Грузия. Саперные лопатки

Грузия. Саперные лопатки

События в Алма-Ате были лишь началом. Весной 1989 года события в Тбилиси приобрели еще более серьезный характер. 7 апреля первый секретарь республиканского ЦК Джумбер Ильич Патиашвили сообщил в Москву, что в Грузии проходят митинги, участники которых требуют выхода республики из состава СССР.

Горбачев в эти дни находился за границей. Оставшийся на хозяйстве Егор Кузьмич Лигачев провел совещание членов политбюро. Приняли решение навести порядок в Грузии и для этого перебросить в Тбилиси необходимые воинские части.

Министр обороны позвонил командующему воздушно-десантными войсками генералу Ачалову:

— Что у тебя есть в Закавказье?

Ачалов доложил, что 104-я дивизия дислоцируется в Кировобаде (Гянджа), но целесообразнее перебросить в Тбилиси 106-ю Тульскую. Тем не менее 328-й полк 104-й дивизии сразу двинулся на Тбилиси.

Вечером того же 7 апреля Шеварднадзе вместе с Горбачевым вернулись из Англии. Прямо в аэропорту встречавшие генерального секретаря члены политбюро сообщили, что в Тбилиси идет несанкционированный митинг у Дома правительства и туда отправлены подразделения внутренних войск. Секретарь ЦК Чебриков сказал Горбачеву:

— Патиашвили настойчиво просит у центра помощи.

Он имел в виду шифротелеграмму, присланную первым секретарем из Тбилиси. В ней говорилось: «Обстановка в республике резко обострилась. Практически выходит из-под контроля. В сложившейся ситуации надо принимать чрезвычайные меры».

Горбачев распорядился:

— Действовать только политическими средствами. Если надо — пусть туда летит Шеварднадзе.

Эдуард Амвросиевич позвонил в Тбилиси. Ему сказали:

— Положение нормализуется. В вашем приезде необходимости нет.

8 апреля в ЦК проходило рабочее совещание под председательством Чебрикова. От Патиашвили пришла успокоительная телеграмма: «В целом ЦК КП Грузии, правительство, местные партийные и советские органы владеют ситуацией… Каких-либо дополнительных к ранее принятым мерам со стороны ЦК КПСС, Правительства СССР в настоящий момент не требуется».

Решили, что Шеварднадзе действительно незачем лететь. Это была ошибка. Если бы он вовремя оказался в Тбилиси, кровопролития можно было бы избежать.

Совершив ночной марш, утром 8 апреля 328-й воздушно-десантный полк вошел в столицу Грузии и занял позиции вокруг Дома правительства.

10 апреля Шеварднадзе должен был отправиться в Берлин на заседание комитета министров иностранных дел стран — участниц Организации Варшавского договора. Но утром 9 апреля ему сообщили, что митинг в Тбилиси разогнали силой и есть человеческие жертвы. Он все отменил и тут же полетел в Тбилиси.

Операция была проведена в четыре часа утра. Санкцию дал командующий войсками Закавказского военного округа генерал-полковник Игорь Николаевич Родионов, будущий министр обороны России. То, что увидел Шеварднадзе, его потрясло. Грузия находилась в шоке. Большинство митинговавших составляли женщины и подростки, а при разгоне использовались боевые химические вещества. Военные все опровергали — даже то, что опровергнуть невозможно. И никто не мог ответить на простой вопрос: кто же отдал приказ? Шеварднадзе выступил на пленуме ЦК компартии Грузии:

— У нас перед погибшими один высший долг — установить истину и навсегда исключить малейшую возможность повторения трагедии. Это важно само по себе — как нравственный императив.

20 апреля в Москве на заседании политбюро он возмущенно говорил, что руководство республики действовало непродуманно и использовало войска без согласования с Москвой.

— Оправданно ли это? Считаю, что нет. Необходимо учитывать специфику Грузии. Ее народ не приемлет насилия. Волнения в республике начались после того, как в Абхазии стали требовать самостоятельности. Это вызвало возмущение грузин: «Делят наши земли!» А Патиашвили не информировал об этом Москву.

Горбачев выразил неудовольствие тем, что сообщают ему спецслужбы:

— Затрону в связи с этим такую тему, как информация, необходимая для принятия решения. Получая шифровки, я, например, сразу вижу, где почерк ГРУ, где КГБ, где какого-то другого ведомства… Когда идет анализ ситуации в Прибалтике, сразу могу отличить, что там правда, а что там навязывается как правда. Владимир Александрович (генсек обратился к Крючкову. — Л. М.), я на тебя смотрю!

В конце мая на Съезде народных депутатов Тамаз Гамкрелидзе, директор Тбилисского института востоковедения, поставил вопрос об ответственности военных за массовое избиение участников мирного митинга, в результате которого погибли шестнадцать ни в чем не повинных человек. Ему отвечал генерал Родионов:

— Митинг в Тбилиси носил антисоветский, антигосударственный, экстремистский характер. Сеялись антирусские, националистические настроения. Возникла угроза расправы над коммунистами. Руководство республики приняло решение освободить от митингующих площадь перед Домом правительства. Была поставлена задача вытеснить людей без применения оружия. Но отряды боевиков оказали сопротивление. Возникла давка, в ней погибли люди.

Выступил и руководитель республики Джумбер Патиашвили. Он говорил путано и неуверенно. Признал, что бюро ЦК попросило прислать в Тбилиси дополнительные воинские подразделения, приняло решение очистить площадь и поручило это генералу Родионову. Но военные вместо того, чтобы рассеять митинг, устроили избиение.

В декабре 1989 года на очередном съезде народных депутатов о происшедшем подробно рассказал председатель депутатской комиссии Анатолий Александрович Собчак. Комиссия пришла к выводу, что решение грузинских властей использовать военную силу для разгона митинга было незаконным.

Но после Собчака предоставили слово главному военному прокурору Александру Филипповичу Катусеву, который, напротив, назвал действия войск правомерными. Шеварднадзе возмутили аплодисменты зала и его соседей по правительственной ложе. И новый первый секретарь ЦК компартии Грузии Гиви Гумбаридзе, переведенный на эту должность с поста председателя республиканского КГБ, категорически не согласился с выступлением главного военного прокурора. Депутаты от Грузии покинули зал заседаний.

В перерыве члены политбюро собрались в комнате отдыха за сценой Дворца съездов. Все сели обедать. Вошел возбужденный Шеварднадзе и сказал:

— Я не могу молчать! Прокурор говорил возмутительно. Это позор. Нельзя же так извращать факты. Я должен выступить. Это вопрос моей чести, совести! Иначе я подам в отставку!

Горбачев попытался его успокоить:

— Погоди, не торопись, не надо эмоций. Давай разберемся, все обсудим.

Михаил Сергеевич встретился с грузинской делегацией и после перерыва взял слово:

— События в Тбилиси — это наша общая боль. Я против того, чтобы продолжать обсуждение этой проблемы. Давайте поручим Верховному Совету довести дело до логического конца.

Съезд народных депутатов все же принял постановление, в котором осудил применение силы против участников митинга. Горбачев хотел обо всем поскорее забыть и не понимал, что грузины этого забыть не смогут. Нежелание расследовать апрельские события сыграло пагубную роль в истории республики. События 9 апреля в Тбилиси, разгон демонстрации и гибель людей вскоре привели к власти известного диссидента Звиада Гамсахурдиа. И Грузия быстро перестала быть частью единого государства.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.