Пыль, пыль, пыль

Пыль, пыль, пыль

Вторая англо-афганская война, на сей раз за полное подчинение Афганистана, оказалась затеей непредсказуемо трудной. Кабул-то взяли легко, и крупные города оккупировали без проблем, но тогда только и началось. Во время мятежа в Кабуле погиб эмир-марионетка, затем, повторив судьбу знаменитого предшественника, Александра Бернса, – резидент Луи Каваньяри, лучший после смерти Конноли разведчик Британии. Дальше – больше. Принц Айюб-хан, объединив несколько пуштунских кланов, поднял знамя джихада, и 27 июля 1880 года корпус «красных мундиров» был растерт моджахедами в прах при Майванде, где, к слову сказать, был тяжело ранен военврач по имени Джеймс Ватсон. После чего на борьбу с «неверными» встала почти вся страна. В конце концов, правда, с огромным трудом англичанам удалось добиться своего, если и не вполне, то в значительной степени, – и лишь потому, что на их сторону встал тот самый Абдуррахман-хан, десять лет сидевший в Самарканде под крылом у русских, прекрасно знавший русский язык и друживший со многими царскими генералами. Судя по ярким и подробным мемуарам, оставшимся после него, он вовсе не верил «корыстолюбивым, лицемерным англичанам», напротив, хотел бы видеть своими покровителями «моих русских друзей, храбрецов, благородных не менее, чем мы, дети гор Патаны», но планов на Афганистан у России не было, а упускать удобный, скорее всего, неповторимый случай застоявшийся политэмигрант не собирался. В связи с чем, убедившись, что к намекам генерал-губернатор не прислушивается, по-английски, не прощаясь, покинул гостеприимный Самарканд и объявился «за речкой», где и был радостно принят племенами, по разным причинам не любившими Айюб-хана.

Общими усилиями чересчур удачливого и не в меру непримиримого принца одолели, герой Майванда, так и не войдя в Кабул, бежал к персам, а война понемногу сошла на нет. В соответствии с договором, подписанным в Гандамаке, «красные мундиры» went home, а Кабул отказался вести внешнюю политику «без посредничества Великобритании», но не даром, а в обмен на солидную ежегодную субсидию. На всякий случай, чтобы новый эмир не своевольничал, вице-король Индии, связавшись с тосковавшим на чужбине Айюб-ханом, назначил небольшую пенсию и ему – просто так, безо всяких условий, сугубо «в знак уважения», однако Абдуррахман все понял правильно. Между тем Россия продолжала обживаться. В 1880—1882 годах были усмирены и приведены в порядок туркменские оазисы, ранее подчиненные хивинскому хану, а ныне уступленные русским. Непонятной оставалась только ситуация с оазисом древнего Мерва. Обитавшие вокруг него племена сарыков и саголов считались «вольными», а следовательно, зона их кочевий имела статус «нейтральной». Однако вели себя они, не считаясь с новомодными установлениями, традиционно, промышляя грабежом караванов и налетами на Хиву, хан которой с полным основанием просил русских прекратить беспредел. В 1882-м, когда набеги стали мешать строительству железной дороги через Кызылкум, начальник Закаспийской области генерал-лейтенант Александр Комаров поставил перед столицей вопрос о необходимости «усмирения племен Мерва, ставшего гнездом разбоя и разрушения, тормозящим развитие всего края». Разрешение было получено с оговоркой «Обойтись без шума!» – и выполнено именно так. После сложных переговоров 25 января 1884 года депутация аксакалов Мерва, прибыв в Ашхабад, поднесла Комарову прошение на имя императора о принятии города Мерва в русское подданство. Разумеется, согласие было дано, и вскоре мервцы присягнули на верность Империи.