Переворот: немцы против немцев

Переворот: немцы против немцев

Умирая, Анна Ивановна пытается передать власть сыну своей племянницы Анны Леопольдовны и внуку своей сестры Екатерины. Этот сын Иван от принца Брауншвейг-Люнебургского Антона-Ульриха и должен был царствовать под династическим номером «Иван VI». А регентом при нем – все тот же Бирон.

Сидел… или лежал? Иван VI на престоле недолго, с октября 1740 по ноябрь 1741 года, и был свергнут в возрасте года и трех месяцев.

Судя по всему, Бурхгард Миних с самого начала хотел избавиться от самой одиозной личности в этом немецком засилье, Бирона, – уже затем, чтобы не разделять его судьбу. Ведь Бирона боялись даже родители императора: ходил слух, что Эрнст Иоганн Бирон хочет отправить их обратно в Германию, оставив себе ребенка, Ивана VI. Да и ведет он себя глупо…

В гвардии его уже не просто не любят, а считают узурпатором и открыто говорят, что пора бы его сместить, а регентшей сделать мать императора, Анну Леопольдовну.

Действительно, какая может быть опора у Бирона? Высшие чиновники – и русские и немцы – к нему равнодушны, а то и враждебны. Армия ему не подчиняется. Гвардейские полки его ненавидят, в том числе и созданный при Анне Ивановне Измайловский гвардейский полк. Дворянство, как и гвардия, считает его лично виновным во всем, содеянном при «бироновщине». Никто не хочет признавать его регентом, не хочет ждать целых 16–17 лет, пока вырастет маленький Иван VI.

Будь «немецкая партия» реальностью, а не вымыслом, он мог бы опираться на немцев. Но мало того, что такая опора невозможна – почти никто из высокопоставленных немцев Бирона своим лидером не считает и за ним не идет. Так еще и возглавляет заговор немец Миних!

Миних же действует с немецкой педантичностью и вместе с тем с византийским коварством. Целый вечер сидели и пили пиво три немца: Бирон, Левенвольд и Миних. Бог знает, сколько опустошили они кружек и слопали айсбайна, но известно: Бирон в этот вечер был беспокоен и задумчив. Вдруг Левенвольд спросил фельдмаршала:

– А что, граф, во время ваших походов вы никогда не предпринимали ничего важного ночью?

Миних вздрогнул, решив, что Левенвольд каким-то образом проник в его тайные мысли. Но он был бы слишком плохим царедворцом, если бы показал свое смущение:

– Не помню, чтобы я предпринимал что-нибудь чрезвычайное ночью, но мое правило – пользоваться всяким благоприятным случаем.

Вскоре после этого добрые друзья попрощались до следующего утра, и около одиннадцати часов фельдмаршал уехал, но спать уже не ложился. В два часа ночи он велел позвать своего адъютанта подполковника Манштейна, и оба они поехали в Зимний дворец. Там Миних пошел прямо в покои герцогов Брауншвейгских и велел доложить им о себе. Переговорив с глазу на глаз с герцогиней, он велел Манштейну позвать к герцогине всех караульных гвардейских офицеров. Полунемка на троне обратилась к гвардейцам с целой речью, обвиняя регента в пренебрежении и грубости:

– Мне нельзя, мне стыдно долее сносить все эти обиды. Я решилась его арестовать и поручила это дело фельдмаршалу Миниху; надеюсь, что храбрые офицеры будут повиноваться своему генералу и помогать его ревности.

Говорить ли, что гвардия спала и видела такой поворот событий?! Офицеры клялись в верности, герцогиня расцеловала офицеров… Солдаты, которым Миних тут же объяснил, что происходит, сразу же заорали ура, – да так орали, что пришлось на них прикрикнуть – не дай бог, кто-то поймет, что происходит, и предупредит Бирона!

Миних поступил как истинный полководец: он оставил охранять Зимний дворец и династию только сорок солдат, а сам отправился к Летнему дворцу, где жил Бирон, с восьмьюдесятью солдатами. Ведь принц Евгений Савойский, Во Бан и другие великие полководцы всегда оставляли в резерве треть войска, а наступали двумя третями.

Вся охрана дворца тут же примкнула к заговорщикам; Миних велел Манштейну взять двадцать человек и арестовать Бирона, а если будет такая необходимость – убить.

Истинный фарс! Манштейн чуть не заблудился в Летнем дворце, планировки которого совершенно не знал, и трудно сказать, чем все могло кончиться… Но в конце концов этот представитель «русской партии» отыскал спальню с пышной кроватью, где мирно храпели герцог Курляндский и Земгальский с герцогиней Курляндской и Земгальской. Они проснулись, только когда Манштейн откинул полог кровати и начал объяснять, зачем пришел.

– Караул! – закричали оба.

Не лишенный чувства юмора Манштейн сказал, что привел с собой много карульных. До сих пор неизвестно, действительно ли Бирон собирался спрятаться под кровать, или это только показалось Манштейну. Дело в том, что Манштейн совершенно случайно оказался с той стороны кровати, где спала супруга временщика; Бирон спал с другой стороны кровати. Теперь он соскочил на пол и как будто собирался залезть под кровать. Манштейн, как горный орел, облетел вокруг кровати и схватил Бирона, одновременно крича солдатам, чтоб помогали. Солдаты кинулись на Бирона, тот стал лупить кулаками направо и налево, издавая какие-то дикие уханья, отвратительно ругаясь сразу по-русски и по-немецки. Солдаты сильно побили его; потом вопли Бирона им надоели, солдаты заткнули рот Бирону носовым платком, завернули в одеяло и снесли в караульню. Там гуманные воины накинули поверх ночной рубашки солдатскую шинель, чтобы пленник не замерз, и повезли его в Зимний дворец. Ненавистного временщика еще изрядно поколотили по дороге, чему Миних нисколько не препятствовал.

В это время герцогиня кинулась прочь, – так и бежала в одной рубашке в ноябре по улице, стремясь выбраться поскорее за ворота дворца. Солдаты поймали ее и спросили у Манштейна, что с ней делать. Тот велел отвезти во дворец, но солдатам стало лень с ней возиться; они просто пихнули бабу задом в сугроб. Так она и барахталась в сугробе, почти голая, когда ее вызволил из снежного плена некий капитан гвардии, велел одеть и все-таки отвез во дворец. Ее тоже отправили в крепость. Тем временем Манштейн арестовал Густава Бирона, брата временщика, а другой адъютант Миниха, капитан Кенигфельс, арестовал Бестужева.

На этом, собственно, переворот и закончился. Фамилии участников я специально привел, и судите теперь сами, с какой стороны тут была немецкая партия, а с какой – русская.

Дальше продолжались разнообразные интриги, как говорят уже в наше время, «подковерная борьба», в ходе которой поднимались то одни, то другие.

Возможно, Миних и сумел бы исполнить свой план – избавившись от Бирона, объявить регентшей Анну Леопольдовну и дождаться совершеннолетия Ивана Антоновича… Возможно, такой политический расклад и сохранился бы надолго, если бы не пришла в движение та новая сила, которую и боялись, и уважали, и презирали, и возвеличивали, – гвардия!

Потому что если удержаться на престоле не было суждено ни Ивану VI, ни его матери, то исключительно из-за действия силы, которую Анна Ивановна давила всеми силами своего репрессивного аппарата, – русского дворянства и его организованного, вооруженного отряда – гвардии.

Видимо, это и была «русская партия».