По поводу протоколов ноябрьской военно-боевой конференции российской социал-демократической рабочей партии{157}

По поводу протоколов ноябрьской военно-боевой конференции российской социал-демократической рабочей партии{157}

В № 20 «Народной Думы» (от 3 апреля с. г.) напечатано: «ЦК РСДРП обратился к партийным организациям со следующим письмом: «На днях вышла из печати книжка, озаглавленная: «Протоколы первой конференции военных и боевых организаций»[57]. В целях устранения всех возможных недоразумений ЦК считает необходимым сделать по этому поводу следующие разъяснения: 1) Конференция эта была созвана представителями нескольких военных и боевых организаций не только без согласия, но даже вопреки решительному протесту ЦК, находившего какие бы то ни было формы объединения боевых организаций недопустимыми. 2) Техническая группа при ЦК разрешения ЦК на участие в «конференции» не получала, и член этой группы, позволивший себе, без ведома ЦК, принять в конференции участие, подвергся резкому порицанию со стороны ЦК. К этому считаем нужным прибавить, что военные организации Прибалтийского края участвовали в конференции вопреки постановлению ЦК социал-демократического Латышского края»».

Читатели видят отсюда, что наш ЦК очень сердится, торопясь очернить перед партией некую конференцию и заслоняя существо дела перечнем формальных неправильностей.

Советуем всем членам партии ознакомиться с чрезвычайно интересными «Протоколами военной и боевой организаций РСДРП», чтобы самолично убедиться в забавном характере цекистского гнева и негодования. С своей стороны, считаем необходимым остановиться на оценке этой книги (и связанного с ней «конфликта») хотя бы вкратце.

Сначала два слова о формальной стороне дела в сердитом заявлении ЦК. Конференция была созвана вопреки его протеста, ибо он находил «недопустимыми какие бы то ни было формы объединения боевых организаций». Это очень сердито, только не логично до бессвязности. Если к «формам объединения» он не относит конференций вообще, тогда весь выстрел попадает мимо цели. Если совещание («конференция») боевиков тоже недопустимо, как «форма объединения», тогда мы спрашиваем себя с недоумением: как же можно запрещать совещаться представителям партийных организаций, пока они – партийные, пока они ни партийным съездом, ни Центральным Комитетом не распущены?? ЦК, видимо, боится прямо выразить свою настоящую мысль (желание вовсе распустить всякие боевые организации) и поэтому сердится смешным образом. В самом деле, не естественно ли было бы ожидать возражений по существу против известных шагов или решений конференции вместо этого окрика: «Совещаний не допускаю»? Невольно приходит в голову мысль: не хотят ли этим окриком помешать постановке вопроса по существу?

Перейдем к истории созыва конференции военных и боевых организаций РСДРП. Осенью прошлого года на этой почве возник конфликт между петербургской военной организацией и Центральным Комитетом. Первая созывала конференцию военных и боевых организаций, ссылаясь на «предоставленное партийным уставом местным организациям право созывать конференции»[58]. ЦК был против инициативы петербургской военной организации и против допущения боевых организаций. Вышло так, что состоялись две конференции: 1) октябрьская конференция только военных организаций, с участием представителей ЦК; 2) ноябрьская конференция и военных и боевых организаций, без участия представителя ЦК (хотя ЦК назначил одного своего члена для участия на этой конференции). На октябрьской конференции участвовали представители 8 военных организаций. На ноябрьской – 11 военных и 8 боевых. На обеих конференциях с совещательными голосами были представители Петербургского комитета РСДРП и другие партийные работники.

Резолюции октябрьской конференции изданы Центральным Комитетом в указанном выше листке («Краткое извлечение»). Резолюции ноябрьской – напечатаны в № 9 «Пролетария» и затем теперь вошли в изданные особой книжкой «Протоколы». Протест ЦК, с которого мы начали статью, относится к ноябрьской конференции.

Разумеется, нельзя не осудить того, что конференций было две. Это безусловно нежелательное явление в единой партии. Отодвигая формальную сторону, поставим вопрос о существе конфликта, породившего две конференции: полезно или вредно было участие боевых организаций в конференции? В резолюции октябрьской конференции читаем: «… насущной потребностью для партии является созыв конференции, посвященной специально военным организациям для обсуждения вопроса о подготовке войска к участию в вооруженной борьбе народа, – конференции, успеху работ которой не может принести никакой пользы участие представителей боевых дружин» (стр. 4 листка ЦК). И только. Это все мотивы.

