Обобщение результатов дискуссии

Обобщение результатов дискуссии

Изложенная дискуссия позволяет сделать несколько наблюдений о стереотипах мышления, систематических ошибках и недоговорках или не всегда обоснованных посылках, на которых основываются аргументы ее участников. В зачинающейся дискуссии по этому вопросу обмен репликами в скороговорке публицистической полемики часто подменяет систематическое обсуждение аргументов в каком-то едином формате.

Наиболее важными параметрами в дискуссии выступают географическое расположение новой столицы, ее размер, обьем функций (особенно роль будущей столицы в экономических процессах), близость к старому политическому центру, транспортная и коммуникационная связанность (connectivity и nodality), а также положение по отношению к уже существующим городам и регионам, в том числе и ее символическая география. Важным параметром выступает также вопрос о новизне столицы – должен ли это быть вновь спланированный город или один из уже существующих городов. В этом вопросе различие мнений определяется противоположностью экономических и символических предпочтений участников дискуссии (см. табл. 1).

Бросается в глаза, что кардинальные географические направления в пространстве страны приобретают явные политические коннотации. Движение столицы на запад соответственно контаминирует с идеологией западничества и политическим либерализмом. Движение столицы на восток чаще всего ассоциируется с различными евразийскими проектами. В некоторых изводах этой дискуссии заметно возрождение анахронизмов, будь то предложения о внедренных имперских столицах или столицах как сакральных центрах, которые плохо совместимы с политическими процессами и практиками современности.

В некоторых случаях идеи о месторасположении мотивируются не только географическими координатами и кардинальными направлениями, но и соображениями сокращения издержек на этот проект за счет использования уже существующей инфраструктуры или транспортных узлов – в Твери, Санкт-Петербурге или Сочи (Громов, Бехтерева, Белковский, Титов).

Среди городов-кандидатов, судя по опросам и мониторингу общественного мнения, нет явных и безусловных лидеров. Из «западных» столиц чаще других городов предлагаются Тверь и, в качестве компромисса между Петербургом и Москвой, другие небольшие города в этом районе (Торжок, Вышний Волочок, Бологое). Среди городов Сибири наибольшей популярностью пользуется Новосибирск. С ним конкурируют кандидатуры Тобольска, Красноярска и Иркутска. Омск является наиболее популярной кандидатурой из городов Южной Сибири. Из городов Зауралья чаще других на эту роль предлагаются Екатеринбург и Пермь. На Дальнем Востоке относительно популярным выбором является Владивосток. Но, как уже было сказано, нет ни одного города, который был бы отмечен исключительной общероссийской харизмой и который можно было бы назвать безусловным лидером списка.

Выбор осложняется еще и тем, что в перспективе стратегии компромисса неясно, каким образом могут быть удовлетворены притязания множества регионов, через которые проходят линии потенциальных разломов. В этих условиях трудно выбрать один из легко локализуемых и решающих швов, который необходимо склеить для сохранения единства страны и который мог бы быть признан таковым всеми субьектами федерации.

Важно обратить внимание на то, что заметная часть участников дискуссии озабочена не столько социальными импликациями существующего положения дел – драматическим уровенем регионального неравенства, политическими рисками и экономической нерациональностью – сколько геополитическими спекуляциями, военными угрозами и проблемами воссоздания империи, с одной стороны, и внутренними проблемами Москвы, с другой. Таким образом, в пропорции значительно более важное место в общественном сознании занимают проблемы имперского, а не национального и государственного строительства.

Перенос столицы нередко видится вне стратегий и вне систематического контекста различных мероприятий, которые позволяют достичь поставленных национальных или всеобщих целей. По мере движения от первой к последней стратегии сужается видение целей такого переноса: от реконституции империи и решения цивилизационных и геополитических и геоэкономических задач к преодолению проблем московских пробок и возможного транспортного коллапса. Авторы идеи о городе-спутнике чаще всего даже не видят этот вопрос в качестве общенационального.

