«Защита Володарского»
«Защита Володарского»
Пожалуй, наиболее подробно расхожее представление о штрафных батальонах как подразделениях, где отбывали наказание кто угодно, включая православного священника, сформулировано в телевизионном фильме «Штрафбат», впервые показанном по телевидению в 2004 году.
После того, как телештрафбат подвергся резкой разгромной критике, прежде всего со стороны тех, кто сам воевал в штрафных подразделениях, автор сценария фильма Эдуард Володарский «ответил» своим оппонентам, дав газете «Московский комсомолец» интервью под названием «Прорыв “Штрафбата”. Солдаты называли Жукова “мясником”».
Это интервью было опубликовано 26 ноября 2004 года.
Володарский не стал ссылаться на мнение тех, кто знал о штрафбатах не понаслышке. Он не назвал ни одного имени людей, воевавших в штрафных батальонах, готовых подтвердить его точку зрения, готовых засвидетельствовать, что вместе с ними «искупали вину» лица, не имевшие офицерского звания.
Казалось бы, это само собой разумеется, — пишешь сценарий о штрафных батальонах — так расспроси тех, кто там побывал, прочти их воспоминания. Но сценарист предпочёл вообще не упоминать имена бывших штрафников. Вместо этого он «ссылается» на Путина и Эйзенхауэра, Толстого и Жукова. И делает это просто неподражаемо.
В интервью, например, сказано:
«На протяжении многих лет наша пропаганда утверждала: потери СССР в Великой Отечественной войне — 20 миллионов человек. Но вот данные о потерях, которые огласил президент Путин: 56 миллионов.Так что данные так называемых оппонентов — ещё одна пропагандистская ложь».
Попробуйте разузнать, где и когда Путин «огласил» эту фантастическую цифру? В каком году, в каком месяце и какого числа? 9 мая 2005 года, например, президент сказал: «мы также знаем, что Советский Союз потерял за годы войны десятки миллионов своих граждан».
Только не надо спрашивать самого Эдуарда Володарского, откуда он берёт свои «ссылки». В ответ в полном соответствии с культурой дискуссии, принятой в последние десятилетия, он вновь, как и в интервью, скажет, что это «придирки идиотов».
Как сказано корреспондентом «МК» во вступлении к интервью:
«Реакция на “Штрафбат” неоднозначна: от восторгов до откровенно хамской ругани. Ею всегда отличались и отличаются всевозможные маргиналы. Несмотря на некоторые внешние различия, нынче эти товарищи объединились в своей ненависти к фильму»…
И надо быть «идиотом» и «всевозможным маргиналом», «пропагандистским лжецом» и «гак называемым оппонентом», чтобы спрашивать, откуда Эдуард Володарский взял следующий пассаж:
«Генерал Эйзенхауэр в своих воспоминаниях пишет, как он увидел под Потсдамом огромное поле, устланное трупами русских солдат. Выполняя приказ Жукова, они штурмовали город в лоб — под кинжальным огнем немцев. Вид этого поля поразил Эйзенхауэра. Ему стало не по себе, и он спросил Жукова (не дословно, но за смысл я ручаюсь):
“На черта вам сдался этот Потсдам? Зачем вы за него столько людей положили?” В ответ Жуков улыбнулся и сказал (эти слова, воспроизведённые Эйзенхауэром, я запомнил точно):
“Ничего, русские бабы ещё нарожают”.
Маршал Жуков обладал той жестокостью, которая издавна была характерной чертой русского генералитета. Лишь единицы берегли солдат. Суворов, Брусилов, Корнилов… Вот, пожалуйt и всё. Прочие солдат не жалели. И советские генералы были ничуть не лучше».
