О «зверствах» большевиков
О «зверствах» большевиков
П. Вечоркевич в своем «историческом» интервью решил «сорвать маску» с «бесчеловечных» большевиков и показать, что они творили на «польских восточных» землях.
Профессор бездоказательно и безапелляционно утверждает:
«Совершаемые Советами преступления отличались ещё большей жестокостью, чем преступления Вермахта на Западе. Недавно одна женщина, в то время еще маленькая девочка, рассказала мне о такой, запомнившейся ей картине. Где-то на Подоле или Волыни, в деревне, в которой она жила, большевики взяли в плен польского полковника, врача. „Развлекались“ они с ним следующим образом: распороли ему живот, накрутили внутренности на лебедку колодца и, приведя в движение ручку, вынудили его бегать по кругу, коля его штыками под смех и крики».
Корр. Это был единичный случай?
«Нет, было их сотни, если не тысячи. Например, один советский лейтенант проверял пушки таким образом, что ставил перед стволом орудия в ряд несколько пленных и производил выстрел. Изучал, сколько поляков можно убить за один раз. Таких примеров много».
И далее П. Вечеркович озвучивает традиционное польское требование:
«Необходимо в полный голос потребовать от России от имени польского правительства и поляков выяснения, а также символичного, посмертного наказания виновных в этих военных преступлениях».
Подобные утверждения можно расценивать лишь как шизофреническую русофобию. Описание этих омерзительных пыток, вероятно, взято из истории инквизиции и нацистских концлагерей, специализировавшихся на экзотических способах умерщвления людей. Существует немало документально подтвержденных свидетельств изуверских способов умерщвления узников в нацистских лагерях. Комендант Маутхаузена Цирайс, которому «наскучили» массовые убийства, собственноручно раскалывал людям головы топором.
В уже упомянутой книге «Фабрика смерти», рассказывается об эсэсовце из Освенцима Паличе, который одним выстрелом убивал пятерых заключенных (С. 171). Наиболее полное исследование о нацистских лагерях подготовил немецкий профессор философии Ойген Когон. Он с 1939 по 1945 г. был узником гестаповских тюрем, а потом концлагеря Бухенвальд. В 1946 г. О. Когон издал книгу «Государство СС», являющуюся основополагающим трудом по гитлеровским концлагерям, которую проф. П. Вечоркевич, видимо, использовал в качестве пособия, подыскивая примеры жестокости советских солдат.
Случаи, приведённые П. Вечоркевичем, невероятны не только по жестокости, но и по способу исполнения. Ясно, что профессор, видимо, никогда не доставал воду из колодца при помощи ворота или лебедки, а то ему было бы абсолютно ясно, что, если на горизонтальный ворот колодца накрутить внутренности человека, то, приведя в движение ручку, вы его просто подвесите, а не заставите бегать по кругу.
Удивительно, что профессор так и не сообщил читателям имя женщины, а также не удосужился узнать, где она находилась в 1939 г. Волынь и Подол хоть и граничат, но это разные территории. Несомненно одно, место своего проживания во время такого кошмарного преступления ребенок запомнил бы. Для историка, который хочет от имени польского правительства и поляков «в полный голос» потребовать от России «символичного, посмертного наказания виновных в этих военных преступлениях», это непростительно.
Заявления Вечоркевича перекликаются с Геббельсом, который, начиная с 1944 г, постоянно пугал немцев «большевистскими армиями варваров». Польский профессор оказался достойным наследником имперского министра пропаганды. Он даже не удосужился выяснить, как во время войны советским руководством каралось любое насилие в отношении местного населения.
Вместе с тем следует признать, что в ходе «сентябрьской кампании» в Красной Армии действительно имели факты мародерства, самосудов, расстрелов без суда и др. преступлений, за что было осуждено 49 военнослужащих РККА (Мельтюхов. С. 560. Сиполс. С. 108.).
Факты насилия и мародерства со стороны красноармейцев жесточайшим образом пресекались военными трибуналами. Так, политрук школы 131-го кавполка Бердников за убийство семьи помещика был осуждён к расстрелу. За мародерство и изнасилование польской женщины-беженки был расстрелян красноармеец Фролов и т. д.
О случаях «грубейшего произвола и преступных действий со стороны ряда командно-политического состава» частей Красной Армии был информирован Сталин и нарком обороны Ворошилов. В результате нарком обороны издал приказ за № 0059 от 10 ноября 1939 г., в котором «начсостав предупреждался о недопустимости повторения в будущем всяких самочинных действий, противоречащих духу и уставам Красной Армии». В приказе также предписывалось установить всех лиц, виновных в самочинных действиях и привлечь их к ответственности (Мельтюхов. Сов.?польские войны. С. 561–565.).
