«Польская война» 1939 г.
«Польская война» 1939 г.
Профессор Вечоркевич утверждает:
«В 1939 г., так же как в 1920 г., судьба Европы и мира зависела от поляков. То, что наше сопротивление было таким ожёсточенным и таким решительным, и победа над Польшей не стала для Германии „лёгкой прогулкой“, сказалось на дальнейшей судьбе войны. Своей самоотверженностью мы дали союзникам ценное время. Время, которое в значительной степени было потрачено впустую. Прежде всего в связи с инертностью французского командования, которое не смогло должным образом использовать отличную, может, даже лучшую, чем немецкая, военную машину.
Потери немцев составили 16 тысяч убитыми, 520 самолётов и 670 танков, т. е. 25 процентов техники, задействованной при нападении. Так что мы спасли англичан и французов, так как Гитлер уже не мог — как он это планировал — напасть на Запад в 1939 г. Если бы такое произошло, уже в 1940 г. он направил бы свои войска на Советский Союз, что, в свою очередь, означало бы уничтожение этого государства. Таким образом, поляки во второй раз спасли шкуру Сталина. Первый раз — не вступая в союз с Германией, второй раз — предоставив ему бесценный год на формирование вооруженных сил. Однако истории и политике незнакомо чувство благодарности. Впрочем, Сталин считал его собачьим чувством, поэтому никогда не был полякам за это благодарен».
Что можно сказать по поводу этих заявлений профессора? В 1939 г. руководители западных держав и Сталин понимали, что Польша не устоит под натиском Германии, но считали, что германо-польская война продлится несколько месяцев. Немецкие генералы также побаивались Польши. Однако соотношение сил Польши и Германии и новая тактика войны, примененная Германией, обусловили, что Польша, была разгромлена в течение двух недель.
Против миллионной польской армии (по некоторым данным 1,5 млн. и более), её 610 танков, 824 самолётов и 4300 орудий, Гитлер бросил один миллион восемьсот тысяч солдат, 2533 танка, 2231 самолёта и 13 500 орудий. (Мельтюхов. Упущенный шанс Сталина. С. 83). Преимущество немцев было подавляющим.
Однако профессор Вечоркевич в своём интервью утверждает, что в 1939 г. польская армия была в силах отразить нацистское вторжение. В качестве аргумента профессор ссылается на одного из своих докторантов, Тимотеуша Павловского, который сделал «сенсационное» открытие. Оказывается, Т. Павловский (современный польский Клаузевиц) выяснил:
«…что польская армия была современной армией и в соотношении с возможностями страны почти оптимально подготовленной».
Однако ведущие британские военные специалисты в 1939 г. были совершенно другого мнения. Английский «Форин офис» 16 августа 1939 г. запросил у заместителей начальников штабов трех видов вооруженных сил Англии оценку военной мощи Польши. Ответ был дан в тот же день. В нем говорилось:
«Совершенно очевидно, что без немедленной и эффективной помощи со стороны России поляки смогут оказывать сопротивление германскому наступлению лишь в течение ограниченного времени…»
(Яковлев Н. 19 ноября 1942. С. 71)
И такая помощь Советским Союзом была бы оказана. Но, как отмечалось, Польша от неё отказалась.
Дополнительно следует отметить следующее. Подготовленная и боеспособная армия предполагает наличие профессионального офицерского состава. В то же время польская сторона, говоря о пленных польских офицерах, расстрелянных в советских лагерях весной 1940 г., постоянно подчеркивает, что, с одной стороны это 55 % всего численного состава польского офицерского корпуса, а с другой, что это в основном мирные гражданские люди, резервисты, мобилизованные в армию в период военных действий. В этой связи возникает вопрос: может ли быть боеспособной армия, в которой 55 % офицерского состава — гражданские лица? Кто же прав, панове? Разберитесь.
В 1939 г. шансов противостоять Германии у Польши не было. В Польше немцы впервые применили принципиально новую тактику ведения войны — блицкриг. Его суть состояла в молниеносном концентрированном взломе обороны противника мощными автономными и самодостаточными танковыми соединениями, действующими в тесном взаимодействии с авиацией. Численность моторизованных пехотных частей, приданных танковым соединениям, позволяла в глубине этой обороны окружать части противника и захватывать стратегически важные пункты.
Немцы первыми в мире сосредоточили танки в мощные танковые дивизионы, которые, в свою очередь, объединялись в корпуса, способные создать существенное превосходство в технике при наступлении. Это давало ошеломляющий эффект даже при использовании массы легких танков, которые до 1942 г. составляли костяк немецких танковых сил. Это предопределило исход сражений не только в Польше в 1939 г., но и в 1940 и 1941 годах в войне с Францией и СССР. В 1940 г. несравненно более мощная, нежели Польша, Франция, вместе с почти 300-тысячным экспедиционным британским корпусом, была разгромлена немцами за 5 недель.
