КАК УБИВАЮТ ГОСТЕЙ

КАК УБИВАЮТ ГОСТЕЙ

Согласно Гумилеву, монголы завоевали б?льшую часть Евразии просто потому, что должны были как-то отомстить за своих послов, убитых злыми русскими, хорезмийцами, европейцами. Вдумаемся: жизнь монгольских послов (исполнявших помимо дипломатических и шпионские обязанности) была, по мнению Гумилева, намного ценнее, чем жизни сотен тысяч жителей богатых, культурных, процветающих стран.

Вот и в битве на Калке, и в разорении татарами Русской земли Гумилев обвиняет в первую очередь русских князей, которые в 1223 году приказали убить монгольских послов. Гумилев недоумевает, почему историки до Георгия Вернадского не обращали на это внимания: «А ведь это подлое преступление, гостеубийство, предательство доверившегося!» Гумилев искренне возмущается вероломством русских и превозносит нравственность монголов: «Предателей и гостеубийц уничтожали беспощадно вместе с родственниками, ибо, считали они, склонность к предательству – наследственный признак. <…> Города, в которых были убиты парламентеры, монголы называли "злыми городами" и громили их, считая, что это справедливо».

Здесь Лев Николаевич противоречит самому себе. В книге «Древняя Русь и Великая степь» он списывает причину завоевательных войн на конфликт культур: китайцы, русские, хорезмийцы, венгры не понимали, что послов убивать нельзя, а монголы мстили невеждам: «…из-за убийства послов погибла империя Сун и была разорена Венгрия. Католические и мусульманские авторы приписывали эти разрушения особой кровожадности монголов, умалчивая о причинах этих войн».

Но в этой же книге Гумилев утверждает, будто русские понимали и одобряли действия монгольских «мстителей»: «Так были разрушены Балх и Козельск, причем последнему никто не оказал помощи, хотя рядом были Смоленск, Киев и Чернигов, а владимирский князь Ярослав ходил с войском на Литву. Видимо, они знали, из-за чего гибнет Козельск. И отнюдь ему не сочувствовали». Кстати, жители Козельска монгольских «парламентеров» не убивали. Поэтому Гумилев делает оговорку: Козельск пострадал как город, относившийся к Черниговскому княжеству, а черниговский князь Мстислав участвовал в убийстве монгольских послов перед сражением на Калке. Получается, что убийство посла – повод для геноцида?

Если верить Гумилеву, монголы были просто уникальным в истории человечества народом – они никогда не лгали и оттого были слишком доверчивы, легко поддавались на чужие хитрости, ведь они и вообразить не могли, что такое обман. Вот и в XIV веке хан Тохтамыш, наивный и честный сибиряк, поверит гнусному доносу суздальских князей и пойдет войной на великого князя Дмитрия Ивановича, которому был обязан победой над своим соперником Мамаем.

Вообще-то история похода Тохтамыша на Москву всегда считалась образцом вероломства. За сто сорок лет до похода Тохтамыша о коварстве монголов писал Джованни дель Плано Карпини, посол папы Римского, который побывал в середине XIII века при дворе великого хана: «…они гораздо более лживы, чем другие люди, и в них не обретается никакой почти правды; вна чале, правда, они льстивы, а под конец жалят как скорпион. Они коварны и обманщики и, если могут, обходят всех хитростью».

А не лжет ли папский легат? А зачем же ему лгать? Монголы оставили по себе такую память в Польше, Богемии, Венгрии и Хорватии, что трудиться над созданием образа врага не было никакой необходимости. К тому же Плано Карпини пишет не только о дурных, но и о хороших качествах монголов: их взаимовыручке, выносливости, о целомудрии женщин, о дружбе мужчин. Кроме того, сам Лев Николаевич охотно ссылался на сочинение Плано Карпини, следовательно, вполне доверял свидетельству папского легата. Только вот его характеристику нравственного облика монголов ни разу не вспомнил.

Не вспомнил Гумилев и «Повесть о разорении Рязани Батыем», где говорится как раз об убийстве послов, только не татарских, а русских. Князь рязанский Юрий Федорович сам отправился с послами в лагерь Батыя на реку Воронеж и просил того не ходить войной на Рязанскую землю. Батый выдвинул встречное условие – потребовал жену князя: «Дай мне, княже, изведать красоту жены твоей». Когда князь с негодованием отказался от такого лестного предложения, Батый приказал убить князя и его спутников. Может быть, Гумилев не доверял источнику, ведь «Повесть о разорении Рязани Батыем» – произведение художественное? Доверял, ведь он эту повесть цитировал, опирался на нее, например, в своей книге «От Руси до России».

Как вполне доверял и Плано Карпини, который рассказал о том, как Туракина, мать хана Гуюка, отравила великого князя Ярослава Всеволодовича. Если трактовать это преступление так, как Гумилев трактует убийства монгольских послов, то окажется, что перед нами то же самое предательство доверившегося! Значит, и монголы были достойны повального геноцида, если бы русские витязи каким-то чудом могли добраться до берегов Толы и Керулена? Оказывается, нет, ведь и в этом убийстве виноваты не монголы, а русские: «доверчивая», «импульсивная» Туракина, «простодушная сибирячка», поверила доносу русского мерзавца и, самое главное, «агента Лионского собора», то есть католического шпиона боярина Федора Яруновича. На самом деле ни о каком доносе не было и речи. Перед нами фантазия, которую трудно выдать даже за реконструкцию.