Кто вы, мистер Протей?

Кто вы, мистер Протей?

В авторитарном буржуазном обществе нарастание классовой борьбы по мере построения капитализма неизбежно.

Вот он хохочет вместе с миллиардерами. Обнимает слесаря из Нижнего Тагила. Обещает скорректировать итоги грабительской приватизации. Клянется принципами либерализма и говорит, что государственный капитализм не наш путь. Олигархи от него чают защиты нахапанной собственности. Народ в душе надеется, что он поставит к стенке всех олигархов. В него все еще верят державники и либералы, патриоты и демократы, многие левые и многие правые. А многие ли понимают суть его строя?

Современный бонапартизм — вот его начинка. Не поленитесь, посмотрите энциклопедические дефиниции.

«…с политикой удушения демократических свобод и революционного движения путём широкого использования полицейско-бюрократического аппарата и церкви». (БСЭ)

«…любую контрреволюционную диктатуру крупной буржуазии, опирающуюся на военщину и на реакционно настроенные слои отсталого крестьянства и… борющимися классами в условиях неустойчивого равновесия классовых сил…». (БСЭ)

«Диктатура, лавирующая между социальными группами, в условиях неустойчивого социального равновесия». (Википедия)

«…оппортунистический и популистский союз части буржуазии с «люмпенпролетариатом». (Политика. Толковый словарь. — М.: «ИНФРА-М», Издательство «Весь Мир».)

«Бонапартизм может победить только тогда, когда наиболее радикальные общественные слои уже потерпели поражение в процессе революции, а победившие классы не могут поделить добычу. Устанавливается известное равновесие классов, и в этой обстановке создается почва для победоносного развития Бонапартизма». (БСЭ)

«…есть такая своеобразная форма господства буржуазии, когда последняя, в силу специфических исторических условий, вынуждена доверить свою власть единоличной военной диктатуре. Политически Бонапартизм означает неограниченную монархию, обставленную фиктивными демократическими учреждениями…» (БСЭ)

Подобные цитаты можно множить до бесконечности, и все они будут плотно ложиться на матрицу нынешней российской политсистемы — необонапартизма. 1991 год: активная часть номенклатуры и юная российская буржуазия задумали в России сыграть капитализм. Но, как в Европе не вышло. Голосованием за популистов и коммунистов народ показал свое отношение в капиталистическому эксперименту, и уже к концу прошлого века российская олигархическая система политически обанкротилась, очутилась на грани катастрофы и, чтобы найти защиту от здоровенного призрака с серпом и молотом в мускулистых руках, была вынуждена пригласить на царство национального лидера, способного методами необонапартизма установить равновесие между классами и социальными группами. С той поры наш Протей в погонах и балансирует на плечах классов, спасает чиновно-олигархический капитализм.

Что дальше?

Ну, новый бонапартизм, ну, верховный Стабилизатор. Что тут плохого? В той же Франции чем всегда заканчивался бонапартизм? Революцией. Оперится буржуазия, окрепнет, наберется сил и опыта, очнется рабочий класс, вместе они сметут самовластие, сковырнут ненужного теперь силовика, и ко всеобщему удовольствию все закончится обычной демократией в уютной буржуазной Франции.

Так?

Не так. На русской равнине такой вариант исключен. В одном рассказе Ильфа и Петрова молодой режиссер боялся, что получится, как у Чаплина. Матерый же успокаивал: как у Чаплина, у нас точно не получится. И как во Франции в России точно не будет. Почему? Бонапартизм у нас русский, специфический, вот и разберемся с его нюансами.