Молниеносная победа над Польшей, с минимальными жертвами, буквально окрылила Гитлера и вселила в него уверенность в непобедимость руководимого им вермахта. Утверждения П. Вечоркевича о том, что Польша спасла союзников и СССР, просто несостоятельны. Как говорил русский писатель и дипломат Грибоедов, «свежо предание, а верится с трудом».
Развитие событий на польском фронте в сентябре 1939 г. свидетельствовало, что польская армия, не смотря на героизм отдельных воинских частей, не смогла оказать длительного «ожесточенного» сопротивления. Непосредственные участники военных действий в Польше несколько иного мнения о сопротивлении поляков, нежели Вечоркевич.
Лауреат Пулитцеровской премии американский историк и публицист Джон Толанд в своей книге «Адольф Гитлер» пишет, что:
«…к утру 5 сентября польская авиация была уничтожена, а два дня спустя почти все из тридцати пяти польских дивизий были разгромлены либо окружены».
(Толанд. Гитлер. С.76)
Известный американский публицист и журналист Уильям Ширер, в 30-е годы работавший в Берлине и являвшийся очевидцем событий, описываемых им в книге «Крах нацистской империи», о польской кампании писал так:
«На одном участке, когда танки неслись на восток через Польский коридор, они были контратакованы Поморской кавалерийской бригадой, и взору автора этих строк, посетившего несколько дней спустя участок, где разворачивалась контратака предстала отвратительная картина кровавой мясорубки… И сколь ни были мужественными, доблестными и безрассудно храбрыми поляки, немцы просто раздавили их стремительной танковой атакой…»
(Ширер. С. 43)
У. Ширер отмечал стремительность немецкого наступления:
«Примерно через 48 часов польские военно-воздушные силы перестали существовать, большая часть из 500 самолетов первой линии были уничтожены на аэродромах… Краков, второй по величине город Польши, пал 6 сентября. В ту же ночь правительство бежало из Варшавы в Люблин… В полдень 8 сентября 4-я танковая бригада достигла окраин польской столицы… За неделю польская армия была полностью разбита. Большая часть из её 35 дивизий — все, что успели мобилизовать, — была либо разгромлена, либо зажата в огромные клещи, которые сомкнулись вокруг Варшавы… Польское правительство, или то, что от него осталось после непрерывных бомбардировок и обстрелов с воздуха самолетами люфтваффе, 15 сентября добралось до румынской границы. Для него и гордого польского народа всё кончилось».
(Ширер. С. 44–45)
17 сентября 1939 г. польское правительство покинуло страну. Утверждения, что правительство покинуло Польшу только в связи с вступлением на территорию страны частей Красной Армии, не вполне соответствует истине. В противном случае как объяснить тот факт, что еще 16 сентября 1939 г., когда не было никакой информации о намечаемом вступлении в Польшу Красной Армии, представители польского правительства вели с румынами переговоры о транзите во Францию. Более того, уже 3 сентября польский командующий Э. Рыдз-Смиглы отдал приказ:
«Ориентировать ось отхода наших вооруженных сил… в сторону союзной Румынии и благоприятно относящейся к Польше Венгрии…»
По поводу утверждений, что ситуация в Польше, вплоть до 17 сентября 1939 г., контролировалась властями, предоставим «личные свидетельства», как предлагает «борец» с дезинформацией редактор журнала «Новая Польша» Е. Помяновский. Вот что пишет в своей книге «Человек человеку волк. Выживший в Гулаге» Януш Бардах, живший в 1939 г. в городе Владимире-Волынском:
«10 и 11 сентября местная полиция и гражданские власти бежали… Внезапное бегство должностных лиц повергло город в анархию».
Отец, напутствуя Януша, заявляет:
«…на дорогах опасно, там кишат польские дезертиры и украинские бандиты».
(Бардах. С. 24)
Утверждения П. Вечоркевича о том, что 16 сентября польские офицеры на фронте открывали шампанское, «так как кризис на фронте был преодолён», лишены каких-либо оснований, кроме записей в дневнике полковника Копаньского. Действительно, 9 сентября польская армия нанесла удар по 8-й немецкой армии, а часть войск армий «Модлин» и «Познань» прорвалась в Варшаву, усилив ее гарнизон. Но существенно изменить гибельную для Польши ситуацию это не могло.
