Советский Союз отвечает на вызов

Советский Союз отвечает на вызов

Политика США заставила СССР форсировать гонку вооружения.

В 1945–1954 гг. соотношение между двумя странами в области испытания ядерного оружия выглядело следующим образом: США – 51 испытание, СССР – 14, в 1955–1964 гг. соответственно 333 и 152, в 1965–1974 гг. – 296 и 160, в 1975–1984 гг. – 171 и 236.

Если при И. В. Сталине США превосходили СССР по количеству ядерных испытаний в 3,6 раза, при Н. С. Хрущеве – 2,2 раза, в первой половине правления Л. И. Брежнева – в 1,9 раза, то в конце его правления и при первых его преемниках уступали СССР в 1,4 раза.

Таблица 9. Ядерные испытания в США и СССР

Источник: Мораторий объявлен народом. Последует ли Невада примеру Семипалатинского полигона? // Известия. 1990. 3 октября

В то же время «под покровом соглашения об ограничении стратегических вооружений ОСВ-1, заключенного в 1972 году, – пишет О. Гриневский, – СССР смог увеличить число своих межконтинентальных баллистических ракет в 7 раз, а боеголовок на них – в 20 раз»[1620].

К этому следует добавить, что с 1945 по 1991 г. США получили около 600 тонн оружейного урана и плутония, СССР не менее 700. В результате Советский Союз сумел почти догнать США по количеству и превзойти их по мощности ядерных боезарядов.

Если США произвели первые испытания ракет с разделяющимися головными частями (РГЧ) в 1968 г., то в 1973 г. они появились и у Советского Союза. Поэтому когда в 1975 г. США завершили модернизацию своих стратегических ракетных войск, ракеты с РГЧ стали поступать на вооружение Советской армии[1621]. В таких условиях оказались несовершенными и советская, и американская система ПРО. Это, по всей видимости, и стало одной из причин подписания договора 1972 г. об ограничении ПРО.

Но, заключив упомянутый договор, обе стороны не отказались от продолжения научных исследований в этой области. Наиболее успешно они шли в нашей стране. Еще в августе 1970 г. у нас состоялись успешные испытания противоракетной системы ПКО ИС-М «с тепловой головкой наведения». Так была создана новая система – А-135 с самонаводящимися противоракетами, которая была взята на вооружение 1 июля 1979 г. США смогли создать такую же систему только к 1985 г.[1622]

В рамках подписанных в 1972–1973 гг. соглашений продолжалось совершенствование как межконтинентальных ракет, так и ракет средней дальности. 11 марта 1976 г. на вооружение Советской армии поступили новые ракетные комплексы – «Пионер». Через несколько месяцев первый ракетный полк «Пионер», который в случае войны в течение нескольких минут мог нанести удар по любой точке Западной Европы, был дислоцирован в Гомельской области. В 1978 году началось массовое размещение «Пионеров» на западных границах СССР, что «вызвало переполох в Западной Европе»[1623].

Одновременно численность Советской армии была увеличена с 2,4 млн. человек в начале 60-х гг. до 4,5 млн. к середине 80-х годов. Это была самая крупная армия в мире. Даже в Китае она насчитывал 4,1 млн. чел. На вооружении Советской армии находилось 1398 МБР, 924 пусковые установки БРПЯ и 162 ТБ, которые были оснащены 10 тыс. ядерными боезарядами, а кроме того – 8207 боевых самолетов, 4014 боевых вертолетов, 1723 пусковых установок тактических ракет, 63 900 танков, 76 520 бронетранспортеров, 66880 ракетных установок залпового огня, орудий и минометов, 260 подводных лодок, в том числе 113 атомных, 157 крупных боевых надводных кораблей, в том числе 4 авианосца. 670 тыс. советских солдат несли военную службу за пределами своей страны, главным образом в Центральной Европе[1624].

В середине 80-х годов Советский Союз обладал огромным военным потенциалом и к началу 1987 г. уступал США «только по производству авианосцев, тяжелых бомбардировщиков и ядерных крейсеров»[1625]. Причем по торговле оружием СССР занимал «ведущее место в мире – 30 млрд. долларов»[1626].

Характеризуя политику СССР и США, Б. М. Уткин пишет: «Стороны не скрывали своих планов, даже не маскировали подготовку и развязывание войны. Шла открытая проба сил на различных возможных театрах военных действий – в Польше, Афганистане, Африке, на Кубе и т. д. Ставка делалась на ядерную войну, но противники отдавали себе отчет о ее последствиях. Поэтому лихорадочно наращивали обычные вооружения, в этом Запад обгонял СССР. Но и СССР наращивал обычные вооружения: по количеству и качеству танков нам не было равных в мире. СССР отставал в подготовке к отражению реально нарастающей агрессии особенно по двум направлениям: во-первых, в высокоточном оружии и способах борьбы с ним, во-вторых, в системе управления вооруженными силами во время войны»[1627].

