«Тесла» возвращается
«Тесла» возвращается
1886–1888 годы. Никола Тесла изобретает генератор переменного тока и систему передачи электроэнергии. Повсеместное распространение линий электропередач, работающих на частоте 60 Гц, а конечном счете приведет к перебоям привычного в среднем 7–9 Гц
1900 год. Тесла подает заявку на патент устройства «передачи электроэнергии в естественной среде».
1905 год. На вышеозначенное изобретение выдан патент США № 787 412.
1924 год. Подтвержден факт отражения радиоволн ионосферой.
1938год. Тесла утверждает, что нашел способ, который заставит ночное небо светиться за счет нагрева при помощи мощного передатчика.
1940год. Тесла объявляет о создании «лучей смерти».
1945 год. Начинаются испытания атомного оружия. В ходе их будет произведено до сорока тысяч электромагнитных импульсов.[29]
* * *
Борьбу за обладание новейшими технологиями в области овладения энергией после победного 1945-го заняла американская сторона, бросив на чашу весов свой главный козырь — адмирала Ричарда Бэрда.
Бэрд Ричард Эвелин (1888–1957), американский полярный исследователь, летчик, адмирал, руководитель американских антарктических экспедиций (первая — 1928–1930 годов, вторая — 1933–1935 годов, третья — 1939–1941 годов и четвертая — 1946–1947 годов), которые провели аэрофотосъемку, географические, геологические, метеорологические и сейсмологические исследования.
Еще будучи двенадцатилетним мальчишкой, Ричард Бэрд записал в своем дневнике: «Я решил стать первым человеком, который достигнет полюса». В двадцать лет Бэрд считался одним из лучших асов ВВС США, в двадцать пять — одним из самых талантливых и перспективных исследователей арктических и антарктических широт, но в 1928-м сломал ногу и был отстранен от полетов и уволен из флота из-за развившейся впоследствии хромоты.
Бэрд, однако, не сдался, уговорив частного предпринимателя финансировать его экспедицию, он сбросил с самолета американский флаг сначала над Северным, затем над Южным полюсом.
В 1926 году ему покорился Северный полюс.
В 1928 году Бэрд осуществил экспедицию на судах «Сити оф Нью-Йорк» и «Элинор Болинг» в Антарктиду. Здесь, в бухте Китовой, была создана база «Малая Америка» (78 градусов южной широты и 162 градуса восточной долготы). До полюса не дошли, оказались не готовы.
1929 год. Бэрд со своим пилотом первыми совершают перелет через Южный полюс Земли. И Антарктида оказалась ему по зубам.
1938 год. Бэрд чуть было не отправился в плавание на борту немецкого судна, знаменитого «Швабенланда».
Мы уже писали о том, что на «Швабенланд» подбиралась интернациональная команда. Причем немцы старались привлечь в первую очередь людей, имеющих не просто книжное представление о тех широтах, куда отправится судно.
Приглашения за подписями руководителей Германского общества полярных исследований разлетелись по всему свету, одно из них получил и Ричард Бэрд.
Скорый на подъем, Бэрд собрал небольшой саквояж и через неделю уже был в Гамбурге, ему льстила мысль отправиться на покорение Антарктиды в составе «ведущих специалистов и знатоков шестого континента» (примерно так звучали строчки приглашения).
Но Бэрд так и не ушел в плавание на борту «Швабенланда», ему стоило взглянуть на команду, как все, по его словам, стало ясным.
Позднее он вспоминал:
— Да, экипаж укомплектовали парнями из всех стран, кого там только не было: и молчаливые скандинавы, и горячие греки, и спившиеся англичане, и даже парочка из Лос-Анджелеса. Но ученый люд — почти все как на подбор люди Гиммлера. Особенно докучал один из них… Если мне не изменяет память, его Звали… Беккер, точно — Беккер. Ужасный тип, он все что-то вынюхивал, называл себя доктором философии, но производил впечатление недоучившегося ремесленника, все у него в руках искрило и крошилось.
Вернувшись домой, Бэрд сделал выбор, когда началась Вторая мировая война, он встал в ряды действующей армии, сделав блестящую карьеру.
Причем делал карьеру Бэрд не только на стезе морского офицера, но еще и человека, обладающего воображением.
1939–1941 годы. Бэрд предпринимает экспедицию в районы барьера Росса, полуострова Эдуарда VII, в районы Земли Мэри, южной части Земли Грейма.
1946 год стал для Бэрда «моментом истины» — началась не имевшая аналогов 4-я антарктическая экспедиция, вошедшая в историю как «Высокий прыжок».
