3. Губернская полиция

3. Губернская полиция

Закон 1865 г. о Губернских Правлениях. Узаконения о власти губернаторов и генерал-губернаторов. Соотношение между земскими и правительственными органами. Результаты.

Независимо от учреждения губернских по крестьянским делам присутствий и губернских акцизных управлений, не имевших прямого отношения к преобразованию губернской полиции, существенная реформа этой полиции произведена была в 1864 г. Положением о земских учреждениях, значительно сократившим задачи полиции по благоустройству, а 8 июня 1865 г. последовала реформа губернского правления, названная временной, до полного преобразования этого учреждения. Согласно с новым законом, губернское правление, врачебная управа, губернский комитет соединены, под председательством начальника губернии, в одно общее управление, именуемое губернским и имеющее значение высшего административного правительственного места в губернии. Общее присутствие губернского правления составляется из губернатора, как председателя[32], вице-губернатора[33], советника, губернского врачебного инспектора, губернского инженера, губернского архитектора и асессоров, причем губернатор, вице-губернатор, советник и асессоры заседают по всем делам, остальные же члены только при обсуждении вопросов их ведомства. Дела, производимые в губернском правлении, разделены на судные и административные.

К судным делам относятся:

а) отдача под суд чиновников;

б) дела по наказаниям за кормчество, порубку лесов и пристанодержательство;

в) вопросы о подсудности;

г) вопросы по сомнению в законах;

д) наложение денежных взысканий за упущения по службе в возмещение убытков казны и частных лиц;

е) отрешение от должности канцелярских чиновников.

В том же законе определена власть губернатора, но в следующем году, 22 июля, издано было по тому же предмету дополнительное узаконение, в силу которого власть губернаторов значительно усилилась, причем подтверждены были постановления, предоставлявшие начальникам губерний особые полномочия в чрезвычайных случаях[34]. По этому закону губернатор есть вообще начальник губернии, которому все должностные лица и учреждения в губернии обязаны подчинением и уважением и должны, по его требованию, давать ему объяснения; он имеет право производить ревизии во всякое время; при назначении и перемещении должностных лиц администрации он дает свое согласие или несогласие, имея в виду степень благонадежности данного лица; назначение и представление к наградам идет через него. Губернатору предоставляется, между прочим, право закрывать общества, клубы, артели, собрания, в видах благосостояния и безопасности, доводя об этом до сведения министра внутренних дел[35].

13 июля 1876 г. появляется новый закон, в силу которого власть губернаторов усиливается еще новым правом, а именно: им предоставлено издавать в пределах своего ведомства обязательные постановления, имеющие в виду общественный порядок, безопасность и благочиние, виновные же в неисполнении этих распоряжений отвечают по ст.29 уст. о наказ., нал. мировыми судьями. С этого же года появляется целый ряд узаконений, направленных к чрезвычайному усилению власти генерал-губернаторов и губернаторов, которое, казалось доведено было до небывалых размеров указом 5 апреля 1879 г., когда назначены были временные генерал-губернаторы в С.-Петербурге, Харькове и Одессе.

Этим указом, независимо от чрезвычайной судебно-полицейской власти, на которую мы укажем ниже, генерал-губернаторам предоставлены следующие особые права:

а) генерал-губернаторам подчиняются губернии и смежные места, по указанию;

б) все решительно места, не исключая и учебных заведений, подчиняются генерал-губернаторам так, как будто объявлено военное положение;

в) генерал-губернаторы могут принимать все вообще меры, которые по местным обстоятельствам они признают нужными, в видах безопасности и порядка. После этого судебно-полицейская власть генерал-губернаторов была расширена еще больше, до такой степени, что, в сущности, граница между судебной и административно-полицейской сферами как бы растаяла, завися не столько от закона, сколько от благоусмотрения высших органов центральной власти.

