4.1. Национализм

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

4.1. Национализм

С началом Нового времени, с проникновением в Левант, Египет, на Балканы европейцев, с первыми крупными поражениями армий Востока, понесенными от армий Запада, в Османской империи и Персии начинается длительный процесс снижения уверенности в универсальности собственной традиционной модели развития, а затем рост интереса к мировоззрению Запада. Традиционная идеологическая модель, главенствующая на Ближнем Востоке и лежащая в основе его развития, не выдержала конкуренции с Европой. Поэтому за тенденцией к заимствованию ряда отдельных элементов западной культуры, армейского строя или правовых норм следуют попытки создания полноценных мировоззренческих конструктов, прямо копирующих или использующих элементы идеологий модерна.

Говоря об идеологических концепциях, господствовавших на Ближнем Востоке в последние сто лет, следует уделить внимание в первую очередь национализму и политическому исламу. Разумеется, на Востоке интересовались и коммунизмом, и различными вариантами либеральной демократии, однако, по объективным причинам, все они не получили должного распространения. Восточным идеологическим концепциям трудно дать точное определение, однако можно с уверенностью отметить то, что они возникали как реакция на экспансию Запада, как попытка создать общество, способное на равных противостоять колониализму. В этом смысле западное влияние на идеологическую картину Ближнего Востока первично и неотъемлемо.

В этой главе авторы ставят перед собой две задачи. Во-первых, выяснить, насколько существенным было европейское влияние на развитие идеологий стран Ближнего Востока. Во-вторых, насколько эти идеологии выполнили возлагавшиеся на них обязанности – стать основой для самодостаточного общества, способного к самовоспроизводству.

Арабский национализм

К началу Первой мировой войны арабский национализм только начинает формироваться. Даже Лоуренс Аравийский в своей книге «Семь столпов мудрости»[82] указывал на то, что племенное сознание у арабов доминировало над национальным. Арабское самосознание было неразрывно связано с исламом и имело в своей основе два фактора: семитское происхождение и арабский язык. При этом арабы традиционно подразделялись на исконных и «арабизированных», причем «арабизированные» арабы идентифицировали себя с арабской культурой не меньше, чем «исконные» арабы.

Под арабским национализмом как политической идеологией принято понимать панидею о единстве всех арабских народов, составляющих «единую арабскую нацию». Зародившись в конце XIX – начале XX в., идея о возрождении былой славы арабов трансформировалась со временем в панарабизм в его нынешнем виде. Разумеется, в общественной мысли арабских стран нередко имели место и региональные, страновые концепции национализма, как, например, идеи сирийца Антуана Саады или ливанской правохристианской партии «Катаиб», но они не были распространенным явлением. И хотя национальные приоритеты и интересы различных арабских государств часто разнятся или вступают друг с другом в противоречие, практически все арабские страны, по крайней мере формально, декларируют свою принадлежность к более широкому арабскому наднациональному сообществу и используют единый литературный арабский в качестве государственного языка. Несмотря на очевидную утопичность своих идей, панарабизм, по словам 3. Левина, «превратился в идеологическое течение и политическое движение, суммирующее реакцию населения арабских стран на неоколониализм, угрозу их суверенитету или ущемление их прав и чувства национальной гордости».

С появлением арабского национализма исламская самоидентификация не исчезла. Российский востоковед Р.Г. Ланда пишет: «В 1920-1960-е годы национализм в странах ислама, как и в большинстве стран Востока, доминировал безоговорочно. Однако ислам оставался почти повсеместно важной частью его идеологии». Это в корне отличает арабский национализм от европейского, основанного на идеях секуляризма.

Арабские земли в составе Османской империи конца XIX – начале XX в.

Османской империи принадлежала часть Западной Азии, Балканы, Египет, побережье Северной Африки. Этнический и религиозный состав ее населения был весьма пестрым и помимо турок включал арабов, греков, сербов, болгар, румын, армян, курдов и др. Также в империи было представлено множество религиозных конфессий – мусульмане-сунниты, мусульмане-шииты разных толков, иудеи, христиане – православные, католики, униаты, армяно-григориане, копты и пр.

Формой правления в империи была абсолютная монархия. Султан являлся не только светским главой государства, но и халифом, главой всех мусульман. Государственным языком на территории Османской империи был турецкий (староосманский).