Помимо этого в октябре 1939 г. Ворошилов издал приказ, согласно которому войсковые не имели права занимать особняки, замки, здания, представляющие культурную и историческую ценность и должны были принять все меры к их сохранности.
С учётом вышесказанного бессмысленно говорить о каком-то поощрении советским руководством актов насилия и вандализма в отношении граждан бывшей Польши. Информация о массовых случаях зверств, подобных упомянутых профессором, отсутствует. Известен только единственный факт расстрела 15 польских солдат из пушки по приказу старшего лейтенанта Булгакова, который был арестован и осужден военным трибуналом. Однако если бы таких фактов были «тысячи», как утверждает Вечоркевич, то эта тема давно бы стала второй «Катынью».
Миф о жестокости Красной Армии давно культивируется в польской научной литературе и публицистике. Впервые эта тема возникла летом 1920 г., когда части Красной Армии вторглись на польскую территорию. О реальном поведении красноармейцев свидетельствует «инвазионный рапорт» от 19 сентября 1920 г. такого компетентного польского военного учреждения, как 6-я экспозитура II отдела (т. е. военной разведки и контрразведки) штаба Варшавского военного округа:
«Поведение советских войск на всем протяжении оккупации было безупречным, доказано, что до момента отступления они не допускали никаких ненужных грабежей и насилия. Реквизиции они старались проводить формально и платили требуемые цены деньгами, хотя и обесцененными. Безупречное поведение советских войск по сравнению с насилиями и ненужным грабежом отступающих наших частей существенно подорвало доверие к польским властям».
(CAW. SRI DOK I.I.371.1/A). 29 Z doswiadczeri ostatnich tygodni. — Bellona, 1920, № 7, s. 484. Из статьи Матвеева «Ещё раз о численности красноармейцев в польском плену в 1919–1920 годах». Новая и новейшая история. № 3, 2006.)
Напомним, что массовые случаи бесчеловечной расправы поляков с гражданским населением на оккупированных территориях Западной Украины и Белоруссии в 1919–1920 гг. остались не только безнаказанными, но исполнители даже бравировали ими.
Так, будущий министр иностранных дел Польши в 1930-е годы Юзеф Бек рассказывал своему отцу, вице-министру внутренних дел в правительстве Падеревского, как он и его товарищи действовали на «большевизированной» Украине в конце 1918 г.:
«В деревнях мы убивали всех поголовно и все сжигали при малейшем подозрении в неискренности. Я собственноручно работал прикладом».
(Мельтюхов. Сов.?польские войны. С.40.)
По свидетельству зам. генерального комиссара Гражданского управления восточных земель Михала Коссаковского, убить или замучить большевика не считалось грехом. Он вспоминает, что:
«…в присутствии генерала Листовского (командующего оперативной группой в Полесье) застрелили мальчика лишь за то, что якобы он недобро улыбался».
(Мельтюхов. Сов.?польские войны. С. 42.)
В 1920 г. украинские газеты писали:
«В Черкассы 4 мая доставлено 290 раненых из городов и местечек, занятых поляками. В основном женщины и дети. Есть дети в возрасте от года до двух лет… Раны нанесены холодным оружием».
(Мельтюхов. Сов.?польские войны. С. 70.)
За отказ дать польским оккупантам продовольствие в 1920 г. на Украине были полностью сожжены деревни Ивановцы, Куча, Собачи, Яблуновка, Новая Гребля, Мельничи, Кирилловка и др. Жителей этих деревень расстреляли из пулемётов. В местечке Тетиево во время еврейского погрома было вырезано 4 тыс. человек. Вот предтечи Хатыни, Орадура, Лидице и других деревень, сожженных через 20 лет нацистами (Мельтюхов. Сов.?польские войны. С. 69.).
Эти изуверские традиции поляки продолжили в сентябре 1939 г., когда, накануне сдачи немцам городов с преимущественно немецким населением — Быдгоща (бывший немецкий Бромберг) и Шулитце, устоили резню немецких женщин и детей. Профессор истории Павел Вечоркевич не только не чувствует вины поляков за это преступление, но и утверждает, что «кровавое воскресенье в г. Быдгоще» — дело немцев («Rzeczpospolita», 28 сентября 2005.).
Однако ещё в начале 1940 г. немецкий МИД опроверг это утверждение, издав книгу о событиях в Быдгоще и Шулитце. Эти события также достаточно подробно описаны в фундаментальной монографии американского историка Р. Герцштейна «Война, которую выиграл Гитлер», посвященной методам ведения пропаганды в третьем рейхе (Герценштейн. С. 320–321.).
К сожалению, это не единственный пример польской «объективности». «Гитлеровские гестапо и жандармерия» в течение 60 лет выдавались в Польше за виновников уничтожения в июне — июле 1941 г. 4 тысяч евреев, жителей городка Едвабне, находившегося на разделительной линии между СССР и Германией. Только в 2000 г. пришлось признать, что зверскую расправу над соседями — евреями учинило местное польское население («Газета выборча». 19.10.2000.).