* * *
«Высокий прыжок» (High Jump)… Если бы экспедиция закончилась удачно, Бэрд вернулся бы на Родину триумфатором. Но история не знает сослагательного наклонения… Все закончилось так, как должно было…
Итак, «Высокий прыжок», история, достойная отдельной книги.
Военно-морской флот США выделил для проведения исследований Антарктиды серьезную силу: авианосец «Филиппинское море» («Филлиппин Си»)[30] — флагман; тринадцать крейсеров и эсминцев, в том числе прекрасно зарекомендовавшие себя во время последней войны «Маунт Олимпус», «Бертан Айленд» и др.; подводная лодка «Сеннет»; ледокол «Норсуинд»; более двадцати самолетов и вертолетов (всего около пяти тысяч человек личного состава).
Все корабли, суда и авиасредства входили в 68-е оперативное соединение Военно-морских сил США под командованием Ричарда Г. Крузена.
Такая серьезная подготовка заставляет предположить, что информация о существовании на Земле Королевы Мод «Базы-211» просочилась и к американцам. Скорее всего, основным источником выступали командиры (их передали американским контрразведчикам) двух интернированных в Аргентине субмарин — U-530 и U-977. (Быть может, многое удалось почерпнуть и из допросов тех, кто служил в «Личном конвое фюрера», а также — из архивов, которые захватили в западных районах Германии; советским спецслужбам повезло меньше: немцы успели вывезти из Берлина большую часть документов.) Скорее всего, на допросах Шеффера и Вермоута американцам стало известно о маршрутах подводных лодок (состоящих в «Личном конвое А. Гитлера»), о конечном пункте (на Антарктиде), о пассажирах и грузе (видимо, общие сведения, поскольку даже команда много не знала и не имела возможности идентифицировать перевозимых на подлодках неизвестных лиц), о содержании cовершенно секретных инструкций, выдаваемых капитанам субмарин, и… много что еще.
27 января 1947 года экспедиция Бэрда отправилась в путь.
«Невозможно по-настоящему описать картину того, как судно пробирается сквозь льды. Оно набегает на скопление битого льда, загоняя под киль ледяные плиты толщиною три или четыре фута и во много ярдов в поперечнике или ставя их торчком вдоль своего корпуса. Затем, содрогаясь от удара, передняя часть корпуса наползает на ледяное поле — нос поднимается все выше и выше, и вдруг судно опускается, и по льду разбегаются трещины. Но в другой раз оно зависает с поднятым корпусом, и мы отходим назад и пытаемся снова пробиться. Раз за разом повторяется этот процесс, постепенно разрушая препятствие, а судно ударяется об него, дрожит, и кажется, что оно сейчас развалится. Самые страшные звуки возникают или при ударах винта о лед, когда громовые удары этого молота сотрясают судно от носа До кормы, или при заднем ходе, когда руль сталкивается с толстой льдиной и гидравлический предохранительный клапан визжит как бы в агонии… Местный лед — сплоченный пак — сейчас временно в состоянии сжатия».
«Ледянные поля внешнего края льдов колыхались и сталкивались Друг с другом, как на небольшой войне».[31]
Цель экспедиции — обследование 1600 миль антарктического побережья, усовершенствование карты с помощью аэрофотосъемок. Первые открытия будоражили воображение: в глубине берега Принцессы Астрид (между Берегом Нокса и Землей Королевы Мод) нашли «оазис» — восемьсот квадратных километров, три больших и свыше двадцати малых пресноводных озер. Около озер были обнаружены следы стоянок: куски брезента, строительный мусор, ржавые консервные банки, мотки проволоки.
Адмирал Бэрд отдал распоряжение действовать крайне осторожно, разбившись на три группы — «центральную», «восточную» и «западную».
«Центральная» группа, ее база — «Малая Америка» (восстановленная усилиями участников экспедиции Бэрда), в состав группы входили ледокол, два транспорта и подводная лодка. «Центральная» попыталась пробиться в район острова Скотта. Но… ледокол не смог провести подлодку, она получила повреждение корпуса и ушла — в надводном положении — на американскую базу в Новую Зеландию.
«Восточная» и «западная» группы (крейсера эсминцы) действовали параллельными «центральной» группе курсами.
Авианосец «Филипин Си» оставался на почтительном от побережья Антарктиды расстоянии, обеспечивая действия поисковых групп с воздуха.
«Все наблюдали, как самолет начал пробный пробег, и вдруг стало ясно, что он собирается сделать попытку взлететь. Когда самолет прошел через искривление, изогнутые волны от его поплавков побежали поперек неподвижной воды полыньи. Вот он все ближе и ближе к кромке льда: в конце полыньи — казалось невозможным, что он поднимается над ней, и летчики наши, я уверен, едва осмеливались смотреть. В последний момент в нескольких футах (а не ярдах) от кромки, самолет оторвался от воды.