Их неверность бьет в глаза. Допустим все самое худшее против боевиков. Но что они участвовали в бывших попытках восстания, – это факт. И ради одного этого совещаться с ними полезно и необходимо. Вредные их тенденции полезно вскрыть перед партией, изобличив такой-то и такой-то характер их деятельности на конференции, где они присутствуют. И ЦК, и всякий член конференции мог и обязан был это сделать. Никого ни в чем не могли связать решения конференции, безусловно не обязательной ни для ЦК, ни для местных комитетов. Боязнь совместного совещания просто смешна при таких условиях.

И если ЦК прямо осуждает теперь конференцию с участием боевиков, не осуждая при этом столь же прямо ни одной резолюции этой конференции, то, значит, такая конференция опровергла предположения ЦК!

Чтобы сразу же перейти к решениям этой конференции, возьмем, например, ее резолюцию о задачах боевых организаций. Читаем: «Конференция военных и боевых организаций признает, что главные задачи боевых организаций заключаются в 1) распространении правильного понимания идеи вооруженного восстания и разъяснении тех конкретных условий, при каких вооруженное восстание может возникнуть, протекать и успешно завершиться, так как даже в среде партийных работников существует самое смутное, неправильное представление о вооруженном восстании; 2) подготовке всех необходимых технических данных для успешного проведения вооруженного восстания; 3) в организации кадров сознательных рабочих, группирующихся вокруг РСДРП для активного выступления; 4) в содействии организации в боевых целях революционно-демократических слоев населения и закреплении в них боевого руководства социал-демократии».

Итак, главной задачей боевых организаций объявлено, прежде всего, распространение правильного понимания вооруженного восстания. Эта мысль повторена еще резче в резолюции о роли военных и боевых организаций в вооруженном восстании: «роль боевых организаций – развитие в народных массах правильного понимания вооруженного восстания…»

Что же, совещание об этом признает «недопустимым» наш меньшевистский ЦК?? Или он поспешил спрятаться за чиновнически-казенную ширму «недопустимы никакие действия, и даже совещания, скопом» для того, чтобы избавить себя от неприятной обязанности выступить перед партией с определенным изложением того, какие именно задачи боевых организаций считает он правильно поставленными и какие неправильно??

В том-то и дело, что среди меньшевиков распространено поистине фарисейское отношение к боевым организациям: пользоваться тем или иным «результатом» деятельности беспартийных боевых организаций они не прочь, но зато про партийные боевые организации распространяются ими кумушкины сплетни, позволяющие вовсе обходить вопрос о способах распространения в массах правильного понимания вооруженного восстания и т. д.

К числу таких сплетен относится, например, ходячее утверждение, что боевики (вслед за большевиками) преувеличивают технику восстания.

Отлично, господа! Вы обвиняете нас в преувеличении «техники»? Не угодно ли вам прочитать для выяснения правды по этому вопросу две резолюции: меньшевистской (октябрьской) и большевистской (ноябрьской) военной с.-д. конференции?

О работе среди офицеров. Резолюция меньшевистской (октябрьской) конференции:

«Конференция признает, что революционная пропаганда среди офицерства является важной задачей как потому, что работа социал-демократической военно-революционной организации среди офицеров может во многих случаях облегчить нашу работу в войсках в мирное время, так и потому, что во время вооруженного восстания революционные офицера могут послужить в качестве технических руководителей восстания. Поэтому конференция рекомендует военно-революционной организации обратить серьезное внимание на работу среди офицеров, стараясь по возможности превратить их в сознательных сторонников социал-демократической партии» (стр. 13 листка ЦК).

Резолюция большевистской (ноябрьской) конференции:

«Принимая во внимание 1) что как классовый социальный состав офицерства, так и интересы офицерства, как профессиональной военной касты, заставляют их стремиться к сохранению постоянной армии и народного бесправия; 2) что в силу этого в происходящем буржуазно-демократическом перевороте офицерство в целом играет роль реакционную; 3) что существующие оппозиционно-настроенные группы офицерства активной роли не играют; 4) что в то же время возможен переход отдельных офицеров в нашу партию, которые своими специальными знаниями и специальной военной подготовкой могут оказать значительную услугу в момент восстания армии и перехода ее на сторону народа, а также в технической подготовке к вооруженному восстанию, – конференция военных и боевых организаций признает: 1) что строить самостоятельную с.-д. организацию среди офицерства военные организации не могут; 2) что необходимо использовать существующие оппозиционно-настроенные группы офицеров в целях осведомления и привлечения отдельных членов в наши партийные военные и боевые организации в качестве инструкторов и практических руководителей» (стр. 132 «Протоколов»).