К счастью, утверждение Эдуарда Володарского чрезвычайно легко проверить. Мемуары Эйзенхауэра «Крестовый поход в Европу» в наше время доступны любому интересующемуся военной историей.[65]
Попробуйте найти там хоть строчку про увиденное «огромное поле, устланное трупами русских солдат» под Потсдамом или где-либо в другом месте. Нет там ни слова и про «кинжальный огонь немцев», под которым якобы полегли эти солдаты. Но уж очень красивое выражение — кинжальный огонь.
Все эти якобы эйзенхауэронекие потсдамские воспоминания в книге Дуайта Эйзенхауэра напрочь отсутствуют. Спрашивается, где их «нашёл» Эдуард Володарский, причем «ручаясь за смысл»? По какой причине приписал американскому полководцу?
И потрясающего своей глубиной вопроса: «На черта вам сдался этот Потсдам?» Эйзенхауэр Жукову тоже не задавал. Самое пикантное заключается в том, что «понадобился» Потсдам вовсе не Георгию Жукову, а Ивану Коневу:
«Около 3 час. ночи 18 апреля нами было получено боевое распоряжение командующего 1-м Украинском фронтом, в котором говорилось, что во исполнение приказа Верховного Главнокомандования 4-й гвардейской танковой армии к исходу 20 апреля овладеть районом Беелитц, Трёйенбритцен, Луккенвальде, а в ночь на 21 овладеть Потсдамом и юго-западной частью Берлина»,[66] — писал в своих мемуарах дважды Герой Советского Союза, генерал армии Дмитрий Данилович Лелюшенко, в апреле 1945 года командовавший упомянутой выше 4-Й гвардейской танковой армией. Эта армия входила в состав 1-го Украинского фронта и, естественно, выполняла приказы его командующего — Ивана Конева.
Выполнить приказ в установленные сроки танкисты не смогли. «26 апреля 6-й гвардейский механизированный корпус 4-й гвардейской танковой армии овладевает центром Потсдама и на его северо-восточной окраине вновь соединяется с частями 9-го гвардейского танкового корпуса генерала Н. Д. Веденеева 2-й гвардейской танковой армии 1-го Белорусского фронта» ,[67] — вспоминал Лелюшенко.
Не удовлетворившись взятыми неведомо откуда ссылками на Путина и Эйзенхауэра, сценарист «ссылается» и на самого Жукова:
«Жуков, вспоминая об операции “Багратион”, пишет: чтобы не снижать темп наступления, потребовались свежие силы. Из резерва была выделена 10-я армия. Но её всё нет и нет. Стали выяснять, в чём дело. Оказывается, от голода армия легла — солдаты не могли идти. Они четверо суток не получали паёк.
Уж если такое происходило с резервной (по определению — сытой, готовой к бою) армией, можете догадаться, как кормили штрафников.
Я понимаю: нехватка продовольствия, воровство интендантов… А у генштабовских генералов на ремнях дырок не хватало — животы были такие, что ремень нельзя застегнуть».
С Жуковым, на воспоминания которого ссылается сценарист, та же история, что и с Эйзенхауэром. Берём «Воспоминания и размышления», открываем главу девятнадцатую под названием «Освобождение Белоруссии и Украины», в которой маршал излагает ход операции «Багратион» и… вновь не найдем здесь ничего похожего. Нет в жуковском описании операции «Багратион» вообще ни слова о 10-й армии, которая якобы оголодала, четверо суток не получая паёк.
А вот что там на самом деле сказано об организации снабжения в операции «Багратион»: «Титаническую работу вёл тыл фронта, обеспечивая быструю и скрытную перевозку и подачу войскам боевой техники, боеприпасов, горючего и продовольствия. Несмотря на большие трудности и сложнейшие условия местности, всё было сделано в срок. Войска обоих фронтов были своевременно обеспечены всем необходимым для ведения боевых действий» .[68]
Так откуда же взял Володарский «ссылку» на воспоминания Жукова? Очевидно гам же, где и «ссылку» на Эйзенхауэра.
Но автор сценария «Штрафбата» не только президентов и полководцев «цитирует». Он и изящной словесности не чужд.
