Старообрядческие и английские истоки российского футбола

Старообрядческие и английские истоки российского футбола

Советская историография на протяжении долгого времени внушала, что центрами развития футбола в России были портовые и вообще крупные города: Санкт-Петербург, Москва, Одесса, Харьков, Киев, Ростов-на-Дону.

Однако настоящей футбольной Меккой того времени на самом деле был маленький поселок Орехово Богородского уезда Владимирской губернии (позже фабричный центр Орехово-Зуево Московской губернии). Это до сих пор центр крупной старообрядческой области Гуслицы, и именно старообрядцы – в кооперации с англичанами – и выступили тогда основоположниками российского футбола.

Главным продюсером российского футбола было семейство англичан Чарноков.

Первый из Чарноков, отец большого семейства, состоявшего из шести сыновей и дочери, обосновался в России еще в середине XIX века и работал директором хлопчатобумажной фабрики у текстильного магната Н.Н. Коншина в Серпухове. Его дети, родившиеся в России, хорошо знали русский язык, а также местные обычаи и нравы. Не случайно сыновья, получив, как и отец, текстильное образование в Англии, возвратились в Россию, где продолжили семейную профессиональную традицию.

Одним из главных организаторов знаменитой и долгое время непобедимой футбольной команды «Клуб спорта «Орехово»» (КСО) стал Гарри Чарнок, занявший в начале ХХ века по приглашению Товарищества мануфактур «Викула Морозов с сыновьями» должность исполнительного директора на бумагопрядильной фабрике в местечке Никольском, что недалеко от Орехово-Зуева. По семейной традиции он стал именовать себя на русский манер и поэтому больше известен как Андрей Васильевич Чарнок. Кроме Гарри за команду долгое время выступали и другие «ореховские» Чарноки – Джеймс (Яков Климентьевич) и Уильям (Василий Васильевич), он же Рыжий Вилли.

Последний оставил заметный след в истории российского футбола. В течение нескольких лет он наводил ужас на защитные порядки соперников, забив в матчах первенства Москвы, а также междугородних и международных встречах более 100 мячей (по правде, главный российский клуб бомбардиров должен называться не именем Федотова, а именем Рыжего Вилли). Два представителя семейства Чарноков обосновались в подмосковном Серпухове: в 1909 году Товарищество мануфактур Н.Н. Коншина пригласило на должности директоров хлопчатобумажных фабрик Эдуарда Васильевича и Климентия Васильевича Чарноков. Несмотря на солидную отдаленность Серпухова от Орехова, оба брата некоторое время выступали за КСО. Кроме того, Климентий Чарнок стал известен тем, что в 1912 году вошел в состав Совета Московской футбольной лиги.

В старообрядческих Гуслицах тогда наблюдался настоящий футбольный бум (которым не могли похвастаться ни Москва, ни Питер).

Так, в Орехово-Зуеве каждая казарма имела свою футбольную площадку. Играли во дворах, на пустырях и лужайках. Много было так называемых диких команд, из которых черпали резерв «морозовцы». В орехово-зуевскую лигу первоначально входило 24 футбольных кружка, а в 1912 году их уже было 29. Она была самой крупной футбольной лигой в России, имела 30 футбольных плацев. В нее также входили футбольные команды (кружки) из других старообрядческих городков – Глухова, Павловского Посада, Дрезны, Ликино, Дулева, Городищ.

Футбол стал настолько популярен в вотчине Морозовых, что в него играл и стар и млад. В 1912 году при клубе КСО был образован целый ряд детских команд – у них было свое футбольное поле уменьшенного размера. В июне того же года была образована Орехово-Зуевская детская футбольная лига, включавшая в себя 12 команд с птичьими названиями: «Павлин», «Ворон», «Ласточка», «Перепел», «Кобчик» и т.д. Это была первая детская футбольная лига в России.

