Положение дел

Положение дел

Изучение хода дел в империи, начатое еще до воцарения, Екатерина усиленно продолжала теперь, когда ей открылись к тому новые, более широкие пути. Она часто присутствовала в Сенате, вслушивалась в доклады и суждения сенаторов, сама прочитывала некоторые дела, наводила справки, расспрашивала всех и каждого. Так у нее составилась картина положения империи в минуту ее воцарения — и картина, донельзя мрачная, которую она рисует в своих ранних и поздних записках и заметках. Мы уже видели, в каком состоянии застала она военные силы и финансы. Елизавета и Петр III забирали себе казенные доходы и, когда у них просили денег на нужды государства, с гневом отвечали: «Ищите денег, где хотите, а отложенные — наши». Потому казна почти никому не платила. Хлеб в Петербурге вздорожал вдвое. Почти все отрасли торговли были превращены в разорительные частные монополии. Жестокие пытки и наказания за безделицу так ожесточили умы, что другого, более человечного правосудия и представить себе не могли: тюрьмы были переполнены; императрица Елизавета перед смертью освободила до 17 тыс., и все-таки при коронации Екатерины в 1762 г. их оставалось до 8 тыс. При жестокости правосудие продавалось платившему дороже. Законов было неисчислимое множество, их то и дело изменяли, но суды совсем не заботились об их охранении; ими пользовались, только где они были полезны сильнейшему. Все судебные учреждения вышли из своих границ; одни прекратили свою деятельность; другие были подавлены. Всюду народ жаловался на лихоимство, взятки, а воеводы и их канцелярии кормились взятками, потому что не получали жалованья. Распоряжения Сената исполнялись только по третьему указу. Сам Сенат, столько лелеянный Петром I, высший блюститель законного порядка, превратился в совершенно бездельническое учреждение со своим генерал-прокурором Глебовым, «плутом и мошенником», как называла его Екатерина. Апелляционные дела сенаторы слушали целиком, не в экстрактах, и шесть недель длилось только чтение дела о выгоне гор. Масальска. Сенат назначал воевод во все города, но не имел списка городов и не знал, сколько их, при суждениях никогда не заглядывал в карту империи, так что иногда сам не знал, о чем судил. Да и карты у него не было с самого его основания; раз Екатерина, присутствуя в Сенате, вынула 5 руб., послала в Академию Наук купить печатный атлас и подарила его Сенату. Высший контролер государственного хозяйства — Сенат не мог установить точной бюджетной росписи. По воцарении Екатерины он подал ей реестр доходов, по которому их значилось 16 млн. Екатерина велела пересчитать доходы, и счетная комиссия насчитала их 28 млн; 12 млн Сенату были неведомы. Зато в расточении государственных имуществ и доходов он показал большую энергию. Все таможни он отдал на откуп за 2 млн, а когда они взяты были Екатериной в казенное управление, одна петербургская таможня давала более 3 млн дохода. Казенные заводы в конце царствования Елизаветы самовольно были переданы Сенатом в частное владение первейшим царедворцам: Шуваловым, Воронцовым, Чернышевым и т.п., да им же роздано на ведение дела до 3 млн руб. Ссуду заводчики промотали в столице, заводским крестьянам платили за работу плохо или вовсе не платили, и они взбунтовались в числе 49 тыс.; пришлось посылать усмирительные команды с пушками, а заводы возвратить за долги в казну. Всего в виде займов и другими способами расхватали до 4 млн деньгами и более 7 млн землями и рудниками и приходили в негодование на несправедливость казны, когда она требовала возврата денег, давно растраченных. Доверия к правительству не было никакого, но все привыкли думать, что никакого другого распоряжения от него и исходить не могло, кроме вредного к общему благу. Значит, государство утратило свой смысл в народном мнении и даже превратилось в какой-то заговор против народа, от которого, по замечанию Екатерины, скрывали ошибки судей и других чиновников. Если прибавить к этому отсутствие основных законов, кроме разве анархического устава о престолонаследии, то изображение, начертанное Екатериной, даст полную картину азиатской деспотии, где действует произвол лиц вместо законов и учреждений. Петр I оставил Россию «недостроенной храминой» в виде большого сруба без кровли, без окон и дверей, а только с отверстиями для них. После него при господстве его сотрудников, потом наезжих иноземцев и затем доморощенных елизаветинских дельцов ровно ничего не было сделано для отстройки здания, а только испорчен заготовленный материал в виде учреждений, регламентов, уставов и т.п.