Учитывая разнообразный этноконфессиональный состав населения, необходимо было обеспечивать его лояльность Османскому государству, чтобы предотвратить распад империи. Это удавалось до начала процесса вестернизации, предпринятой султаном Селимом III (1789–1807) и продолженной его последователями.

На протяжении XIX века и начала XX империя пережила целый ряд территориальных потерь в результате мятежей и колониальных захватов европейских держав. От империи отпали ее североафриканские и большая часть европейских владений. Арабские страны Магриба были завоеваны Францией, Ливия отошла Италии после Триполитанской войны 1911 г. Племена и княжества на побережье Аравийского полуострова (включая южнойеменский Аден), а также Кувейт попали под власть Великобритании. Египет формально продолжал оставаться в составе империи, но де-факто являлся протекторатом англичан. Из арабских провинций империя продолжала контролировать лишь Сирию (включая современные Палестину, Ливан и Иорданию), Ирак, Хиджаз и Йемен (северную его часть).

Фактически в XIX в. начинается процесс изменения этно-конфессионального состава империи. Если на рубеже XVIII–XIX вв. едва ли не половину населения составляли православные греки и славяне, проживавшие на Балканах, то перед Первой мировой войной основным национальным меньшинством являлись арабы-мусульмане. Именно на них была направлена панисламистская пропаганда султана Абдул-Хамида. Арабов с османским правительством связывали особые отношения. Большинство арабов были мусульманами, а все мусульмане были официально допущены к занятию высших должностных постов в империи. На деле же лишь немногим арабам удавалось высоко продвинуться по иерархической лестнице. Они, как правило, занимали должности в религиозной иерархии, в административной и налоговой системе, редко – губернаторов или послов.

Те высокие должности, которые занимали арабы, чаще всего не касались прямой политической власти. Арабские аристократы пользовались властью не как непосредственные ее носители, а как посредники между центральным правительством и обществом.

Османизм и арабское самосознание

На протяжении всей своей истории арабы осознавали себя особой этнокультурной группой. В основе этого лежали два фактора: арабский язык, имевший огромное значение в национальной культуре и психологии, и вера в общее происхождение арабов.

После возникновения ислама арабы, несмотря на равенство всех мусульман, чувствовали свою национальную исключительность благодаря своему этническому самосознанию и роли арабского языка в становлении и развитии ислама и мусульманской цивилизации.

После перехода главенства в мусульманском мире к туркам-османам это чувство исключительности сохранилось, но было не настолько сильным, чтобы разорвать связывающие два народа узы ислама. До самого заката империи понятие нации было для арабов чуждым, а чувство принадлежности к единому мусульманскому сообществу – умме – являлось преобладающим.

Проводимая в империи вестернизация принесла европейские концепции нации, отечества, свободы и равенства. В университетах Европы обучались молодые подданные Османской империи, расширялись экономические связи, в османских учебных заведениях преподавали европейские специалисты, в Европе были аккредитованы османские дипломаты. Все это способствовало усвоению западных идей и их распространению в среде прогрессивной интеллигенции.

К примеру, понятия отечества и патриотизма мы находим уже у египтянина Рифаа ат-Тахтауи (1801–1873). Этот выпускник университета аль-Азхар провел несколько лет во Франции, а впоследствии под его руководством были выполнены многочисленные переводы трудов европейских авторов на арабский язык.

Мусульманский реформатор Мухаммад Абдо[83] подчеркивал в своих работах исключительность арабов и их особую роль в истории ислама и даже употребил термин «арабская нация» по отношению к доисламским арабам.

Однако наибольшая заслуга в закладке фундамента арабской национальной идеи принадлежит сирийским христианским просветителям. Сирийские христиане составляли образованное и состоятельное меньшинство, имели тесные связи с европейскими державами и не были связаны с турками-османами узами ислама. Поэтому неудивительно, что именно в их среде зародилось арабское просветительство – «культурный подъем, отразивший в области культуры процесс включения арабских стран в мировое хозяйство». Важным моментом было еще и то, что арабы-мусульмане, в отличие от немусульманских народов империи, не пользовались культурной автономией и не располагали своими национальными школами, как греки, славяне, армяне и т. д. Арабы обучались в правительственных школах, где преподавание велось на турецком. Преподавание же на арабском практиковалось только в христианских школах, основанных западными миссионерами, благодаря чему арабы-христиане отличались гораздо более сильной национальной сознательностью.