Футбольные команды имели не только Морозовы, но и другие известные старообрядческие купцы. Так, владелец фарфоровых предприятий М.С. Кузнецов содержал четыре команды футболистов, фабрикант Смирнов из Ликина имел три команды, купцы Зимин, Муравьев, Лабэ-Грызлов – по две и т.д.

Духовным гуру Чарноков и вообще российского футбола выступал вице-консул Англии в Москве и по совместительству чемпион Москвы 1912 года Роберт Брюс Локкарт (он умер в возрасте 83 лет в 1970 году).

В автобиографической книге «История изнутри. Мемуары британского агента» он так описывает обстоятельства, приведшие его в ореховскую футбольную команду: «Почти что первыми англичанами, которых я встретил в Москве, были братья Чарноки. Оба были ланкаширцами и связаны с хлопчатобумажной промышленностью. В то время Гарри, младший брат, был директором хлопчатобумажной фабрики в Орехово-Зуеве Владимирской губернии.

Орехово-Зуево являлось одним из наиболее беспокойных промышленных центров, и там Чарнок, в качестве противоядия водке и политической агитации, ввел футбол. Организованная им заводская команда была в то время чемпионом Москвы.

Обо мне в кругах английской колонии ходили слухи, что я блестящий футболист, вероятно, потому, что меня спутали с моим братом. Не справляясь о том, какой вид игры я практикую – круглым или овальным мячом, Чарноки попросили меня вступить в состав «морозовцев», как называлась их заводская команда. Позднее, когда я ближе познакомился с этими северянами, я понял, какие они прекрасные ребята. А Чарноки с тех пор сделались моими верными друзьями, и я всегда считал мой футбольный опыт с русским пролетариатом самой ценной частью моего русского воспитания. Я боюсь, что опыт этот принес больше пользы мне, чем моему клубу. С трудом я справлялся с порученным местом в команде. Несмотря на это, матчи были очень интересны и вызывали огромный энтузиазм. В Орехове нам приходилось играть перед толпой в 10-15 тысяч человек. За исключением поражений иностранным командам, мы редко проигрывали».

Крайний хавбек КСО на некоторое время был вынужден прервать подвижническую футбольную деятельность, однако через год, в 1918-м, он вновь вернулся в Россию на более высокую должность – главы дипломатической миссии Англии. Как известно, его главной целью тогда было сорвать заключение сепаратного мира между Германией и Советской Россией, он оказался замешанным в «заговоре послов», известном также под названием «заговор Локкарта». Его разоблачение стало фактически первой серьезной и заранее спланированной операцией молодой советской спецслужбы – ВЧК.

В ходе этой операции чекисты сумели подставить Локкарту двух секретных сотрудников из числа командиров латышских воинских формирований Я. Берзиня и Я. Буйкиса. На конспиративной встрече с ним латыши высказали нежелание воевать за большевиков, поэтому английский дипломат и решил использовать их в собственных интересах. В надежде на то, что с помощью измены латышских стрелков, охранявших Кремль, удастся свергнуть правительство Ленина, Локкарт передал Берзиню и Буйкису 1 млн 200 тысяч рублей для подкупа других латышских командиров. Он же познакомил их с офицером английской разведки, небезызвестным Сиднеем Рейли, который, по сути, и был главной движущей силой заговора против РСФСР.

В результате Локкарт оказался арестован чекистами и провел несколько дней сначала на Лубянке, а затем в Кремле. Вскоре чемпион Москвы по футболу за действия, несовместимые со статусом дипломата, покинул Россию (но тайные дела на этом он не закончил: в годы Второй мировой войны Роберт Брюс Локкарт руководил политической разведкой МИД Великобритании, а также возглавлял Комитет по вопросам пропаганды и разведки).

Однако история шефства англичан над российским футболом на этом не закончилась. Практически сразу после введения нэпа в Москве открывается английская торговая миссия во главе с Робертом Ходжсоном. Среди сотрудников миссии многие москвичи, представители дореволюционного делового мира, узнавали хорошо знакомых им англичан, имевших ранее бизнес в России. Например, тогда же на московских улицах стали встречать и Эдварда Паркера (Эдуарда Васильевича) Чарнока, прибывшего в качестве секретаря британской торговой миссии. Он не был в России с мая 1917 года.