…Вскоре самолет пошел на посадку, разделив свободную поверхность воды с несколькими китами, которые всплыли, пуская фонтаны и, видимо, протестуя против этого существа из другого мира».[32]
По некоторым данным, экспедиция Бэрда проникла в подземелья под Южным полюсом.
«Я бы хотел увидеть землю за полюсом. Эта земля есть центр великого непознанного» — это была последняя радиограмма, переданная адмиралом Бэрдом с борта самолета.
Затем связь прервалась.
И… об экспедиции забыли аж на несколько лет…
Журнал «Бризэнт» (США) и газета «Эль-Мер-курио» (Чили) попытались провести собственное расследование того, что же произошло с экспедицией «Высокий прыжок».[33]
Как оказалось, связь с Бэрдом удалось установить через несколько суток. Согласно длинному (и бессвязному на первый взгляд) сообщению, экспедиционный «корпус» был… атакован неизвестными летающими аппаратами, по конструкции напоминающими летающие тарелки. Мало того, Бэрд сообщал, что после скоротечного боя (во время которого американцы понесли чувствительные потери) неизвестный противник выслал парламентеров. В качестве последних прибыли два молодых рослых, белокурых и голубоглазых человека, затянутых в униформу — из кожи и меха. Один из парламентеров на ломаном английском потребовал от представителей Бэрда покинуть ледяной берег, предложив на раздумье всего пару часов.
Бэрд посчитал требование оскорбительным и отверг его самым решительным образом. Парламентеры удалились в сторону снежной гряды и казалось, растворились в воздухе, а через пару часов по крейсерам и эсминцам ударила артиллерия, после пятнадцатиминутного обстрела американцы были атакованы с воздуха. Скорость летательных аппаратов противника была настолько велика, что американские летчики оказались бессильны, оставалось только не подпускать противника на расстояние прицельного обстрела за счет интенсивного огня зенитной артиллерии. Участник экспедиции адмирала Бэрда Джон Сайерсон вспоминал много лет спустя: «…Они выскакивали из под воды как угорелые и проскальзывали буквально между мачтами кораблей с такой скоростью, что потоками возмущенного воздуха рвало радиоантенны. Несколько „корсаров“ успели взлететь с „Касабланки“,[34] но они по сравнению с этими странными летательными аппаратами выглядели как стреноженные. Я не успел и глазом моргнуть, как два „корсара“, сраженные какими-то неведомыми лучами, брызнувшими из носовых частей этих „летающих тарелок“, зарылись в воду возле кораблей. Я в это время находился на палубе „Касабланки“ и видел это так, как вы сейчас меня самого. Я ничего не понимал. Эти предметы не издавали ни единого звука, они безмолвно носились между кораблями, словно какие-то сатанинские иссиня-черные ласточки с кроваво-красными клювами, и беспрерывно плевались убийственным огнем. Внезапно „Мэрдок“, находившийся от нас в десяти кабельтовых,[35] полыхнул ярким пламенем и стал тонуть. С других кораблей, невзирая на опасность, немедленно были посланы к месту катастрофы спасательные шлюпки и катера. Когда в район боя прилетели наши „блинчики“, незадолго до этого перебазированные на береговой аэродром, то и они ничего поделать не смогли. Весь кошмар продолжался что-то около двадцати минут. Когда „летающие тарелки“ снова нырнули под воду, мы стали подсчитывать потери. Они были ужасающими…»[36]
И все равно потери американской стороны росли в геометрической прогрессии, к концу дня погибли более четырех сотен человек, сбиты более двадцати самолетов и вертолетов, повреждение получили один крейсер и два эсминца.
От полного разгрома 68-е оперативное соединение Военно-морских сил США спасла только ночь. Ричард Г. Крузен готов был пустить себе пулю в лоб: его, героя Второй мировой войны, едва не загнали в угол каких-то десятка полтора самолетов неизвестной конструкции. Крузен рвал и метал, но все тщетно, оказать сопротивление противнику американцы не смогли.
Адмирал Бэрд принял единственно верное в этой ситуации решение — свернуть экспедицию, вместо запланированных шести месяцев корабли и суда провели у берегов Антарктиды всего два…
«Повсюду вдоль нашего курса были разбросаны огромные столообразные айсберги, сидящие на грунте или плавающие.
В эту ночь судно шло при прекрасной погоде вдоль великолепного барьера, впереди которого лежал широкий пояс сплошное морского льда. В нашем воображении барьер казался похожим на меловые утесы Дувра с песчаным пляжем, отбеленным постоянным солнцем, а нежащиеся на солнышке тюлени напоминали пляжных отпускников.