В число сирийских просветителей входили такие известные писатели, как Бутрос аль-Бустани, Фарис Шидьяк, Насыф аль-Языджи и другие. Арабскому языку, культуре и истории просветители уделяли очень большое внимание. По сути, просветительство стояло у истоков арабского национализма. Впоследствии выходцы из сиро-ливанской христианской среды сыграли непропорциональную их численности роль в формировании идеологии.

Важную роль в становлении арабского национализма сыграли идеи Абд ар-Рахмана аль-Кавакиби (1849–1903). Выходец из сирийского города Халеб (Алеппо), он получил религиозное образование и испытал влияние идей мусульманского реформатора Джамаль ад-Дина аль-Афгани. Аль-Кавакиби можно назвать скорее богословом-реформатором панарабской ориентации, нежели националистом в классическом понимании этого слова.

Основными его работами были изданная в Каире «Умм аль-Кура» («Мать городов», то есть Мекка), написанная под псевдонимом аль-Фурати (Евфратский), и «Таба’и‘ аль-Истпибдад ва Масари‘ аль-Исти‘бад» («Природа деспотизма и гибельность порабощения»), изданная в неподконтрольном османам Египте.

Подобно другим мусульманским реформаторам, аль-Кавакиби призывал к развитию современной науки и социальным реформам, подкрепляя это выдержками из Корана и Сунны.

Он подвергал уничтожающей критике диктаторскую форму правления, чему в основном была посвящена его книга «Природа деспотизма», и утверждал, что истинный ислам предполагает народовластие и демократическую форму правления, что подкреплял ссылками из Корана.

Что же касается арабов, то аль-Кавакиби считал, что они занимают особое положение среди мусульманских народов. В своей первой книге «Мать городов», представляющей собой протоколы вымышленного Конгресса исламского возрождения, он приводит 26 присущих арабам положительных особенностей (хасаис), выделяющих их среди мусульман, обосновывая тем самым их право руководить уммой. Халифом всех мусульман, с точки зрения аль-Кавакиби, должен быть араб из одного с пророком племени Курейш, который будет высшим религиозно-политическим авторитетом для всех мусульманских правителей. Резиденция халифа будет в Мекке, его политическая власть должна распространяться только на Хиджаз, а сам он не может вмешиваться в дела входящих в халифат эмиратов и султанатов.

В то же время аль-Кавакиби призывал к национальному единению всех арабов вне зависимости от вероисповедания. Так, нацию он определял как «общность людей, связанных общностью расы, языка, родины и прав».

Таким образом, аль-Кавакиби стал провозвестником секулярного арабского национализма. Вскоре возникли и первые национально ориентированные арабские партии. Первоначально они не покушались на территориальную целостность Османской империи, а лишь ставили целью добиться равных прав и автономии для арабов. Из этих партий заслуживают внимания две – Партия децентрализации (аль-Лямарказийа) и Общество молодых арабов (аль-Джам‘ийа аль-‘Арабийа аль-Фатат), или просто аль-Фатат.

Организация аль-Фатат была официально основана в 1911 г. группой молодых арабов-мусульман, учившихся в Париже. Ее учредителями были палестинцы Ауни Абд аль-Хади и Рафик ат-Тамими. Первоначальным ее названием было Джам‘ийат ан-Натикин би-д-Дад (букв. «Общество произносящих букву “дад”, т. е. арабов). Первоначальной целью аль-Фатат была административная автономия для арабов. Впоследствии организация пересмотрела свои программные установки, но об этом речь пойдет ниже.

Партию децентрализации основали в Каире Рафик аль-Азм и Рашид Рида в январе 1913 г. Подобно аль-Кавакиби, Рида мечтал об арабоисламской империи и отстаивал особые права арабов среди мусульман. Партия децентрализации ставила своими целями предоставление автономии арабам, предоставление арабскому языку статуса государственного и расширение полномочий провинциальных административных советов. Она располагала отделениями в различных арабских городах, но широкой поддержкой все же не пользовалась.

В среде арабских интеллектуалов раздавались отдельные голоса о полной независимости арабов. Одним из первых, кто выразил такие взгляды, был сириец-католик Наджиб Азури. Его книга «Пробуждение арабской нации» была издана во Франции на французском языке и не сразу переведена на арабский.

