Вашингтон, среда, 20 октября 1937 года

Вашингтон, среда, 20 октября 1937 года

Американский посол в Берлине Уильям Додд вел свою машину по столичным улицам, направляясь в полпредство Советского Союза. Путь был не далеким, но долгим: больше приходилось стоять, чем ехать, постоянно возникали пробки. Рабочий на заправочной станции, кажется, был прав, сказав ему: «В Вашингтоне шестьсот тысяч жителей и семьсот тысяч автомобилей».

Завтра Додд отплывал в Германию. Но до отъезда он хотел побеседовать с Трояновским. Между двумя дипломатами в ходе редких встреч, когда Додд бывал на родине, установились хорошие отношения.

Додд знал, что Трояновскому пятьдесят пять лет, служил в царской армии, учился в Киевском университете. За революционную деятельность при царе не раз подвергался аресту, был в ссылке и эмиграции. После революции пошел в Красную Армию, затем работал в советских учреждениях, а с 1927 года – полпред в Японии. Когда были установлены дипломатические отношения между СССР и США, Трояновский стал первым советским полпредом в Вашингтоне.

В нынешний приезд Додд застрял дома из-за болезни более чем на два месяца. Он встречался с деловыми людьми и политиками, трижды беседовал с Рузвельтом. Посол со смешанными чувствами удивления и удовлетворения обнаружил, что в Штатах стали слышны голоса противников изоляционизма. На днях он присутствовал в Нью-Йорке на собрании одной организации, правда немногочисленной. Публика съехалась серьезная – видные ученые, промышленники, журналисты. Они требовали применить силу, чтобы остановить продвижение японцев в Китае, а немцев и итальянцев – в Испании, и заявляли, что американский нейтралитет не гарантирует мира. Но правительство пока не шло на конфронтацию с изоляционистами, оно не вмешивалось открыто – или не хотело вмешиваться – в мировые дела и следовало закону о нейтралитете.

«Этот хитрый закон о нейтралитете, – размышлял Додд. – Во время больших войн в Европе мы всегда объявляли о своем нейтралитете, но никогда еще его не соблюдали. Мы не удержались от вооруженного вмешательства ни в начале прошлого века, в период наполеоновских войн, ни в начале нынешнего, в ходе мировой войны. Два года назад, во время итало-эфиопской войны, мы приняли закон о нейтралитете, а в начале нынешнего года распространили его на гражданскую войну в Испании. Отказали республиканцам в оружии, в то время как Франко получал его из Германии и Италии в изобилии. Недаром Франко похвалил за него президента. Хитрый закон».

От разговора с Рузвельтом у Додда осталось противоречивое впечатление. Вообще президент не любил откровенничать. Можно было лишь догадываться, что у него на уме. Две недели назад президент, выступая в Чикаго – оплоте изоляционистов, заявил, что изоляционизм и нейтралитет – не спасение, и призвал установить карантин вокруг агрессивных стран. Ну что ж, неприятие Рузвельтом фашизма известно. Но все попытки журналистов выведать у президента, что он конкретно имел в виду, были безуспешными. Как понимать его речь? Что это – пробный шар, дабы посмотреть на реакцию внутри страны? Или жест одобрения, адресованный другим, тем, кто выступает против агрессии? «Акции Рузвельта, – прикидывал Додд, – в стране падают. Его экономическая программа – „новый курс“ – трещит по всем швам. Выборы 1940 года могут обернуться для него катастрофой. В таких условиях он никак не может ни сближаться с большевиками, ни ссориться с изоляционистами, ни действовать активно в мировых делах. Приходится маневрировать. Многие в Вашингтоне делают ставку на мировую войну, которая привела бы к ослаблению большевистской России, к уничтожению одних конкурентов – Германии и Японии и подчинению других – Англии, Франции. Здесь хотят дуть на угли, не давая им погаснуть, но и не позволяя им разгореться до поры до времени. Хотят снабжать всех оружием, вооружаться самим, чтобы выступить в самый удобный момент. А до той поры – не допустить какого-либо соглашения Германии с Англией или Германии с Россией, иначе все планы рухнут».

…Александр Антонович Трояновский, невысокий, худощавый человек с внимательным взглядом из-под густых черных бровей, уже ждал Додда.

Прежде всего Трояновский поинтересовался мнением Додда о положении в Германии.

– Животные – единственные счастливые существа, которых я там встречаю, – откровенно начал беседу Додд. – В то время когда людей сотнями убивают без суда и следствия, животные пользуются правами неприкосновенности. Об этом люди даже и мечтать не могут.

Гитлер может начать войну в любое время, – продолжал Додд. – Это безответственное трио в Берлине в составе Гитлера, Геринга и Геббельса способно на всякое безрассудство. Я думаю, Гитлер станет прислушиваться к голосу разума лишь в том случае, если все демократические страны объединятся против него. Теперь, когда сколачивается единый фронт фашизма от Рима до Токио, для Америки, Англии и Франции важно объединиться с Россией и попросту заявить Гитлеру: довольно!