Немного позже, когда между Великобританией и СССР установились дипломатические отношения, чемпион Москвы по футболу Э. Чарнок становится секретарем дипломатической миссии в Москве. Однако он решил не ограничивать себя выполнением только этой функции. Хорошее знание России и русского языка помогло ему сочетать сразу два вида деятельности, то есть быть одновременно и дипломатом, и разведчиком.

Кроме того, тогда же, в 1922 году, в Россию вернулась целая плеяда «московских футболистов», а по совместительству членов британской разведки – Бойс, Росс, Фаринэ и Макферсон.

Взять, например, Артура Артуровича Макферсона. Он был сыном Артура Давыдовича Макферсона – первого председателя Всероссийского футбольного союза, а до 1917 года числился нападающим петербургского футбольного клуба «Нева».

Примерно в то же время еще один представитель футбольного мира Петрограда оказался замешан в шпионской истории. Это был Петр Соколов, бывший игрок питерских команд «Удельная» и «Унитас» и член сборных Петербурга и России, участник Олимпийских игр в Стокгольме 1912 года. В 1918 году он перебрался в Финляндию, где попал в поле зрения английской спецслужбы. Англичан привлекла прежде всего физическая выносливость бывшего русского спортсмена (он быстрее всех в сборной России по футболу пробегал стометровку), которого решили использовать в качестве курьера для связи между резидентурой их разведки и разведчиком-нелегалом в Петрограде, Полем Дюксом. Зимой, например, «футболист» Петр Соколов бегал с зашифрованными бумагами за пазухой по льду Финского залива.

Развернулся и Чарнок. Арестованный работник Госбанка Евреинов, который в течение восьми лет тайно снабжал секретной информацией английского разведчика Роберта Ходжсона, позднее вспоминал: «С Чарноком я неоднократно встречался, и тот обычно ко мне назойливо приставал с просьбой познакомить его с каким-нибудь военным или добыть точные сведения о бюджете Красной армии».

Одним из первых, с кем Чарнок восстановил прежние связи, стал Владимир Иванович Цилли, бывший член правления Товарищества мануфактур Н.Н. Коншина в Серпухове. Однако наиболее тесные контакты у того сложились с сыном Цилли, Алексеем, тоже «футболистом». Известно такое письмо Алексея Цилли: «Многоуважаемый Эдуард Васильевич! Считаю нужным сообщить Вам следующее: через Афганское посольство в Москве направляются через Бухару в Афганистан германские инженеры-электротехники для устройства электростанций. Это явление носит систематический характер. На заводе „Промброня“ идет сейчас сборка германских аэропланов… Запчасти прибывают из Петроградского порта. Собрано уже не менее 80 аэропланов. Один отряд, охраняющий Петроград, имеет 60 новых машин типа „Фоккер“. Если Вы пожелаете узнать состав администрации завода, его состояние, мощность, конструкцию выпускаемых аэропланов, а также деятельность заводов „Дукс“ и прочих, то я смогу кое-что для Вас сделать в данном отношении через лиц, непосредственно служащих в „Промброне“ и на других заводах, „Добролете“ и Управлении воздушным флотом… Сведения, если таковые потребуются, доставлю, не появляясь в миссии. Это письмо я прошу Вас уничтожить».

(Оба Цилли, пойманные в конце концов ОГПУ, – и старший, и младший – получили всего один и три года лагерей соответственно; советская власть тогда отличалась гуманизмом.)

Но не стоит думать, что Эдуард Васильевич занимался в советской Москве только шпионажем. Каждые выходные он обязательно играл в футбол возле Крымского моста, а также был официальным арбитром московской футбольной лиги и тренером футбольной команды «Трехгорная мануфактура».