Ледяной барьер представлял собой передний фай шельфового ледника, массу льда на плаву, спаянного с берегом, толщиной от нескольких сот до полутора тысяч футов. Поверхность шельфового ледника обычно ровная или слегка волнистая. Временами большие или малые массы льда отрываются от кромки и уходят в море в виде столбообразных айсбергов».[37]
* * *
Сразу по приходе кораблей на базы приписки командование отдало распоряжение об изоляции офицерского и рядового состава экспедиционного «корпуса».
Подобной участи избежал лишь Бэрд, адмирал все-таки. Ему, однако, запретили встречаться с журналистами. Бэрд не растерялся и довольно-таки быстро описал все перипетии «Высокого прыжка» в своих мемуарах. Издателя, правда, ему не удалось найти, руководство, узнав о рукописи и сумев получить ее копию, отправило адмирала в отставку, объявив последнего… сумасшедшим. Остаток жизни морской волк, «завоеватель» Северного и Южного полюсов провел практически под домашним арестом, он ни с кем не общался, не принимал у себя гостей, сторонился своих бывших сослуживцев.
И все же информация, вернее ее крупицы, просачивалась. Так, адмирал Ричард Эвелин Бэрд якобы обронил в частной беседе:
«Если США когда-либо снова суждено ввязаться в войну, нам придется иметь дело с противником, чьи летательные аппараты способны быстро и без труда преодолеть огромное расстояние!»[38]
Адмирал Бэрд умер в 1957 году от банальнейшего инфаркта, всеми забытый и оставленный…
«Слабым звеном» объяснений адмирала Бэрда неудач его последней экспедиции называли «бредни» о «летающих» дисках.
— Ну, какие еще «летающие тарелки?» — говорили одни. — Это все хорошо для фантастических романов господина Герберта Уэллса.
Другие по-простому предлагали придумать в качестве объяснения что-нибудь посерьезней.
Третьи только разводили руками, мол, что тут сказать…
Но, как оказалось, адмирал Бэрд не порол чушь, а летающие диски — не плод его воображения, а реальность.
Сегодня о технических разработках в нацистской Германии известно многое, и не последнее место отводится как раз так называемым «летающим дискам».
Журналист Ирина Потоцкая утверждает, что работы над «летающими дисками» в Германии велись с конца 1930-х годов. Параллельно работали сразу несколько исследовательских групп, В оккупированной Праге группа Шривера — Габермоля вела разработку «Модели № 1» и «Модели № 2».
Модель № 1 была создана талантливыми немецкими инженерами и испытана еще в феврале 1941 года. Их аппарат (диск) считается первым воплощением на практике летательного аппарата вертикального взлета.
Его конструкция отличалась по тем временам достаточной оригинальностью: экспериментальный аппарат несколько напоминал лежащее строго горизонтально велосипедное колесо, вокруг кабины пилота вращалось широкое кольцо, роль спиц играли регулируемые лопасти. Их возможно было поставить в нужную позицию как для горизонтального, так и для вертикального полета.
Особое внимание уделялось кабине пилота (на долю последнего приходились огромные перегрузки). Первоначально он располагался в кабине, как в обычном самолете, затем было принято конструкторское решение сменить его положение на почти лежачее (из-за перегрузок).
Однако созданная немецкими конструкторами машина не выдержала серьезных испытаний, многочисленные поломки, происходившие во время набора максимальной скорости, чуть было не привели к гибели летчиков-испытателей.[39]
Журналистка Мария Семенова лишь подтверждает наши данные:
«Первую модель летательного аппарата вертикального взлета разработали инженеры Шривер и Габермоль в 1940 году. В 1941-м ее испытали в окрестностях Праги. По виду конструкция отдаленно напоминала велосипедное колесо — вокруг кабины вращалось широкое кольцо с регулируемыми лопастями вместо спиц. В первом летающем диске стояли поршневые двигатели и ракетный двигатель Вальтера. Положение пилота изменилось с сидячего на полулежачее. Диск довольно быстро поднимался и двигался во все стороны, однако даже самый незначительный крен (особенно на большой скорости) — и машину тут же сотрясали вибрации, являвшиеся в девяти случаях из десяти причиной аварий».[40]
* * *
«Модель № 2» (известная как «Вертикальный самолет») представляла собой усовершенствованный вариант «Модели № 1».
Значительно были увеличены размеры самой машины, в первую очередь кабины, где размещались уже два пилота.
Конструкторы основательно поработали над двигателями, нашли возможность увеличить запасы топлива. Одна из новинок «Модели № 2» — рулевой механизм, служащий для стабилизации движения машины в воздухе. Диск имел максимальную скорость 1200 км/ч.
