Глава 6 ЗИГЗАГИ АНТИСТАЛИНСКОГО КУРСА
Глава 6
ЗИГЗАГИ АНТИСТАЛИНСКОГО КУРСА
Идеологический удар по психике людей, присутствовавших на закрытом заседании 25 февраля 1956 года, был подобен мощному удару взрывной волны. У людей возникала своего рода «моральная» контузия. По рассказам очевидцев, во время чтения хрущёвского доклада отдельным делегатам становилось плохо.
Затем «секретное» письмо стали зачитывать в производственных коллективах. Некоторые сведения о том, как реагировали советские люди на хрущёвский доклад, можно найти в сборнике «Реабилитация: как это было. Февраль 1956 — начало 80-х годов».[220]
На Ижорском заводе (г. Колпино, под Ленинградом) нашлись горячие головы, которые призывали сжечь все сталинские портреты в мартеновской печи.
На Кировском заводе (г. Ленинград) один инженер, лауреат Сталинской премии, отказался от этого почётного звания. Интересно, вернул ли щепетильный борец с культом личности причитавшиеся вместе с премией деньги? Думается, вряд ли.
В то же время высказывались и здравые суждения. Коммунисты теплотехнической лаборатории АН СССР (г. Москва) так комментировали прослушанный доклад:
1) «Мы и сейчас повторяем культ личности, возвеличивая Хрущёва. Его доклад о культе «с умом» на съезде не обсуждался».
2) «Хрущёв навалил нам великую кучу всяких фактов, а нам надо разбираться. Почему это не сделано на съезде?»
3) «Кому теперь верить?»
4) «На мёртвого всё можно валить».
5) «Мы не знаем, что будут говорить о Хрущёве, когда он умрёт».
Впрочем, вскоре эти зачитывания прекратились. «После XX съезда, когда развернулись активные выступления, мы не были подготовлены к тому, чтобы дать отпор», — так прокомментировала это решение на собрании партийного актива Москвы ЕА Фурцева, возглавлявшая тогда столичную парторганизацию.[221]
Что же спровоцировал Хрущёв своим докладом?
1. Прежде всего, произошёл морально-политический раскол советского общества. Появились «верные ленинцы» и «сталинисты», которых полагалось искоренять. Голоса, призывающие спокойно и добросовестно разобраться в проблеме, в расчёт не принимались. Идеологическая трещина в советском обществе так и не зарубцевалась. Безответственная внутренняя политика КПСС вела нашу страну к «горбачёвщине».
2. Начался разброд в стане друзей Советского Союза. Многие видные зарубежные деятели, которые были нашими сторонниками и даже, можно сказать, «агентами влияния», стали менять свои политические симпатии.
12 декабря 1953 года Комитет по международным Сталинским премиям «За укрепление мира между народами» присудил эти почётные награды группе выдающихся борцов за мир, в том числе писателю Говарду Фасту из США. Академик Д.В. Скобельцын, председатель Комитета по премиям, так характеризовал нового лауреата:
«Во всём мире хорошо известно имя Говарда Фаста — талантливого американского писателя и мужественного борца. Романы Говарда Фаста «Последняя граница», «Дорога свободы», «Гордые и свободные», пьеса «Тридцать сребреников» и другие его произведения знакомы миллионам читателей. Они будят в них протест против всех видов социального и национального угнетения, воодушевляя высокими идеалами борьбы за свободу народов. Ныне, в тяжёлой атмосфере травли и гонений, Говард Фаст остался верен своим идеалам, его перо по-прежнему служит делу защиты прав человека и его свободы. Он — яркое олицетворение передовой, истинной Америки, Америки простых людей, кровно заинтересованных, как и люди в других странах, в том, чтобы во всём мире царили мир и дружба между народами».[222]
Сам Говард Фаст воспринял присуждение ему Сталинской премии как высокую честь:
«Нью-Йорк, 21 декабря. (ТАСС). По сообщению газеты «Нью-Йорк таймс», Говард Фаст, узнав о присуждении ему международной Сталинской премии «За укрепление мира между народами», заявил: «Это величайшая честь, которой может удостоиться человек в наше время. Я могу лишь надеяться на то, что эта награда будет содействовать дальнейшей борьбе за мир и что она может помочь доказать, что между нашей страной и всеми другими странами могут существовать взаимопонимание, мирные отношения и взаимное уважение»».[223]
Однако три года спустя, на волне хрущёвского доклада «О культе личности…», Говард Фаст публично отмежевался от Советского Союза и от Сталинской премии. Дескать, он обманулся в социализме…
Так какую же цену имели хрущёвские заявления, будто «борьба с культом личности укрепила наш международный авторитет?»
