Мир, который сотворила чума
Мир, который сотворила чума
В 1346 году бубонная чума, «черная смерть», достигла генуэзской колонии Тана в устье реки Дон на Азовском море. Чума, переносчиками которой были живущие на крысах блохи, пришла в Европу из Восточной Азии вместе с товарами, которые шли по великой трансазиатской торговой артерии — Шелковому пути. Благодаря активной торговле, которую вели генуэзские купцы, зараженные крысы быстро распространили чуму из Танаиса по всему Средиземноморью. К началу 1347 года чума достигла Константинополя. Весной 1348-го она распространилась по Франции, Северной Африке и Италии и убивала примерно половину населения каждой территории, которой она достигала. За приходом чумы во Флоренцию наблюдал итальянский писатель и поэт Джованни Боккаччо. Позже он вспоминал это событие так:
«Болезнь начала проявлять свое плачевное действие страшным и чудным образом. Не так, как на востоке, где кровотечение из носа было явным знамением неминуемой смерти, — здесь в начале болезни у мужчин и женщин показывались в пахах или под мышками какие-то опухоли, разраставшиеся до величины обыкновенного яблока… Затем признак указанного недуга изменялся в черные и багровые пятна, появлявшиеся у многих на руках и бедрах и на всех частях тела… Казалось, против этих болезней не помогали и не приносили пользы ни совет врача, ни сила какого бы то ни было лекарства: почти все умирали на третий день после появления указанных признаков».[18]
Англичане видели, что зараза приближается, и прекрасно понимали, чем это грозит. В середине августа 1348 года король Эдуард III попросил архиепископа Кентерберийского организовать специальные молебны, и многие епископы отправили приходским священникам письма, которые надлежало зачитать в церквях после проповеди. Эти наставления должны были помочь людям справиться с предстоящими невзгодами. Ральф Шрусберийский, епископ Батский, писал клирикам своей епархии:
«Господь Всемогущий со Своего небесного престола насылает гром, молнию и другие кары, чтобы поразить сыновей Своих, грех которых Он желает искупить. И ныне, когда ужасный мор, пришедший с Востока, бесчинствует в соседнем королевстве, мы должны молиться непрестанно, с верою в сердце и со страхом Божиим, чтобы мор сей не протянул и в наш край свои ядовитые щупальца, не поразил и не пожрал нашу паству. Посему надлежит нам всем обратиться к Господу с покаянием, непрестанно исповедуя грехи наши и читая псалмы».
Но это не помогло. Чума пришла и быстро истребила примерно половину населения Англии. Такие катастрофы могут оказывать сильнейшее воздействие на общественные институты. Многие люди решили вовсе отказаться от соблюдения общественных норм. Как отмечал Бокаччо,
«некоторые утверждали, что много пить и наслаждаться, бродить с песнями и шутками, удовлетворять, по возможности, всякому желанию, смеяться и издеваться над всем, что приключается, — вот вернейшее лекарство против недуга… что, быть может, стало впоследствии причиной меньшего целомудрия в тех из женщин, которые исцелялись от недуга».
Но главное, что чума привела к значительным социальным, экономическим и политическим изменениям в средневековой Европе.
В начале XIV века в Европе сохранялся феодализм — социально-экономическая и политическая система, которая сформировалась в Западной Европе после падения Римской империи. В ее основе лежала система взаимоотношений между королем, находящимся на самом верху «феодальной лестницы», феодалами в середине и крестьянами в самом низу. Король владел землей и жаловал ее феодалам в обмен на военную службу. Феодалы, в свою очередь, предоставляли землю крестьянам, которые должны были в течение определенного числа дней бесплатно работать на феодала, а также платить различные налоги и подати. Крестьяне, которые из-за своего зависимого (servile) положения назывались сервами (serfs), были прикреплены к земле и не имели права покинуть ее без разрешения феодала, который был не только землевладельцем, но и судьей, жюри присяжных и полицией в одном лице. Эта система носила ярко выраженный экстрактивный характер: богатство, созданное руками множества крестьян, присваивалось узким слоем землевладельцев.