Дело в том, что к началу 80-х годов «противник развернул не только группировки войск на всех театрах военных действий, но и реальные, функционирующие по законам военного времени органы управления. США и НАТО не искали новых вариантов: их коалиционные группировки и способы управления ими были схожи с периодом Второй мировой войны»[1628].

«Повторить трагедию 1941 г. допустить было нельзя, – пишет Б. М. Уткин, – поэтому весьма плодотворной оказалась концепция создания и заблаговременного развертывания, в соответствии с планом войны, органов управления»[1629]. В связи с этим в 1979 г. было создано первое, рассчитанное на ведение военных действий Главное командование войсками дальневосточного направления. Генеральный штаб считал необходимым развертывание таких же структур и на других направлениях, прежде всего западном[1630].

«Первая командно-штабная тренировка с участием созданных на это время главных командований на Западном и Юго-Западном театрах военных действий, – пишет М. Н. Терещенко, – была проведена в апреле 1980 г.». «В последующем (1980–1984 гг.) была проведена целая серия подобных оперативно-стратегических учений»[1631].

В 1982 г., еще при Л. И. Брежневе, советское правительство призвало администрацию США сделать совместное заявление о неприменении ядерного оружия. Однако ответа на это предложение не последовало. Это могло означать, что в Вашингтоне действительно готовы нанести по СССР ракетно-ядерный удар. Поэтому в Кремле возник вопрос: что делать?

«Мало кто знает, – пишет О. Гриневский, – что в это же время (имеется в виду 1982 г. – А. О.) советское руководство активно обсуждало вопрос: объявить или не объявить публично об отказе от обязательства не применять ядерное оружие первыми?»[1632].

«Вопреки устоявшемуся мнению, – отмечает О. Гриневский, – у советского руководства единства взглядов не было. Или, точнее, существовало два уровня подхода к ней»[1633]. Если политическое руководство страны заявляло об отказе от ядерной войны, то военное руководство придерживалось другой стратегии. Она «предусматривала разработку конкретных операций и подготовку войск к широкомасштабным наступательным операциям» и «применению ядерного оружия, в том числе первыми»[1634].

В мае 1983 г. состоялись военные учения под кодовым названием «3апад-83». Они проводились «на базе Прибалтийского военного округа и Балтийского флота, а также ряда объединений других видов Вооруженных Сил»[1635].

«Официально Советский Союз всегда заявлял, что не применит первым ядерное оружие, но на деле, – утверждает О. Гриневский, – все обстояло по-другому. На военных учениях (например, «3апад-83») отрабатывались операции нанесения превентивного удара по странам НАТО в случае получения достоверной информации о готовящемся ядерном нападении»[1636].

Учения «3апад-83» «предусматривали нанесение более 100 ядерных ударов по территории ФРГ и последующий выход советской армии к Ла-Маншу»[1637].

В то же время отрабатывалась деятельность Главного командования войск Западного направления[1638].

Комментируя эти учения, В. И. Варенников писал: «Несколько слов о переходе в наступление с целью срыва готовящегося нападения и ведении наступательной операции. На этом учении мы опробовали (это было впервые после войны) вариант действий наших Вооруженных Сил в начале войны, когда с получением достоверных данных о готовящейся агрессии решением высшего военно-политического руководства страны организуется и осуществляется внезапный удар всеми возможными огневыми средствами (артиллерия, авиация и т. д.), а также проводится наступательная операция с целью срыва нападения противника и разгрома его войск. То есть нанести превентивный удар»[1639].

Рассказывая об учениях «3апад-83» и отмечая, что они «целиком» были «детищем Главного оперативного управления Генштаба»[1640], В. И. Варенников констатировал, что позицию Генерального штаба в этом вопросе разделяли далеко не все «(даже в руководстве Министерства обороны)»[1641].

«Оппоненты считали, – отмечал он, – что такого характера действия могут вызвать у народов мира отторжение и неверие в нашу миролюбивую политику, нас обвинят в агрессии. В связи с этим у нас к ним (оппонентам) были встречные вопросы: для нас не является уроком начальный период Великой Отечественной войны и нам надо, чтобы это повторилось? А бандитские действия США во Вьетнаме, Гренаде, Гватемале, Ливии…»[1642].

«Что же касается нашего упреждающего удара в целях разгрома ударной группировки агрессора, который изготовился в приграничной зоне для нападения на нашу страну, – разъяснял В. И. Варенников, – то действовать вероломно мы не намерены: предварительно по дипломатическим каналам, конечно, будет сделано предупреждение с категорическим требованием – немедленно отвести войска и прекратить подготовку нападения. Если это требование выполнено не будет, угрозу, которая нависла над Отечеством, мы обязаны снять любыми средствами»[1643].

В 1983 г. странам-участницам Варшавского Договора был предложен для подписания мобилизационный план, который предусматривал меры на тот случай, если «Запад развяжет войну против социалистических стран». Предполагалось, что «в этом случае жесткое руководство всей военной организации переходит в руки Москвы»[1644].