Как настоящий «футболист», Чарнок также был известным всей Москве ловеласом и страстным театралом. Например, среди его любовниц были ведущие солистки Большого театра Антонина Нежданова и Надежда Обухова, а среди лучших друзей – знаменитый режиссер Станиславский. Сухие, словно телеграфные, строки донесений чекистской наружки сообщали о перемещениях «футболиста» так: «20.12.1924 г., 13 ч 15 м, Чарнок и Роберте в Козмодемьянский пер., 8 по Б.Дмитровке, спортивный магазин, Кузнецкий мост, спортивный магазин «Динамо», Большой театр и обратно в миссию».

В 1927 году Чарнок покинул СССР. Однако его брат Гарри (Андрей Васильевич) Чарнок, бывший директор бумагопрядильной фабрики Товарищества мануфактур «Викула Морозов с сыновьями», основатель знаменитой футбольной команды «Клуб спорта „Орехово“», сотрудничал с Москвой до 1947 года (после 1918-го он числился уже английским бизнесменом). Его лучшим другом в Москве был председатель Всероссийского текстильного треста В.П. Ногин. А в годы Второй мировой «футболист» Андрей Васильевич занимался поставкой текстильной и обувной продукции в Москву в рамках ленд-лиза (в частности, это именно он пробил поставку нескольких миллионов пар американских сапог для красноармейцев).

Гарри Чарнок до самой смерти продолжал заниматься «футболом». Например, в 1946 году, после визита в Англию динамовцев Москвы, он выпустил брошюру «Динамо и все вокруг него». В ней он был представлен как «вице-президент Московской футбольной лиги». А в газете «Британский союзник» он позднее вспоминал:

«В 1887 году мой брат, игрок клуба „Блэкберн Роверс“, предпринял попытку организовать футбольную команду в Московской губернии. Футбольные клубы были организованы в районе Оре-хово-Зуева. Вспоминается следующий случай. Футбольные майки, джемперы, свитеры и ботинки были заказаны в Англии, а трусы должны были изготовить сами игроки. Материал для этого был роздан с соответствующими инструкциями. Результат получился самый плачевный, так как почти все трусы без исключения доходили до лодыжек – старообрядцы отказывались выступать в трусах до колен. Бурные протесты капитана команды, англичанина, строго соблюдавшего все условности, оказались тщетными. Перед началом первого матча он решился на крайние меры. С помощью двух членов комитета, вооружившись ножницами и меркой, он запер уже одетых игроков в раздевальной и обрезал штанины до нужной длины. Первая форма орехово-зуевцев была бело-голубой: голубые майки и белые трусы.

В ноябре 1909 года у меня состоялся разговор с владимирским губернатором Г. Сазоновым.

Губернатор: А что такое футбол?

Чарнок: Игра, в которой участвуют 22 игрока, которые разделены поровну на две команды. Целью ее является завладеть кожаным мячом, надутым воздухом. Каждая команда стремится забить этот мяч в ворота между столбами, установленными с обоих концов поля.

Губернатор: И люди в самом деле собираются смотреть на эту глупость?

Чарнок: Да, ваше превосходительство, точно так же, как люди собираются смотреть на конские скачки.

Губернатор: Но причем тут политика, революция?

Чарнок: Извольте посмотреть немецкий журнал, придерживающийся весьма консервативных взглядов, – „Ди Вохэ“. Вы увидите в нем фотографию, которая изображает германского крон-принца в надлежащем спортивном облачении, принимающего участие в игре на Тем-пельгофском поле в Берлине, а, как вы знаете, ваше превосходительство, он кузен вашего всемилости-вейшего государя.

Супруга губернатора: Вот как? Это, должно быть, в высшей степени полезная вещь, это хорошо продуманная система физической тренировки! Ты должен играть, Гриша! (Его превосходительство был 8 пудов весом.)

Губернатор: Да, и я очень уважаю англичан, хотя они немного помешаны на том, чтобы искать отдых для утомленных тела и души. А ведь они в самом деле бьют своих жен. Продолжайте ваше дело, Андрей Васильевич, и Бог вам в помощь, только без кровопролития!»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.