Глава I Отыщи всему начало, и ты многое поймешь…

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава I

Отыщи всему начало, и ты многое поймешь…

У любой разведки — две «ахиллесовы пяты»: связь и почерк. О первой достаточно широко известно благодаря книгам о разведчиках и кинематографу. О второй — почти ничего, во всяком случае широкой публике. Между тем первую без второй — не нащупать…

Выдающийся ас советской контрразведки, ныне покойный Иван Алексеевич Маркелов, при жизни любил приговаривать: «Ищите агента по почерку разведки — он неизменен, потому и подводит». Сущая правда: прежде, чем подведет связь, угрозу провала создаст неизменность почерка…

По-разному о себе дает знать эта «ахиллесова пята» всех разведок, но самое любопытное, что не только в работе с агентурой. Например, и в проведении специальных акций, в т. ч. и особенно стратегического характера, тем более ориентированных на тотальное манипулирование общественным сознанием.

И чем выше цель, ради которой затевается та или иная акция или операция, тем ощутимей о себе дает знать эта извечная «ахиллесова пята» разведки, сколь бы многоопытной и изощренной она ни была…

Существует масса признаков, сведенных в разных разведках в разные же системы, по которым, как по таблице умножения, можно быстро вычислить нужное. Конечно, не обо всем можно говорить открыто — увы, законы разведки есть законы разведки. Но то, о чем можно говорить, легче всего выстроить в понятную всем систему от простого к сложному.

Итак, вы задумывались когда-либо, почему у событий 1937 года столь большое количество названий? «Репрессии 1937 года», «жестокие репрессии 1937 года», «необоснованные репрессии 1937 года», «сталинские репрессии 1937 года», «дело Тухачевского», «заговор Тухачевского», «заговор маршалов», «заговор военных», «репрессии против военных», «жестокие репрессии против высшего командного состава Красной Армии», «обезглавливание Красной Армии» и еще примерно с десяток.

Списать только на журналистские штампы — значит почти ничего не сказать. Потому что да, действительно, «владыка журналист, ведущий свистопляску, глупец, кому дано при помощи столбцов дурачить по утрам три тысячи глупцов», но ведь суть-то вся в том, кем дано! Кому выгодно, чтобы у тех далеких, но по-прежнему волнующих общество событий было бы десятка полтора названий? Абсолютно аналогичная картина и с количеством версий на эту же, и без того трагическую и болезненную тему. Прошло без малого семь десятилетий — но всё те же полтора десятка версий в обрамлении полутора десятков названий?!

Любому мало-мальски грамотному человеку едва ли не с сызмальства прекрасно известно, что если версий какого-либо события, факта или явления больше трех, то следует в кратчайшие же сроки отделить явно похожие на зерна истины от несомненных и очевидных плевел.

Вот всего лишь два элементарных индикатора и вывод — хотя и предварительный, но достаточно серьезный: налицо первые явные признаки преднамеренного (пока не утверждаю, что злоумышленного) целенаправленно методичного распыления внимания, дабы не дать ни малейшего повода, чтобы зацепиться за ту самую «нить Ариадны», которая и выведет к истине…

Объективности ради не имею права не воздать должное тем, кто манипулирует этим процессом: они изрядно облегчили себе «работу» — в активном пропагандистском обороте оставили всего четыре версии, одна из которых бытует без малого 70 лет, две — немногим меньше 50, а четвертая — самая «молодая» — всего лет 5–6. Остальные же выполняют роль либо отвлекающего маневра, периодически напоминая о себе, либо «чистильщиков», призываемых обычно для подчистки наиболее глупых мест основных, которые с течением времени так или иначе всплывают на поверхность.

Все четыре основных версии:

— находятся в глубоком противоречии друг с другом, причем первые две — едва ли не в зеркальном, более того, самая первая — та, что ходит около 70 лет, содержит этот парадоксальный порок внутри самой себя;

— не только находятся в глубоком, в т. ч. и зеркальном противоречии друг с другом, но и попросту разносят друг друга в пух и прах даже без посторонней помощи;

— не только разносят друг друга в пух и прах, но и осуществляют это весьма последовательно;

— не только последовательно разносят друг друга в пух и прах, но и осуществляют это в прямой зависимости от конкретной политической конъюнктуры времени обнародования версии, с некоторыми вариациями, зависящими от тех же особенностей, но уже времени муссирования;

— носят откровенные признаки мощных пропагандистских акций;

— по выходу в свет сопровождались мощными пропагандистскими кампаниями рекламного характера;

— носят явные признаки умышленно создаваемой непроверяемости внешне правдоподобно излагаемой фактуры;

— носят явные признаки умышленно создаваемых помех — зачастую крайне трудно преодолимых — для любых попыток хоть как-то объективно проанализировать факты;

— формально принадлежат перу бывших разведчиков — беглых предателей: три — бывшим советским, одна — бывшему нацистскому. Трое из них занимали видное положение в своих разведках — один из «наших» был нелегальным резидентом, другой — «легальным», а нацист — и вовсе являлся главой внешнеполитической разведки;

— носят все признаки происхождения из одного «мозгового центра», специализирующегося и на подобной деятельности, и на этой теме конкретно, причем у трех версий эти признаки выражены ясно и четко, у четвертой — более смазано, но в целом установимо.