Вторую модель, называемую «за глаза» — «летающий блин» (хотя этот огромный диск с каплевидной кабиной в центре, скорее всего, напоминал перевернутый жестяной таз), испытывали в 1942–1943 годах на полигоне Пенемюнде. Летающий диск был снабжен газотурбинными двигателями и развивал скорость до 700 километров в час. Однако и он был исключительно неустойчив в полете.[41]
И «Модель № 2» не смогла подняться выше опытных разработок, множество неполадок не позволяли даже говорить о более-менее успешном испытании нового летательного аппарата.
В Дрездене работы по конструированию летательных дисков вела группа Мите — Белонце (затем она в полном составе переместилась в Бреслау).
В 1942 году работами над «летающими дисками» занялось сверхсекретное зондербюро «Чертова дюжина»[42] (оно же — «Зондербюро-13», оно же — «Кенигсберг-13»), которое привлекло к исследованиям лучших инженеров и конструкторов авиационной техники Третьего рейха, в том числе и из группы Мите-Белонце.
Заметные сдвиги произошли лишь в 1944 году, разработчикам удалось разобраться в причинах многочисленных неудач, преследовавших группу Шривера-Габврмоля, и выйти в своих конструкциях на новый технологический рубеж.
Машина — кодовое название «Диск Белонце» — существовала в двух вариациях, отличавшихся по размерам — 38 и 68 метров в диаметре. В качестве двигателя использовалось «бездымное и беспламенное» изобретение талантливого инженера Виктора Шаубергера.
* * *
Шаубергер Виктор (1885–1958) участник Первой мировой войны, после окончания которой, стремясь излечить последствия контузий, он устроился егерем одного из лесных хозяйств на севере Австрии.
Первые его инженерные опыты относятся к началу 1920-х годов, когда он сам смог спроектировать и смонтировать желоба для движения водных потоков с насечками, подобно тем, что используются в артиллерийских установках.
Принцип действия был следующим: размещенные в желобах цилиндрической формы отрезки древесины начинали вращаться, подобно артиллерийскому снаряду, что увеличивало движение потока воды.
В самом начале 1930 года новоявленный инженер смонтировал собственной конструкции электрогенератор, турбина которого оказалась по своему строению диаметрально противоположной по сравнению с обычными водяными турбинами. Генератор этот был выкуплен у Шаубергера хозяином лесопилки и успешно эксплуатировался добрый десяток лет.
После аншлюса Австрии Германией Шаубергер, уже переваливший пятидесятилетний рубеж, был неожиданно для всех… арестован. В ходе следствия ему было инкриминировано участие в антинацистском движении, срок заключения его отправили отбывать в концентрационный лагерь.
От смерти Виктора спасло его увлечение изобретательством. Неизвестно, что он там наконструировал, но уже в 1939 году Шаубергер был подключен к конструкторской группе, работающей над «диском Белонце».
После окончания Второй мировой войны Шаубергер оказался в западных районах Германии, где он не остался без опеки американских оккупационных властей, быстро нашедших ему место работы и тему: «Концепция источника энергии, основанной на создании водяного вихря и замкнутом цикле „теплота-мини-торнадо-механическая энергия-теплота“ и теория гидротурбин и гидроустановок вихревого типа».
Звездный час пришел к Шаубергеру в 1952 году, когда ему удалось — в стенах Штуттгардского технического института-провести опыты по «исследованию поведения водяных взвесей нерастворимых веществ в спиральном водном потоке», что позволяло создать очистные установки, основанные «на явлении отжимания частиц из водяного объема в центр спирали, в зону меньшего давления».
В 1958 году его пригласили в США, где предложили продолжить те исследования, что он вел в конструкторских группах («диск Белонце» и «вихревой двигатель»). Взамен ему предлагались и гарантировались все блага земной жизни (ему тогда «стукнуло» семьдесят три года).
Шаубергер отказался, он ко всему прочему был неисправимым идеалистом, заявившим в ответ на заманчивые предложения:
— Нет, мои изобретения принадлежат будущему, мирному будущему, где не будет места для столь разрушительного вооружения…
В том же, 1358-м, он писал своему другу:
«Модель, испытанная в феврале 1945 года, была построена в сотрудничестве с первоклассными инженерами-специалистами из числа заключенных концлагеря Маутхаузен. Затем их снова увезли в лагерь. Для них это был конец. Я уже после войны слышал, что во многих странах идет интенсивное развитие дискообразных летательных аппаратов, но, несмотря на прошедшее время и уйму захваченных в Германии документов, страны, ведущие разработки, не создали хотя бы что-то похожее на мою модель. Она, кстати, была взорвана по приказу Кейтеля».[43]
Не знаю, известно ли было это письмо спецслужбам, державшим Шаубергера под неусыпным контролем. Если-да, то они могли расценить его как усмешку и ответить несговорчивому конструктору по-своему.
