1. Свидетельство Ливия о поединке Марка Валерия Корва с могучим Галлом

1. Свидетельство Ливия о поединке Марка Валерия Корва с могучим Галлом

Согласно Титу Ливию, разгорается новая Галльская война. Галлы вторгаются в римские владения. Происходят многочисленные стычки. Наконец несколько римских легионов выдвигаются навстречу главным силам галлов. Легионы выходят на помптийскую землю и оказываются на РАВНИНЕ. Римский консул выбирает удобное для стоянки место. Процитируем полностью текст Тита Ливия, рассказывающий о главной битве этой Галльской войны.

«Там, покуда (римляне — Авт.) спокойно проводили время на страже, ВЫСТУПИЛ ПЕРЕД РИМЛЯНАМИ ГАЛЛ, ОТЛИЧАВШИЙСЯ РОСТОМ И ВООРУЖЕНИЕМ; стуком копья о щит он добился тишины И ВЫЗЫВАЕТ ЧЕРЕЗ ТОЛМАЧА ОДНОГО ИЗ РИМЛЯН, ЧТОБЫ ПОМЕРЯТЬСЯ СИЛАМИ С ОРУЖЬЕМ В РУКАХ. Там был Марк Валерий, МОЛОДОЙ ВОЕННЫЙ ТРИБУН; сочтя себя не менее достойным такой чести, нежели ТИТ МАНЛИЙ, ОН ИСПРОСИЛ У КОНСУЛА ДОЗВОЛЕНЬЯ, ВООРУЖИЛСЯ И ВЫШЕЛ НА СЕРЕДИНУ. Но случилось так, что ПОЕДИНОК ЭТИХ ДВУХ МУЖЕЙ ЗАТМИЛО ЯВНОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО БОЖЕСТВЕННОЙ ВОЛИ: едва римлянин схватился с врагом, КАК ВДРУГ К НЕМУ НА ШЛЕМ УСЕЛСЯ, ОБОРОТЯСЬ К ПРОТИВНИКУ, ВОРОН. Трибун тотчас принял это С ЛИКОВАНИЕМ КАК НЕБЕСНОЕ ЗНАМЕНИЕ, а затем молитвенно просил: бог, богиня ли послали ему эту птицу, не оставить его доброхотной благосклонностью. И трудно поверить! Птица не только оставалась там, куда села, но всякий раз, как противники сходились, ВЗЛЕТАЛА ВВЫСЬ И МЕТИЛА КЛЮВОМ И КОГТЯМИ В ЛИЦО И В ГЛАЗА ВРАГА, ПОКУДА ТОТ, В СТРАХЕ ПЕРЕД ТАКИМ НЕБЫВАЛЫМ ЧУДОМ УТРАТИВ РАЗОМ И ЗРЕНИЕ, И РАССУДОК, НЕ БЫЛ НАКОНЕЦ УМЕРЩВЛЕН ВАЛЕРИЕМ, а ворон, устремясь на восток, скрылся из глаз.

До тех пор сторожевые бойцы с обеих сторон стояли спокойно, но когда ТРИБУН УЖЕ НАЧАЛ СНИМАТЬ С УБИТОГО ВРАГА ДОСПЕХИ, то и галлы не устояли на месте, и римляне еще проворней тех кинулись к победителю. Тут вокруг простертого тела галла завязалась борьба и ВСПЫХНУЛА ЖЕСТОКАЯ СХВАТКА. Бились уже не только ближайшие сторожевые отряды, но В ДЕЛО ВМЕШАЛИСЬ ЛЕГИОНЫ С ОБЕИХ СТОРОН. Воинству своему, гордому победой трибуна, гордому и ЯВНЫМ ПРИСУТСТВИЕМ С БЛАГОВОЛЕНИЕМ БОГОВ, Камилл дает приказ идти в бой, а указывая на трибуна в приметных доспехах, говорит: „Вот вам пример, воины: а теперь вокруг сраженного вожака УЛОЖИТЕ ГАЛЛЬСКИЕ ПОЛЧИЩА“. БОГИ И ЛЮДИ БЫЛИ УЧАСТНИКАМИ В ЭТОЙ БИТВЕ, и исход сражения с галлами был предрешен, НАСТОЛЬКО РАЗВЯЗКА ПОЕДИНКА ДВУХ БОЙЦОВ ПОВЛИЯЛА НА ДУХ ТОГО И ДРУГОГО ВОЙСКА. Между первыми бойцами, увлекшими за собой и других, БИТВА БЫЛА ЖАРКОЙ, НО ОСТАЛЬНЫЕ ГАЛЛЫ ВСЕЙ ТОЛПОЮ ОБРАТИЛИСЬ В БЕГСТВО» [58], т. 1, с. 345–346.

Римский историк Евтропий тоже сообщает об этом замечательном поединке, правда, существенно короче. Он говорит: «Один из варваров предложил выйти на поединок любому из римлян, кого они посчитают лучшим. Тогда вышел военный трибун Марк, и в тот миг, когда предстал он во всеоружии перед галлом, сел ему на правое плечо ворон. И когда начался поединок, этот ворон крыльями и когтями бил галлу в лицо, не давая тому возможности смотреть прямо перед собой. Поэтому и был он сражен трибуном Валерием. Так обрел Валерий не только победу, но и имя Корв. Правда, позже его имя стали произносить как Корвин» [39], с. 13–14.

Интересно, что данный рассказ Евтропия помещен у него совсем РЯДОМ с сюжетом о поединке Тита Манлия с великаном Галлом, о чем мы уже говорили. Иными словами, в книге Евтропия оба фантомных отражения Куликовской битвы помещены РЯДОМ ДРУГ С ДРУГОМ. Сначала — история Тита Манлия и Галла, а сразу за ней поставлена история Марка Валерия и Галла [39], с. 13–14.

Еще более интересно, что сразу же вслед за сюжетом о Марке Валерии и Галле Евтропий вставляет ЕЩЕ ОДИН, УЖЕ ТРЕТИЙ, ДУБЛИКАТ КУЛИКОВСКОЙ БИТВЫ. А именно Вторую Латинскую войну Рима [39], с. 14. Об этом третьем дубликате мы будем подробно говорить в следующей главе.

Итак, вряд ли случайно, что историк ЕВТРОПИЙ ПОСТАВИЛ РЯДОМ ВСЕ ТРИ ФАНТОМНЫХ ОТРАЖЕНИЯ КУЛИКОВСКОГО СРАЖЕНИЯ. По-видимому, он смутно осознавал некую общность всех трех сюжетов или же следовал некой старой традиции, сближавшей или даже отождествлявшей три указанных рассказа. В то же время, судя по всему, сам Евтропий уже рассматривал их как различные, относящиеся будто бы к разным годам. Он уже забывал подлинную историю.