3. Начал разваливаться мировой социалистический лагерь.
С подписанием 14 февраля 1950 года между Советским Союзом и Китайской Народной Республикой договора о дружбе, союзе и взаимной помощи союз братских социалистических стран значительно укрепился. Можно было уже говорить о существовании мирового социалистического лагеря. Это содружество во многом успешно развивалось и сплачивалось благодаря тому факту, что во главе советского государства находился великий революционер Иосиф Виссарионович Сталин. В этом был залог единства дружественных коммунистических и рабочих партий, в этом был залог успешного социалистического строительства.
Но так продолжалось недолго. После кончины И.В. Сталина в отношениях между правящими коммунистическими партиями стали возникать трещины. И главным камнем преткновения стала оценка деятельности Сталина, прозвучавшая на XX съезде КПСС. Китайские коммунисты выразили своё принципиальное несогласие со многими положениями доклада Хрущёва «О культе личности». Их позиция была изложена в статьях «Об историческом опыте диктатуры пролетариата» (1956 г.) и «Ещё раз об историческом опыте диктатуры пролетариата» (1957 г.).
Конечно, определённые противоречия в коммунистическом движении были всегда. Без них невозможно — это закон диалектики. Тем более что строить социализм по единому образцу классики марксизма-ленинизма никогда не призывали. Но Хрущёв начал представлять Сталина в самом худшем виде. Империалистическая пропаганда моментально уцепилась за этот «подарок» и, перекинув мостик от Сталина на весь социализм, стала чернить его с утроенной энергией, ссылаясь теперь уже на «первоисточник». Хрущёв явно валял дурака, когда говорил о культе личности Сталина: «Этот вопрос мы не можем вынести за пределы партии, а тем более в печать. Именно поэтому мы докладываем его на закрытом заседании съезда. Надо знать меру, не питать врагов, не обнажать перед ними наших язв» .[224] Так почему же доклад Никиты Сергеевича раньше всех начали читать и комментировать именно враги? Получается, что Хрущёв выдал врагу партийную тайну.
Вопреки надеждам Хрущёва, триумфального шествия по столбовой дороге борьбы со сталинизмом не получилось. Не успели просохнуть чернила на хрущёвском докладе, как начались события, которые вполне можно было предсказать.
Слухи о том, что великий Сталин объявлен чуть ли не «врагом народа», быстро разошлись по стране. Многие из советских людей не смогли принять новую «правду» о своём вожде. Сталин был несущей конструкцией нашего государства, его символом. Обращение со Сталиным, как с «врагом народа» не могло не смутить умы. Рушился сам принцип высшей справедливости и правды, воплощённый и персонифицированный в лице Сталина.
Первый гром прогремел в Грузии, где беспринципная хрущёвская критика задела не только политические эмоции, но и национальные чувства. Грузинский народ всегда придерживался традиции уважения к мёртвым. В 1953 году грузины затаили обиду на московские власти за поспешные похороны И.В. Сталина. К самому великому человеку на нашей планете отнеслись как к простому смертному: гроб с телом покойного установили в Колонном зале Дома Союзов, приравняв, таким образом, Сталина к обычному «выдающемуся государственному деятелю». Похороны были назначены через три дня — вопреки грузинским традициям длительного оплакивания и прощания с покойным, да ещё на понедельник, что категорически запрещено обычаем.
И вот Никита Сергеевич не придумал ничего умнее, чем зачитать свой доклад за 10 дней до трёхлетней годовщины смерти Сталина.