В том же году:

а) предоставлено постоянным генерал-губернаторам: московскому, варшавскому и киевскому, а также временным генерал-губернаторам распространять действие указа 5 апреля на губернии, входящие в состав местных военных округов;

б) губернаторы уполномочены удалять от должности по земским и городским учреждениям тех лиц, которые будут признаны ими неблагонадежными;

в) действие указа 5 апреля распространено на Владимирскую, Нижегородскую, Черниговскую, Полтавскую, Курскую, Орловскую и Воронежскую губернии, а Ярославская, Тверская и Костромская губернии подчинены московскому генерал-губернатору.

В 1880 г. чрезвычайная полицейская власть генерал-губернаторов как бы централизуется в учрежденной тогда Верховной распорядительной комиссии, причем главному начальнику этой комиссии даны были почти неограниченные полномочия, близкие к диктатуре. В законе об учреждении этой комиссии сказано, что в видах объединения всех властей для борьбы с нарушителями спокойствия:

1) предоставляются главному начальнику Верховной распорядительной комиссии права главноначальствующего в С.-Петербурге и окрестностях с непосредственным подчинением ему с. – петербургского градоначальника;

2) ему принадлежит ведение и направление дел по государственным преступлениям в С.-Петербурге и С.-Петербургском округе;

3) ему же принадлежит верховное направление всех дел по всем другим местностям Российской Империи;

4) все требования его немедленно исполняются всеми местными начальниками, генерал-губернаторами, губернаторами, градоначальниками и вообще всеми ведомствами, не исключая и военного;

5) все ведомства обязаны ему своим содействие;

6) он испрашивает непосредственно у Е. И. В. повеления и указы;

7) вообще он принимает все меры для охранения государственного порядка и спокойствия, как в С.-Петербурге, так и в других местностях Империи;

8) меры и распоряжения его должны быть принимаемы и исполняемы всеми и отменить их может только Император.

Должность с. – петербургского генерал-губернатора упраздняется. В том же году главному начальнику комиссии подчинено было III Отделение собственной Е. И. В. канцелярии, равно как и отдельный корпус жандармов, с представлением главному начальнику прав шефа. Но через несколько месяцев, 6 августа, Верховная распорядительная комиссия была закрыта, с передачей дел ее в министерство внутренних дел, причем упразднено было также III Отделение собственной Е. И. В. канцелярии, с передачей дел его в образованный при министерстве внутренних дел особый департамент государственной полиции, а заведование отдельным корпусом жандармов перешло к министру внутренних дел, на правах шефа. В следующем году, 14 августа, издано Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия, в котором все чрезвычайные права главноначальствующих, генерал-губернаторов, губернаторов, градоначальников, исправников и полицмейстеров сведены вместе.

К каким же результатам привели все эти узаконения, которые касались управления и полиции в губернии и которыми как бы венчалась реформа полиции уездной? Об уездной полиции было уже сказано выше, в дополнение же к сказанному приведем удачную характеристику уездного управления, сделанную профессором Градовским. «Еще в 1859 г., – говорит он, – при образовании комиссии о местных учреждениях, ей были указаны две как бы совершенно различные задачи. Именно ее работы были разделены на два отдела: к первому отнесено составление проектов об устройстве учреждений административно-полицейских; ко второму – составление таких же проектов об устройстве учреждений хозяйственно-распорядительных. Такое разделение казалось весьма естественным и вытекающим из существа дела. Но в действительности, как показывает ежегодный опыт, нет почти ни одной хозяйственной задачи, которая могла бы быть осуществлена без мер административно-полицейских и, наоборот, нет административной задачи, которая не имела бы хозяйственной подкладки и не была бы, так или иначе, связана с хозяйственными пользами и нуждами местности. Функции административно-полицейские и хозяйственно-распорядительные суть, в сущности, две стороны одного и того же дела, и при разделении их ни одна не осуществляется как следует. Этого мало. Вследствие разделения означенных функций, законодательству нашему не удалось достигнуть того, к чему оно стремилось: отделить административно-полицейские дела от хозяйственно-распорядительных. Разделяя учреждения, оно оставляло в прежнем смешении дела и призывало к их ведению эти разделенные учреждения, не имея, однако, возможности определить истинную компетенцию тех и других. Земским учреждениям предоставлено попечение о народном здравии, но та же обязанность возлагается и на полицию; дорожная часть вверена земству, но и на полицию возлагается непосредственное наблюдение за выполнением дорожной повинности и самые меры исполнения ее; земствам предоставлено издание разных правил относительно пожарной части, но те же обязанности возлагаются и на полицию и т. д. Долговременный опыт показал, что конечный результат указанных выше разделений приводит к разновластию, безвластию и бездействию. Ведомства препираются, а дело стоит. Мы не видим на месте никакого объединительного и руководящего начала, будь это начало правительственное или земское. По закону, ввиду неотмеченных наказов и уставов, все-таки полиция правит уездом и она отвечает за его безопасность и благосостояние, но по закону же администрация уезда вверена земству, за которым однако не признаются права правительственных установлений».

