Сталин мешал военным

Сталин мешал военным

Послушаем самих военных.

Историк А.М. Самсонов:

«И.В. Сталин как Верховный Главнокомандующий умел учитывать рекомендации окружавших его военных. Огромный опыт государственной и партийно-политической деятельности позволял ему быстро овладевать специальными знаниями, необходимыми для повседневного руководства вооружёнными действиями в условиях второй мировой войны».[173]

П.А. Ротмистров, главный маршал бронетанковых войск:

«Обсуждение вопроса продолжалось окало двух часов. И.В. Сталина заинтересовали и высказанные мною взгляды на применение танковых армий в наступательных операциях. Они сводились к тому, что танковые армии следует использовать как средство командующего фронтом и даже Ставки Верховного Главнокомандования для нанесения массированных ударов прежде всего по танковым группировкам противника на главных направлениях без указания им паюс наступления, которые лишь сковывают манёвр танков.

Чувствовалось, что Сталин хорошо понимает значение массированного применения танковых войск и не одного меня заслушивал по этому вопросу».[174]

П.Г. Григоренко, генерал-лейтенант (диссидент и антисталинист!):

«С лёгкой руки Н.С. Хрущёва получила распространение мысль о военной бесталанности Сталина, о том, что Сталин был только номинальным Главнокомандующим, а выполнял эту роль фактически кто-то другой. Причём на Западе широко распространено убеждение, что Главкомом фактически был Жуков. Чтобы согласиться с этим, надо совсем не принимать во внимание личностные данные Сталина и Жукова. В самом деле, можно ли представить себе, чтобы Сталин терпел, в его положении неограниченного диктатора, человека, который стоит над ним, над Сталиным…

Жуков, может быть, и талантливее других маршалов, но над их общим уровнем не поднимался. Он не мог быть Главнокомандующим. Война была коалиционной, и для такой войны у Жукова просто кругозора не хватало. Главнокомандование включало не только битву под Москвой, сражение под Сталинградом и на Орловско-Курской дуге, но и Тегеранское, Ялтинское и Потсдамское совещания. Это тоже были «битвы». И Жуков в них не участвовал. Получение вооружения и стратегического сырья — это тоже забота, причём одна из важнейших забот Главнокомандующего, но Жуков никогда этим не занимался. А Сталин занимался. Да ещё как!

…Оперативные и стратегические решения, начиная с разгрома немцев под Москвой, согласование усилий фронтов, родов войск и авиации — вне серьёзной критики. То, безусловно, не заслуга одного Сталина. Но нельзя также сказать, что это делалось без него. Да, не он создавал замыслы операций и, тем более, их планировал. На то есть генеральный штаб. Для этого же Сталин вызывал перед началом соответствующих операций командующих фронтами с группами штабных работников. Это было действительно коллективное творчество. Сталин, в конце концов, усвоил не только необходимость военных специалистов, но и научился прислушиваться к ним, ценить их мнение. Но при этом сам не уклонялся. Его участие чувствуется в разработке всех операций.

…Блестящие наступательные операции советских войск являют собой образцы военного искусства. Многие поколения военных во всём мире будут изучать эти операции, и никому не придёт в голову доказывать, что они готовились и проводились без участия Сталина или, тем более, вопреки его воле..».[175]

А.Е. Голованов, главный маршал авиации:

«…Когда мы вернулись в Москву, нас принял Сталин и спросил, что нужно для победы под Сталинградом. Маленков, а затем Жуков изложили свои соображения. Когда очередь дошла до меня, Сталин, наверное, думал, что я буду говорить об авиации, но я сказал:

— Для победы под Сталинградом нужно немедленно снять Ерёменко и Хрущёва.

— А кого вместо Ерёменко? — спросил Сталин.

— Кандидатура может быть только одна: Рокоссовский.

Жуков и Маленков поддержали моё предложение.

— Согласен, — сказал Сталин.

Так командующим фронтом под Сталинградом стал великий советский полководец Константин Константинович Рокоссовский, который блестяще провёл операцию «Кольцо» по окружению и разгрому немецких войск».[176]

К.А. Мерецков, Маршал Советского Союза:

«В середине февраля 1944 года меня срочно вызвали в Ставку. Причина вызова оказалась для меня неожиданной: Волховский фронт ликвидировался, его войска передавались Ленинградскому фронту, а я назначался командующим Карельским фронтом. Эта перемена меня не очень-то обрадовала. Я уже давно просился на Западное направление. А теперь, когда наши войска стояли у границ Белоруссии, территория которой мне была хорошо знакома ещё по довоенной службе, перевод на север казался мне нежелательным. Так я и сказал в Ставке. Но И.В. Сталин ответил примерно следующее: «Вы хорошо знаете и северное направление. К тому же вы приобрели опыт ведения наступательных операций в сложных условиях лесисто-болотистой местности. Вам и карты в руки, тем более, что ещё в 1939–1940 годах, во время советско-финляндской войны вы командовали армией на Выборгском направлении и прорывали линию Маннергейма. Назначать же на Карельский фронт другого человека, совсем незнающего особенностей этого театра военных действий и не имеющего опыта ведения боёв в условиях Карелии и Заполярья, в настоящее время нецелесообразно, так как это связано с затяжкой организации разгрома врага. Всякому другому командующему пришлось бы переучиваться, на что ушло бы много времени. А его-то у нас как раз и нет».

Против таких доводов возражать было трудно».[177]

К.К. Рокоссовский, Маршал Советского Союза:

«Окончательно план наступления отрабатывался в Ставке 22 и 23 мая. Наши соображения о наступлении войск левого крыла на люблинском направлении были одобрены, а вот решение о двух ударах на правом крыле подверглось критике. Верховный Главнокомандующий и его заместители настаивали па том, чтобы нанести один главный удар — с плацдарма на Днепре (район Рогачёва), находившегося в руках 3-й армии. Дважды мне предлагали выйти в соседнюю комнату, чтобы продумать предложение Ставки. После каждого такого «продумывания» приходилось с новой силой отстаивать своё решение. Убедившись, что я твёрдо настаиваю на нашей точке зрения, Сталин утвердил план операции в том виде, как мы его представили.

— Настойчивость командующего фронтом, — сказал он, — доказывает, что организация наступления тщательно продумана. А это надёжная гарантия успеха».[178]