У меньшевиков ни слова ни о классовом составе офицерства, ни об его роли во всей буржуазной революции. У большевиков во главу угла поставлена оценка того и другого. Это раз. У меньшевиков голая техника, ибо все доказательства «важности» работы среди офицеров сведены исключительно к тому, что работа среди офицеров «может облегчить» нашу работу в войсках (квартиры давать? легальное прикрытие составлять?) и затем может дать технических руководителей. У большевиков технике отведено подчиненное место, как услугам «отдельных офицеров», а на первый план выдвинуто доказательство того, что «самостоятельной с.-д. организации» среди офицерства рабочая партия строить не может. Это два. У меньшевиков мещанская работа мысли, боящейся указать классовую связь офицерства с буржуазией, дополняется робостью вывода: «по возможности превратить в сознательных сторонников с.-д. партии». У большевиков открытая пролетарская оценка реакционного в целом слоя привела к решительному выводу: оппозиционных офицеров использовать «для осведомления», а «отдельных членов» привлекать в наши партийные военные и боевые организации. Это три.

Спрашивается, как не назвать после этого кумушкиной сплетней меньшевистские толки о преувеличении «техники» большевиками вообще, большевистскими боевиками в частности? На деле эти толки послужили, как мы видим, для прикрытия, с одной стороны, технической узости меньшевистского взгляда на офицерство, а с другой стороны, для прикрытия чисто интеллигентской оппортунистической боязни оценить буржуазный классовый состав офицерства и внести в работу среди войска идею классовой розни массы «нижних чинов» из крестьян и рабочих и кучки дворянских сынков или буржуев, пролезающих через военную службу в дворянство.

Этот «технический» и мещанско-оппортунистический взгляд на офицерство обнаружили не только меньшевистские члены маленькой октябрьской конференции. Тот же взгляд мы видим у нашего меньшевистского ЦК: стоит вспомнить его знаменитое 4-ое письмо к организациям (эпоха разгона Думы), где лозунг «за Думу», как орган власти, созывающей учредительное собрание, оправдывается стремлением подделаться под интересы и уровень сознания «средней буржуазии и офицерства»{158}. В том же самом письме ЦК договорился до того, что победа Советов рабочих депутатов в борьбе за власть привела бы лишь к военной диктатуре армии, перешедшей на сторону народа! Без «либеральных» офицеров, видите ли, солдаты не сумели бы даже вместе с Советом рабочих депутатов обеспечить что-либо иное, кроме военной диктатуры!

Мещанский взгляд на офицерство видим мы и у Плеханова, идейного вождя меньшевиков. В течение всего 1906 года мы видим у него потуги обвинить большевиков в преувеличении технических задач восстания. О какой же стороне восстания писал сам почтенный т. Плеханов за это время? О массовых корнях восстания, о роли крестьянских и пролетарских элементов в нем? Ничего подобного. За все это время т. Плеханов писал только в № 7 «Дневника»{159} (август 1906 г.) об одном письме одного либерального офицера, которого он вежливо-превежливо «поправлял» по поводу его буржуазных взглядов на «нижнего чина», на «спокойный» характер периода министерства Витте и т. п. «Я думаю даже, – писал т. Плеханов, – что только (заметьте это «только»!) участие офицеров в военных организациях положит конец этим бунтам (солдат и матросов), представляющим собою непланомерную и непроизводительную затрату сил, нужных для революции». Видите, как энергично: только участие офицеров положит конец бунтам!! Без офицеров не будет конца «непланомерной» трате глупых мужицких сил. А когда большевистские боевики соберутся на совещание и пожелают дать с.-д. партии скромный совет: сделать главной задачей боевых организаций обучение масс военным знаниям, пониманию хода восстания, пониманию условий планомерного его ведения, – тогда фарисеи казенного меньшевизма завопят: какое узкотехническое понимание «планомерности»! Какое «недопустимое» совещание боевиков против воли ЦК!

