полуострова и восточной части Сицилии. Основанные здесь греческие колонии (Кумы, Регий, Сибарис, Кротон, Тарент, Локры, Метапонт в Италии, Наксос, Сиракузы, Гела на Сицилии) заняли лучшие сельскохозяйственные земли и быстро превратились в процветающие города, превосходившие размером и могуществом свои метрополии. Поэтому этот район получил название «Великая Греция».

До прихода индоевропейцев Апеннинский п-ов был заселен туземными племенами, среди которых античные авторы называют лигуров в Италии, сиканов на Сицилии (в древности этот остров назывался Сиканией), сардов на Сардинии и корсов на Корсике. Языки этих народов, скорее всего, не являлись индоевропейскими, а сами они относились к так называемой средиземноморской расе, занимавшей в глубокой древности территорию от Пиренейского полуострова до Малой Азии. В начале I тысячелетия до н. э. лигуры оттесняются италиками в северо-западную часть полуострова, которая, сохранив их этноним, стала называться Лигурией. Язык лигуров со временем был утрачен под натиском распространявшегося по Италии латинского языка.

Среди неиндоевропейских языков Апеннинского п-ова следует назвать ретийский, распространенный в Альпийской Италии. На о-вах Сицилия и Сардиния известен финикийский язык, на котором говорили как сами финикийцы, так и жители Карфагена (совр. Тунис) — финикийской колонии в Северо-Западной Африке. Но первыми здесь появились именно финикийцы. Их корабли бороздили воды Западного Средиземноморья уже в эпоху поздней бронзы. Отчасти благодаря финикийским торговцам в этом районе распространилась микенская керамика, образцы которой современные археологи находят на востоке Сицилии, в Южной Италии и на Липарских островах.

Самым загадочным из всех является этрусский язык, что не в последнюю очередь связано с неясностью происхождения его носителей — этрусков. Уже в древности не существовало единого мнения о происхождении этрусков. «Отец истории» Геродот из Галикарнасса видел в них переселенцев из Лидии (государства на западе Малой Азии). На новой родине они стали называть себя тирсенами (тирренами) по имени своего предводителя. Название «этруски» (туски) они получили впоследствии от римлян. Однако не все греческие историки V в. до н. э. разделяли точку зрения Геродота. Так, Гелланик Лесбосский считал этрусков пеласгами, которые населяли Фессалию до прихода туда греков. Как правило, греки отождествляли пеласгов и тирренов и относили их к негреческим коренным народам Балканского полуострова. В то же время другой уроженец Галикарнасса, греческий историк Дионисий, который жил и работал в Риме в эпоху императора Августа, считал этрусков автохтонным, т. е. коренным народом Италии. Он апеллировал к лидийскому историку Ксанфу (V в. до н. э.), который ничего не знал о переселении части своего народа в Италию и обращал внимание на то, что этруски называли себя расеннами. Новую теорию их происхождения выдвинули немецкие ученые XIX в. Они считали, что этруски пришли в Италию с севера, из-за Альп. На протяжении XX в. в науке господствовала версия Геродота. В последние десятилетия эта теория находит все меньше сторонников и заменяется представлением о том, что этрусская цивилизация — результат культурных влияний народов Восточного Средиземноморья на коренное население Этрурии.

Не легче обстоит дело и с этрусским языком. На сегодняшний день известно более одиннадцати тысяч этрусских надписей, начертанных алфавитным письмом, состоящим из тридцати букв и созданным на основе греческого алфавита. Поэтому все эти надписи, написанные, правда, справа налево, легко прочесть, но нельзя понять. Даже с помощью билингв (двуязычных надписей, как правило, на греческом и этрусском языках) ученым удалось установить с определенной долей вероятности значение чуть более сотни слов. Подобная ситуация объясняется тем, что для этрусского языка до сих пор не установлены родственные связи ни с одним из древних или современных языков.

Этрусский антефикс с изображением головы Медузы Горгоны. Конец VI в. до н. э.

Некоторый свет на происхождение этрусского языка может пролить так называемая Лемносская стела. Она представляет собой эпитафию, написанную греческим алфавитом, приспособленным к негреческому языку, и датируется 600 г. до н. э. Стела свидетельствует о существовании на острове догреческого языка, который начал выходить из употребления во второй половине VI в. до н. э. Новейшие исследования показали, что этрусский язык морфологически и лексически близок языку Лемносской стелы, что согласуется со свидетельством Фукидида о Лемносе как о месте жительства тирренов. Очевидно, оба языка принадлежали к единому средиземноморскому субстрату, который был поглощен индоевропейскими языками, распространившимися в Малой Азии, на Балканах и Апеннинах.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.