Впрочем, новые веяния долгое время оставались уделом незначительной части образованной интеллигенции. Большая часть населения арабских провинций империи традиционно чувствовала себя частью исламской уммы и подданными султана-халифа. Существующее положение вполне устраивало и арабскую элиту – родовую аристократию, значительно укрепившую свое влияние в результате земельной и административной реформ, проведенных в рамках Танзимата. Кроме того, султан Абдулхамид, стремясь больше расположить к себе арабских подданных, предпринимал конкретные шаги по развитию инфраструктуры арабских провинций и нередко предоставлял арабам высокие посты.

Таким образом, в конце XIX – начале XX в. националистические идеи еще не оказывали существенного влияния на арабов Османской империи. Большая часть арабской элиты если активно не поддерживала ориентацию на Константинополь, то смирялась с нею. Однако основы арабской национальной идеи были заложены. Во-первых, свою роль сыграло проникновение в империю европейских идей. Во-вторых, националистическая политика младотурок вызвала недовольство некоторой части арабской элиты и породила ответный тезис: раз турки составляют особую национальную общность, то арабы также являются таковой.

Приход младотурок к власти серьезно изменил ситуацию. Они устранили жесткую авторитарную власть Абдулхамида, восстановили конституцию, что способствовало либерализации общественной жизни. В партию младотурок «Единение и прогресс» кроме турок входили представители и других населявших империю народов – албанцы, греки, армяне и другие. Поддерживали партию и некоторые арабские деятели. Однако взятый младотурками впоследствии курс на тюркизацию ущемлял права арабов и заставлял определенную их часть добиваться равных с турками прав. Младотурки критиковали панисламизм Абдул Хамида II со стороны светского национализма. Большинство лидеров партии «Единение и прогресс» были европейски образованными, не слишком религиозными людьми. В конце концов от имперской идеи османизма в результате ряда разногласий с представителями нетурецкой элиты пришлось отойти, заменив ее довольно примитивно понятым тюркизмом.

Тюркизация привела к появлению незначительной на первых порах группы выходцев из знатных семейств, которым не удалось занять свое «место под солнцем». Это были отпрыски аристократических фамилий, получившие традиционное для своей среды образование, но из-за вытеснения арабов с выгодных должностей не смогшие сделать карьеру. Они были молодыми и неискушенными в политике, но именно им было суждено заложить основы арабского национального движения.

К началу Первой мировой войны многие арабские реформаторы начали осознавать, что их борьба за равные права для арабов не приносит плодов, и задумались о независимости.

Национальное движение в годы Первой мировой войны

С началом войны турки разместили в Сирии Четвертую армию под командованием одного из младотурецких триумвиров Джемаля-паши. Ее задачей было наступление на Египет, находившийся под контролем англичан. Военные издержки тяжелым бременем легли на население. Кроме того, хорошо понимая исходившую от арабского национального движения угрозу, Джемаль принял жесткие репрессивные меры. Многие из активистов зарождавшегося движения были казнены без суда и следствия. Например, 6 мая 1915 г. в Дамаске и Бейруте был повешен 21 человек. Подобные действия, несмотря на военное время, не могли прибавить симпатий к османам со стороны местных арабов, а умеренные автономисты окончательно склонились к арабскому национализму и полной независимости. Впрочем, центром арабского восстания Сирия не стала. С одной стороны, причиной этого были слабые позиции националистов в обществе, с другой – эффективные меры Джемаля-паши по их подавлению.

Таким центром стал Хиджаз, где восстание поднял правитель Мекки шариф Хусейн б. Али. Восстание получило военную поддержку англичан, заинтересованных в ослаблении турок и разделе Османской империи. Сыну Хусейна Фейсалу англичане пообещали трон в будущем арабском государстве, которое объединило бы Сирию (включая Палестину и Ливан), Ирак и земли Аравийского полуострова. Исход войны решился не в пользу турок. Четвертая армия была разгромлена, англичане и их хиджазские союзники установили контроль над арабскими землями в Передней Азии. В Дамаске установилось правление Фейсала.