Уже через месяц после этого письма Шаубергера помещают в частную больницу для умалишенных (кто оплачивал? у него не было семьи). И только благодаря вмешательству ряда американских и английских ученых его удалось высвободить оттуда через две недели. Но этого времени врачам-экспериментаторам хватило для того, чтобы напичкать «больного» различного рода препаратами. В итоге Виктор Шаубергер действительно «тронулся» рассудком и скоропостижно скончался спустя пять дней после выхода «на свободу».[44]
Первый испытательный полет «диска Белонце» произошел 19 февраля 1945 года: всего за несколько минут полета летчики-испытатели смогли достичь потолка высоты — 15 ООО метров, при скорости 2200 километров в час, — и все во время горизонтального движения. Испытатели продемонстрировали возможности новых аппаратов — зависать в воздухе, двигаться вперед и давать задний ход (почти без разворотов), совершать быструю посадку (для чего использовались складывающиеся стойки).[45]
Находим подтверждения и у других авторов:
«После создания двух неудачных летательных дисков — „Модель № 1“ и „Модель № 2“ было создано „Зондербюро-13“, которое привлекло к разработкам не только лучших ученых, на и опытных летчиков-испытателей.
Разработку третьей, куда более совершенной модели, курировало СС. На свет появился „диск Белонце“. Это уникальное детище Виктора Шаубергера потребляло при работе лишь воду и воздух, было абсолютно беспламенным и бездымным и могло развивать скорость 2200 километров в час. 19 февраля 1945 года „диск Белонце“ совершил свой первый и последний экспериментальный полет. За три минуты летчики-испытатели достигли высоты 15 ООО метров и скорости 2200 километров в час при горизонтальном движении. Диск мог зависать в воздухе и летать вперед-назад почти без разворотов, для приземления же имел складывающиеся стойки».[46]
Следующим на очереди был проект «Врил».[47] С его появлением связана совершенно фантастическая история.
В 1936 году в районе города Фрейбург потерпел катастрофу летательный аппарат, который вполне можно было отнести к разряду «неопознанных летающих объектов (НЛО)». Место сразу было оцеплено сотрудниками спецслужб, а «упавший с неба» механизм перешел в руки авиационных инженеров. Им удалось разобраться в энергетической и двигательных системах и восстановить аппарат (часть задействованных в работах инженеров входила в общество Врил, отсюда и название).
Но первый «Vril» так и остался существовать в одном экземпляре, создать аналог не удалось. В течение следующих девяти лет аппарат тщательно изучался, но использовать конструкторы смогли лишь его отдельные узлы — посадочные опоры, антенны и проч., которые присутствуют на всех четырех модификациях Vril: Vril-1; Vril-2; Vril-3; Vril-4. Эти аппараты имели на своем борту и вооружение, Vril 1–3 были вооружены крупнокалиберными пулеметами, а на Vril-4 установили башню танка Pz-V Panther.[48]
От своих предшественников Vril отличался «генератором вращающегося магнитного поля» и «преобразователем энергии поля» (вот они, следы Теслы!). Последняя система долго не поддавалась наладке, а потому работы над Vril затянулись. Лишь после появления «независимой магнитной навигации» — Meisterkompass можно было говорить о возможности экспериментальных полетов аппаратов Vril.
Испытания Vril начались в 1944 году, летчики английских Военно-воздушных сил, летавшие бомбить объекты на территории северной Германии, вспоминали о сопровождавших их огромных летающих аппаратах, дискообразной формы, идущих на огромных скоростях. Попытка истребителей сопровождения приблизиться к противнику оборачивалась «отказом электрооборудования, в том числе локаторов и навигационных приборов».
Сохранилось несколько фотографий, сделанных американскими самолетами-разведчиками: изображения размытые (огромная скорость и несовершенство аппаратуры), но один из снимков дает возможность разглядеть под брюхом танковую башню, а на борту белый германский крест и номер.
Был ли это Vril, или другая модель (или просто — обман зрения), сказать непросто (фото это воспроизводится, по крайней мере, в пяти обнаруженных нами публикациях, и каждый из авторов толкует изображение по-своему).
И еще одно свидетельство журналистов: «Когда в 1945 году американцы захватили германские испытательные комплексы, генерал Дж. Паттон обнаружил в огромных шахтах авиационные приборы, которые не подходили ни к одному из известных типов немецких самолетов. На циферблате стоял знак свастики, но не обычной, а с закругленными лепестками; Знак был позаимствован из разработок общества Туле,[49] которое объясняло, что подобная символика ассоциирует так называемые „виманы“ — звездные колесницы древних нордических богов. Правда, кроме удивительных приборов, в ангарах ничего не было обнаружено — ни самих аппаратов, ни какой-либо документации. Паттон потребовал самым тщательным образом обыскать всю близлежащую территорию, но, увы, подчиненные генерала вернулись ни с чем».[50]
Скорее всего, именно документацию и технические узлы вывезла в Антарктиду субмарина В. Бернхарта.