Польский генерал Владислав Андерс в воспоминаниях «Без последней главы» о ситуации на 10 сентября 1939 г. писал так:
«Положение нате весьма тяжёлое. Польские части разбиты всюду. Немцы под Варшавой. Верховное командование выехало в Брест на Буге… Бои идут в предместье Варшавы».
(Андерс. Без последней главы. Глава «Отступление»)
О том, что положение польской армий уже к 12 сентября было безнадежным, свидетельствует следующий факт. 9 сентября 1939 г. девять французских дивизий 4-й и 5-й армий, не встречая сопротивления немцев, вторглись на территорию Германии. Но 12 сентября французы получили приказ «ввиду быстрого развития событий в Польше» прекратить наступление и вернуться во Францию (Мельтюхов. Упущенный шанс Сталина. С. 83).
Степень «ожесточённого и решительного сопротивления» лучше всего характеризуют реальные военные потери. Немцы в польской кампании потеряли убитыми 10,5 тысяч человек (0,6 %) на 1 миллион 800 тысяч военнослужащих (можно даже согласиться с 16 тысячами (0,9 %), заявленными профессором). Поляки потеряли 66 тысяч убитыми из миллионной армии (6,6 %) (Мельтюхов. Упущенный шанс Сталина. С. 83, 108).
Если сравнить эти потери с потерями немцев и русских в 1941 г., то утверждения профессора об ожесточенном сопротивлении польской армии покажутся малообоснованными. Только за первые три недели войны против Советского Союза нацисты потеряли около 100 тысяч человек или 2,5 % от численности первого стратегического эшелона (4 млн. чел.). Советские потери были неизмеримо выше: 790 тысяч убитыми (25 %) из 3,1 миллиона, развёрнутых в первом эшелоне (Куличкин. Вставай, страна огромная! С.19, 21).
В своих откровениях проф. П. Вечоркевич решил посрамить Наполеона, Бисмарка, не говоря уже о целом ряде немецких генералов и фельдмаршалов, признававших стойкость русского и советского солдата. О Красной Армии 1939 г. он заявляет:
«Собственно, это была не армия, а какой-то сброд. Одетая в разношёрстное обмундирование, с винтовками на верёвках. Впрочем, это было свидетельством не низкого уровня советской промышленности, а царившего в Красной Армии организационного балагана. Одна из её дивизий даже пошла на фронт в гражданской одежде».
Вероятно, легенду об оборванцах из Красной Армии профессор взял из польской прессы 1919–1920 годов. Бывший узник польских лагерей Я. Подольский (Вальден) в своих воспоминаниях рассказал, как рождался этот миф («Новый мир». № 5, 1931). Польские солдаты грабили и раздевали пленных красноармейцев с первых минут плена. Надо полагать, что красноармейское обмундирование было лучше, нежели у польских «жолнежов». Ну а потом переодетые в польское тряпье красноармейцы действительно представляли жалкое зрелище.
Об этом свидетельствуют и многочисленные документы из российско-польского сборника «Красноармейцы в польском плену в 1919–1922 гг.». Что же касается дивизий в гражданской одежде, то такие дивизии народного ополчения были в конце 1941 г. Относительно 1939 г. это весьма спорно. Профессор, вероятно, будет ссылаться на неких мифических очевидцев, которые видели «проклятых большевиков» в гражданской одежде. Известно, что у страха глаза велики.
А вот что говорит очевидец событий сентября 1939 г. уже упомянутый генерал В. Андерс. В своих воспоминаниях он так пишет о Красной Армии:
«Я увидел огромное количество танков, бронемашин и артиллерии. Правда, большинство солдат было плохо обмундировано, кони тощие, хворые, транспорт и оружие не чищены, но в целом армия выглядела лучше, чем в 1920 г. Чувствовалась дисциплина и субординация».
Вероятно, пану П. Вечоркевичу следует больше читать польских авторов.
Вместе с тем следует признать, что в 1939 г. СССР был не готов к войне с Германией. Сталин, понимая это, делал все, чтобы ее оттянуть. О низкой боевой готовности Красной Армии открыто писал в июле 1939 г. в своей статье «Гитлер и Сталин» упомянутый И. Ильин:
«Наступательная война будет невозможна. Наивные люди, которые верят каждому слову советской пропаганды, часто дают невероятные описания красных вооруженных сил: и вот слышишь об „обученных резервах, количеством в 18 млн. человек, и о 13 млн. человек дополнительных резервов; о 40 000 летательных аппаратов, об исторически уникальном „паровом катке““. Все это пропагандистские цифры и зарисовки, которые должны внушить уважение и которым трезвый знаток обстоятельств не доверяет».