Огромный дефицит рабочей силы, к которому привела чума, пошатнул основы феодального порядка и побудил крестьян требовать изменения своего положения. Например, в аббатстве Эйншем крестьяне потребовали сокращения многих податей и штрафов, а также отмены повинности в виде бесплатной работы на сеньора. Новый договор с ними начинался так:
«В год мора и чумы, что случился в 1349 году, едва ли два арендатора осталось в поместье, и даже они высказали намерение покинуть его, если только брат Николас Аптонский — тогдашний аббат и сеньор их — не согласится изменить условия их работы».
Он согласился. Требования крестьян были выполнены.
То, что случилось в Эйншеме, происходило повсеместно. Крестьяне начали освобождаться от принудительного и бесплатного труда на сеньора, а также от других повинностей. Их заработки стали расти. Правительство пыталось положить этому конец и в 1351 году приняло Статут о работниках, который гласил:
«Так как большая часть народа и больше всего рабочих и слуг уже умерли в эту чуму, то некоторые, видя затруднительное положение господ и малочисленность слуг, не желают служить иначе, как получая чрезмерное вознаграждение… мы, имея в мысли те серьезные неудобства, которые могут произойти от недостатка, в особенности в пахарях и других сельских рабочих… постановили:
Чтобы каждый мужчина и каждая женщина королевства нашего Англии… обязаны служить тому, кто их позовет, и брать то вознаграждение деньгами и натурой, которое в местностях, где они обязаны будут служить, обыкновенно давали в двадцатый год царствования короля нашего в Англии [король Эдуард III взошел на престол 25 января 1327 г., таким образом, речь идет о 1347 г.] или в последние пять или шесть лет».[19]
Фактически статут пытался закрепить оплату крестьянского труда на уровне, который существовал до прихода «черной смерти». Английскую элиту особенно волновали случаи, когда один феодал переманивал крестьян другого. Решение было простым — наказывать переход от одного феодала к другому тюрьмой:
«И если жнец, косец или другой сельский рабочий или слуга какого бы состояния ни был, находящийся у кого-либо на службе, раньше окончания условленного в договоре срока от названной службы без разумной причины или без позволения хозяина уйдет, то должен быть наказан заключением в тюрьму, и никто… никому не должен платить или обещать платить вознаграждение натурой или деньгами больше обычного, как сказано выше».
Попытка властей остановить спровоцированный «черной смертью» процесс изменения социальных институтов и системы распределения доходов провалилась. В 1381 году разразилось крестьянское восстание, и мятежникам во главе с Уотом Тайлером удалось даже захватить большую часть Лондона. Восстание было подавлено, а Тайлер убит, однако дальнейших попыток применить Статут о работниках больше не предпринималось. Феодальные повинности сокращались, в Англии стал формироваться инклюзивный рынок труда, а значит, начали расти и заработки крестьян.
Пандемия чумы, по-видимому, прокатилась по всему миру, и повсюду погибла примерно одна и та же доля населения. С демографической точки зрения последствия чумы в Восточной Европе были такими же, как в Англии и Западной Европе. Теми же самыми были и социально-экономические следствия чумы: рабочих рук не хватало, и люди стали требовать большей свободы от своих хозяев. Однако на востоке Европы более мощным оказался другой механизм. Да, недостаток рабочих рук мог означать рост заработков в условиях инклюзивного рынка труда. Но дефицит рабочей силы также стимулировал феодалов к тому, чтобы поддерживать экстрактивный характер рынка труда, в основе которого лежал крепостной труд. Как мы уже видели в Статуте о рабочих, в Англии феодалы пытались добиться той же цели. Однако там переговорная сила крестьян оказалась достаточной, чтобы они добились своего. Не так обстояли дела в Восточной Европе. После чумы восточноевропейские землевладельцы начали захватывать все новые земли, так что их поместья — и так более крупные, чем у западных соседей, — стали еще обширнее. В то же время города оставались более слабыми и не такими густонаселенными, как на Западе. Вместо того чтобы приобрести новые права, восточноевропейские крестьяне оказались под угрозой того, что потеряют даже имеющиеся.
