XX век: от Киева до Москвы

XX век: от Киева до Москвы

Следующий предложенный сценарий переноса был связан уже не с севером, а с югом. В период Первой мировой войны с идеей переноса столицы в Киев выступил российский национал-либерал Петр Струве (1870–1944). Эту идею, по некоторым свидетельствам, горячо поддерживал также Петр Столыпин (и якобы был близок к тому, чтобы начать предпринимать первые шаги к ее реализации накануне своего убийства). Петр Струве писал в этой связи:

Для создания великой России есть только один путь: направить все силы на ту область, которая действительно доступна реальному влиянию русской культуры. Эта область – весь бассейн Черного моря, то есть все европейские и азиатские страны, выходящие к Черному морю. Здесь для нашего неоспоримого хозяйственного и экономического господства есть настоящий базис: люди, каменный уголь и железо. На этом реальном базисе может быть создана экономически могучая великая Россия… В последнюю эпоху нашего дальневосточного расширения мы поддерживали экономическую жизнь юга отчасти нашими восточными предприятиями. Отношение должно быть совершенно иное. Наш юг должен излучать по всей России богатство и трудовую энергию. Из черноморского побережья мы должны экономически завоевать и наши собственные тихоокеанские владения… Экономические отношения России повелительно требуют передвинуть столицу к югу. Из южнорусских городов только Киев как по своим историческим, так и политическим соображениям может быть столицей Российского государства [Струве, 1908: 67].

Как Струве, так и Столыпин видел в Киеве также надежную базу для интеграции вновь присоединенных западных губерний и самой Малороссии, а также для экономического освоения пространств юга России и Причерноморья, на которых был сосредоточен вектор российской геополитики в XIX веке. Идея Киева в качестве новой столицы высказывалась и до этого и не только Константином Леонтьевым. Иван Аксаков специально полемизировал в своей статье с автором одного из таких предложений [Аксаков, 1862][29].

В 1918 году Ленин и Троцкий принимают решение о переносе столицы обратно в Москву, чтобы отодвинуть ее от фронта боевых действий. Троцкий писал тогда в «Правде», что «Совету Народных Комиссаров невозможно больше оставаться и работать на расстоянии двухдневного перехода от расположения германских войск». Некоторые историки усматривают в этом жесте также страх мятежа и контрреволюции, естественной социальной почвой для которых мог стать Санкт-Петербург как место концентрации старых элит и эксплуататорских классов. Москва и бедное крестьянство центральной России казались большевикам более лояльной базой по сравнению с богатыми и независимыми Сибирью и югом России, что впоследствии подтвердилось в ходе гражданской войны [Жариков, 2012].

Конец петербургского периода русской истории и переезд столицы обратно в Москву послужил прологом советской сверхцентрализации. В 1920-е годы происходит взрывной рост Москвы на фоне демографического упадка Санкт-Петербурга, население которого уменьшилось почти в 3 раза.

Во время Второй мировой войны часть столичных функций были временно сосредоточены в Екатеринбурге и Куйбышеве, хотя правительство оставалось в Москве.

В послесталинский период вопросы сверхконцентрации в Москве заботили Никиту Хрущева. В этой связи он рассматривал сразу несколько городов на предмет переноса туда части столичных функций и профильных министерств – Владимир, Екатеринбург, Новосибирск, Самара (Куйбышев) – с целью децентрализации государства, необходимость которой была ему очевидна. Однако этих планов он осуществить не успел.