Культурный феномен Сергей Глезеров

Культурный феномен

Сергей Глезеров

Эта книга продолжает целый ряд изданий, посвященных истории Лесного – уникальной местности, бывшей когда-то предместьем, затем окраиной и, наконец, ставшей в шестидесятых годах XX века густонаселенным районом города. Какими только эпитетами не награждали Лесной: и «самая здоровая местность», и «лучший дачный пригород», и «Петербургский Кембридж». Каждая из этих характеристик справедлива и отражает важную часть истории Лесного.

Однако теперь, в отличие от названий других исторических районов, Лесной как будто и сам ушел в историю. Сегодня можно услышать «живу на Гражданке», «живу в Озерках», но не говорят «живу в Лесном». Еще не поздно исправить эту несправедливость, вернуть в городской обиход понятие «Лесной». Сделать это можно только путем просветительской работы. И мы надеемся, что эта книга тоже послужит важному делу возвращения исторической памяти, сохранения преемственности…

Кстати, нам никак не обойтись без ответа на весьма немаловажный вопрос: как же все-таки правильно говорить – Лесной или Лесное? В большинстве дореволюционных справочников и путеводителей встречается написание «Лесной». В 1926 году Корней Чуковский в своем дневнике также упоминает именно «Лесной», где «у самого леса» жил его знакомый Иона Кугель. Однако позднее в обиходе оно стало переиначиваться на «Лесное». Как же быть?

^{Лесной на карте Петрограда 1916 г.}

На самом деле вопрос о правильном употреблении названия Лесного вовсе не является дискуссионным. У него есть только один верный ответ – Лесной. Как известно, это название произошло от Лесного корпуса (института). Мы имеем дело с переходом одной части речи в другую: прилагательное трансформировалось в существительное. В филологии этот процесс, весьма характерный для русского языка (вспомним слова «военный», «рабочий» и т. д.), называется субстантивацией.

Что же касается понятия «Лесное», то в нем нет исходного существительного. Оно образовано по типу названий «Ягодное», «Степное», то есть путем выделения обобщающего признака – особенности данной местности. В этом случае следовало бы полагать, что наше, петербургское «Лесное» получило свое название от признака местности – леса. А это уже серьезная ошибка, подмена понятий.

Почему же так важно точно определить: «Лесной» или «Лесное»? Один из авторов этой книги, Галина Всеволодовна Кравченко, так отвечает на этот вопрос: «С чего начинается Родина? С имени того места, где ты родился и вырос. Для меня это – Лесной. Он всегда был для меня важным, дорогим словом. С него начиналась моя Родина. Потерять это слово – значит потерять память о Родине»…

^{Лесной. Церковь Петра и Павла. Открытка начала XX в.}

Впрочем, вернемся к самой книге. Она необычна во многих отношениях, поскольку в ней история местности раскрывается через рассказы ее жителей, причем зачастую не выдающихся деятелей, а самых простых, незнаменитых людей. Для истории они не менее дороги, чем великие личности.

В первую часть книги, «От первого лица», вошли авторские рассказы, во вторую, «Люди Лесного», – краеведческие очерки о родах и семействах. Самое раннее из воспоминаний относится к началу XX века, а самое позднее – к 60-м годам того же века. Эти полвека и для всей страны, и для Лесного стали огромной исторической дистанцией. Стоит отметить, что большинство из воспоминаний, включенных в книгу, прежде никогда не публиковалось, а иллюстративный материал поистине уникален. Его источником главным образом послужили семейные архивы.

Сразу два очерка воспоминаний в разделе «От первого лица» посвящены одному и тому же участку в Лесном – на Институтском проспекте, у Серебряного пруда. Этот редкий пример дает практически стереоскопическую картину, в ней, как в капле воды, отразилась картина жизни всего Лесного…

^{Лесной. Старо-Парголовский пр. Открытка начала XX в.}

«Краеведение бывает разным – научным, справочным, учебным, но зачастую – сухим, когда за обилием дат, фамилий, сведений и цитат не увидеть лица и души тех, кто пишет об истории города, – говорил когда-то писатель Виктор Бузинов, автор замечательных „Прогулок по Петербургу“. – Я сторонник краеведения „с человеческим лицом“, ведь увиденное, пережитое, прочувствованное в родном городе – это некий заповедный остров, ступать на который никогда не скучно. Это самое ценное, и становится еще ценнее по прошествии времени…»

Именно такой краеведческий подход мы хотим предложить и в этой книге. Ведь без всякого преувеличения воспоминания старожилов и материалы семейных архивов являются сегодня одним из важнейших и интереснейших источников изучения Лесного.

Домашние, семейные архивы до сих пор являются не до конца оцененным источником исторических исследований. Между тем именно в них попадаются единственные в своем роде сведения, которые невозможно найти ни в каких других источниках. Архивы старожилов хранят уникальные тайны, они – словно живая история, в них – особый дух и настроение эпохи. Редко какой архивный материал может передать те чувства, ту теплоту к родному очагу, которыми буквально окутаны воспоминания старожилов. Более того, многие события XX века сегодня доступны только в рассказах старожилов. Нередко бывает и так, что только сопоставление архивных материалов и воспоминаний очевидцев позволяет приблизиться к истине…

Удивительный факт: лесновцы всегда с особым пиететом относились к собственной семейной истории, а потому бережно хранили и передавали реликвии из поколения в поколение. Несмотря на лихолетье 30-х годов прошлого века, когда семейные фотографии «не тех» родственников могли стать источником больших неприятностей, и блокаду, опустошившую дома многих лесновцев, все же немало удалось сохранить и передать из поколения в поколение, а некоторые лесновские архивы представляют собой большие собрания документов и материалов.

Нигде, ни в одном другом бывшем предместье Петербурга, мне не приходилось сталкиваться с подобным явлением, с такой верностью, с такой любовью. Без преувеличения это своего рода культурный феномен Лесного. В семейных архивах история Лесного запечатлелась через судьбы людей. Каждый из них – свидетель и участник больших исторических событий. Судьба каждого из них – страничка в летописи Лесного, всего города, всей страны…

Кое-что в воспоминаниях повторяется, но они настолько индивидуальны, настолько персонифицированы, что читатель почувствует, как из мозаики воспоминаний нескольких жителей Лесного складывается единая картина исчезнувшей, но не забытой жизни…