Итогом войны было поражение Османской империи и ее демонтаж. Османизм как политическая идеология полностью утратил свою жизнеспособность. Образовавшийся идеологический вакуум в арабских странах был быстро заполнен арабской националистической идеей. Большая часть арабской аристократии, до сих пор бывшей традиционным сторонником османизма, переориентировалась на арабский национализм.

Национальное движение и королевство Фейсала

Сторонники главной националистической партии аль-Фатат после окончания войны ввиду сложившегося политического положения переориентировались с панарабского на более реалистичный сирийский национализм. Надо отметить, что сам по себе арабский национализм того времени был еще незрелым и не оформился в хорошо разработанную идеологию, а являлся идеей без четкой программы действий.

Новообразованное королевство столкнулось со значительными социально-экономическими трудностями. Экономика страны была разрушена войной. Крестьяне оставляли деревни и стекались в города в поисках средств к существованию. Туда же прибывали племена, участвовавшие в войне на стороне Фейсала. Имели место серьезные политические и административные проблемы.

Возник конфликт интересов среди представителей различных арабских провинций, которые, по соглашению Сайкс-Пико между французами и англичанами, должны были отойти разным державам Антанты. Сирия должна была отойти Франции, и в декабре 1919 г. британский генерал Алленби передал французским войскам контроль над сирийским побережьем и Ливаном. Традиционная сирийская аристократическая элита с недоверием отнеслась ко вдруг появившимся молодым политикам, многие из которых заняли ключевые должности в новообразованном государстве и угрожали ее влиянию. В особенности это касалось чужих в Дамаске палестинцев и иракцев.

Палестину недвусмысленно пообещали сионистскому движению, а в Ираке создавался подконтрольный Великобритании протекторат. Разумеется, что сирийцы, палестинцы и иракцы отстаивали интересы своих стран и оказывали давление на Фейсала. Мало того, и те, и другие, и третьи помимо конкурирующих фракций в аль-Фатат располагали своими собственными, возникшими вокруг аль-Фатат, группировками. Эти группировки формально имели одинаковые цели (арабское единство и полная независимость), но на деле преследовали свои собственные интересы.

Таким образом, возникли предпосылки к расколу в националистическом движении и появлению локальных форм национализма. Ситуацию сильно осложнили переговоры Фейсала с премьер-министром Франции Жоржем Клемансо, которые были проведены по настоянию англичан. В результате этих переговоров было выработано компромиссное соглашение, по которому Франция признавала право сирийцев на самоопределение, но под своим протекторатом. Соглашение встретило бурю негодования со стороны националистического окружения Фейсала и осталось неподписанным. Другим шагом, бросившим тень на Фейсала и вызвавшим шквал критики в его адрес, были переговоры с председателем Всемирной сионистской организации Хаимом Вейцманом, проведенные по настоянию англичан.

Разумеется, Фейсал не мог влиять на исход колониальных споров между Великобританией и Францией и был лишь их заложником. Однако от этого поток критики в его адрес не уменьшался. По большому счету, он оказался зажатым между колониальными державами Запада с одной стороны, и своим националистическим окружением – с другой. Ему не удалось ни обеспечить себе прочную власть, ни привести руководство страны к единству.

Стремясь обеспечить себе имидж респектабельного арабского лидера в глазах западных держав и перевести настроения своих сторонников в умеренное русло, Фейсал решил созвать Всеобщий сирийский конгресс. Это было сделано в преддверии визита на Ближний Восток комиссии Кинга-Крейна. Задачей этой комиссии, состоявшей из представителей США, было выявить умонастроения и пожелания жителей бывших арабских провинций Османской империи в отношении их будущего.

Конгресс состоялся в мае 1919 г. На нем были представлены делегаты от различных городов Сирии, Палестины и Ливана. Конгресс отверг любого рода иностранную опеку, потребовал полной независимости единой Сирии, включая Палестину и Ливан, и провозгласил Фейсала ее королем. Это загнало Фейсала в западню, которую он сам себе создал, и отныне был вынужден идти на поводу этих решений конгресса.

После захвата Сирии французами и ликвидации королевства Фейсал был вынужден бежать. Впоследствии, дабы хоть как-то выполнить данные его семье обещания, англичане сделали его королем подмандатного Ирака, а его брата Абдаллу – эмиром в новообразованном эмирате Трансиордания, который отделили от подмандатной Палестины в 1922 г.