И этим самым единым управляющим «мозговым центром» является одна из самых многоопытных, чрезвычайно изощренных и коварных разведок мира, обладающая чрезвычайно богатым опытом и навыками проведения многоходовых и долговременных крупных политических интриг и акций влияния. Потому что все версии:

— носят совершенно явные признаки геополитической подоплеки и преследуют явные геополитические цели, характерные только для этой разведки, причем, поскольку все признаки четко классифицируются по смыслу и в хронологической привязке, всякий раз эти геополитические цели оказываются прямо взаимосвязанными с глобальными процессами и событиями в истории XX века;

— выпущены в свет в виде книг, что является чрезвычайно характерной чертой этой разведки уже не один век; кроме того, выход в свет книг сопровождался упреждающей пропагандистской кампанией по формированию «паблисити» их авторам;

— по выходу в свет сопровождались не только и даже не столько мощными, сколько грамотными пропагандистскими кампаниями, что также чрезвычайно характерно для этой разведки;

— впервые вышли на одном и том же языке, в т. ч. две — непосредственно в Великобритании;

— готовились в условиях прямого контакта их «авторов» с этой разведкой (в одном случае контакт опосредствованный);

— в исходной точке имеют в т. ч. и мотив мести — либо прямо, либо косвенно;

— носят явные признаки т. н. «трупологического» подхода в подборе как «авторов», так и «первоисточников» версий — мертвые, как известно, тем и хороши, что молчат. Эта черта уже не один век входит в число отличительных для этой разведки, особенно при проведении крупных операций;

— имеют различные, явно выраженные признаки вызывающе нахального, демонстративного игнорирования даже тени угрозы разоблачения. В двух случаях «авторы» даже и не знали, что они «авторы» нашумевших книг, причем один — даже при жизни. В одном случае «автор» вообще ничего не мог написать, поскольку попросту не знал языка, на котором якобы написал книгу, в другом — в предисловиях к различным изданиям в открытую признается переделка исходного материала, который, кстати говоря, вовсе не являлся даже черновиком книги, причем переделка настолько всеобъемлющая, что между текстами на различных языках разница носит принципиальный характер. В двух случаях присутствует едва ли не демонстративное игнорирование даже самых элементарных реалий описываемого периода, в одной — прокол чисто национального характера страны этой разведки. В двух основных и одной вспомогательной версиях, между которыми разница в 18 лет, повторяется один и тот же прокол, который был обусловлен незнанием одного конкретного факта именно этой разведкой;

— появились в период наивысшей активности Отдела дезинформации именно этой разведки, обладающей колоссальным и ни с чем не сравнимым опытом именно в проведении дезинформационных акций пропагандистского характера, в т. ч. с крупномасштабным привлечением к этим операциям как уже состоявшихся литераторов, писателей, журналистов и публицистов, так и рекрутов той же разведки. Причем три версии появились в период действия и до сих пор никем не отмененного, а потому и засекреченного до 2017 г. плана глобальной же психологической войны против не столько даже СССР (хотя именно это название фигурирует в тексте), сколько против России как геополитического фактора на мировой арене. Лучшим доказательством тому, что план этот продолжает действовать, является факт появления четвертой версии, причем в статусе неотъемлемого компонента еще более глобального мифа на геополитическую же тему.

Конечно, можно было бы и далее продолжать этот анализ — материалов хватает, однако и этого вполне достаточно, чтобы составить узнаваемый фоторобот «почерка» конкретной разведки в конкретной сфере разведывательной деятельности. Теперь надо сказать о ней подробнее.

Представленный выше образец «почерка» идентифицируется только с Сикрет Интеллидженс Сервис (СИС) или, проще говоря, с английской разведкой, на профессиональном языке — МИ-6!

Это почерк разведки, многие века специализирующейся на проведении т. н. специальных акций в противоборстве с окружающим миром за утверждение особой роли Великобритании в глобальной расстановке сил на мировой арене.

«Битвы выигрываются кровопролитием и маневром, — отмечал еще Уинстон Черчилль в своих воспоминаниях. — Чем более велик генерал, тем большую роль он отводит маневру и меньшую — кровопролитию… Почти все битвы, которые расцениваются как образцы военного искусства… были битвами маневренными, в которых противник часто обнаруживал себя побежденным в результате использования какого-либо неизвестного ранее приема или изобретения, какого-либо необычного, быстрого, неожиданного удара или уловки… В войне возможны многие, разного рода маневры и лишь некоторые из них осуществляются непосредственно на поле боя. Используются маневры на крайнем фланге или в глубоком тылу. Маневры во времени, дипломатии, технике, психологии; все они отдалены от сражения, но часто воздействуют на него решающим образом, и задачей всех их является найти более легкие пути, отличные от непосредственного кровопролития для достижения главной цели».

На языке спецслужб этот слегка витиеватый пассаж Черчилля насчет всевозможных маневров называется использованием «специальных средств». Он включает в себя широчайший круг различных тайных, нередко связанных с кровопролитием, но всегда очень сложных, зачастую крайне запутанных операций секретной войны разведок, использование мер, которые «кажутся странными в данный момент» и лишь впоследствии оказываются «чрезвычайно разумными».

«Опыт Англии в использовании специальных средств был очень длительным, — отмечал соотечественник Черчилля и один из лучших знатоков британской разведки и секретной дипломатии А. Браун, — более длительный, чем у какой-либо другой державы. На протяжении свыше пяти столетий ее государственные деятели и генералы применяли их для того, чтобы создать королевство, а затем империю, и чтобы защитить их от врагов».