Но довольно об этих фарисеях. Вернемся к протоколам. В одном месте мы нашли там не «скромные советы» с.-д. партии, а претенциозное и нелепое прожектерство. Это – в докладе т. Изарова о роли партии в вооруженном восстании. Тов. Изаров действительно дошел здесь до абсурдов, вроде деления всех партийных организаций на три главные типа: военные, боевые и пролетарские!! Он договорился даже до «планов» составлять «военно-боевые советы» из равного числа делегатов от трех этих типов организаций (стр. 95) и т. п. Разумеется, от такого «боевизма» мы, большевики, отгородим себя всегда самым решительным образом. Безусловно преобладающий характер и решающий голос за общепролетарской организацией, – полнейшее подчинение ей всех военных и боевых организаций – необходимость базировать те же боевые организации всецело на кадрах партийных с.-д. рабочих (или, может быть, даже заменить боевую организацию партийной милицией), все это стоит вне сомнения для нас.

И если из фракционных целей нам станут преподносить нелепые увлечения тов. Изарова, то мы попросим подобных «критиков» не забывать, что большевистская военно-боевая конференция не пошла за изаровскими крайностями! Лучшее опровержение наветов на наших боевиков, это – то, что они сами, на своей конференции, просто отодвинули в сторону изаровское прожектерство. Чтобы их голос по вопросу о роли с-д. партии в вооруженном восстании не мог быть воспринят, как претенциозное навязывание или повелевание и т. п., они сами превратили свою конференцию по этому вопросу в частное совещание (см. № 9 «Пролетария» и стр. 116 «Протоколов»), И лишь на частном совещании единогласно вынесли резолюцию, в которой нет никакого прожектерства ? la Изаров, а говорится только об «обеспечении самой тесной связи и взаимодействия общепролетарских, военных и боевых организаций». При этом в резолюции о задачах военных организаций особо подчеркнуто «подчинение всей работы» «политическому руководству общепролетарских организаций» (№ 9 «Пролетария» и стр. 137 «Протоколов»). Если даже одни большевистские боевики сумели исправить Изарова, то можно себе представить, какова основательность страхов ЦК перед общим совещанием военных и боевых организаций всей партии.

Место не позволяет нам с такой же подробностью остановиться на других сторонах работы конференции. Отметим, что почти половина объемистой книги посвящена докладам о работе в войсках (с. 10–49) и о бывших попытках вооруженного восстания (с. 53–59, 64–79). Это – чрезвычайно ценный материал, и за почин в его собирании и обработке все сознательные с.-д. рабочие поблагодарят военно-боевую конференцию. Отметим доклад т. Барина «о бывших попытках вооруженного восстания»; в этом докладе на первый план выдвинуто изучение вооруженного восстания, как особого вида движения масс, особого вида классовой борьбы пролетариата. Подчеркивается исторический момент крайнего обострения борьбы определенных классов, как условие восстания. Рассматривается роль отдельных классов, – зависимость движения в войсках от соотношения общественных сил, – неотделимость политической стороны восстания от боевой, – значение «широких демократических организаций народных масс», как предпосылок временного революционного правительства и т. д. Конечно, изучать такие вопросы – немного потруднее, чем писать «тактические платформы» с кадетскими фразами о «вере пролетарских масс в чудо внезапного восстания» (см. «Тактическую платформу» Мартова и К^о).

Отметим, наконец, прения о текущем моменте с замечательной речью тов. Ильяна, который в ноябре 1906 г. на военно-боевой конференции сумел выразить взгляд на вторую Думу, блестяще подтвержденный событиями. «Позволю себе коснуться Думы, – говорил он. – В Думе мы будем иметь совершенно не тот состав, чем мы имели в прошлой Думе. Мы будем иметь мобилизованную революцию и мобилизованную реакцию. Крестьянство, особенно вследствие невыполнения его ожиданий, пошлет более революционный элемент, чем в предыдущую Думу. Несомненно, что то же произойдет и с пролетариатом… Наша беда в том, что часть с.-д. стремится заполнить Думу каким-то промежуточным слоем либералов» (стр. 84 «Протоколов»).

На боевой конференции вернее сумели оценить политику, чем Плеханов и меньшевистский ЦК в ноябре 1906 г.!

Исчерпать содержание «Протоколов» в газетной статье, разумеется, невозможно, и мы закончим горячим советом изучать их, – советом по адресу тех с.-д., которые способны говорить о вопросах восстания без либерального хихиканья.

Написано в апреле 1907 г.

Напечатано 2 мая 1907 г. в газете «Пролетарий» № 16

Печатается по тексту газеты

Данный текст является ознакомительным фрагментом.