В книге К. Веласкеса «Под одним небом» находим еще некоторые данные о разработках летающих дисков, правда, с трудом вписываемые в общую схему:
«…Подобная информация по своим собственным каналам была получена и группой Туле».
Основатель общества, Р. фон Зеботтендорф, привлек к сотрудничеству более 2000 человек, среди которых были журналисты, писатели, поэты, историки, этнографы и др. представители интеллектуальной элиты германского общества.
«Идеология общества базировалась на концепции германского расового превосходства — так считают современные исследователи, — на антисемитизме и пангерманской мечте о новом могущественном германском рейхе. Общество Туле широко использовало мистические символы, сложные магические ритуалы».
Члены общества Туле вели пропаганду своих идей во всех социальных слоях, публикуя соответствующую литературу и выступая на страницах печатных изданий. Не останавливались и перед применением насилия для утверждения своей точки зрения. Чуть позднее общество фактически растворилось в НСДАП, а ее многие члены — Д. Эккарт, А Розенберг и др. — заняли важные посты в административной системе Третьего рейха.
Общество Туле самоликвидировалось в мае 1945 года, многие его участники предстали перед Международным трибуналом по обвинению в совершении преступлений против человечества. (Энциклопедия Третьего рейха. М., 2003.)
«Тарелка», построенная по чертежам, полученным «контактерами» этого общества, получила кодовое название «Шютц» (то есть «защита». — В.Т.) и была дополнительно оснащена реактивными ускорителями, что привело к ее катастрофе, которая произошла в Норвегии зимой 1940 года. Если судить по той секретности, с какой производились все работы, то есть все основания полагать, что Гитлер вообще не был поставлен в известность об этих экспериментах.[51]
Опять Норвегия! (Вспомним Кристиансаде, где останавливались немецкие субмарины.) К сожалению, нет никаких других данных, подтверждающих существование модели «Шютц».
Но вернемся к расследованию:
Конструктор Белонце исчез бесследно (очень важный для нас факт. — ВТ.). Шривер и Мите, по некоторым свидетельствам, смогли укрыться в США, причем Мите участвовал в разработке проекта летающего диска «Аврокар». (На этом проекте мы еще остановимся.) Конструктор двигателя для «диска Белонце», Шаубергер, как мы уже знаем, избежал советского плена, как и Мите, скрывшись в США.[52]
И еще одна интересная история, почерпнутая нами из литературы.
1944 год. На Западном побережье США, близ Нью-Йорка, сотрудники американских спецслужб скрутили высаженную с субмарины группу немецкого спецназа.
В ходе следствия выяснилась цель группы — проникнуть на крышу одного из нью-йоркских небоскребов и установить там маленький радиомаяк.
Зачем?
Чтобы навести на американский мегаполис германскую ракету «Фау-3»!
Несмотря на неудачу, постигшую немецкий спецназ, запуск ракеты все же состоялся. Для точности наведения ее сделали пилотируемой! Считается, что это и стало причиной полнейшего краха задуманной операции — через десять секунд после старта пилоту Рудольфу Шредеру показалось, что ракета горит, и он, согласно инструкции, раскусил ампулу с ядом (к этой истории мы еще вернемся). А ракета… а ракета продолжала движение по заданной траектории, затем по неизвестной причине… вышла в космос, но быстро сошла с орбиты и упала в океан, недалеко от американского берега.[53]
Однако даже после неудач команды адмирала Ричарда Бэрда американцы не опустили руки. Последовали новые экспедиции.
1948 год. В сторону Земли Королевы Мод выдвинулась еще одна группировка (39-е оперативное соединение) Военно-морских сил США, усиленная морским спецназом и новейшим радиолокационным оборудованием. Экспедиция эта по своему размаху скорее напоминала военные учения, причем — с применением всей огневой мощи. Командовал «парадом» адмирал Джеральд Кетчем, который и «окрестил» эту экспедицию «Ветряная мельница». Кетчем широко раскинул свой невод, в зону исследования попали территории, соседствующие с бывшей Новой Швабией, были исследованы пролив Мак-Мурдо и бухта Китовая, полуостров Палмер, Земля Эдит Роин, ледники Шеколтона и Лёсситера, оазисы Бангера и Грирсона.