Браун был абсолютно прав, как, впрочем, и обладавший колоссальным опытом взаимодействия с разведкой Черчилль, изначально увязавший витиевато изложенное им значение «всевозможных маневров» именно с битвами и войнами.

Именно так все и было в истории зарождения, становления, развития и расцвета могущества Британской империи. Более того, даже сама закладка основ будущего каркаса будущей империи тоже не обошлась без использования «специальных средств» и именно в геополитических целях.

Как известно, отсчет начала строительства будущей Британской империи даже официозная историография ведет с царствования Генриха VIII. Но именно с него же и началась протестантская реформация в Англии, в горниле которой и был выкован каркас будущей империи — английское королевство, каким его знают последние пять веков.

Происходившие тогда процессы не были связаны с религиозными разногласиями и уж тем более с неукротимым либидо Генриха VIII, приведшего к знаменитому расторжению его брака с Екатериной Арагонской и последовавшей затем женитьбе на Анне Болейн.

За счет т. н. протестантского вольнодумства — т. е. средневекового «специального средства» глобальной борьбы — тогда был осуществлен разрыв Англии с Испанией и Римом, что было продиктовано исключительно геополитическими соображениями: наступила эпоха великих географических открытий, и центр мировой силы, ранее находившийся в Средиземноморье, в основном в Венецианской республике, стал перемещаться в сторону Атлантики. И от того, кто первым всерьез и надолго установит контроль над морскими коммуникациями в этом океане, напрямую зависело и то, кто будет господствовать над остальным миром. Католические Испания и Португалия, первыми проложившие морские пути к Американскому континенту и в Азию, поделившие весь известный тогда мир,[2] не удосужились обеспечить долговременный контроль и в итоге достаточно быстро все потеряли. А Англия — приобрела.

Точно так же и первый шаг в строительстве будущей империи в открытую был сопряжен с т. н. «специальными средствами». Известно, что этот шаг внешне связан с разгромом в 1588 г. знаменитой испанской «Непобедимой армады». Но мало кому известно, что этот небывалый успех, так много предопределивший в судьбе Туманного Альбиона, связан и с небывалым успехом британской разведки в лице одного из наиболее блестящих и выдающихся ее асов того времени, великого, кстати говоря, специалиста по части психологических войн — Джона Ди.[3]

Пагубного влияния этой, одной из наиболее характерных отличительных черт британской политики не избежали и русско-английские отношения с самого момента их зарождения и вплоть до наших дней.

Историки, например, до сих пор гадают, что же такого экстраординарного стряслось с Иваном IV, вследствие чего он превратился в кровавого Ивана Грозного?

А есть ли основания для этих гаданий? Если внимательно приглядеться к этой истории, окажется, что не только нет для этого никаких оснований, а наоборот, налицо все необходимые данные для едва ли не категоричного утверждения, что к этому в открытую причастна британская разведка того времени.

В 1963 г. после вскрытия комиссией Министерства культуры СССР гробниц Ивана Грозного, его сыновей — Ивана Ивановича, Федора Ивановича и воеводы Скопина-Шуйского, открылась страшная картина. В останках Ивана IV Грозного была обнаружена чрезмерно высокая концентрация одного из самых ядовитых для человеческого организма металлов — ртути! Причем ее содержание достигало 13 граммов в расчете на тонну, в то время как обычно в человеке содержание ртути не превосходит 5 миллиграммов на тонну! Разница — в 2600 раз!

При этом следует учесть то обстоятельство, что во время этого анализа, к сожалению, не было принято во внимание то обстоятельство, что при похоронах Иван Грозный был облачен в схиму (монашескую одежду), богато расшитую золотыми нитками — ведь золото является сильнейшим поглотителем ртути! Следовательно, подлинное содержание ртути в останках Ивана Грозного должно было быть значительно больше, а соответственно, достигать больших размеров, и разница между ее естественным наличием в организме человека и тем, что было зафиксировано в эксгумированных останках!

В останках Ивана Ивановича также была зафиксирована ртуть — до нескольких граммов на тонну, что также абсолютно ненормально. А вот в останках младшего сына — Федора Ивановича — ртути зафиксировано не было! Простое сопоставление этих фактов приводит к единственному выводу — Ивана IV и его семью целенаправленно травили ртутью! Вот факты:

1. Первенец Ивана IV и Анастасии Захарьиной — Дмитрий — родился здоровым и нормальным ребенком, а умер от банальной простуды (простудился во время поездки с отцом на богомолье), которую в те времена далеко не всегда могли вылечить даже царские лекари. Ртути в его останках не обнаружено.

2. Второй сын Ивана IV и Анастасии — Иван — тот самый, которого Иван Грозный в 1581 г. убил посохом, родился в 1554 г., когда самому Грозному было всего 24 года, и рос здоровым и сильным человеком. Но в его останках обнаружена высокая концентрация ртути!

3. А вот третий сын от Анастасии — Федор — родился в 1557 г. и был слабоумным. К тому же, как окончательно установила реконструкция знаменитого антрополога М. М. Герасимова, уродливым карликом с маленькой головкой на ширококостном скелете! И вот в его-то останках следов ртути не обнаружено. Следовательно, в промежутке с 1554 по 1557 г. Ивана IV уже начали всерьез травить ртутью.

А в 1560 г. умирает еще совсем молодая, горячо любимая Иваном IV царица Анастасия. Причем уже сам самодержец не сомневается в том, что ее отравили.

