О временном прекращении военных действий

О временном прекращении военных действий

Если рассматривать войну как акт взаимного уничтожения, мы неизбежно должны представить обе стороны двигающимися вперед. Но в то же время в каждый отдельный момент мы должны почти так же неизбежно предположить одну сторону в состоянии ожидания и только вторую действительно продвигающейся, потому что в действительности обстоятельства никогда не могут быть одними и теми же для обеих сторон. Через некоторое время должны произойти перемены, из чего следует, что настоящий момент более благоприятен для одной стороны, чем для другой. Если предположить, что обоим командирам хорошо известна обстановка, то из нее вытекают побуждения: для одного — к действию, а для другого — к выжиданию. Следовательно, для обеих сторон не может быть одновременного интереса к наступлению или к обороне.

Но даже если допустить возможность абсолютного равенства обстоятельств в этом отношении или если принять во внимание, что из-за несовершенного знания взаимных позиций такое равенство может показаться обоим полководцам существующим, все же различие политических целей исключает возможность приостановки. Одна из сторон с политической точки зрения обязательно должна быть наступающей, так как при обоюдных оборонительных намерениях война бы не возникла. На войне у наступающего всегда позитивные действия, потому что только так он может достичь позитивной цели, поэтому в тех случаях, когда обе стороны находятся в равных обстоятельствах, позитивная цель толкает нападающего на активные действия.

Если мы бросим взгляд на военную историю вообще, мы обнаружим такую противоположность беспрестанному продвижению к цели, что оставаться неподвижным и ничего не делать — это просто нормальное состояние армии в разгар войны, а действие — исключение. Это может даже посеять сомнения в правильности нашей концепции.

Как может разум оправдать растрату сил на войне, если действие не было бы их задачей? Пекарь растапливает печь только тогда, когда готов сунуть туда хлеб; лошадь запрягают в экипаж только тогда, когда собираются ехать; зачем же тогда прилагать такие огромные усилия и вести войну, если они не вызовут ничего, кроме таких же усилий со стороны противника?

Это все, что касается оправдания общего принципа; теперь разберемся с его модификациями, поскольку они вытекают из самой природы дела, а не из конкретных особенностей.

Здесь надо отметить три причины, образующие внутренний противовес и препятствующие износу часового механизма из-за слишком быстрого и непрерывного хода.

Первая, создающая постоянную тенденцию к задержке и поэтому тормозящая причина — это природная робость и недостаток решимости в человеческом уме, некая инерция в моральном мире, которая вызывается не силами притяжения, а скорее силами отталкивания, то есть страхом перед опасностью и ответственностью.

Одного только представления о цели войны, ради которой поднято оружие, редко бывает достаточно, чтобы преодолеть эту силу сопротивления, и если во главе не стоит человек, обладающий воинственным духом, который чувствует себя на войне как рыба в воде в своей естественной стихии, или если сверху не давит какая-нибудь большая ответственность, тогда топтание на месте станет нормой, а наступление — исключением.

Вторая причина — это несовершенство человеческого восприятия и мнения, которое на войне проявляется больше, чем где бы то ни было, потому что иногда человеку неведомо даже собственное положение в каждый момент, а уж о положении противника, которое намеренно скрывается, он может лишь догадываться. Это часто порождает ситуацию, когда обе стороны считают одно и то же явление выгодным для себя, тогда как на самом деле оно представляет интерес для другой стороны. Таким образом, каждый может считать, что он поступает мудро, выжидая, что наступит выгодный момент.

Третья причина действует как тормоз, время от времени полностью останавливающий военную машину. Речь идет о превосходстве обороны. А может чувствовать себя слишком слабым, чтобы атаковать Б, из чего не следует, что Б достаточно силен, чтобы атаковать А. Поэтому может случиться так, что обе стороны в одно и то же время не только чувствуют себя слишком слабыми, чтобы атаковать, но таковы и на самом деле.

Таким образом, даже в самый разгар войны заботливое благоразумие и страх перед слишком большой опасностью можно использовать с выгодой для себя: они помогают сдерживать стихийную необузданность войны.

Эти моменты могут приобрести такое преобладающее влияние, что война станет половинчатым мероприятием. Война часто не что иное, как или вооруженный нейтралитет, или занятие угрожающего положения, чтобы поддержать ведущиеся переговоры, или попытка получить небольшое превосходство малыми средствами.

Из вышесказанного следует, что в течение кампании военные действия не ведутся непрерывно, а идут периодически, и, следовательно, между отдельными кровавыми актами наступают периоды наблюдения, когда обе стороны переходят к обороне. Обычно более высокая цель, стоящая перед одной из сторон, побуждает ее к активным действиям и, таким образом, ставит ее в более выгодное положение, от чего ход войны до некоторой степени видоизменяется.