Несомненно, американцы рассчитывали взять реванш за проигранную адмиралом Бэрдом битву с таинственными незнакомцами. Но новой встречи с голубоглазыми блондинами не произошло. Напрасно рыскали над ледяными торосами вертолеты, зря жгли топливо гусеничные транспортеры и без всякого результата всматривались в даль выставленные в секретах морские пехотинцы. Безрезультатными оказались и рейды в глубину континента спецгрупп, в чьи задачи входило обнаружение противника вдали от побережья.
Оставалось одно — тщательное изучение пещер, входы в которые манили не только спелеологов и археологов (сопровождавших 39-е оперативное соединение), но и отчаянных молодых морских офицеров (команды боевых кораблей Кетчем были почти наполовину укомплектованы вчерашними выпускниками военно-морских училищ).
Адмирал Дж. Кетчем, после короткой передышки (данной командам, задействованным в поисковых рейдах на материке), отдал команду:
— В пещеры!
Сформировали отряды, состоящие из двух-трех офицеров, отделения морских пехотинцев и двух-трех ученых. Цель этих отрядов — исследовать подземные полости, стремясь при этом не подвергать опасности собственные жизни.
Через неделю Кетчему доложили о результатах, они были незначительными. Никаких мегаполисов (Новый Берлин и прочее) не обнаружено. Часть туннелей, ведущих из пещер в глубь гор, были завалены (обвал или результат намеренного взрыва — это определить не представлялось возможным).
То, что немцы провели в Антарктиде не один год, сомнений не вызывало. Тому были многочисленные свидетельства: строительный и бытовой мусор, несколько полуразрушенных бараков, брошенные поломанные буровые установки и фрезы, механизмы от горнопроходческого оборудования, какое-то тряпье (как оказалось, шахтерские комбинезоны). Все это при внимательном осмотре несло на себе клеймо «Сделано в Германии». Но, что удивительно, не было обнаружено ни одной стреляной гильзы, имевшей отношение к немецкому стрелковому оружию времен Второй мировой войны.
Раздосадованный Кетчем начертал поперек одного из представленных ему донесений: «Надо знать, где искать!»
Вызвав к себе на флагман незадачливых ученых, адмирал устроил им настоящий разнос.
Пафос его речи сводился к тому, что следовало сперва подготовиться к экспедиции, выработать диспозицию, провести что-то вроде разведки, а уж потом ввязываться в бой, то есть действовать.
Кетчем оставался военным, и даже в разговоре с учеными оперировал военными терминами — «диспозиция», «разведка», «бой».
Археологи и спелеологи решили держать удар, от их имени выступил профессор Дорн.
— Адмирал… Мы — не ваши безголосые офицеры, которые молча выполняют ваши приказы и не имеют права высказать вам свое мнение. Не надо с нами ссориться, адмирал. Наука — это особая статья, особая сфера. Она, наука, не может подчиняться вашим уставам. И…
Дорн не успел договорить.
— Вон, — Кетчем в ярости ткнул указательным пальцем в дверь, — вон отсюда.
Дорн и его коллеги посчитали лучшим покинуть адмиральскую каюту. Решили действовать по-другому, отбить депешу в центр, потребовав вмешаться в ситуацию «полного абсурда». Но Кетчем опередил, отдав приказ не подпускать к радиорубке никого, кроме как по его личному разрешению.
Следующий шаг был за ученой братией, они попросту забаррикадировались в своих каютах, объявив, что не выйдут оттуда, пока не достигнут Лос-Анджелеса.
Через час корабли «отдали швартовые». Так, без единого выстрела, была сорвана очередная экспедиция…
* * *
В 1955–1957 годах Соединенные Штаты осуществили в Антарктиде учения «Глубокое вмерзание-1» и «Глубокое вмерзание-2» («Дипфриз-1» и «Дипфриз-2»).
Во время «Дипфриза-1» в районе шестого континента развернулись тринадцать кораблей, 4200 человек и авиация.
«Дипфриз-2» собрал двенадцать кораблей, 3500 человек, до 40 самолетов (а также 43-й морской отряд — батальон морской пехоты на вездеходах-специального назначения для действия в Антарктиде, на вооружении которого состояли семь кораблей, пятнадцать самолетов).
Ни одного ученого, только бравые парни в военной форме. Корабли отрабатывали нанесение артиллерийского удара и ракетного обстрела побережья и воображаемых целей, авиация-отражения налета на боевые порядки ВМФ.
Морская пехота высаживалась на прибрежную полосу, выполняя поставленную задачу — оборона, отражение атаки и переход к контратаке. (Особая рота отрабатывала ведение боевых действий в пещерах.)
В Вашингтон уходили победные реляции:
— Все идет по плану!
Политики из Белого Дома и чиновники из Пентагона успокоились, бардовский позор не повторится.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.