Прежде чем перейти к фактам второго ряда, отметим следующее. Отравление ртутью известно человечеству издавна. В описываемые времена — Средневековье — всей Европе, например, была известна т. н. «болезнь сумасшедшего шляпника»: она была распространена именно среди мастеров шляпного дела, которые при изготовлении модного тогда фетра использовали смертоносные ртутные соединения (подобный персонаж — «сумасшедший шляпник» — очевидно, известен многим читателям по знаменитой сказке Льюиса Кэрролла «Алиса в стране чудес»). Сейчас она известна как «болезнь Минамата» — впервые в XX веке была зафиксирована в Японии вследствие массового отравления ртутью, отсюда и название.

Главные симптомы этой болезни — глубокие депрессии, хроническая бессонница, сильно угнетенное состояние, мания преследования, психическое расстройство, выражающееся в бурных и буйных приступах, чрезвычайно опасных для окружающих. Более того, еще с древности также было известно, что отравление ртутью быстро приводит ко всеобъемлющему поражению генного аппарата и передается по наследству — у т. н. «сумасшедших шляпников» еще в Средневековье было зафиксировано рождение ущербного потомства, особенно если отравлению были подвержены оба супруга.

А теперь о фактах второго ряда. Именно в указанный промежуток времени — 1553–1554 гг. — на Руси появился первый британский шпион, купец Ричард Ченслор — доверенное лицо английского двора, а также ставший на долгие времена личным лекарем Ивана Грозного выпускник Кембриджа, лекарь, астролог, маг и колдун (и еще и шпион) Элизеус Бомелия, прозванный на Руси Елисеем Бомелия, по национальности, судя по всему, голландец.

В летописях того времени он называется «немцем», однако тут надо иметь в виду, что на Руси едва ли не до конца первой половины XX века немцами называли не германцев, а вообще всех иностранцев, которые не умели говорить по-русски, «немец» — значит немой, т. е. не может говорить по-русски. А в отношении этнической принадлежности — с этим на Руси все обстояло благополучно, и когда надо было, выражались более чем определенно, например, «германец на нас пошел».

Английский мореплаватель и купец, а в действительности шпион английского двора Ричард Ченслор участвовал в 1553 г. в экспедиции под командованием Хью Уиллоби по поиску Северного морского пути в Индию и Китай в противовес открытым, но тогда полностью контролировавшимся только католическими Испанией и Португалией морским путям вокруг Африки и через Атлантику в Америку (Вест-Индию). Через шесть месяцев после отплытия экспедиция потерпела крах — два корабля из трех были раздавлены льдами (на одном из них погиб Уиллоби), а корабль «Эдвард Бонавенчер» под командованием самого Ченслора в том же 1553 г. бросил якорь у маленькой бедной рыбацкой пристани близ старинного монастыря Михаила Архангела, где впоследствии и был построен первый российский порт Архангельск. Ченслор смог ознакомиться с Московским государством и даже был удостоен аудиенции у молодого, полного сил, а главное доброго нрава царя Ивана Васильевича — Ивана IV.

Вывод, который Ченслор сделал о Руси, был уникален и вошел в историю: «Если бы русские знали свою силу, то никто не мог бы соперничать с ними, но они ее не знают». Именно так он и сообщил в Лондон. А далее, явно для того, чтобы русские никогда и не узнали бы свою силу, — на самом же деле для того, чтобы они не могли воспользоваться ею, ибо русские и тогда знали о своей силе, но применяли ее только в необходимых случаях и в высших интересах Руси, — в дело вступил «лекарь» Бомелия.

Именно его-то, Бомелию, и ненавидели на Руси лютой ненавистью, считая повинным в диких, необузданных жестокостях царя, который как бы переродился из нормального человека в свирепого вепря на троне. Бомелию так и называли — «лютый волхв», т. е. лютый, злой колдун, и именно под этим определением он и фигурирует в летописях. И только четверть века спустя его постигла, хотя и варварская по современным меркам — времена тогда были такие, что Русь в этом смысле ни на йоту не отличалась от Европы в жестокостях казней, — но абсолютно заслуженная кара: опытнейшие палачи Малюты Скуратова выпустили из него кровь, а потом живьем поджарили на вертеле. Но за эти четверть века сколько же неисчислимых бед принес этот британский шпион всей Руси!

Царь отравлен, царица отравлена и умерла от отравления, потомство дебилизировано (ставший царем Федор Иванович), последний сын царя от Марии Нагой — печально знаменитый в русской истории царевич Дмитрий (родился в 1582 г.) был больным ребенком и страдал падучей болезнью, свирепствам царя нет конца, им же самим убит единственно пригодный для управления разросшимся (уже присоединена Сибирь) государством сын Иван, которого тоже травили, явно преследуя цель оборвать и его жизнь.[4] Кончилось все это установлением власти Бориса Годунова и Великой Смутой, в которой Русь едва, точнее, чудом устояла.