Протестные акции начались 4 марта 1956 года. Фактически вся Грузия, включая высоких партийных руководителей, вынужденных обещать «не давать в обиду нашего дорогого Сталина», оказалась в оппозиции к Хрущёву. Наибольшего размаха демонстрации и митинги достигли в Тбилиси, где они приобрели массовый характер с участием многих десятков тысяч жителей. Демонстранты несли портреты Ленина, Сталина, Молотова. 7 марта 1956 года число участников беспорядков достигло 70 тысяч человек.[225]
Манифестанты выкрикивали лозунги: «С Лениным и Сталиным к победе коммунизма!», «Сталина не забудем!» и тд. Практически митинги в Тбилиси вышли из-под контроля властей. 8 марта 1956 года на одном из митингов выступил первый секретарь ЦК Компартии Грузии В.П. Мжаванадзе. Свою речь он закончил словами: «Мы нашего дорогого Сталина в обиду никому не дадим!» Эти слова были встречены одобрительными возгласами и оглушительной овацией.[226]
Вечером 9 марта на митинге у монумента И.В. Сталину на набережной Куры прозвучали политические требования:
— возвращение в ЦК КПСС закрытого письма;
— снятие с должности Микояна, Булганина и Хрущёва;
— формирование нового правительства;
— освобождение Багирова (первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана. — И.П., И.Д.);
— выдвижение Мгеладзе и Мжаванадзе в состав Президиума ЦК КПСС;
— проведение сына Сталина Василия в состав ЦК КПСС.[227]
Тон лозунгов и заявлений становился всё более решительным. И тогда приказом № 14 начальника Тбилисского гарнизона с 0 часов 10 марта было введено «военное регулирование».[228]
Военные меры, в том числе применение танков, привели к тому, что народные волнения в Тбилиси утихли. По официальным данным в течение 10 марта 1956 года в Тбилиси было арестовано примерно 300 человек.[229] Что же касается количества убитых с той и другой стороны, то сведения об этом отсутствуют.[230]
Вторым предупреждением для Хрущёва стала реакция Коммунистической партии Китая. В марте 1956 года в центральном печатном органе КПК газете «Женьминь жибао» была опубликована статья «Об историческом опыте диктатуры пролетариата», написанная редакцией газеты на основании обсуждения данного вопроса на расширенном заседании Политбюро ЦК КПК.
По сути дела китайские коммунисты выражали своё принципиальное несогласие с «методом» Никиты Сергеевича, который фактически встал на троцкистскую платформу: «Партия в последнем счёте всегда права…» (из выступления Троцкого на XIII съезде РКП(б), заседание четвёртое, дневное, 26 мая 1924 года).[231] Дескать, Сталин, как личность, здорово «напортачил», а партия, поскольку она никогда не ошибается, исправляет сталинские ошибки.
Тогда, на XIII съезде Троцкому разъяснили, что «и на солнце есть пятна». Е.Е. Зиновьев привёл высказывание В.И. Ленина из работы «Детская болезнь левизны в коммунизме»: «К политике и партиям применимо, — с соответственными изменениями, — то, что относится к отдельным людям. Умён не тот, кто не делает ошибок. Таких людей нет и не может быть».
