Глава 11 Об искусстве

Глава 11

Об искусстве

У каждого народа своя культура, что показывает ее связь с биологическими особенностями нации. Энергия народа концентрировалась в религиозных произведениях искусства. Сравните, например, западноевропейскую иконопись и славянскую. Для Запада главная ценность — земная жизнь. По мере удаления от жизни ценность того нового состояния, далекого от реальности, уменьшается, пока не уходит в точку, в нуль. У нас же наоборот. Наши иконы имеют обратную перспективу, то есть прямые линии не сходятся у горизонта, а расходятся в бесконечность расширения.

Мы земную жизнь считаем ничем, и по мере удаления от нее начинается что-то важное, большое. Так же и с техникой письма, намеренно нарушающей пропорции. Изображение на иконе как бы имеет целью показать, что это не человек нарисован, это духовная часть его. На Западе художник брал натурщицу, рисовал с нее портрет и называл творение Богоматерью. Разница следует из разности наших мировоззрений.

То же самое и в архитектуре храмов. Когда заходишь в православный храм, его внутренняя архитектура словно заставляет поднять взгляд вверх. В католическом храме хочется смотреть вдаль — это нас «заставляют» делать колонны. Образно говоря, наша душа тянется вверх, а западная вдоль земли. Нам уютны спокойные тона, излучающие внутренний свет, нам свойственны глубоко человечная задушевность, свободная грация и спокойный ритм. Наше искусство полно силы, ясности и всеобъемлющей ласковости. Современный Запад несет резкую, кричащую атмосферу, в которой нет совести. Музыка давит механическими ритмами. В скульптуре превалируют дисгармония формы, оперирование с несуществующим. Через это улавливается нехорошая, нечеловеческая гармония. В ней есть что-то соблазнительное и пугающее.

Мы разные. Самая большая проблема для Запада в том, что мы белые. Будь мы другого цвета, было бы все понятно. Они могли бы объяснить, почему мы не такие как они. Но дело в том, что внешне мы полностью такие же. Еще хуже, что мы христиане, каковыми формально являются и они. И при этом совершенно другие. У нас другой набор ценностей, другие установки, другой взгляд на жизнь. Главное отличие — мы упорно сопротивляемся культу «золотого тельца». Никак не хотим признать за ним статус Бога.

Да, мы соблазняемся материальными благами, но до определенного предела. Чуть ситуация накалилась, можем в одночасье всех послать и от всего отказаться. Потом, возможно, жалеть будем, но на момент порыва души рациональность отключается. Ради какого-то непонятного, невыгодного и потому нелогичного для западных людей принципа мы готовы бросить то, что для них являет высшую ценность и смысл жизни. И это не случайность. Это следствие души, это метафизика. Держа в голове этот момент, попробуем разобраться, что есть культура вообще и наша культура в частности.

Невозможно перечислить все каналы, по которым распространяется информация. Все сказанное о сфере развлечений или брендах, о книгоиздательской или образовательной областях, в полном объеме относится ко всему информационному полю. Все, что так или иначе касается сознания, грубо говоря, любая информация, — все это стратегическая область этого поля. Не пушки и ракеты обеспечивают безопасность государства. Ее обеспечивают люди, управляющие пушками и ракетными комплексами. Какие установки закачаны в сознание этих людей, такая и безопасность. Остальное вторично. Убедительный пример значения духа — Япония. Ничего у страны нет, каменистый остров, на котором живет сильный народ. Результаты говорят сами за себя.

Болезнь современного общества — общие слова. Редко кто удосуживается составить себе ясное представление о той или иной категории, прежде чем судить о ней. В том числе это касается искусства. Мало кто может дать ему конкретное определение. Словом «искусство» принято называть любой акт творения, независимо от степени его полезности или вредности. Отсутствие определения порождает гримасу. Художник создает духовный яд, но его нельзя в том упрекать, он так видит мир, это его самовыражение, свобода и т. д. В итоге одна группа ненормальных рисует «картины» собственными фекалиями. Вторая группа говорит с придыханием, мол, поражены вашей отвагой, вы бросили вызов мещанскому миру. Третья группа, самая многочисленная, миллионы людей, расхваливают платье голого короля. Примерно та же демократия, что и в политике — обсуждают то, чего в действительности нет.