Если Эдуард Володарский заявляет в интервью, что «на фронте бытовала пословица: “Города сдают солдаты, а берут их генералы”», то на самом деле это означает цитату из поэмы Александра Твардовского «Василий Тёркин»:
«Разделён издревле труд:
Города сдают солдаты,
Генералы их берут».
Если Эйзенхауэру и Жукову Володарский приписал то, чего они не говорили и не писали, то с Твардовским поступил наоборот — его слегка изменённые строки назвал фронтовой пословицей. Какая, в сущности, разница между поэмой и фронтовой пословицей?
Не обошёл проказник-сценарист своим вниманием и Льва Толстого:
«Всё это мне напоминает историю “Войны и мира”. Когда роман вышел, ещё были живы участники Бородинского сражения. Кое-кто из них (а к ним присоединились и некоторые критики) обвинял Толстого в неправде. Дескать, как это так: Пьер Безухое в цилиндре и белом сюртуке ходит посреди сражения, а вокруг него бомбы рвутся. Не могло такого быть! И батарея Тушина не могла продержаться столько времени, и вообще — не было в том месте, которое описывает Толстой, никакой батареи…».
Вот так. Не только Володарского, но и Толстою злобные критики и ветераны обвиняли. Лев Толстой и Маша Канарейкина умели беречь минутку…
Итак, Пьер Безухов в цилиндре и белом сюртуке. По уже отработанной на мемуарах Эйзенхауэра и Жукова схеме заглянем в «Войну и мир», проверим, что же там на сей счет на самом деле сказано у Льва Николаевича:
«Раненые, обвязанные тряпками, бледные, с поджатыми губами и нахмуренными бровями, держась за грядки, прыгали и толкались в телегах. Все почти с наивным детским любопытством смотрели на белую шляпу и зелёный фрак Пьера».
С легкостью необычайной толстовская белая шляпа и зелёный фрак превратились в цилиндр и белый сюртук.
А как насчёт батареи Тушина? С чего бы участникам Бородинского сражения её действиями интересоваться? Ведь у Льва Толстого в описании Бородинской битвы о батарее Тушина просто нет ни единого слова. Батарея Раевского, она же Курганная, есть, а батареи Тушина вообще нет.
Высказываться по поводу её действий следовало бы не участникам Бородинского сражения, а ветеранам кампании 1805 года. Именно тогда у Льва Толстого в Австрии сражается батарея литературного персонажа — капитана Тушина.
В качестве рабочей гипотезы можно предположить, что Эдуард Володарский перепутал роман «Война и мир» с одноимённым фильмом. В фильме Пьер действительно носит цилиндр. Правда, предъявлять претензии за это ветераны Бородинской битвы должны были бы создателям фильма, если бы сумели дожить до его появления…
Из интервью вообще можно узнать массу интересного. Например: «К октябрю 41-го кадровая Красная армия на европейской части СССР практически прекратила своё существование? Она была или уничтожена, или в плену, откуда пыталась прорваться, теряя 3/4, а то и 4/5 состава».
Кто сможет сказать, о чём идёт речь — о прорывах частей из окружения или о побегах из плена?
«Формы не хватало, и уж тем более дм штрафников. Одежду они добывали себе сами: что добудешь, в том и ходи. Оружие, кстати, тоже». Интересно, а в атаку, добывать оружие, с чем шли? Почему бы не сослаться на источник информации? Откуда Володарский это взял, из каких документов, из чьих воспоминаний? О том, как на самом деле снабжали и вооружали штрафные батальоны я уже писал выше.
Опять-таки не ссылаясь ни на документы, ни на воспоминания участников событий — штрафников, сценарист рассуждает о процедуре их освобождения.
«Как, по-вашему, могли штрафник рассчитывать на прощение, на то, что его направят из штрафбата или штрафной роты в обычную часть? Ведь формулировка соответствующая была: “до первого ранения”.
