Глава двадцать девятая

Глава двадцать девятая

Антипатр становится невыносимым; он едет в Рим с завещанием Ирода. Ферора оставляет брата, чтобы не быть вынужденным покинуть свою жену. Его смерть

1. Уничтожив таким образом виды сирот и устроив брачные союзы в своих личных интересах, Антипатр думал, что благополучно достиг уже гавани. К врожденной его злости прибавилась теперь самоуверенность, которая сделала его еще более невыносимым. Не будучи в состоянии свалить с себя всеобщую ненависть, он успокаивал себя тем, что сделался для всех страшным. Даже Ферора, видевший в нем будущего царя, усердно его поддерживал. Но в это же время женщины при дворе сплотились вместе и вызвали новые распри. Во главе их партии стояла жена Фероры, к которой, кроме ее матери и сестры, примкнула также мать Антипатра. Она вела себя во дворце так высокомерно, что дерзнула даже раз оскорбить двух дочерей царя. Последнему она вследствие этого сделалась в высшей степени ненавистной. Но хотя царь ее сильно ненавидел, она тем не менее, при помощи своих союзниц, могла властвовать над другими[1002]. Саломея была единственная, которая нарушала их гармонию: она донесла царю об их собраниях и внушила ему подозрение, что там злоумышляют против него. Как только те узнали об этом доносе и о негодовании царя, они прекратили открытые собрания и дружеские сношения между собою, а в присутствии царя притворялись даже враждебно-настроенными друг против друга. В этой фальшивой игре участвовал также Антипатр, нанесший раз Фероре публичное оскорбление. Зато они отныне стали устраивать тайные собрания и ночные пирушки, а сознание, что они находятся под надзором, только укрепило их солидарность. Но от Саломеи ничего не осталось скрытым, и она обо всем доносила Ироду.

2. Тогда возгорелся его гнев, и прежде всего на жену Фероры, которую Саломея преимущественно очернила. Он созвал собрание родственников и друзей, и жалуясь перед ними на эту женщину, вспомнил, между прочим, ее оскорбительное обхождение с его дочерьми; дальше, что она денежными подарками подстрекнула к сопротивлению фарисеев и колдовством отвратила от него сердце брата. В заключении своей речи он обратился к Фероре и предложил ему на выбор: отречься или от своего брата, или от своей жены. Когда же Ферора заявил, что охотнее он расстанется со своей жизнью, чем с женой, Ирод, не зная что делать, обратился к Антипатру и приказал ему прекратить всякие сношения с женой Фероры, с этим последним и со всеми его приближенными. Этот запрет Антипатр не смел преступить открыто, но тайно он целые ночи проводил в их обществе; а так как его пугал надзор Саломеи, то он посредством своих римских друзей затеял поездку в Рим. Последние написали, что следовало бы Антипатра через некоторое время командировать в качестве посла к императору. Ввиду этого Ирод немедля снарядил его в путь с блестящей свитой и большой суммой денег, поручив ему представить императору его завещание, в котором царем назначен был Антипатр, преемником же последнего – Ирод, сын Мариамны, дочери первосвященника.

3. Одновременно с ним ехал в Рим аравитянин Силлай, не исполнивший приказов императора ввиду того, что Антипатру поручено было возобновить против него то самое обвинение, которое еще раньше было возбуждено Николаем[1003]. Кроме вражды с Иродом, Силлай находился еще в не менее сильном разладе со своим же царем, Аретой, многих друзей которого, в том числе Соема – могущественнейшего человека в Петре, – он лишил жизни. Большими суммами он пытался залучить в свою пользу императорского домоправителя Фабата и надеялся найти в нем поддержку также против Ирода. Но последний предложил еще большую плату и отвлек от Силлая Фабата, которому также поручил взыскать с Силлая присужденную ему императором сумму. Но Силлай отказался от уплаты денег; он шел еще дальше и жаловался на Фабата императору: Фабат, доносил он, не преследует интересов своего повелителя, а служит только целям Ирода. Тогда Фабат, все еще состоя в высокой милости у Ирода, до того озлобился, что выдал тайны Силлая[1004] и открыл, между прочим, царю, что тот подкупил одного из его телохранителей, Коринфа. «Пусть только, – сказал он, – арестуют его». Царь поверил этому доносу, потому что Коринф вырос во дворце и был араб по происхождению. Он немедленно распорядился о задержании не одного только Коринфа, но и двух арабов, из коих один был другом Силлая, а другой – предводителем одного из аравийских племен. Последние, будучи подвергнуты пыткам, сознались, что обещанием Коринфу большой суммы денег они уговорили его убить Ирода. Таким образом, и они после вторичного их допроса сирийским правителем, Сатурнином, были отправлены в Рим.

4. Ирод все еще продолжал настаивать на разлуке Фероры с его женой; ибо сколько бы он ни ненавидел ее, он все-таки не мог придумать другого средства, чем отмстить ей, пока, наконец, в порыве гнева, он прогнал из дворца их обоих. Ферора мирился с этой обидой, удалился в свою тетрархию[1005], но поклялся при этом, что только смерть Ирода положит конец его изгнанию, а доколе тот будет жив, он никогда не возвратится назад. И он не пришел даже тогда, когда брат заболел, несмотря на то, что тот настойчиво звал его к себе и послал ему сказать, что он перед скоро ожидаемой смертью своей хочет оставить ему некоторые поручения. Сверх ожидания он опять выздоровел, но вслед за тем заболел Ферора. Тогда Ирод показал себя более великодушным: он приехал к нему и участливо за ним ухаживал. Но Ферора не перенес болезни и умер через несколько дней. Хотя Ирод любил брата до конца его дней, молва все-таки и эту смерть приписывала ему: говорили, что он отравил его ядом. Его тело Ирод велел перевезти в Иерусалим, предписал всему народу самый глубокий траур и устроил ему блестящие похороны. Так постигла смерть одного из убийц Александра и Аристобула.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.