Неудачный опыт создания арабского национального государства вызвал разочарование в идее арабского единства у многих ее сторонников. Арабский национализм уступил место локальным формам национализма – национализму собственно сирийскому, палестинскому, иракскому и т. д. Подводя итог, можно выделить следующие причины провала арабской национальной идеи:

– ее незрелость и политическая неискушенность ее проводников. Арабской национальной идее было непросто укорениться в сознании людей, за несколько веков привыкших к идее лояльности умме и Османскому государству;

– отсутствие единства в руководстве национальным движением, вызванное различиями политических приоритетов у состоявших в нем сирийцев, палестинцев и иракцев. К этому можно прибавить и традиционную для арабского общества кланово-племенную разрозненность. Все это было успешно использовано западными империалистическими державами – Великобританией и Францией, поделившими между собой арабские земли бывшей Османской империи;

– арабский национализм формировался изначально как идеология освобождения от османского господства и не имел антиколониальной составляющей. В реальности пришлось бороться не с турками, а с европейцами, что требовало особого подхода.

Арабские земли под мандатным управлением Великобритании и Франции

Арабские земли после крушения Османской империи были поделены между государствами-мандатариями в соответствии с секретным соглашением Сайкса-Пико. Это разделение было официально оформлено 25 апреля 1920 г. на конференции в Сан-Ремо. Как уже говорилось, французы получили территории современных Сирии и Ливана, Великобритании достались Палестина с Трансиорданией и Ирак, в состав которого включили также Мосульский вилайет, ранее обещаный Франции (на что последняя согласилась при условии ликвидации правления Фейсала в Дамаске). В 1922 г. англичане отделили Трансиорданию от Палестины и создали там отдельный эмират, во главе которого поставили брата Фейсала Абдаллу, а в самой Палестине оказывали широкую поддержку сионистскому движению. Так были заложены основы нынешней политической карты арабского Ближнего Востока с ее искусственными границами.

Социально-экономическому положению бывших арабских османских провинций также трудно было позавидовать. Экономика была подорвана войной, местные производители разорялись, не выдерживая конкуренции с западными производителями. Обнищавшие крестьяне стекались в города, пополняя огромную армию безработных.

В этих условиях мандатные власти, проводившие к тому же жесткую колониальную политику, не могли не столкнуться с мощным сопротивлением населения. Впоследствии это заставило Великобританию и Францию предоставить арабским странам декоративную государственность.

Стоит рассмотреть, как складывалась судьба отдельных арабских стран в условиях мандатного правления.

В отношении Сирии французские власти проводили политику дезинтеграции. Страну разделили на несколько карликовых марионеточных государственных образований – Ливан, Дамаск, Халеб, Искендерун, Джабаль-Дуруз, Государство алавитов. Попытки мандатных властей сыграть на религиозной розни жителей страны были очевидны – границы проводились в соответствии с преобладанием представителей одной конфессии в той или иной области – христиан (преимущественно униатов-маронитов) в Ливане, друзов в горном районе Джабаль-Дуруз (ныне Джабаль аль-Араб) на юге, алавитов в горах Джабаль-Нусейр на северо-западе. Население страны без энтузиазма приняло новых хозяев. В 1919 г. в горах Ансария вспыхнуло восстание алавитов, которых удалось усмирить только в 1921 г. В 1925 г. поднялись друзы во главе со знаменитым эмиром Султан-пашой аль-Атрашем, чьи бойцы одержали ряд блестящих побед и дошли до самого Дамаска. Волнения происходили в Хауране, Баальбеке. Политика дезинтеграции не оправдала себя, усугубив экономический кризис и приведя страну на грань катастрофы. В конце концов в 1922 г. французы были вынуждены провозгласить создание «Федерации автономных государств Сирии». Это было такое же марионеточное образование, как и предыдущие. Уже в 1924 г. федерация была ликвидирована, а Сирия объявлена единой в составе Дамаска, Халеба и Алавитского государства, которое существовало до 1936 г., когда партия Национальный Блок (аль-Кутля аль-Ватанийа) добилась предоставления Сирии формальной независимости. Что же касается Ливана, то он остался независимым от Сирии. Горный Ливан еще до завоевания его Францией был традиционной сферой французских интересов и в значительной мере обособленным регионом ввиду преобладания христианского населения. Однако в 1926 г. государственные границы Ливана были расширены. В его состав были включены прибрежные города Триполи, Бейрут, Сур (Тир), Сайда (Сидон), долина Бекаа. Это резко изменило конфессиональный состав государства в пользу мусульман.

