Русский переворот?

Русский переворот?

25 ноября 1741 года, точно так же, как Бирона год назад, заворачивали в одеяло и Миниха, и Остермана. Миниха сильно побили потому, что вообще не любили, а особенно досталось Остерману, который стал угрожать солдатам и обругал Елизавету «поносными и непотребными» словами. Так же арестовывали и еще множество немецких временщиков рангом поменьше. Многих из них сильно помяли и побили при аресте: натерпевшись при Анне, гвардия сводила счеты с ненавистными временщиками.

Особая комиссия, назначенная для расследования преступлений прежнего правления, состояла из пяти членов; то были: граф Ушаков, князь Трубецкой, генерал Левашов, князь Куракин и тайный советник Нарышкин.

Русские торжествуют?

Елизавета провела чистку государственного аппарата и армии, повыгоняла со службы довольно много немцев, в том числе решительно ни в чем не повинных.

А русские были патриотами?

Гвардии и этого было мало, она требовала изгнания всех немцев за пределы государства Российского. Только это, по мнению гвардейцев, исключит на все времена немецкое иго; в столице еле удалось удержать гвардию от немецкой резни.

Местами вспыхивали немецкие погромы; к чести русских будет сказано, они нигде не были массовыми, то есть нигде не били всех немцев подряд. Доставалось в основном тем, кто при Анне держался высокомерно и оскорблял чувства русского населения.

В лагере под Выборгом среди войск, отправленных на войну со Швецией, против немцев поднялся настоящий бунт гвардейцев. Только энергия генерала Кейта, который схватил первого же попавшегося бунтовщика и позвал священника, чтобы тот подготовил солдата к расстрелу, остановила бунт.

Скажу одно: какой контраст этих событий 1741 года с настроениями 1648 года! Тогда москвичи, поднявшиеся на восстание, даже приветствовали немецкую охрану Алексея Михайловича: мол, немцы люди справедливые и неправд не терпящие. Теперь немцев бьют и хотят всех выгнать из государства… Однако довели людей! И до чего они «другие», эти немцы…

«Так удачной ночной феерией разогнан был курляндско-брауншвейгский табор, собравшийся на берегах Невы дотрепывать верховную власть, завещанную Петром Великим своей империи. По воцарении Елизаветы, когда патриотические языки развязались, церковные проповедники с безопасной отвагой говорили, что немецкие правители превратили преобразованную Петром Россию в торговую лавку, даже в вертеп разбойников»[82].

Насчет разбойников я бы на месте церковных проповедников выражался осторожнее, потому что именно русская и дворянская в своей основе гвардия была главным вместилищем самого дикого беззакония. Сам же Ключевский вынужден писать: «Тогда в России дворец и крепость стояли рядом, поддерживая друг друга и обмениваясь жильцами. Преемник и племянник Елизаветы – герцог голштинский Петр III воцарился без замешательства, но через полгода был низвержен своей женой, ставшей во главе гвардейских полков»[83].

Манифест о воцарении Елизаветы от 28 декабря 1741 года – ярчайший пример фальсификации. В Манифесте утверждалось, что это Остерман призвал на царствование Анну Ивановну, нарушив таким образом права Елизаветы. И что он же и «прочие такие же» после смерти Анны Ивановны передали престол Брауншвейгской династии. Сложнейшая династическая ситуация, ожесточенные споры группировок не обсуждаются. Вся внутренняя политическая жизнь Российской империи между 1730 и 1741 годами сводится к заговору немцев во главе с Остерманом. Заодно и не заостряется внимание на том, что это чисто русские Голицыны и Долгорукие призвали Анну Ивановну… Все стрелки упорно переводятся на гадов-немцев, в первую очередь на бедолагу Остермана, виновного явно меньше всех остальных.

Во всех следующих изданиях Манифеста выдвигалось одно и бесспорное основание занять престол – близость по крови к Петру I. Ну, и стремление восстановить начала политики Петра I, «попранные» при Анне Ивановне. Вот эта идея – восстановление того, что было при Петре, пользовалась большой популярностью.

От времени эпоха Петра подернулась флером истории, время унесло грязь и кровь, осталась неясная, порой лживая сказка о величии. Как возвеличивают, порой боготворят своих покойных полководцев ветераны – это известно.

«По благополучному нашему восшествию на всероссийский родительский наш престол усмотрели мы, что порядок в делах правления государственного внутренних отменен во всем от того, как было при отце Нашем и матери Нашей», – так начинался Манифест.