Далее Григорий Евсеевич продолжил: «В этой маленькой цитате, как водится, Владимир Ильич ответил сразу на два вопроса. Первый — ошибается ли партия? Тов. Сталин сказал, и я с ним вполне солидарен: партия, конечно, может ошибаться» Могло ли когда-нибудь быть, чтобы Владимир Ильич вышел на съезде и сказал, что партия не может ошибаться?» (Заседание шестое, дневное, 27 мая 1924 года).[232]
Надежда Константиновна Крупская: «Тов. Троцкий говорил, что партия всегда права. Если бы это было так, если бы партия всегда была права, то не надо было бы вести таких ожесточённых дискуссий. Права партия или неправа, — это показывает жизнь» (Заседание пятое, вечернее, 26 мая 1924 года).[233]
Китайские коммунисты ещё раз сослались на труд В.И. Ленина «Детская болезнь левизны в коммунизме». Вот что говорил Владимир Ильич: ««отношение политической партии к её ошибкам есть один из важнейших и вернейших критериев серьёзности партии и исполнения ею на деле её обязанностей к своему классу и к трудящимся массам. Открыто признать ошибку, вскрыть её причины, проанализировать обстановку, её породившую, обсудить внимательно средство исправить ошибку — вот это признак серьёзной партии, вот это исполнение ею своих обязанностей, вот это — воспитание и обучение класса, а затем и массы…».[234]
Китайские товарищи заявляли: «Необходимо указать здесь, что произведения Сталина по-прежнему нужно надлежащим образом изучать. Всё полезное в его произведениях, особенно те многие из них, где защищался ленинизм и правильно обобщался опыт строительства в СССР, мы должны принять как важное историческое наследство. Поступать иначе было бы ошибкой».[235]
И, конечно, китайские товарищи называли Сталина «великим марксистом-ленинцем» и предупреждали, что «было бы серьёзным заблуждением видеть в деятельности Сталина только ошибки» .[236]
К открытой конфронтации с Мао Цзедуном Хрущёв готов не был.
События в Тбилиси и позиция Китайской коммунистической партии охладили хрущёвский пыл. Поэтому в 1956 году официальная критика в адрес Сталина была весьма умеренной. Правда, 26 июня 1956 года во исполнение резолюции XX съезда ЦК КПСС принял постановление «О преодолении культа личности и его последствий», но внешне в стране всё оставалось по-прежнему: «сталинские» названия городов, улиц, площадей, колхозов, промышленных предприятий сохранялись, тело И.В. Сталина находилось в Мавзолее, что имело бесспорный символический смысл.
Осень 1956 года принесла Хрущёву новые неприятности и проблемы. В октябре в Венгрии вспыхнул контрреволюционный мятеж, который вдохновлялся антикоммунистическими, антисоветскими лозунгами. На улицах Будапешта мятежники сжигали в кострах портреты Ленина и Сталина. Нависла серьёзная угроза судьбам социализма в Венгрии.
В январе 1957 года в Москву из Китайской Народной Республики прибыла авторитетная партийно-правительственная делегация. Китайские товарищи возложили к Мавзолею два венка:
«Великому учителю революции В.И. Ленину от Правительственной делегации КНР»
«Великому марксисту-ленинцу И.В. Сталину от Правительственной делегации КНР»
При таком раскладе дел Никита Сергеевич был вынужден подстраиваться под китайских друзей.
На приёме в посольстве Китайской Народной Республики Хрущёв буквально превозносил Сталина до небес. Ради главного он был готов простить вождю всё несущественное, то есть его «ошибки»:
«В последнее время на Западе нас обвиняют в том, что мы «сталинисты», «сталинцы». В ответ на это мы уже не раз заявляли, что в нашем понимании «сталинист», как и сам Сталин, неотделимы от великого звания коммуниста. Когда речь шла о деле революции, о защите классовых интересов пролетариата в революционной борьбе против наших классовых врагов, Сталин мужественно и непримиримо защищал дело марксизма-ленинизма. Мы критиковали Сталина не за то, что он был плохим коммунистом. Мы критиковали его за некоторые отклонения, отрицательные качества, за то, что он допустил серьёзные ошибки… Но даже совершая ошибки, допуская нарушения законности, Сталин был глубоко убеждён, что он делает это в интересах защиты революции, дела социализма. В этом состояла трагедия Сталина. В основном же, в главном — а основное и главное для марксистов-ленинцев это защита интересов рабочего класса, дела социализма, борьба с врагами марксизма-ленинизма, — в этом основном и главном, как говорится, дай бог, чтобы каждый коммунист умел так бороться, как боролся Сталин. (Бурные аплодисменты).
