ЛАВУАЗЬЕ (1743–1794)

ЛАВУАЗЬЕ

(1743–1794)

Жизнь его складывалась необычайно счастливо. Он был, пожалуй, самым богатым из всех знаменитых ученых. Получилось так, что этот прославленный химик случайно приобрел данную специальность и тратил на свои лабораторные исследования немалые собственные средства. Поэтому его с полным правом следует считать ученым-любителем. В то же время именно его называют основателем современной химии.

До Лавуазье она была по сути дела прикладной дисциплиной, связанной с фармакологией, медициной, отдельными производствами и алхимическими опытами. Он более других содействовал превращению ее в науку, имеющую свою систему терминов и классификаций, опирающуюся на предельно точные количественные характеристики.

Как отмечает историк химии И.С. Дмитриев, «достижения Лавуазье в науке многообразны: он изменил всю иерархию химических соединений, в результате чего те вещества, которые считались простыми, например вода, оказались сложными, и наоборот, те, что полагали сложными, скажем металлы, заняли свое место в „Таблице простых тел“; он открыл кислород и дал правильное объяснение процессов горения, прокаливания, восстановления дыхания, чем опроверг теорию мифического флогистона; разработал концепцию агрегатного состояния вещества, наконец, он сформулировал закон сохранения массы вещества (1789), открытый задолго до того Ломоносовым, и т. д…»

Родился Антуан Лоран Лавуазье в состоятельной семье прокурора Парижского парламента. Обучаясь в привилегированном коллеже Мазарини, он увлекся литературой, стал сочинять драму на сюжет сентиментального романа Жана Жака Руссо «Юлия, или Новая Элоиза» (нетривиальный выбор для весьма обеспеченного юноши; ведь Руссо признавался: «Я ненавижу знатных, и ненавидел бы их еще больше, если бы меньше презирал»). Но далее первых сцен работа не продвинулась: более серьезно интересовали его математика, астрономия, физика, минералогия. По настоянию отца поступил на юридический факультет Парижского университета, но по окончании его не стал адвокатом. С другом семьи геологом Жаном Этьеном Геттардом (сторонником гипотезы всемирного потопа, якобы сформировавшего лик Земли и даже кристаллические горные породы) молодой Лавуазье совершал экспедиции по Франции, собирая материалы для геолого-минералогического атласа, а также участвовал в составлении геологических карт. Свои таланты Лавуазье впервые проявил в неожиданной области: разработал проект уличного освещения Парижа, за что получил золотую медаль.

Его научная карьера была стремительной: в 1768 году адъюнкт, через 4 года — академик, а с 1785-го — директор Парижской академии наук. Возможно, его продвижению поначалу способствовали друзья отца, энергия и молодость ученого, а также его материальная обеспеченность, позволявшая заниматься за свой счет химическими исследованиями в лаборатории. Поручали ему самые разнообразные задания: изучать «животный магнетизм» и газы выгребных ям, разобраться в конструкции английской паровой машины, осматривать казенные заведения (тюрьмы, больницы, фабрики, заводы), организовывать метеорологические наблюдения, выяснять химический состав косметических препаратов и их влияние на здоровье.

"Однако случалось ученому идти и против королевской воли, — пишет И.С. Дмитриев. — Так, незадолго до революции Людовик XVI потребовал существенно увеличить число мест в академии. Ответ Лавуазье (тогда уже директора академии) был резок и категоричен:

— Если Ваше Величество намерены провести столь значительное пополнение академических рядов, то нам придется призвать в эти стены посредственность, полузнание, более опасные, чем невежество, шарлатанство и интриги, которые их всегда сопровождают, а будущим поколениям оставить лишь выродившееся потомство. Король может открывать вакансии, но не в его власти создавать гениальных ученых, чтобы эти вакансии заполнить".

Очень многое определило в его судьбе избрание в 1768 году членом, а затем одним из руководителей Генерального откупа (ведомства по взиманию налогов). Эта организация обогащала не только казну государственную, но и своих деятелей. Лавуазье сравнительно быстро стал миллионером. По его предложению Париж окружили решеткой, чтобы не допустить беспошлинного ввоза товаров. Казна и члены Генерального откупа богатели, но у горожан росло недовольство подобными мерами, а также инфляцией, перебоями с хлебом, снижением уровня жизни. На Лавуазье писали анонимные памфлеты. А он продолжал заниматься химическими исследованиями, в частности, реорганизовал производство пороха, улучшив его качество и почти удвоив выпуск. В 1783 году он издал мемуары «Размышления о флогистоне», в которых опровергал уже укоренившееся в науке мнение о существовании «воспламеняемой субстанции» (флогистоне), которая выделяется при горении и обжигании, переходя через воздух растениям, а от них животным. Эту гипотезу еще раньше опроверг своими опытами М.В. Ломоносов, но его авторитет не был настолько весом, чтобы ученые отказались от привычной концепции. Да и выдвинутая Лавуазье кислородная теория горения и дыхания была отвергнута подавляющим большинством специалистов. В мемуарах он признался:

«Я не жду, что мои взгляды будут сразу приняты. Человеческий ум привыкает видеть вещи определенным образом, и те, кто на протяжении части своего жизненного пути рассматривали природу с известной точки зрения, обращаются лишь с трудом к новым представлениям». Он верил, что со временем его идея победит, и не ошибся. Укрепляя новые теории в сознании ученых, он создал «Начальный курс химии» (1769) с иллюстрациями жены и помощницы Марии, ученицы знаменитого художника Луи Давида. В учебнике он изложил принципы, которыми руководствовался: «Я поставил себе законом всегда следовать от известного к неизвестному, не делать никаких выводов, которые не вытекали бы непосредственно из опытов и наблюдений, и сопоставлять химические факты и истины в таком порядке, который наиболее облегчает их понимание…»

Лавуазье верно отметил одну особенность научных построений, способствующую заблуждениям: ошибочные суждения не затрагивают личных интересов, не грозят страданиями и бедами; напротив, возбуждают воображение, тешат самолюбие. «Таким образом, мы как бы заинтересованы в том, чтобы себя обманывать».

Припомнил Лавуазье слова своего современника, философа, историка и экономиста Кондильяка о свойстве людей злоупотреблять словами, не особенно заботясь об их смысле, привыкать к ложным мнениям, которые превращаются в предрассудки. От этого избавиться тем труднее, чем образованнее человек. Новые идеи легче поймут те, кто ни чему не учился, «чем те, кто учился многому, а тем более те, кто писал много ученых сочинений». Сам Лавуазье постарался внести порядок в значительный хаос, царивший в химической науке того времени, преодолевая сопротивление ретроградов. И это ему удалось.

Грянувшая Французская революция была встречена Лавуазье спокойно. В письме американскому коллеге Бенджамину Франклину он написал: «Партия демократическая имеет на своей стороне и численность, и философию, и ученых». Но свержение монархии сказалось вскоре и на Парижской академии, которой покровительствовал король. Ученых стали упрекать в паразитизме, пламенный демократ Марат обозвал Лавуазье «корифеем среди шарлатанов». В августе 1793 года академия была разогнана, а в декабре вышло постановление об аресте всех бывших откупщиков. Их обвинили в злоупотреблениях и заговоре против французского народа. И великий химик, сделавший так много для укрепления и славы Франции, попал под нож гильотины.