— У нас много чего было написано. На деле — всё по-другому. Ранило штрафника. Командир батальона или роты (если их самих не убило) пишет на него представление: Mai, такой-то ранен в бою. искупил кровью. И направляется это представление в Особый отдел. Думаете, телеграфом? Да нет: оно идёт туда неделями, а той месяцами. Если вообще доходит.
Но, допустим, дошло. Так там, в Особом отделе, тоже не торопятся. Чего им торопиться? Тем более, если речь идёт о “враге народа”. Пусть лучше ещё повоюет, ещё докажет. Кровью».
Попробуйте узнать, где же находится этот самый Особый отдел, куда не телеграфом, а каким-то иным загадочным способом представление на освобождение раненых штрафников идёт месяцами? При штабе фронта или в Москве?
И опять набивший оскомину вопрос — ну откуда такие сведения? Эйзенхауэр «вспомнил» или Жуков «написал»?
А вот что на самом деле происходило в штрафбате после боёв:
«Сразу же после тяжёлых боёв под Жлобином, когда батальон понёс большие потери и в переменном и в командном составе, в окопах батальона побывал сам Рокоссовский, командующий фронтом. Сколько было впечатлении у тех, кому посчаспыивилось поговорить с ним! Буквально все восторгались его манерой разговаривать спокойно и доброжелательно и со штрафниками, и с их командирами. Мне оставалось только сожалеть, что я не был свидетелем этого.
Закончился этот действительно беспримерный рейд батальона штрафников в тыл противника. И никаких заградотрядов, о чем многие хулители нашей военной истории говорят и пишут, не было, а была вера в то, что эти бывшие офицеры, хотя и провинившиеся в чем-то перед Родиной, остались честными советскими людьми и готовы своей отвагой и героизмом искупить свою вину, которую, надо сказать, в основе своей они сознавали полностью.
Нас сразу же отвели недалеко в тыл и разместили в хатах нескольких близлежащих деревень. Измученные, смертельно уставшие, многие, не дождавшись подхода походных кухонь с горячей пищей, засыпали на ходу прямо перед хатами.
К великому огорчению, нас уже здесь настигла потеря нескольких человек. На печи в одной хате разместились 3 штрафника, заснули, не успев снять с себя все боевое вооружение. У одного из них, видимо, на ремне была зацеплена граната Ф-1 — “лимонка” и, потому, наверное, что он, повернувшись во сне, сорвал с ремня гранату, она взорвалась. Только одного из этих троих удалось отправить в медпункт, а двое погибли. Вынести такую нагрузку, такие испытания и погибнуть уже после боя, накануне полного своего освобождения…
За успешное выполнение боевой задачи, как и обещал Командующий Армией, весь переменный состав (штрафники) был, как сказали бы теперь, реабилитирован, многим были вручены боевые награды: ордена Славы III степени, медали “За отвагу” и “За боевые заслуги”. Это были герои, из подвигов которых вычитали числящуюся за ними вину, но и после этого хватало ещё и на награды. Надо сказать, что штрафники не радовались ордену Ошвы. Дело в том, что это был по статусу солдатский орден, и офицеры им вообще не награждались. И, конечно, многим хотелось скрыть своё пребывание в ШБ в качестве рядовых, а этот орден был свидетельством этого…
На всех штрафников мы, командиры взводов, срочно писали характеристики-реляции, на основании которых шло и освобождение штрафников, и их награждение. А комбат наш Осипов представлял к наградам офицеров батальона.
В деле награждения многое, если не всё, зависело от командования. Вот генерал Горбатов освободил всех штрафников, побывавших в тылу у немцев, независимо от того, искупили кровью они свою вину, или не были ранены, а просто честно и смело воевали.