Противники коммунизма нарочно изобрели слово «сталинист» и пытаются сделать его ругательством. Для всех нас, марксистов-ленинцев, посвятивших свою жизнь революционной борьбе за интересы рабочего класса и его боевого авангарда — ленинской партии, имя Сталина неотделимо от марксизма-ленинизма. Поэтому каждый из нас, членов Коммунистической партии Советского Союза, хочет быть верным делу марксизма-ленинизма, делу борьбы за интересы рабочего класса так, как был верен этому делу Сталин. (Аплодисменты)»[237]
В 1957 году Хрущёв оказался в сложном положении. С одной стороны, он не мог отказаться от провозглашённого им антисталинизма. С другой, международная и внутренняя обстановка заставляли его делать по отношению к Сталину известные реверансы. Вот образцы хрущёвской словесной эквилибристики:
«В беседе с редактором американской газеты «Нью-Йорк таймс», отвечая на его вопрос — «Какое место займёт Сталин в истории?», — я сказал, что Сталин займёт должное место в истории Советского Союза. У него были большие недостатки, но Сталин был преданным марксистом-ленинцем, преданным и стойким революционером. Сталин допустил много ошибок в последний период своей деятельности, но он и сделал много полезного для нашей страны, для нашей партии, для всего международного рабочего движения. Наша партия, советский народ будут помнить Сталина и воздавать ему должное».[238]
Исключительно скользкая, фарисейская формулировка: «Сталин займёт должное место в истории Советского Союза». Действительно: поставим человека на пьедестал почёта — можно говорить: «Стоит на должном месте», свергнем с пьедестала — можно кричать: «Занял должное место на свалке истории!»
Про то, как партия будет помнить Сталина и воздавать ему «должное», поговорим несколько позже.
В том же выступлении Хрущёв пожурил творческую интеллигенцию, «отдельные представители» которой огульно отрицали положительную роль Сталина:
«Но следует признать, что в среде интеллигенции нашлись отдельные люди, которые начали терять почву под ногами, проявили известные шатания и колебания в оценке ряда сложных идеологических вопросов, связанных с преодолением последствий культа личности.
Чем объяснить подобные шатания и колебания отдельных представителей из среды деятелей литературы и искусства? По-моему, это произошло потому, что некоторые товарищи односторонне, неправильно поняли существо партийной критики культа личности Сталина. Они пытались истолковать эту критику как огульное отрицание положительной роли И.В. Сталина в жизни нашей партии и страны и встали на ложный путь предвзятого выискивания только теневых сторон и ошибок в истории борьбы нашего народа за победу социализма, игнорируя всемирно-исторические успехи Советской страны в строительстве социализма».[239]
Никита Сергеевич явно забыл, что всего лишь год назад, 25 февраля 1956 года, он сам заявил: «В настоящем докладе не ставится задача дать всестороннюю оценку жизни и деятельности Сталина». Деятели литературы и искусства всего лишь следовали этой хрущёвской методике.
В 1957 году выступления Хрущёва, предназначенные для широкой аудитории, казались благожелательными по отношению к И.В. Сталину.
19 мая 1957 года. Речь на приёме писателей, художников, скульпторов и композиторов:
«Некоторые товарищи ставят вопрос, как относиться к Сталинским премиям, которыми награждены наши люди. Я считаю, что надо с чувством уважения относиться к премиям и с гордостью носить почётный знак лауреата Сталинской премии. Если бы я имел Сталинскую премию, то я носил бы почётный знак лауреата. В деле присуждения Сталинских премий были допущены ошибки, когда в ряде случаев премии получали люди недостойные. Но это частности. За редким исключением Сталинские премии работники науки, литературы и искусства получили заслуженно».[240]
6 ноября 1957 года. Торжественное заседание Верховного Совета СССР, посвященное 40-летию Великой Октябрьской социалистической революции:
«Критикуя неправильные стороны деятельности Сталина, партия боролась и будет бороться со всеми, кто будет клеветать на Сталина, кто под видом критики культа личности неправильно, извращённо изображает весь исторический период деятельности нашей партии, когда во главе Центрального Комитета был ИЛ Сталин. (Продолжительные аплодисменты). Как преданный марксист-ленинец и стойкий революционер, Сталин займёт должное место в истории. Наша партия и советский народ будут помнить Сталина и воздавать ему должное (Продолжительные аплодисменты)».[241]
Однако в узком партийном кругу, когда все слова оставались «за семью печатями», Хрущёв к Сталину был непримирим. Особенно ярко это проявилось на июньском 1957 года пленуме ЦК КПСС. К этому времени в полной мере «расцвели» отрицательные качества Хрущёва как руководителя: непредсказуемость, грубость, переходящая в откровенное хамство, неумение и нежелание считаться с мнением других и, конечно, огульное очернение И.В.Сталина. Большинство членов Президиума ЦК КПСС (Маленков, Молотов, Каганович, Булганин, Ворошилов, Первухин, Сабуров) стало склоняться к мысли о необходимости смещения Хрущёва с поста Первого секретаря ЦК КПСС.