Но вот на что хотелось бы обратить внимание, тем более в свете фактов третьего, обычно не пользующегося никаким вниманием со стороны историков, ряда. Ченслор оказался на Руси в самом прямом смысле вследствие разворачивавшегося геополитического по сути, но религиозно-цивилизационного по внешним признакам противоборства интенсивно протестантизируемой Англии с окружавшим ее тогда остальным христианским миром, в основном католическим. Вывод его о Руси был по сути геополитическим — ведь вначале своего правления Иван IV уже «затмил своих предков и могуществом и добродетелью», отмечали именно же англичане в своих донесениях в Лондон. «Имеет многих врагов и усмиряет их. Литва, Польша, Швеция, Дания, Ливония, Крым, Ногаи ужасаются русского имени (уже пошла ложь, ибо не ужасались, а вынуждены были считаться с законными интересами Руси. — А. М.)…В отношении к подданным он удивительно снисходителен, приветлив. Одним словом, нет в Европе более россиян преданных своему государю, коего они равно и страшатся и любят. Непрестанно готовый слушать жалобы и помогать Иоанн во все входит, все решит; не скучает делами и не веселится ни звериной ловлей, ни музыкой, занимаясь единственно двумя мыслями: как служить Богу и как истреблять врагов России!»

Как это ни парадоксально, но и в сохранившихся до наших дней народных преданиях о лютой ненависти Руси к Бомелии, особенно же со стороны царского окружения, также геополитическая подоплека: люто ненавидя его и пребывая в абсолютной уверенности, что злой немец (подчеркиваю, что не германец, а иностранец) Бомелия своими «чарами» внушил царю «свирепство», оно открыто объясняло это тем, что-де немцы (т. е. иностранцы вообще) путем гаданий и волхований (т. е. колдовства) якобы дознались, будто им предстоит быть разоренными дотла русским царем, — и вот, дабы отклонить от себя такую участь, и прислали на Русь своего волхва (злого колдуна)!

Естественно, что молодой Иван IV вовсе не собирался кого-либо разорять — его действия были абсолютно адекватной реакцией на резко усилившийся тогда натиск в основном католического Запада на Русь в поисках сухопутного пути на Восток, в Индию, о котором уже тогда было известно, что он пролегает через Русь. И вовсе не случайно, что этот натиск, особенно в первый период правления Ивана IV, получал заслуженно жестокий отпор со стороны Москвы, которая к тому же стремилась возвратить себе и исторически законные выходы в Балтийское море.

На арене этого жестокого геополитического противостояния и противоборства католицизма и резко набиравшего силу протестантизма в очень хитроумной комбинации и выступил Лондон со своими шпионами и колдунами-отравителями. Пока католический Запад пытался проводить свою политику с помощью вооруженной силы, Лондон с подачи Ричарда Ченслора благословил создание на Руси Московской торговой компании, общая договоренность о чем имелась у него еще с 1553 г. — со времени аудиенции у Ивана IV, когда Ченслор высказал получившую одобрение молодого царя идею.

Московская торговая компания вначале получила от Ивана IV монопольное право на торговлю с Русским государством, т. е. из всех иностранцев они в одночасье превратились в абсолютных монополистов, затем — право беспошлинной торговли, а в 1569 г. — уникальное право беспошлинной транзитной торговли по волжскому пути со странами Востока! Англичане действовали очень тонко: с одной стороны, вытесняли всех иностранцев, пытавшихся действовать на русском рынке, особенно голландцев, а с другой, подставили в качестве отравителя именно голландца, что позволяло, в случае провала, спихнуть все на них же.

Однако безудержная алчность британцев привела к тому, что после одного из приступов свирепости, просветлев на некоторое время разумом, Иван IV лишил эту компанию — в 1570 г., т. е. всего через год! — всяческих льгот. Правда, впоследствии, в результате множества просьб, часть этих льгот была восстановлена, но о монополии речь уже никогда не шла. На этом фоне самое время сказать и о фактах четвертого, практически никогда не упоминаемого ряда.

Выше мы уже отметили, что Иван IV вовсе не собирался никого разорять дотла — он всего лишь давал сдачи и, на первых порах весьма крепко. Но в то же время он отлично понимал и значение дипломатии, которая и в то время имела колоссальное значение и нередко носила характер династических браков.

Иван IV желал доброго межгосударственного союза с Англией и одно время, оставшись вдовцом, предпринял попытку свататься к правившей тогда в Англии королеве Елизавете. В ответ же, и это чрезвычайно характерно уже даже для тех, ранних англо-русских отношений, руководитель секретной службы Англии лорд Берли (в Москве его называли «боярин Бурлы») в своих инструкциях английскому послу при Иване Грозном Рэндольфу (тогда и в Англии не было четкого разделения между разведкой и дипломатией) прямо предписывал добиваться только привилегий для британских купцов, но всячески уклоняться от любых переговоров о союзе, тем более на брачной основе.

Да и как можно было говорить о браке, если в Лондоне прекрасно было известно, что их же агент Бомелия вовсю травит царя и его родичей ртутью с катастрофически непоправимыми в плане престолонаследия последствиями!

Слава Богу, Всевышний воздал Англии за ее подлость — не прошло и полутора веков, как вследствие гомосексуальных наклонностей Вильгельма III Оранского у самого Альбиона на рубеже XVII–XVIII веков возникла острейшая проблема престолонаследия, завершившаяся тем, что на престол в Лондоне один за другим стали попадать слабоумные германские принцы — т. н. «серия Георгов», особенно под номерами от I до III.

Однако вышеприведенное хотя и с трудом, но все же различимая верхушка айсберга фактов четвертого ряда. Куда сложней дело обстоит с той его частью, что сокрыта под спрессованной историей толщей времен. А ведь именно там, в вечных льдах прошлого, в первозданном виде сохранились подлинные корни первопричины происхождения сознательно-злобно враждебного отношения Англии к России вне какой-либо зависимости от сути и формы политического режима или государственного правления на Руси. Так что не вернуться к тому, что отписывали из Москвы английские соглядатаи, невозможно. Не слишком многословно, но более чем емко, они письменно зафиксировали дважды уникальное явление: с одной стороны, растущее могущество Русского централизованного государства времен молодого Ивана IV, а с другой — факт уникального возрождения, но в новых исторических условиях, могучего ранее фактора в геополитической расстановке сил прошлого.