Самый главный нелицеприятный для СССР вывод Ильина заключался в том, что:
«…„обученные миллионы“ не обучены, они лишь числятся на бумаге… Сталин об этом знает. Поэтому он не будет принимать участие в войне».
(Ильин. Публицистика. С. 9–10)
К сожалению, первые месяцы войны в 1941 г. подтвердили правильность прогнозов Ильина.
П. Вечоркевич утверждает, что, если бы Польша в 1939 г. начала войну:
«…только против Советов — об этом говорит также опыт финской войны, — мы без больших проблем справились бы с этой агрессией. 17 сентября мы бы были на 150, а может, даже и 200 километров восточнее наших границ. Такая война шла бы уже на советской территории».
Что можно сказать по данному поводу?
Это из той же «польской оперы» — «мы бы с немцами принимали парад победы на Красной площади». Профессор не первый, кто в мечтах и наяву пытался громить Россию. Чем это для них закончилось, общеизвестно. Так, Наполеон вместе со 100-тысячным польским корпусом Понятовского сумел в 1812 г. войти в Москву, но потом, удирая восвояси, оставил в заснеженных поля России весь цвет своего воинства. Разгром поляков в союзе с нацистами или без них был бы предопределен.
П. Вечоркевичу рекомендуем также проштудировать исследование одного из крупнейших английских историков XX века профессора Джоффри Барраклоу «История в изменяющемся мире», впервые опубликованное в 1955 г. и признанное западным ученым миром глубоким философским трактатом.
Начинается это исследование следующим суждением автора:
«Для меня русская победа под Сталинградом сделала необходимым полный пересмотр всей истории Европы. С величайшим замешательством я осознал, что три года исследовательской работы в английских и два года в германском университетах оставили меня практически невеждой в отношении истории стран Восточной Европы… и с ещё большим замешательством я понял, что многие годы умудрялся учить истории (и довольно успешно, если судить по результатам экзаменов) немало одаренных студентов, не ощутив необходимости ликвидировать этот зияющий пробел».
(Яковлев Н. 19 ноября 1942 г. С. 169)
В исторической науке мировая величина, вероятно, потому величина, что способна признавать свои ошибки и постоянно учиться, несмотря на достигнутые степени.
Сошлёмся также на мнение начальника штаба 4-й немецкой армии, наступавшей на Москву, генерала Г. Блюментрита, который писал:
«Поведение русских войск даже в первых боях находилось в поразительном контрасте с поведением поляков и западных союзников при поражении. Даже в окружении русские продолжали упорные бои».
Бывший посол Великобритании в России сэр Родерик Брейтвейт на основе собранного им огромного документального материала и массы свидетельств очевидцев подготовил книгу «Москва, 1941 г. Город и его люди на войне», презентация которой состоялась в британском посольстве в Москве 5 декабря 2006 г.
Сэр Р. Брейтвейт подтвердил вывод генерала Г. Блюментрита о том, что русские продолжали сражаться даже тогда, когда сражаться было нельзя. Он категорически опроверг усиленно тиражируемый на Западе тезис о том, русские якобы:
«…были серой массой, которую гнали на немецкие пули заградотряды НКВД».
По свидетельству фельдмаршала Бока, командовавшего наступлением на Москву, в ноябре 1941 г. русские из-за отсутствия боеприпасов отбили атаку немецкой дивизии, в которой, правда, к этому времени тоже осталось всего 950 человек, молотками и лопатами.
Масштабы советско-немецких сражений были поистине грандиозны и не могут быть сопоставимы с другими сражениями Второй мировой войны, тем более 1939 года. Битва за Москву осенью и зимой 1941 г., в которой вермахту было нанесено первое сокрушительное поражение, стоила нацистам полмиллиона, а Красной Армии — миллион солдат. Ещё более грандиозными по своим масштабам были Сталинградская и Курская битвы. Беспримерной по стойкости и героизму мирного советского населения была 900-дневная оборона Ленинграда.
При этом необходимо отдать должное польским солдатам, героически оборонявшим Вестерплатте и Варшаву. Но надо помнить и о том, что командующий польскими вооруженными силами Рыдз-Смиглы, уже 7 сентября перебравшись со своим штабом в Брест, перебросил туда оставшуюся польскую авиацию, тем самым лишил Варшаву воздушного прикрытия. Результат известен.
Как известно, в Бресте Рыдз-Смиглы был лишён радиосвязи и фактически потерял управление войсками. Говорить о каком-то единоначалии в управлении польскими вооружёнными силами, а также о согласованном взаимодействии польских армий после 7 сентября не приходится. Они были обречены на поражение.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.