Глава VII. Аграрная политика советской власти на Украине в 1920 г. и махновщина

Глава VII. Аграрная политика советской власти на Украине в 1920 г. и махновщина

Политические настроения крестьянства в 1920 г

Оккупация Украины Деникиным повлияла самым лучшим образом на политическое настроение крестьян в пользу сов-власти. «Настроение крестьян к соввласти доброжелательное», — сообщает политсводка начупревкома XIII армии от 10 января 1920 г. о состоянии работы ревкома в Купянском уезде.

Сводка от 18 января сообщает об Изюмском уезде: «Рабочие и крестьяне к коммунистам и советской власти относятся с доверием. Много добровольцев, желающих служить в Красной армии. Последние направляются в уездный военком»[125].

Даже крестьянство наиболее активного махновского района относилось прекрасно к советской власти. Так, например, 27 января был организован самочинный, не созванный представителями советской власти, съезд волостных представителей Александровского уезда в Ново-Гуженовке, где были представлены крестьяне всех активных махновских волостей: Ново-Гуженовской, Туркеновской, Воскресенской, Михайло-Лукашевской и др. Съехавшиеся 29 депутатов единогласно решили организовать советы крестьянских депутатов, выбрали исполком и закончили съезд приветствиями советской власти на Украине и РСФСР[126].

Но параллельно с этим усиливался и бандитизм. Так, например, в этой же сводке говорилось о Бердянском уезде, что наряду с весьма сочувственным отношением населения к советской власти усиливается бандитизм. Последний находил поддержку исключительно со стороны кулачества, которое встретило недоброжелательно Красную армию и пыталось с ней бороться вооруженной силой. Так, например, когда в село Дунаевцы, Бердянского у., были посланы 46-й дивизией два красноармейца и инструктор. Бердянского отдела управления исполкома за фуражом, «бывший староста организовал из кулаков шайку, окружил всех товарищей и расстрелял на месте происшествия».

Но кулачество могло использовать только деклассированные элементы. Середняка и бедняку натерпевшиеся от Деникина, не имея никаких разногласий с советской властью, не поддерживали бандитизма. Точно таким же было отношение и махновской армии к пришедшей советской власти.

Выброшенные из г. Екатеринослава махновцы отсиделись в своем районе, пропустив мимо себя главные силы отступавших деникинских войск. Добровольческая армия торопилась в Крым, и ей не было времени бороться с махновскими частями, так как по пятам следовали части Красной армии. В январе 1920 г. состоялась встреча частей Красной армии с махновцами. Рядовые махновские массы радостно приветствовали советскую власть, поскольку она несла им освобождение от белых, поскольку с ее приходом они могли отдохнуть. Кроме того, значительные кадры бедноты, имевшиеся в махновской армии, встречали советскую власть как свою и переходили в ряды Красной армии. Для Красной армии махновцы предстали в виде союзников, которые вели упорную борьбу с общим врагом в тылу, разлагая его и ускоряя победу. Само собой разумелось, что махновские части становятся подчиненными общему командованию Красной армии. Но совершенно иначе рассуждало махновское командование. Открытый разрыв последовал лишь после того, как командование XIV армии приказало Махно отправиться на польский фронт. Продиктовано это было, во-первых, необходимостью оторвать махновскую армию от ее территории и тем самым превратить ее в регулярную воинскую часть, с другой стороны, над страной нависла польская кампания, как очередная угроза. Но инстинкт подсказал махновцам, что отрыв их от родной территории означает уничтожение самостоятельности повстанческой армии.

Всеукраинский революционный комитет объявил вторично Махно вне закона за измену революции. Вновь началась борьба махновцев с советской властью. Этот период отличался еще более жестокими методами борьбы, чем предшествующий.

Но выступление Махно против советской власти не повлияло значительным образом на отношение крестьянства Ф: ней, хотя уже начинались недоразумения на той же почве, что и в прошлом году.

В Мелитопольском уезде, по сообщению сводки от 25/I 1925 г., «в волостях Большая и Малая Ленетиха, Каменская, Балковская и Михайловская временами появляются небольшие банды, именующие себя анархистами. Настроение в уезде определенно в пользу советской власти. Наряду с этим есть и махновское течение. Присылка крестьянских политработников может разбить их и достигнуть желаемых результатов. Крестьяне требуют компенсации взамен вывозимого хлеба, в первую очередь кузнечного угля для починки сельскохозяйственных орудий»[127]. Вообще крестьянство, тепло встречая Красную армию, в принципе сохранило свое прежнее отношение к продразверстке. «До 15 февраля, — сообщала сводка из Волчанска, — проведены беспартийные крестьянские конференции. Работы конференции прошли с оживлением, везде принимались резолюции коммунистов, крестьянство выражает готовность поддержать всеми силами советскую власть и помочь в устранении разрухи. Заметно недовольство продовольственной политикой, указывалось на низкую цену на хлеб, на низкие нормы, оставляемые для хозяйства, в особенности для рабочего скота, на отрицательные действия агентов армейских подкомиссий, требующих за отсутствием других продуктов замены их коровьим маслом, птицей и проч., из-за чего часто возникают недоразумения. Настроение населения к советской власти нельзя желать лучшего. К партии коммунистов, в особенности после издания закона о земле, начался заметный перелом. Отношение к партизанщине отрицательное»[128].