Спасли Никиту Сергеевича секретари обкомов — члены ЦК. Хрущёвские выдвиженцы (в их числе Л.И. Брежнев и ЕА Фурцева) обзвонили важнейшие обкомы и заручились поддержкой их секретарей. Огромную поддержку Хрущёву оказал министр обороны маршал Г.К. Жуков: участников пленума ЦК доставляли в Москву на военных самолётах.
Созванный Хрущёвым пленум ЦК превратился в расправу над сторонниками взвешенной политики. Яростно критикуя «антипартийную группу» (Маленков, Молотов и другие), хрущёвцы по существу низвергали Сталина, ибо ругань в адрес «сталинистов» рикошетом направлялась в адрес вождя.
Хрущёв — Молотову: «Ты после Сталина был второе лицо, и на тебя ложится главная ответственность».[242]
Хрущёв: «Берия и Маленков — вот преступники».[243]
Хрущёв: «Молотов — один из главных виновников истребления многих тысяч старых революционеров…»[244]
Хрущёв: «Каганович был одним из самых ретивых подхалимов у Сталина»» .[245]
Хрущёв: «До чего довёл сельское хозяйство Маленков и его советчики — это вам известно…» .[246]
Киселёв Н.В. (член ЦК КПСС):
«Каганович, Молотов, Маленков безумную жестокость Сталина к невинным жертвам, его призывы к массовым репрессиям они преподносили как величайшую добродетель для партии и народа. Вместо сопротивления Сталину в организации репрессий они проявили подлую трусость и коварными интригами развивали у него манию величия и манию преследования… Культ Сталина был создан при наиболее активном руководящем участии Молотова, Кагановича, Маленкова…» [247]
Ерёменко А.И. (кандидат в члены ЦК КПСС):
«Молотов, Каганович, Маленков — шайка провокаторов и убийц…»[248]
У русского народа есть поговорка: «Каков поп, таков и приход». Участники Пленума методом от обратного дружно доказывали друг другу что «поп» в Советском Союзе был хуже некуда.
Суть происходящего на июньском Пленуме очень точно обозначил Л.М. Каганович:
«Топите тех, кого выгодно, и замалчиваете о других…» [249]
«Мы развенчали Сталина и незаметно для себя развенчиваем 30 лет нашей работы перед всем миром… Мы не должны этого делать…» [250]
Постановлением Пленума от 29 июня 1957 года возмутители партийного спокойствия Молотов, Маленков, Каганович и примкнувший к ним Шепилов были изгнаны из ЦК.
Путь для новых витков антисталинизма стал свободен, однако в следующем, 1958 году, воспользоваться им не удалось. В международном коммунистическом движении прозвучали голоса очередных «возмутителей спокойствия»: Союз Коммунистов Югославии (СКЮ) на своём VII съезде принял новую Программу, которую братские партии охарактеризовали, как «кодекс современного ревизионизма», как отступничество от марксизма-ленинизма. Югославские коммунисты вопреки Марксу и Ленину стали проповедовать теорию надклассового государства, бросая при этом многочисленные обвинения в адрес Советского Союза и непосредственно И.В. Сталина.
Обстановка требовала Сталина защищать. В мае-июне 1958 года в советской печати были опубликованы пространные статьи официальных партийных газет и журналов стран социалистического лагеря, содержащие критику югославских ревизионистов и принципиальную классовую оценку роли Сталина в мировом коммунистическом движении.
Приведём некоторые высказывания.