Итак, если по порядку разложить ими же написанное, то это будет выглядеть следующим образом: (Власть идеи самодержавия московского царя + практически всеобъемлющая власть Православия) + (Власть по факту самого самодержавия московского царя + Откровенно поставленное во главу угла государственного правления столь же Откровенное служение Богу[5]) + (Добродетельное служение самодержавной власти царя с беспрецедентной преданностью народа своему государю, что покоилось на «двух китах»: на отношении молодого царя к народу как к «Людям Бо-жиим и Нам Богом Дарованным!» и на его же позиции, что отныне он и судия народный, и защитник народа[6]) + (Укрепление, в т. ч. и военной силой, внутренней и внешней безопасности государства + Укрепление единства страны и государства + Укрепление международного авторитета державы, чрез территорию которой проходили все сухопутные и речные пути с Запада на Восток и, соответственно, в обратном направлении) + (Отчетливо выраженное уже в первый период правления Ивана IV геополитическое стремление к возврату исконно славянских земель в Прибалтике и в целом на Северо-Западе ради законного обретения столь же законного выхода в Балтийское море, а также жестко обусловленное только соображениями внешней государственной безопасности движение на Восток и Юго-Восток).

При всех известных и часто не к месту поминаемых недостатках правления Ивана Грозного именно при нем несмотря ни на что в основном завершилось становление основного каркаса России как страны (в географическом смысле) и Русского централизованного государства, а вместе с тем и того евразийского понятия Россия, к которому мы теперь часто прибегаем.

И все это в обрамлении ореола наследника славных традиций Александра Невского (одним из первым давшим отпор натиску Запада на Русь) и его потомков — «собирателей и устроителей земель русских» — Даниила Александровича, Ивана Калиты и особенно Ивана III (тоже Грозного) и его знаменитой жены Софьи (урожденной Зои Палеолог — племянницы последнего византийского императора Михаила Палеолога).

Более того, все это происходило на фоне серьезно воспринятой Россией роли защитника православия и укоренившихся в ее государственной жизни византийских символов и традиций. Особое значение среди них имели преисполненный глубокого геополитического смысла герб с двуглавым византийским орлом (смотрит на Запад и на Восток) и овладевшая умами политической и церковной элит идея «Третьего Рима».

В итоге совокупность всего этого представала перед остальным миром как своего рода уникальная религиозно-геополитическая реинкарнация за век до этого рухнувшей под ударами турок-османов Византийской империи. Но ведь рухнула-то она не столько под ударами турок — в 1453 г. им достался практически полностью обессиленный Царьград, т. е. Константинополь, — сколько в результате многовековой тотальной подрывной деятельности против империи, осуществлявшейся из корыстных торгово-экономическо-геополитических мотивов. И главным зачинщиком этой подрывной деятельности была Венецианская республика, олигархические кланы которой век спустя, т. е. с начала XVI века, стали переносить свою торгово-экономическую и геополитическую активность в Атлантику — ведь наступила уже эпоха великих географических открытий, — избрав в качестве плацдарма Англию Генриха VIII.

И поскольку ранее эффективно действовавшие короткие сухопутно-морские пути с Запада (из Венеции) на Восток через Средиземное море, Анатолийский и Аравийский полуострова оказались полностью перекрытыми воинствующим исламом — в большой степени из-за подрывных потуг самой же Венеции против Византийской империи, — то остались только сухопутно-речные пути пролегавшие через Русь.

И тут: фактическая реинкарнация, но в более могучем облике, все той же ненавистной Венеции (и в целом Западу) Византийской империи.[7] Да еще и самодержавно контролирующей все сухопутные и речные пути с Запада на Восток.

К тому же вторично за тысячу с лишним лет после падения Древнего Рима опять возрождается, но в более могучем обличье новый, «третий Рим» — Москва, не услышать чего Р. Ченслор физически не мог.

Совершенно «естественно», что не отразиться на только-только начавших зарождаться англо-русских отношениях все это не могло. Вот исходный преступный мотив в вызревании замысла отравления именно ртутью и Ивана IV, и его жены Анастасии, и его сына Ивана, замысла, суть которого сводилась к следующему:

— заведомо зная о тяжелейших медицинских, особенно же психических последствиях: депрессии, бессоннице, угнетенном состоянии, мании преследования, галлюцинациях, бредовых идеях, бурных приступах сумасшествия и т. п. (все это у Ивана Грозного потом проявилось в избытке), — подорвать веру окружения и, главное, народа в царя как Помазанника Божьего. Тем самым разорвать столь необходимые для прочности любого государства того времени узы между самодержцем и народом, насильно взрастить в последнем бредовую идею, что всякая власть преступна, а затем, двигаясь по звеньям неизбежной цепной реакции, взрастить и культивировать измену, как всего лишь якобы оппонирование сумасшествию власти, прославить это «сумасшествие» на века вперед, опорочив само имя этого государства, как якобы сосредоточения зла, насилия и бесчисленных пороков, которое-де следует уничтожить. У великого русского поэта и дипломата Ф. И. Тютчева есть такие строки:

