3.9. Покинутая Дидона кончает с собой, восходя на костёр Покинутая Брюнхильда кончает с собой, приказав положить себя на костёр

3.9. Покинутая Дидона кончает с собой, восходя на костёр

Покинутая Брюнхильда кончает с собой, приказав положить себя на костёр

После отплытия Энея царица Дидона приказывает подготовить костёр для жертвоприношения. Он заявляет, что хочет «СЖЕЧЬ НА ЖАРКОМ КОСТРЕ ДАРДАНЦА (Энея. — Авт.) КОВАРНОГО ОБРАЗ» [27], с. 195. Костёр разгорается, Дидона восходит на костёр и наносит себе смертельный удар мечом. Костёр вспыхивает с невероятной силой, и кажется, будто весь Карфаген и даже жилища богов охвачены огнём [27], с. 196.

Обратимся теперь к германо-скандинавскому эпосу. Согласно одной из версий, «сама Брюнхильда кончает с собой, приказав положить её на погребальный костёр рядом с костром, на котором лежит её возлюбленный (убитый Зигфрид. — Авт.). Смерть объединяет Брюнхильду с Сигурдом» [95], т. 1, с. 188.

Таким образом, согласно Энеиде, Дидона погибает на костре «вместе с образом Энея», а согласно германо-скандинавскому эпосу, Брюнхильда (Дидона) погибает на костре вместе с самим Зигфридом (Энеем).

Итак, мы видим неплохое соответствие между Дидоной и Брюнхильдой, а также Энеем и Зигфридом. Краткую схему см. на рис. 5.21 и рис. 5.22.

Рис. 5.21. Краткая схема соответствия между Дидоной и Брюнхильдой, а также между Энеем и Зигфридом. (Первая часть).

Рис. 5.22. Краткая схема соответствия между Дидоной и Брюнхильдой, а также между Энеем и Зигфридом. (Вторая часть).

Спрашивается, отразилась ли история Энея-Зигфрида и Дидоны-Афины-Брюнхильды в русском эпосе? Ведь, согласно нашей реконструкции, речь шла о путешествии царя Энея-Иоанна на Русь. Было бы странно, если бы в русской литературе не осталось упоминаний о нём. Оказывается, история Зигфрида и Брюнхильды в русском фольклоре действительно присутствует. Причём в достаточно ярком виде. Мы цитируем: «В.М. Жирмунский видит исток этого сюжета (о Зигфриде и Брюнхильде. — Авт.) в богатырской сказке и приводит, в частности, русскую сказку о сватовстве царевича к правящей далёким царством богатырской деве: помощник царевича, выдержав вместо него испытания, которым она подвергает женихов, укрощает богатыршу на брачном ложе побоями, но становится жертвой её мести после того, как обман раскрывается, — она отрубает ему ноги; разоблачённого супруга богатырша превращает в свинопаса» [95], т. 1, с. 188; [54].

Надо ли говорить, что некоторые скалигеровские историки раздражены самой мыслью о том, что «древнейшая» германская легенда может иметь свой прообраз в русской сказке. Сообщается следующее: «А. Хойслер и его ученики считают, что эта сказка — не что иное, как ВУЛЬГАРИЗАЦИЯ („ПЛЕБЕЙСКАЯ ТРАВЕСТИЯ“) германского эпического предания. Жирмунский отвергает эту точку зрения» [95], т. 1, с. 188; [138].

Наша реконструкция всё ставит на свои места и, в частности, устраняет поводы для раздражения некоторых комментаторов. И русская сказка, и германо-скандинавский эпос восходят к общему первоисточнику, рассказывавшему о событиях конца XII–XIII века, а именно, о взятии Царь-Града войсками Руси-Орды и о путешествии троянского царя Энея на Русь.