Мы не разделяем такого подхода. Прежде чем выразить свое отношение к искусству, уточним, что же это такое. Искусство есть энергия, материализованная в том или ином произведении, в картине, сонате, стихах и прочее. Эта энергия может быть собственной энергией художника, а может быть чьей-то чужой, когда непосредственный творец служит лишь проводником.

Искусство есть застывшая энергия. От ремесла она отличается способностью воздействовать на сознание, изменять его. Изменять — значит вносить что-то новое. Если творение художника не воздействует на душу и психику, или, выражаясь научным языком, на подсознание, если не меняет его, это уже не искусство.

Энергия, материализованная в произведении, всегда зависит от источника, из которого она излилась. Например, если бы животные могли творить, зайцы творили бы заячье искусство, волки — волчье. Соответственно искусство, созданное зайцами, воздействовало бы исключительно заячьим образом, а волчье искусство — волчьим.

Есть прямая зависимость между источником энергии и созданным произведением. Заяц никогда не создаст волчьего произведения. Если даже попробует, это будет халтура. Потому что у зайца к волчьей теме «душа не лежит». Это утверждение очень согласуется со словами из Евангелия о том, что не может из одного источника одновременно течь сладкая и горькая вода. «Течет ли из одного отверстия источника сладкая и горькая вода?» (Иак. 3,11).

Искусство воздействует на сознание. Это можно делать по-разному, но безусловно одно — воздействие означает изменение. Искусство — это сила, меняющая сознание в хорошую или плохую сторону. Нельзя определять ценность искусства силой воздействия. Ценность определяется именно степенью хорошего воздействия.

Вооружившись таким эталоном, мы вынуждены признать: стишок, слабо меняющий человека в хорошую сторону, более ценен, чем сильное произведение, мощно и стремительно меняющее человека в худшую сторону. Для человека маленькая витаминка, принесшая мизерную пользу, полезнее огромной порции яда. Вряд ли кто скажет, что сильно действующий яд лучше слабо действующего эликсира. Если найдется тот, кто утверждает обратное, пусть действует сообразно сказанному. Это быстро очистит общество от странного типа.

Искусство бывает вредно воздействующее и полезно воздействующее. Вряд ли кто с этим поспорит. Значит, нельзя считать хорошим все, что попадает под определение «искусство». Доводя эту мысль до логического конца, мы приходим к необходимости поощрять хорошее воздействие и не допускать плохое. Иными словами, мы приходим к мысли о необходимости контролировать доступ широких слоев населения к тому или иному виду искусства, как к сильнодействующим препаратам. Опасное искусство будет возникать, как возникают опасные вирусы, но в здоровом организме есть специальный механизм их уничтожения. А отдельные экземпляры вируса сохраняют исключительно в исследовательских целях в специальных хранилищах.

Существуют надзорные инстанции, следящие, чтобы магазины не распространяли вредно действующие на организм человека продукты. Должны существовать инстанции, следящие, чтобы не распространялись вредно действующие на сознание и душу человека произведения искусства.

Творец — это элита или потенциальная элита. Чем больше будет произведений искусства, несущих традиционные ценности и позитивный настрой, тем сильнее станет благотворный эффект. И тем острее творец будет чувствовать ответственность перед людьми за плод своего творческого труда. Но пока таких творцов — капля в океане бездарностей.

Чтобы оценить возможное последствие от своего произведения искусства, нужно понимать мир и народ во всей полноте. Иначе говоря, обладать масштабом мышления, свойственным элите. Это присуще далеко не всем. Если человек хорошо играет в шахматы, только кажется, что он так же хорошо понимает в остальных сферах, например, в политике. Но при том у всякого шахматиста образ умного человека, что позволяет манипулировать и им самим, и обществом. Так манипулировали физиком А. Сахаровым, понуждая его высказываться о проблемах, лежащих за рамками его миропонимания. Такой же трюк сегодня проделывают с шахматистами. И ничто не помешает сделать то же самое с творческими людьми. Сами они никогда не поднимутся на уровень, позволяющий выносить суждение о своих произведениях. Поэтому высшим показателем для большинства останется реакция толпы, но никак не производимый их творением эффект. Поэтому приходим к режущим ухо выводам.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.