Я об этом говорю здесь потому, что были другие командующие армиями, в составе которых батальону приходилось выполнять разные по сложности и опасности боевые задачи. Однако реакция многих из них на награждение весьма отличалась от горбатовской. Так, командующий 65-й армией генерал Батов Павел Иванович при любом успешном действии батальона принимая решение об оправдании только тех штрафников, которые погибам или по ранению выходили из строя» .[69]
Итак, вопрос об освобождении переменного состава зависел не от загадочного Особого отдела неизвестно какой части или соединения, неизвестно где находящегося, а от командующего армией, в распоряжении которого находился штрафной батальон.
Горбатов освободил всех штрафников после успешных боёв, Батов — лишь погибших и раненых. Но и Батов, которому автор воспоминаний откровенно не симпатизирует, не нарушает принцип — ранен штрафник, искупил вину кровью — значит, полностью восстанавливается в правах.
Ну, а что по этому поводу принципиальной разницы между офицерскими штрафными батальонами и штрафными ротами говорят те, кто воевал в штрафных ротах?
Вот что в октябре 2004 года в интервью газете «Труд» заявил Герой Советского Союза Владимир Васильевич Карпов:
«Создатели фильма, к сожалению, не познакомились с документами, определявшими организацию штрафных подразделений в годы войны. И, похоже, не проконсультировались у специалистов. То, что они показывают в этом сериале, в основе своей, к сожалению, не соответствует фронтовой действительности. В приказе о создании подобных подразделений сказано, что штрафные батальоны комплектуются только из осуждённых и разжалованных офицеров. Командиры назначаются из кадровых офицеров. В фильме же показан штрафной батальон, в котором собраны уголовники, политические, проштрафившиеся рядовые. Такого не было и быть не могло.
— Но вы ведь, Владимир Васильевич, сами попали в штрафники из лагеря, будучи политическим заключённым.
— Это другое дело. Проштрафившиеся рядовые, а также уголовники, политзаключённые, изъявившие желание воевать, направлялись в отдельные штрафные роты. Такие роты в штрафбат не входили, а придавались стрелковым полкам. Я, например, воевал в 45-й отдельной штрафной роте на Калининском фронте. Она была сформирована в ноябре 1942 года в Тавдинлаге из заключённых, которых освободили по добровольному желанию идти на фронт. В лагере я отбывал срок по печально знаменитой 58-й статье — за антисоветскую пропаганду.
— Но вернёмся к фильму. Значит, по вашему мнению, главная ошибка авторов в том, что, озаглавив его “Штрафбат”, они на самом деле показали отдельную штрафную роту?
— Если бы этим всё ограничилось. Во главе этого придуманного штрафбата, а также командирами рот поставлены уголовники. Опять же такого просто быть не могло. В соответствии с организационными документами командирами штрафных подразделений назначались только строевые офицеры, причём наиболее опытные и перспективные. Нарушивший этот приказ тут же сам оказался бы в штрафбате. Более того, назначение на штрафную роту или штрафной батальон для офицера считалось удачным, потому что там воинское звание присваивалось на одну ступень выше.
Так что показанный в фильме абсолютно безграмотный в военном отношении генерал-майор непонятно почему сетует на то, что у него не хватает кадров для командных должностей в штрафбате. К тому же штрафбат данному генералу не мог подчиняться, ибо это — формирование фронта. Показанному же генерал-майору, если даже он был командиром дивизии или корпуса (из фильма не понять), штрафной батальон мог быть лишь придан».
И Владимир Карпов прежде всего подчёркивает — в штрафбате отбывали наказание только бывшие офицеры. Показательно, что в той же газете «Труд» был опубликован материал, в котором режиссёр фильма Николай Досталь утверждал, что автор сценария Эдуард Володарский «встречался и беседовал кое с кем из оставшихся в живых штрафников. Но готовый фильм мы всё же не успели им показать: они, к сожалению, до этого дня не дожили и не увидели, что у нас получаюсь». Беседа с анонимными «кое кем», которые не дожили — аргумент потрясающей силы в устах взрослого человека. Жуков с Эйзенхауэром тоже не дожили. Что бы они сказали, прочитав, какие «воспоминания» вместо них сочинил Володарский?