Газета «Работническо дело» (Народная Республика Болгария):
«…На VII съезде — в докладах Тито, Карделя и Ранковича, в выступлениях ряда делегатов — огонь был сосредоточен против Советского Союза и Коммунистической партии Советского Союза, против других социалистических стран, против коммунистических и рабочих партий. Съезд по существу превратился в злобную демонстрацию против Советского Союза и социалистического лагеря, против Коммунистической партии Советского Союза и международного коммунистического и рабочего движения. В этом отношении достаточно привести только несколько фактов. Генеральный секретарь СКЮ Тито объявил советскую политику причиной создания агрессивного Североатлантического блока. «Вследствие жёсткой и без нужды угрожающей (!) внешней политики Сталина, — сказал он, — западные великие державы, видя, что они не смогут достичь своих целей дипломатическим путём, встали на ту точку зрения, что они смогут добиться их только с позиции силы. Это было основной причиной создания Атлантического пакта»[251]
Газета «Непсабадшаг» (Венгерская Народная Республика):
«…В своих критических замечаниях братские партии с полным правом ссылаются на то, что в 1956 году, в период натиска венгерских ревизионистов, руководящие круги СКЮ, поддерживая их, развернули знамя «антисталинизма» именно в такой обстановке, когда международная реакция, используя и преувеличивая факт раскрытия ошибок Сталина, предприняла генеральное наступление на международное коммунистическое движение. Руководители СКЮ вновь подогрели политику «обид» против Советского Союза, после того, как предварительно попросили и получили от него далеко идущую экономическую помощь».[252]
Журнал «Хунци» (Китайская Народная Республика):
«Разглагольствуя о так называемой теории «отмирания государства», югославские ревизионисты всячески злословят и концентрированно нападают на Сталина. Они клевещут на Сталина, утверждая, что он занимался «прагматической ревизией» марксистско-ленинской теории о государстве, превратил марксистско-ленинскую теорию об отмирании государства в теорию о «государстве, которое не отмирает, а которое следует всё больше усиливать во всех областях общественной жизни». Богатый опыт Советского Союза и Коммунистической партии Советского Союза в области диктатуры пролетариата и строительства социалистического государства имеет всемирное значение. Выдвинутые Сталиным положения о государственной функции подавления, о функции хозяйственного управления, о функции воспитания мелких производителей и о том, что отмирание государства начинается, прежде всего, с постепенного и естественного отмирания функции подавления, а экономическая функция государства будет сохраняться как общественная функция, являются совершенно правильными. Несмотря на то, что Сталин допустил отдельные ошибки в вопросе о государстве, на что указал ЦК КПСС, Сталин является великим марксистом-ленинцем, непоколебимым и стойким борцом в борьбе с врагами. Современные югославские ревизионисты, являясь ренегатами рабочего класса, конечно, не могут дать какую-либо справедливую оценку Сталину».[253]
В такой ситуации притихли и советские антисталинисты. На праздничных демонстрациях 1 мая и 7 ноября колонны трудящихся вновь шли с портретами И.В. Сталина.
Но уже в следующем, 1959 году над именем Сталина вновь сгущаются «хрущёвские тучи».
21 декабря «Правда» опубликовала редакционную статью «Стойкий борец за социализм», посвященную 80-летию со дня рождения И.В. Сталина. Казалось бы, в ней надо было дать объективную оценку деятельности Сталина, тем более что после XX съезда КПСС прошло почти четыре года.
Не тут-то было! Советским людям внушали: Сталина пора убрать с исторической сцены. Статья «Правды» от 21 декабря 1959 года, выдержанная в духе Постановления ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий», нацеливала партию и народ на решение этой задачи.
В последний раз Хрущёв сказал добрые слова о Сталине 21 июня 1961 года на собрании представителей общественности Москвы в связи с 20-летием начала Великой Отечественной войны. Но похвала Верховному Главнокомандующему фактически повисла в воздухе, растворилась в эфире. Абзац из хрущёвской речи, содержащий признание заслуг генералиссимуса Сталина в достижении Великой Победы, в газетный текст не попал.[254]
К Победе советскую страну привела партия.
С этого времени началась твёрдая хрущёвская линия на дискредитацию И.В. Сталина.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.