Либеральные и консервативные участники дискуссии часто занимают две крайние позиции. С одной стороны, мы видим веру модернистов (назовем их этим словом) в способность переносом столицы решить все или большинство фундаментальных проблем, основанную на том, что центральное правительство способно политически решить все социальные и экономические вопросы. Таким образом, решение проблемы централизации реализуется в вере в централизм власти. Без сильной власти, не обязательно авторитарной, курс на смену столицы крайне сложно осуществить. Позже мы более подробно разберем вопрос о том, есть ли здесь действительно противоречие.

С другой стороны, либеральные критики часто склонны преувеличивать способность рыночного механизма противостоять тенденциям сверхцентрализации и кажется недооценивают гравитационное притяжение Москвы, сила которого имеет обыкновение искажать те самые рыночные механизмы, которые, как ожидается, должны решить проблему централизации. Либертарианцы считают вмешательство государства недопустимым и опасаются дирижизма и государственной интервенции, очевидно, ошибочно считая существующие урбанистические иерархии и экономические сети результатом действия стихийных рыночных сил и естественных механизмов.

Однако в условиях политической гиперцентрализации рыночные механизмы нарушаются и теряют свою способность выполнять регулирующую функцию. Как показывает анализ международного опыта переносов столиц в глобальной перспективе, вес столичного статуса искажает работу этих механизмов даже в не самых коррумпированых странах [Ades, Glaeser, 1995]. В ситуации всеобьемлющей и многослойной коррупции вера в такие естественные регулирующие механизмы кажется наивной и нереалистичной. Причастность рыночных систем к современной конфигурации урбанистической иерархии, очевидно, требует более критической оценки.

Большинство участников дискуссии ставят на повестку дня вполне реальные и насущные проблемы. В каждой из стратегий заостряется одна или несколько из этих проблем – проблемы этнических отношений, управления в огромной и растянутой на множество часовых поясов стране, неблагоприятные демографические процессы, региональные дисбалансы, многоуровневость процессов управления в мегаполисе, риски сверхцентрализации ресурсов и политического управления. Но эти проблемы часто получают мистифицированное воплощение в этих стратегиях.

Геополитические спекуляции, идеи о метафизике истории и цивилизационных платформах часто маскируют незнание и отсутствие интереса к экономическому, социальному и политическому анализу ситуации. Они подменяют собой научные подходы, основанные на статистическом, географическом и историческом анализе, изучение в сравнительной перспективе различных форм федеративности и реальных практик переноса столиц и понимание их последствий. В большинстве случаев предложения не учитывают или недостаточно учитывают опыт других стран и богатую литературу по этим вопросам. При этом описания их часто имеют крайне односторонний или импрессионистский характер и далеко не всегда основаны на каких-то строгих аналитических методологиях. Интерпретация мирового опыта переносов столиц часто зависит от актуальных политических пристрастий авторов этих проектов, повестки дня, и редко имеет в виду систематический анализ данных. Декларации и обвинения оппонентов занимают в их статьях и тезисах гораздо более важное место.

Понимание системно-динамического подхода, перспектив человеческой экологии, междисциплинарных теорий сетей и урбанистических сетей могли бы значительно обогатить такого рода анализ [Lee, Choi, Park, 2005; Berry, 2008; Teborn, Ho, 2009; Teborn, 2002]. Особенно важными кажутся методологии, в основе которых лежат принципы пространственной экономики, в частности анализ экономических и социальных издержек урбанистической приматности [Henderson, 2005; Krugman, 1995; Moomaw, Alwosabi, 2004; Zimmerman, 2012]. Они позволяют лучше понять дисфункциональный и непродуктивный характер существующей урбанистической иерархии, а также соотнести внутренние и внешние издержки сверхцентрализации. Важен также учет федералистских политических перспектив, в особенности сравнительных федералистских исследований [Nagel, 2011], и теорий национализма.

Отсутствие четких теоретических и методологических ориентиров также приводит к засилию дилетантских, шарлатанских и метафизических аргументов в дискуссии, что дает критикам основание и повод рассматривать проекты переноса как прожектерство и упражнения в сочинении экстравагантных и эксцентричных идей. В результате такой теоретической невнятности и размытости посылок проводятся поверхностные аналогии между столичными городами и выявляются сомнительные референтые группы для сравнения с Москвой. Возникают проекты сакральных, отчужденных и имперских столиц, которые казалось бы давно стали анахронизмом в международной практике.