Вот свидетельство ещё одного непосредственною участника боёв в качестве штрафника, тоже находившегося в штрафной роге — известного адвоката Семёна Львовича Арии. 27 июля 2002 года, задолго до выхода сериала «Штрафбат» на экраны, у него брал интервью для радиостанции «Эхо Москвы» Матвей Ганапольский, который очень хотел услышать кошмарные подробности жизни штрафников на войне. Причём его интересовало не столько описание боевых действий, сколько ужасы, исходившие от советского руководства. Но получилось не совсем то, чего, судя по вопросам, ожидал Ганапольский.
«Ганапольский: Завтра 60 лет приказу “Ни шагу назад”
Сегодня мы будем говорить о приказе Министра обороны СССР 227, о знаменитом приказе, подписанном народным комиссаром обороны, И. В. Сталиным, приказ, который в народе назвали “Ни шагу назад”. Я в первую очередь приветствую замечательных гостей — адвокат, Семён Львович Ария — он воевал в штрафбате, поэтому приказ его конкретно касается, и вся наша передача будет посвящена тому, что такое штрафбат…».
И вот что ответил ветеран:
«Я попал не в штрафбат, а в штрафную роту. Отличались они тем, что в штрафных ротах должны были воевать провинившиеся лица солдатского и сержантского состава, а в штрафные батальоны провинившиеся офицеры. Вернее, не провинившиеся, а осуждённые военными трибуналами. Вот таким образом я туда и попал. Я был осуждён военным трибуналом. За что? — я до этого был танкистом, механиком-водителем танка Т-34, и на марше, во время боевых действий, мы в течение дня допустили целый ряд аварий с танком. В результате к концу дня танк вышел из строя. Конечно, в основном сказывался недостаток технического опыта, потому что веемы были подготовлены скоропалительно, но факт остаётся фактом — танк вышел из строя, и в результате, по приказу командира бригады, я как водитель, и командир танка, отвечающий за всё, офицер, — были отданы под суд военного трибунала. Нас осудили обоих к 7 годам исправительно-трудовых лагерей. Но в соответствии с существовавшим тогда законом, — было такое примечание к статье 28 УК, исполнение подобных приговоров отсрочивалось до окончания военных действий, с направлением осуждённых в действующую армию. Фактически это было условное осуждение, оно влекло за собой направление осуждённых в штрафные части.
М. Ганапольский: А что такое были эти штрафные части?
С. Ария: Это были части, созданные на основании того самого приказа, который вы сейчас огласили, спецподразделения на передовой, которые отличались более жёстким режимом. Там были штатные офицеры, которые наблюдши за поведением солдат, и они использовались в наиболее рискованных и острых операциях, наиболее тяжёлых участках фронта. Вот, что такое это было. И освобождала от дальнейшего пребывания в штрафроте либо кровь, то есть ранение, либо старательное выполнение боевых приказов, и если командование это замечало, то на подобных солдат направляли представление о снятии судимости. Вот вы начали своё сообщение с того, что, дескать, я воевал в штрафной части, — но я пробыл там достаточно недолго, я пробы! там всего-навсего 3 недели, потом с меня была снята судимость.
Я не был ранен, но сочли, что я воевал хорошо, и поэтому меня представили к досрочному снятию судимости, после чего я уже воевал точно так же, как и до этого, в обычных строевых частях».
Итак, вновь ветеран подчёркивает, что штрафбаты — для офицеров, штрафные роты для солдат и сержантов.