– Чрезвычайно важно, – подтвердил Трояновский. – Но почему же Запад сейчас, когда идет война в Китае, отвергает наше предложение о Тихоокеанском пакте? Впрочем, «отвергает» – не совсем точно сказано, вернее, не принимает.

– Речь идет о пакте, который включал бы Японию? – спросил Додд с сомнением.

– Можно для начала и без Японии. Чтобы сорвать пакт, Япония в нем участвовать не согласится. Но если бы Штаты, Англия, Франция, Китай и Советский Союз заключили между собой пакт, то, быть может, Япония предпочла бы…

– Или была бы вынуждена, – вставил Додд.

– Или была бы вынуждена к нему примкнуть, – закончил свою мысль Трояновский. – Конечно, пакт без Японии большой ценности не имеет, поскольку мы, англичане, американцы или французы и без того не собираемся нападать друг на друга. Но все же пакт продемонстрировал бы солидарность между нами, особенно если в него включить пункт о консультациях в случае угрозы одному из участников. По существу, мы с вами, господин посол, говорим об одном и том же – о системе коллективной безопасности. Сегодня – в Азии, завтра – в Европе.

– Я вас понимаю, с идеей пакта я знаком.

– Разумеется, мы ее выдвинули еще в тридцать третьем, когда устанавливались дипломатические отношения. Поначалу президент положительно к ней относился, но сейчас… Я, конечно, понимаю его трудности, связанные с внутренним положением. Откровенно тянут с пактом англичане.

Трояновский замолчал. Он вспомнил свою недавнюю беседу с Рузвельтом. Они остались с президентом наедине – так было оговорено заранее.

«Пакты не дают, господин Трояновский, никакой гарантии, – сказал тогда президент, – им нет веры. Америка вступать в союзы или что-либо подобное не может. Главная гарантия – сильный флот, американский, английский и, может быть, советский. Посмотрим, как выдержат японцы морское соревнование».

Америка, подумал Трояновский, не хочет себя связывать, она хочет наблюдать за событиями со стороны, укрепляя свою мощь. Понятно, изоляционистские настроения сильны, сказываются и антисоветская кампания, и разочарование «новым курсом». Но в отношениях с нами есть особые моменты. С нами не хотят порывать, на всякий случай поддерживают отношения, но без большого энтузиазма. Даже если бы нам пришлось сейчас сотрудничать, это будет брак по расчету, а не по любви. На нас, кажется, готовы даже возложить всю честь отражения агрессии в одиночку. И все ради установления в будущем баланса сил в мире, выгодного Соединенным Штатам.

– А вы, – прервал мысль Трояновского Додд, – настаиваете именно на пакте взаимопомощи?

– Мы готовы согласиться и на пакт о ненападении, хотя, конечно, пакт взаимопомощи был бы более действенным. И вы должны быть заинтересованы в нем не меньше нашего. Границы СССР обеспечены армией в такой же степени, в какой ваши – двумя океанами. Но для Америки сейчас вырисовывается тройная угроза. И на Тихом океане – в случае создания огромной японской империи. И на Атлантическом – в случае победы фашизма в Европе. И, наконец, в Южной Америке – вы знаете, как укрепили там свои позиции фашисты, особенно в Бразилии и Аргентине.

– Уж это-то я прекрасно знаю. Немцы создают там штурмовые отряды. По некоторым данным, в Южной Америке около полумиллиона штурмовиков.

– А всего там живет около двух миллионов немцев и три миллиона итальянцев, которых Гитлер и Муссолини стараются использовать. Франко в случае своей победы поможет Берлину и Риму еще активнее внедриться в бывшие испанские колонии. Короче говоря, в результате тройной угрозы американцы не будут чувствовать себя дома спокойно.

Додд кивнул:

– Я надеюсь, президент это понимает. Но, согласитесь, он не может пойти на пакт взаимопомощи. Наш закон о нейтралитете…

– Ваш закон о нейтралитете – это стремление избежать всякого риска, но получить всю прибыль. Внесенный в этом году в закон пункт «плати и вези» разрешает продавать товар за наличные и везти его. Только бы не на американских кораблях.

– Но эта поправка – все же некоторый отход от нейтралитета. Например, в случае войны в Европе мы будем к услугам Англии и Франции. Это предупреждение Германии.

Сказав это, Додд вдруг вернулся к своим мыслям: «Предупреждение Германии или подталкивание Англии и Франции?» После паузы он продолжал:

– И потом, мы же не ввели в действие закон о нейтралитете в случае японо-китайской войны. Президент опасался, что это больнее ударит по Китаю, чем по Японии.

– Да, президент не нашел состояния войны, поскольку Япония официально не объявила ее Китаю. Но вот по какой стороне это больнее ударит – не знаю. Если бы ввоз американских товаров в Японию прекратился, война бы приостановилась. Правда, отношения Америки с Японией натянулись бы до предела…

– Вы, господин Трояновский, в дальневосточных делах, как бывший посол в Японии, разбираетесь лучше других. Но, надеюсь, вы не станете отрицать, что недавний дружественный визит во Владивосток эскадры наших военных кораблей – шаг положительный и смелый, учитывая нынешнюю обстановку на Дальнем Востоке.