Случаи привлечения виновных в этих преступления к уголовной ответственности не известны. Вот чем надо было бы поинтересоваться профессору Вечоркевичу. А заодно «в полный голос» потребовать от польских властей «символичного, посмертного наказания виновных в этих военных преступлениях». Но банальная русофобия душит профессора. Он весь в поисках, что бы еще придумать в подтверждение своей теории о «зверском большевизме». Правда, ответа на вопрос, по какой причине русские «массово и зверски» в 1939 г. расправлялись с поляками, у профессора нет. Без сомнения, это такой же миф, как и «расправы» большевиков с мирными польскими жителями в 1920 г.
Аналогичный миф сегодня насаждается о «зверствах» русских в оккупированной Германии в 1945 г., хотя известно, что сами немцы отмечали достаточно лояльное отношение русских. Это при том, что практически каждый советский солдат и офицер имел личный счет к гитлеровцам. У всех была жива память об их зверствах на оккупированных советских территориях.
Надо заметить, что большое воздействие на поведение советских солдат оказала позиция советских публицистов и поэтов, возглавляемых И. Эренбургом. За годы войны И. Эренбург написал почти две тысячи статей, призывающие отомстить немцам. Все они издавались огромными тиражами. Вот что написал Эренбург в статье от 24 июля 1942 г.:
«Мы поняли: немцы не люди. Отныне слово „немец“ для нас самое страшное проклятье. Отныне слово „немец“ заряжает ружье. Не будем говорить. Не будем возмущаться. Будем убивать…»
Поэт К. Симонов в то время написал стихотворение «Убей его».
Так убей же его скорей!
Так убей же хоть одного!
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей!
Однако после победы под Москвой в приказе Сталин от 23 февраля 1942 г. подчеркнул:
«Было бы смешно отождествлять клику Гитлера с германским народом, с германским государством. Опыт истории учит, что гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское — остаются».
В приказе отвергнуто обвинение в том, что:
«…советские люди ненавидят немцев как немцев, что Красная Армия уничтожает немецких солдат именно как немцев, из-за ненависти ко всему немецкому. Это, конечно, неумная клевета».
Тем не менее Эренбург в статье «Хватит!», написанной после вступления Красной Армии на территорию Германии, озвучил призыв «Только бы не смягчиться, только бы не забыть!». Эта позиция Эренбурга осуждена в статье заведующего агитпропом ЦК ВКП(6) Г. Александрова «Товарищ Эренбург упрощает». В дополнение к этому Сталин 20 апреля 1945 г., издает директиву № 11042, в которой было потребовано:
«…от войск изменить отношение к немцам, как к военнослужащим, так и к гражданскому населению, и обращаться с немцами лучше».
Однако полностью пресечь случаи насилия над немцами не удалось. По данным Главной военной прокуратуры, в первые месяцы 1945 г. за бесчинства по отношению к местному населению военными трибуналами было осуждено 4148 офицеров и рядовых. Но, согласитесь, для территории врага, который в течение 4 лет бесчинствовал в России, это не так много.
Объяснить утверждения профессора Вечоркевича о массовых случаях зверств советских солдат в Польше в 1939 г. можно только одним — они ложны.
Крайняя односторонность и ограниченность исторических «откровений» проф. Вечоркевича становится предельно ясной из его высказывания о природе холокоста.
«Грустную ассоциацию, конечно, вызывает холокост. Однако, если хорошо над этим задуматься, можно прийти к выводу, что быстрая победа Германии могла бы означать, что его вообще бы не случилось. Поскольку холокост был в значительной мере следствием германских военных поражений».
Это действительно самое сногсшибательное открытие профессора. Неясно, чего здесь больше, нежелания знать историю Холокоста или сознательной дезинформации. Надо полагать, последнего. Вывод из итогов Второй мировой войны, по профессору, предельно ясен: если бы мир не оказал сопротивления нацистам, не нанес им поражений, а сдался, как в 1938 г. в Мюнхене, то не было бы ни холокоста, ни других преступлений нацистов против человечности. Все (не попавшие в крематорий) мирно и очень счастливо жили бы в «тысячелетнем» рейхе. Такая позиция является кощунственной и оскорбляет память тех, кто сражался против нацизма и пал его жертвой.
Остаётся только адресовать «историку» Вечоркевичу бессмертное выражение известного русского писателя М. Булгакова:
«Поздравляем вас, гражданин, соврамши!»
* * *
Профессору П. Вечоркевичу в его стремлении «переписать» историю польско-российских отношений на польский лад не уступают, как уже отмечалось, главный редактор журнала «Новая Польша» профессор Ежи Помяновский и профессор истории Ягеллонского университета (Краков) Анджей Новак.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.