Словно сговорились бывшие штрафники. Рассказывают то, с чем сталкивались на реальной войне, а не то, что в сценарии написал Эдуард Володарский. Ну, что бы ему интервью С. Л. Арии на «Эхо Москвы» послушать — глядишь, даже и утруждаться бы не пришлось — искать другие воспоминания. Даже на основе одного этого интервью он мог внести исправления в сценарий своего фильма. Ведь сами участники Великой Отечественной войны, соприкоснувшиеся со штрафными подразделениями, упорно твердят одно и тоже — штрафбат для офицеров. К тому же нет ни слова о морении голодом, отсутствии оружия или обмундирования, или других каких-то особо страшных условиях существования по сравнению с обычными частями (штрафникам хватало и того, что им, безусловно, доставались самые тяжёлые и опасные боевые задания). Нет — всё было примерно так же, вплоть до обязательного в любом подразделении политработника.
Возникает вопрос — а стоит ли обращать внимание на бесконечное нагромождение нелепостей в фильме? Ведь это художественное произведение, где всегда есть место творческим допущениям. Но беда в том, что подаётся сериал как некая «историческая правда», миллионы зрителей, посмотревших фильм, воспринимают его как серьёзное произведение на основе исторических событий. Никакие подлинные воспоминания не могут конкурировать с телеэкраном. Миллионы людей посмотрят и запомнят псевдоисторическую ахинею про «взаправдашнюю войну» в роскошной упаковке (а актёрский коллектив в сериале играл прекрасно), считанные единицы прочту! воспоминания настоящих ветеранов штрафных подразделений.
И представление о войне, о штрафных подразделениях у целых поколений будет формироваться на основе киноподелки. Что с того, что тех, кто на самом деле побывал в шкуре штрафника или ими командовал, возмущает этот фильм. Большинство зрителей никогда этого не узнает Полбеды, когда по нашим экранам гуляет западный фильм, в котором знаменитый сталинградский снайпер гордо объявляет: «Я звезда!». Интересно, сколько красноармейцев 1942 года смогли бы понять смысл его высказывания?
Но с французского режиссера взять нечего, а вот наши, демонстративно отвергающие военных консультантов и ветеранов при съемках фильма «о настоящей войне», могут такое наснимать! Например, о том, как имея воздушно-десантные дивизии, ОМСБОН (отдельную мотострелковую бригаду особого назначения — кузнипу советских диверсантов), тысячи опытных партизан, — советское командование для выполнения «сверхважной» задачи в тылу противника примется обучать команду трудных подростков. Посылать в тыл противника кого-нибудь типа Николая Кузнецова, Ильи Старинова, героя битвы за Кавказ альпиниста Александра Гусева, сценаристу с режиссером было неинтересно. Разумеется, все ЭТО первоначально рекламировалось как фильм, «основанный на исторических фактах».
Надо ждать, что вскорости появится фильм, в котором будет показана «подлинная история» штурма Берлина. И речь в нём будет идти о том, как в октябре 1946 года конные бронепоезда маршала Чойбалсана были безжалостно брошены под кинжальный огонь злыми особистами.
Сомневающихся в достоверности фильма сценарист обзовёт люмпенам и, совками и маргиналами и сошлётся на воспоминания Чан Кай Ши, Михаила Кутузова и матери Терезы. За точность он ручаться не будет, но смысл передаст верно…
В интервью Эдуард Володарский вспоминает о том, как в минувшую эпоху ему не дали снять фильм о штрафных батальонах: «Принёс заявку в Госкино СССР, им тогда Ермаш командовал. Известный деятель… Так он меня послал по матери. Забери, говорит, свою заявку и больше ничего такого не приноси».
Возникает закономерный вопрос — а вдруг Ермаш был знаком с кем-нибудь из уцелевших ветеранов настоящих, а не кинематографических штрафных батальонов, знал, кто там на самом деле отбывал наказание, не путал пехотинцев 1-го Белорусского фронта с танкистами 1 — го Украинского, роман Толстого с фильмом Бондарчука, и не одобрял тех, кто с лёгкостью необычайной сочиняет «воспоминания» вместо Эйзенхауэра и Жукова похлеще Хлестакова и барона Мюнхгаузена?
Данный текст является ознакомительным фрагментом.