– Мы высоко оценили его. Но все же жаль, что дело не идет дальше демонстративных жестов.

– А речь президента в Чикаго с призывом установить карантин вокруг агрессоров? Разве это не достаточно серьезно?

– Это серьезно, – сказал Трояновский, – но какие за этим последуют шаги? Мы будем судить по реальным действиям.

На следующий день Додд отправится в Германию. Но вскоре он будет отозван раньше намеченного срока, поскольку чиновники госдепартамента сочтут: не стоит держать в Берлине антифашистски настроенного посла.

Две недели спустя после беседы Трояновского с Доддом в Брюсселе откроется конференция 19 государств, которая обсудит вопрос о японской агрессии в Китае. Советское правительство потребует применить санкции против Японии. Но конференция лишь морально осудит Японию и ограничится добрыми пожеланиями в адрес Китая. США и Англия будут провоцировать советско-японскую войну, пытаясь убедить СССР выступить против Японии: война, мол, в таком случае закончится, и Токио даст задний ход.

Потемкин, представлявший в Брюсселе Советский Союз, сообщит в Москву:

Конференция закрылась в атмосфере капитуляции перед Японией и явной подготовки к сговору с ней. Ведущую роль в этом играют англичане, которые ссылаются на невозможность добиться чего-либо положительного от Америки. Американцы же стали распространять слухи о прямых переговорах, которые англичане якобы уже ведут с Японией. В действительности, по-видимому, Англия, Америка и Франция совместно нащупывают в Токио почву для соглашения. О коллективной помощи Китаю всерьез не говорит никто. Англичане прямо нам заявили, что это частное дело заинтересованных государств. Наша тактика сдержанности оказалась единственно правильной. Не сумев втравить СССР в драку с японцами, такие державы, как Англия, предпочитают сговориться за счет Китая с Японией, которая в глазах даже своих капиталистических соперников, не исключая и «великие демократии», остается одним из факторов борьбы против СССР и коммунизма.

Через три дня после открытия Брюссельской конференции, 6 ноября, в Риме под «антикоминтерновским пактом» поставит свою подпись Муссолини. Так будет окончательно оформлен итало-германо-японский агрессивный блок.

Попустительствуя агрессии, Запад фактически станет пособником японских милитаристов в их захватнической войне в Китае. Лишь СССР продолжит оказывать китайскому народу политическую поддержку и разнообразную помощь в борьбе против агрессоров. Советский Союз вскоре предоставит Китаю два кредита по 50 миллионов долларов каждый и заем на ту же сумму. Годом позже он предоставит еще один кредит в размере 150 миллионов долларов. В счет этих кредитов СССР поставит Китаю в течение двух лет около шестисот самолетов, сто пушек и гаубиц, свыше восьми тысяч пулеметов, а также транспорт, снаряды, патроны, другие военные материалы. Свыше трех с половиной тысяч советских военных специалистов направятся в Китай.

СССР вновь предупредит мир об опасных последствиях попустительства агрессии. Советский представитель в Лиге наций заявит:

– На азиатском материке без объявления войны, без всякого повода и оправдания одно государство нападает на другое – на Китай, наводняет его стотысячными армиями, блокирует его берега, парализует торговлю. И мы находимся, по-видимому, лишь в начале этих действий. В Европе другое государство – Испания – уже второй год продолжает подвергаться нашествию.

Трояновский напишет в Москву:

Несомненно, что события в Эфиопии, Испании и Китае – все это начало большой войны, часть огромного стратегического плана с серьезной угрозой для Англии, Франции и Соединенных Штатов. Но в этих странах люди не думают о завтрашнем дне, дрожат за свои шкуры и готовы сносить все что угодно. Чтобы расшевелить этих людей, очевидно, недостаточно занятия Пекина, Шанхая, Нанкина, может быть, Кантона; нужно, чтобы японцы обратили свое внимание на голландскую Индию, британскую Индию, Индокитай, может быть, Филиппины, чтобы немцы заняли Чехословакию и Австрию и произвели мобилизацию на границах Франции, чтобы итальянцы захватили Египет, чтобы Южная Америка открыто выступила на стороне фашизма, – тогда только мудрецы из демократических стран поймут, какая судьба их ожидает в результате успеха фашистских агрессоров.

Мы своей внешней политикой много сделали для того, чтобы поддержать прогрессивные элементы во всем мире, в том числе в Соединенных Штатах. Не следует упускать малейших возможностей для того, чтобы привлекать на свою сторону симпатии разных групп в США, не поступаясь, конечно, основными нашими интересами. Война в конце концов все же придет, и нужно обеспечить себе лучшие позиции во всех странах в этой решительной схватке.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.