Прошлогоднее разногласие но земельному вопросу было исправлено законом 15 февраля 1920 г., о чем скажем ниже, и крестьянство отметило это изменение своим отношением к партии. Именно к партии, ибо, как мы уже указывали в предшествующих главах, борьба против советской власти проходила под лозунгом борьбы с коммунистами и за «истинную советскую власть». Но, уничтожив разногласия с крестьянством по земельному вопросу, советская власть не могла уничтожить продразверстки, а это вызывало недовольство крестьянина, особенно когда продразверстка проводилась бессистемно, когда крестьянин не получал за забранное Причитающейся ему денежной или товарной компенсации. В цитированной выше сводке сообщается о положении дела в Мариупольском уезде: «В городе и уезде чувствуется махновское настроение. Проходящими частями войск и агентами упродкома забираются скот, фураж и продукты, за что не платят денег, а выдают только расписки. В настоящее время конармия мобилизует лошадей, выдавая за забранное также расписки. Все это возмущает крестьян, питает махновщину, и есть опасения, что бессистемные реквизиции не дадут возможности крестьянам засеять поля».

А через две недели не замедлили сказаться и плоды этой политики: «Мариуполь. Общее настроение рабочих великолепное, обывателей — колеблющееся. В уезде свирепствует махновщина»[129].

Почему «в уезде свирепствует махновщина», — понять легко. «Грозное безденежье», — сообщает сводка. I конармией была объявлена мобилизация лошадей и частью была уже проведена, но приказом юго-западного фронта была отменена. Крестьяне за реквизированное требуют платы, на ссыпные пункты, без расплаты денег на местах, крестьяне хлеба не везут». А дать город ничего взамен не мог. «Хлеб дорог, ощущается бумажный кризис, нет кожи, мануфактуры и других фабрикатов и т. д.».

Съезд волревкомов Мариупольского уезда, происходивший 6 марта, также указывал, что подводная мобилизация и реквизиция проходят без системы. «Крестьянство постановило, — сообщает сводка о съезде, — хлеб давать по твердым ценам армии и рабочим»[130]. Но заготовительные организации не уплачивали и твердых цен. Это вызывало трения между местной властью и представителями общереспубликанских заготовительных организаций, что не могло способствовать разрешению кризиса.

«Мелитополь. Упродком в своей работе идет вразрез местным властям, совершенно с ними не считается. Ограничение отпуска хлеба местному населению вызывает контрреволюционную агитацию, спекуляцию хлебом»[131].

Собранные с трудом у крестьян зерно и фураж часто не утилизировались, а из-за халатности или неналаженности аппарата гибли. Так, например, опродком XIII армии заготовил в районе Александровского уезда (ст. Канкриновка) около 100 тысяч пудов фуража, но не реализовал собранного фуража. «Фураж этот находится в ужасном беспорядке и уже начинает преть, — писал уполномоченный губернского продкома о действиях армейских продовольственных организаций. — Если не будут приняты немедленно меры к прессовке фуража, то после прошедшего дождя фураж этот испортится по-, меньшей мере на 50 %»[132].

Эти факты влияли на политическое настроение крестьянства. Недовольство намечается в марте, а в апреле оно приобретает четкие формы. «Общее политсостояние города и уезда неудовлетворительно, — сообщает сводка о Херсонском уезде. — Недостаток партийных агитаторов, индифферентное отношение обывателей к соввласти, контрреволюционная работа деникинско-петлюровских агентов, антисемитизм, недостаток военной силы, дающий возможность контрреволюции поднимать голову. В уезде на 70 % избраны советы. В выборах явное эсэровское засилье».

К жалобам на продразверстку прибавляются жалобы на трудповинцости, которые летом отнимали у крестьянина драгоценное время. «Настроение населения прифронтовой полосы махновское, — сообщает сводка особотдела XIII армии за 25 и 26 августа, — замечается ропот на почве возложенной трудовой повинности». Это же подтверждают и политсводки политотдела XIII армии: «В Мало-Камышевской волости (Александровский уезд. М. К.) обнаружено большое количество вооруженных дезертиров. Настроение этой волости махновское»[133].

Могла ли быть политика советской власти иной, можно ли было отменить разверстку и тем самым уничтожить основные причины недовольства крестьянства? Для этого познакомимся с состоянием продовольственного вопроса на Украине в 1920 г.