Относительно же губернского управления, внимание печати и общества скоро обращено было на отсутствие сколько-нибудь правильного соотношения между правительственным и земским элементами. Указывали на то, что земству вверено множество, даже, может быть, слишком много предметов, не снабдив его сколько-нибудь достаточной властью для достижения своей задачи и не поставив его в сколько-нибудь целесообразное положение по отношению к правительству, так что прежние многочисленные приказы, правления, комиссии и комитеты, хозяйственно-распорядительные дела которых отошли к земству, пользовались большей властью. Как выразился проф. Градовский, «в руках правительственных мест и лиц (губернаторов, губернского правления и полиции) осталась власть без компетенции; в руках земских учреждений сосредоточилась компетенция без власти». Вследствие этого «правительственные учреждения, оставшиеся при nudum jus власти, в ее отвлеченном понятии, часто грустят о компетенции, ушедшей из их рук и, не давая себе точного отчета в происшедшей перемене, часто говорят о необходимости усиления власти; земские же учреждения, чувствуя, что они действуют без авторитета и, опять-таки не догадываясь, в чем дело, твердят о необходимости расширения их компетенции». Таким образом, общественное и правительственное начало в губернском управлении оказались не солидарными, как это следовало бы желать и ожидать, а противоположными и даже враждебными, согласно с чем и полиция, как учреждение правительственное, стала в отношении к земству в ложное положение. «Когда полиция выступает в роли правительствующего учреждения, она возбуждает против себя нарекания и неудовольствие; когда земство пробует выступить в роли административной, оно встречается с указаниями на свой хозяйственный характер». Полиция очутилась обособленной, независимой от администрации, если включить в понятие о последней и земские органы управления; земство же, хотя в законе сказано, что оно действует самостоятельно в кругу вверенных ему дел, однако этой самостоятельностью не пользуется. В результате же огромное множество задач так называемой полиции благосостояния, отпав от полиции и перейдя в руки безвластного и несамостоятельного земства, оказалось чуть ли не в худшем положении, чем это было в некоторых местах до реформы, когда эту часть ведали органы правительственные и помещики; тесный же и весьма ограниченный круг задач так называемой полиции безопасности, в самом узком смысле этого слова, остался в руках полиции, снабженной небывало интенсивной властью и совершенно очищенной от каких-либо общественных и земских элементов[36], причем граница между полицией и юстицией, принципиально установленная самим законодательством, была нарушена чрезвычайным расширением судебно-полицейской власти полиции и администрации, дисциплинарная власть полицейских начальников доведена была до высшего пункта, судебная ответственность полиции, как гарантия для граждан, не подверглась никаким изменениям к лучшему, зависимое и безвластное положение общественных и земских органов сделалось еще более зависимым и безвластным. Словом, в результате получилась даже не административная централизация, а полицейская, т. е. та именно централизация, господство которой всегда и везде, сопровождаясь застоем, апатией, отсутствием частной и общественной инициативы и общим неопределенным неудовольствием, приводило в конечном результате к тому, что полиция сама же пресыщалась своим многовластием, приложимым больше к людям, чем к делу, границы которого специализированы и сужены до точки.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.