Социально-экономические последствия «черной смерти» особенно ярко проявились после 1500 года, когда на Западе вырос спрос на продовольственные товары из Восточной Европы: пшеницу, рожь, мясо и другие. 80 % ржи поступало в Амстердам с берегов Эльбы, Вислы и Одера. Вскоре уже половина всей быстро растущей внешней торговли Голландии была ориентирована на Восточную Европу. Чтобы рост производства успевал за ростом спроса на их товары на Западе, восточноевропейские землевладельцы постепенно, шаг за шагом усиливали контроль над рабочей силой. Впоследствии этот процесс назовут «вторым изданием» крепостничества, чтобы отличить от гораздо более мягкого крепостного права эпохи Высокого Средневековья. Феодалы повысили налоги с крестьянских хозяйств и при этом забирали половину выращенного натурой. В польском Корчине в 1533 году вся работа на феодала оплачивалась. Однако к 1600-му уже в половине случаев феодалы пользовались подневольным крепостным трудом. В 1500 году в Мекленбурге (Восточная Германия) крестьяне должны были выполнять неоплачиваемую работу на сеньора только несколько дней в году. К 1550 году это был уже один день в неделю, а к 1600-му — три дня в неделю. В Венгрии феодалы получили полный контроль над своей землей в 1514 году и установили, что каждый крестьянин обязан один день в неделю бесплатно работать на господина. К середине XVI века обязательными стали два дня бесплатной работы в неделю, а к концу столетия повинность возросла до трех дней. Крепостные, которых касались эти законы, составляли в это время до 90 % всего сельского населения.
Хотя в 1346 году большой разницы между политическими и экономическими институтами Западной и Восточной Европы не было, к началу XVII столетия это были уже два разных мира. На Западе работники были свободны от феодальных повинностей и пут феодального права, и им скоро предстояло оказаться в самом центре бурно развивающейся рыночной экономики. Крестьяне Восточной Европы тоже становились частью рыночной экономики, но лишь в качестве крепостных, которых силой заставляют работать на хозяина и выращивать сельскохозяйственные продукты, пользующиеся спросом на Западе. Это тоже была рыночная экономика, но она не была инклюзивной. Интересно, что такая институциональная дивергенция случилась как раз с теми двумя регионами, которые очень мало различались в начале пути: на востоке феодалы были немного более сплоченными, у них было несколько больше прав, а их земельные владения были менее рассредоточены территориально. В то же время города Восточной Европы были меньше по размеру и более бедными, а крестьяне — хуже организованы. В масштабах истории эти различия кажутся небольшими. Однако они оказались очень важными для жителей обоих регионов: когда феодальный порядок был подорван «черной смертью», эти небольшие различия направили Западную и Восточную Европу по разным траекториям институционального развития.
«Черная смерть» — это яркий пример исторической «точки перелома»: важного события или стечения обстоятельств, которое разрушает существующий экономический и политический порядок. Точка перелома подобна обоюдоострому мечу, удар которого может резко повернуть траекторию развития страны как в одну, так и в другую сторону. С одной стороны, в точке перелома замкнутый круг воспроизводства экстрактивных институтов может быть разрушен и им на смену могут прийти более инклюзивные институты, как это произошло в Англии. С другой стороны, экстрактивные институты могут еще более укрепиться, как это произошло в случае со «вторым изданием» крепостничества в Восточной Европе.
Понимание того, как история и точки ее перелома определяют траекторию развития экономических и политических институтов, помогает нам построить более полную и совершенную теорию, объясняющую истоки современных богатства и бедности. Кроме того, это позволяет разобраться в текущем положении вещей в мире и попытаться выяснить, почему одни страны совершают переход к инклюзивным политическим и экономическим институтам, а другие нет.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.