Давно на почве европейской,

Где ложь так пышно разрослась, —

Давно наукой фарисейской

Двойная правда создалась:

Для них — закон и равноправность,

Для нас — насилье и обман…

И закрепила стародавность

Их, как наследие славян…

— заведомо зная о катастрофически непоправимых последствиях в плане воспроизводства потомства вследствие ртутного отравления, подорвать царствовавшую династию Рюриковичей и тем самым освободить престол для своей марионетки;

— заведомо зная о настороженном отношении Русского государства ко всяким немцам, т. е. иностранцам вообще, подставить на неизбежную в таком опасном деле плаху чужую голову — в данном случае голландца Бомелию;

— заведомо зная о сулящих несметные барыши на сухопутно-речных путях на Восток, попытаться не только овладеть ими, но и установить над ним свой полный контроль, в т. ч. и за счет беспошлинной транзитной торговли, с тем, чтобы и на Западе, и на Востоке стать абсолютным монополистом в торговом обмене.

Пусть и почти пять веков спустя, но все же следует открыто признать, что этот подлый план фактически был выполнен и лишь чудом, называемым глубинной интуицией народа, нашедшего в себе силы и мужество к смертельно жестокому отпору, Русь едва устояла в Великой Смуте.

И совершенно не случайно, что созданная Р. Ченслором Московская компания беспрецедентно активно действовала именно во время Великой Смуты — от «годуновщины» (царь Борис был тесно связан с тем же Дж. Горсеем) до всех историй с Лжедмит-риями. Агенты именно этой компании — Джон Меррик и Уильям Рассел — пытались навязать России английский протекторат в разгар Смуты, а в 1612 г. ко всему прочему именно этой компанией был выдвинут проект военной экспедиции, преследовавшей цель под видом оказания помощи Москве в отражении очередного (инспирированного Западом) нашествия польских и шведских войск, захватить Русский Север — единственный тогда выход России к морю. Проект этот был решительно отклонен великими патриотами Земли Русской — Мининым и Пожарским.

Говорят, что-де Англия — страна традиций, но если это и так, то, очевидно, прежде всего традиций подлых: через 300 с лишним лет после Великой Смуты начала XVII века, во времена очередной опять-таки при активнейшем участии Англии инспирированной Великой Смуты 1917 г. «военный проект» Московской торговой компании «реинкарнировался» в британскую интервенцию на Русском Севере в 1918 г.

Сама же «традиция» подлости по отношению к России начала складываться уже тогда, когда Русь чудом вышла из Смуты живой: к только что избранному на царствование Михаилу Федоровичу Романову вновь был приставлен английский «лекарь», а заодно астролог, колдун, но прежде всего шпион, потомственный разведчик, сын уже упоминавшегося выше Джона Ди — Артур Ди.

Но обратите внимание на то, в какое время его направили «лекарствовать» на Руси — ведь это был период не только начала правления новой династии Романовых, но и то самое время, когда едва ли не одновременно с восшествием Михаила Федоровича на престол Русь оказалась втянута в печально знаменитую по европейской истории Тридцатилетнюю войну. Эта, основанная на противоборстве двух течений в христианстве, война велась за контроль над миром между постепенно ослабевавшим, но все еще достаточно могучим католицизмом и день ото дня набиравшим силу протестантизмом. И Россия, вопреки всем своим национальным интересам, требовавшим в целом оставаться нейтральной, вступила в этот многолетний ожесточенно кровавый конфликт на стороне антигабсбургской, т. е. протестантской коалиции. Причем не просто на стороне антикатолической антигабсбургской протестантской коалиции, но именно как «Третий Рим» против Священной Римской империи германской нации (так называлась империя Габсбургов).

Это был блестящий дипломатический маневр — втянуть Россию в такое уникальное по своей сути противоборство! «Священный долг — учиться у своих врагов» — поэтому и четыре века спустя не считаю зазорным снять шляпу. Кончилось все это весьма плачевно для России: в тексте завершившего этот тридцатилетний общеевропейский конфликт Вестфальского мира 1648 г. имя московского государя стояло на предпоследнем месте — ниже его был захудалый трансильванский князь. А до этого — в 1634 г. — унизительный Поляновский мир, после — в 1648 г. — до сих пор отравляющий историческую память России и Польши Андрусский мирный договор, далее — в 1661 г. — унизительный Кардисский договор и еще много такого, что открыто задевало честь и достоинство допетровской Руси. И уж вовсе неудивительно, что всего за два года до рождения Петра I появился первый в истории Европы общеевропейский геополитический план колонизации и закабаления России!

Оценивая спустя века состояние допетровской России, российский ученый-историк академик Е. В. Тарле прямо подчеркивал, что к концу XVII века положение России «поставило еще в допетровском поколении перед сколько-нибудь прогрессивно и самостоятельно мыслившими людьми грозный вопрос о возможности сохранения государственной безопасности и даже о национальном самосохранении в широком смысле этого слова». Вот ужасные в своей реальности последствия казалось бы банального для средневековой Европы отравления монарха другой страны.

А Московская торговая компания все еще действовала — окончательно ее выгнали из Московии только в 1649 г. при «тишайшем» царе Алексее Михайловиче.

Традиция подлости и самого низкого коварства Англии по отношению к России, вечно реализовывавшаяся руками секретной службы их британских величеств, прошла через века, ничуть не потеряв в весе.

И если измерить эту традицию хотя бы примерно вековым хронологическим шагом и только в части убийств царей, то увидим подлинное лицо подлой и гнусной Англии, почему-то не к месту называемой «старой и доброй».

Уже в начале XVIII века, осатанев от бессильной злобы на Россию Петра I, уверенно выходившую в Балтику, а до того обретшую еще и выход в Каспий, английская секретная служба в лице своего петербургского резидента Джеффериса вышла к королю Георгу I с официальным предложением о проведении в 1719 г. разведывательно-диверсионной операции по захвату и физической ликвидации участников Аландского мирного конгресса. И не просто разведывательно-диверсионной операции, но операции под чужим флагом, откровенно подгадывая при этом под планировавшееся тогда прибытие на Аланды Петра I.

На поле брани убить или пленить государя, предводительствующего своими войсками, — это одно, но планировать на высшем монаршем уровне операцию по захвату и ликвидации государя другой державы, тем более не находящейся в состоянии войны с Англией, — это уж слишком даже для английской короны. За всю историю России ни одно государство, ни один монарх мира не опускался до такой низости!

Прошел еще почти один век, и в ночь на 12 марта 1801 г. в результате заговора был убит император Павел I. За кулисами заговора, а по сути-то гнусного преступления, стоял английский посол Уитворт, одновременно выполнявший и функции резидента британской разведки.

Оставляя пока за скобками иные события геополитического характера и убийства других видных российских деятелей, к чему активно прикладывала свои грязные руки британская секретная служба, напомним, что 1 марта 1881 г. был злодейски убит император Александр II, а год с небольшим спустя — 16 июня 1882 г. — отравлен выдающийся русский полководец Михаил Дмитриевич Скобелев. В обоих случаях корни заговоров и все следы настолько откровенно вели в Лондон, что тому пришлось на время притихнуть.

Опять-таки опуская пока геополитические аспекты — об этом разговор еще впереди, — напомним, что в последующие без малого четыре десятилетия Россия не только лишилась еще двух императоров — Александр III убит, Николай II свергнут и тоже, возможно, убит, но и попросту перестала быть сама собой как Российская империя.

И опять-таки все без исключения прямые и косвенные улики прямо указывают на Лондон: ставшая подлым ударом в спину союзника, т. н. «февральская революция» явилась делом рук британской секретной службы и ее пособников из числа внутрироссийских предателей. Даже сам план, даже сам сигнал к началу «революции» — и то были разработаны в британском посольстве в Петербурге при активном участии в т. ч. и посла Джорджа Бьюкенена.

Так называемый «октябрьский переворот» 1917 г. также стал результатом закулисной деятельности британской секретной службы, потому как Германия никогда не пошла бы на это даже при всех своих связях с Лениным до тех пор, пока не получила бы прямое согласие Лондона на «свободу рук на Востоке» в обмен на «перемирие на Западе», договоренность о чем была достигнута еще на августовских 1917 г. секретных переговорах между Великобританией и кайзеровской Германией.

Сейчас, в свете недавно вскрывшихся убийственных для демократической России фактов, свидетельствующих о невероятном историческом подлоге с похоронами т. н. останков невинно-убиенного государя императора Николая II и его семьи, уже невозможно говорить с уверенностью, что же на самом деле произошло тогда и кто виноват. Но надо помнить главное — именно британская королевская семья откровенно воспрепятствовала всем попыткам вывезти семью императора, отказав не только в присылке британского крейсера, но и даже в теоретическом предоставлении приюта на Западе, особенно в Англии.

За каждым из этих злодейств — одна и та же геополитическая причина, проистекающая из уникального статуса России, как единственной в мире единой трансконтинентальной евразийской державы.

Конечно, за истекшие пять веков британская секретная служба не ограничивалась одной только специализацией на политических убийствах. Ее интересы были и остаются куда как более чем широки. Но прежде, чем бегло упомянуть о них, необходимо отметить чрезвычайно важную, фактически предопределяющую тактику и стратегию британской секретной службы черту. Никогда она не была многочисленной разведывательной службой — СИС никогда не стремилась к разбуханию кадрового аппарата. Однако во все времена она оказывалась чрезвычайно эффективной, что нередко порождает ложные впечатления о ней.

Дело в том, что на протяжении веков малочисленность ее кадрового аппарата всегда компенсировалась… масонством. В первую очередь, естественно, британским масонством, для которого секретность деятельности и применение тех же самых «специальных средств» — такие же альфа и омега деятельности, как и для разведки. В Англии же процессы зарождения, становления и развития как самой секретной службы, так и масонства всегда шли рука об руку, и было бы весьма удивительно, если бы они не оказали друг на друга соответствующего, глубоко взаимопроникающего влияния. Ведь Англия, тем более века назад, никогда не имела достаточно населения, чтобы вести ожесточенную борьбу за место под солнцем, опираясь преимущественно на вооруженные силы. Тем более что на протяжении веков (особенно в XVIII в.) о британских сухопутных силах говорили не иначе, как об армии львов, предводительствуемой ослами (это слова самого герцога Веллингтона).

А вот флот был, всегда был мощным, и таковым остается и по сей день. Но флот требовал и требует постоянных опорных баз вдали от родных берегов. А это, тем более в свете стоявшей задачи строительства мощного королевства, а затем и империи, требовало применения совсем иных средств и методов, нежели просто вооруженные силы. Тем более что, имея в качестве предполья огромное водное пространство, Англия очень долгое время не так нуждалась в мощной сухопутной армии, как континентальные державы.