Формально независимое сирийское государство просуществовало недолго. Тяжелая экономическая ситуация, вызванная падением французской валюты, слабое единство националистического лагеря и сепаратизм некоторых регионов вскоре сделали свое дело. Сюда же можно добавить волнения арабов в Палестине (мощное восстание 1936 г.) и передачу в 1939 г. Турции бывшего санджака Искендерун (Хатай), среди населения которого было немало этнических турок. В итоге первый президент Хашим аль-Аттаси подал в отставку, парламент был распущен, в стране вновь было введено прямое колониальное правление, а Джабаль-Нусейр и Джабаль-Дуруз – повторно превращены в отдельные политические образования.

Ирак, как сказано выше, оформился в своих нынешних границах после объединения Великобританией трех бывших вилайетов Османской империи – Багдад, Басра и Мосул. Первые два были захвачены в ходе боевых действий, последний был отобран на условиях Мудросского перемирия, не взирая на протесты турок.

Политика англичан в Ираке не отличалась либеральностью. Практиковались реквизиции продовольствия и земли, трудовые повинности, ограничивались гражданские свободы. Как и сирийцы, иракцы ответили на оккупацию своей страны и установление мандата мощным восстанием. Оно вспыхнуло на юге страны, руководили им шейхи племен и шиитские богословы. Восстание было столь неожиданным и мощным, что английские силы в короткие сроки были оттеснены до самого Багдада, при этом подавить его удалось, лишь перебросив в Ирак значительные подкрепления. Еще раньше, в 1919 г., восстали курды Сулеймании во главе с шейхом Махмудом Барзанджи.

Столкнувшись с сильным противодействием своему колониальному правлению, англичане решили придать мандату форму двухстороннего договора с формально независимым Ираком. Вначале было образовано временное правительство, а затем провозглашена монархия во главе с несостоявшимся правителем единого арабского государства Фейсалом б. Хусейном, коронация которого состоялась 23 августа 1921 г.

Весной 1925 г. была опубликована конституция, провозгласившая Ирак «суверенным, независимым, свободным, парламентским монархическим государством». Однако этот суверенитет ограничивался англо-иракским договором 1922 г., который гласил, что иракская конституция не будет содержать ничего противоречащего его установлениям. Король Ирака обязывался руководствоваться «советами» английского короля (передаваемыми через верховного комиссара) по всем важным вопросам, внутренним и внешним. Также он не имел права утверждать ни одного решения без соответствующего распоряжения верховного комиссара. Английские советники в госаппарате и силовых структурах обладали широкими полномочиями. Таким образом, независимость была чисто фиктивной. Англо-иракский договор был продавлен мандатными властями с большим скрипом и далеко не без применения силовых методов.

Что касается Египта, еще до войны находившегося под протекторатом англичан, то здесь события развивались схожим образом. Правление англичан в стране было также жестким. Экономика подчинена военным нуждам английской армии, широко практиковалась насильственная мобилизация в «трудовые корпуса». Как и в других арабских странах, здесь сохранялись пережитки феодализма, огромное количество населения находилось за чертой бедности, царила безработица.

Египетские патриоты были воодушевлены отделением арабских земель от Османской империи и заявлениями американского президента Вудро Вильсона (так называемые «14 пунктов Вильсона») о необходимости предоставления всякой нации права на самоопределение.

Ученик мусульманского реформатора Мухаммада Абдо и харизматичный политик Саад Заглюль основал партию «аль-Вафд аль-Мисри» («Египетская делегация»), провозгласившую своей целью добиться независимости. Название партии было неслучайным – изначально партия возникла именно как будущая делегация Египта на грядущей мирной конференции в Париже. Получив отказ англичан предоставить Египту независимость, египтяне подняли в 1919 г. восстание, носившее по-настоящему всенародный характер. У руководства восстанием встала партия Вафд. Воспользовавшись внезапностью и громоздкостью аппарата английского военного командования, не позволившей в краткие сроки перебросить подкрепления, восставшие взяли контроль над рядом районов страны. Активные меры английской администрации, высылка Са‘ада Заглюля на Мальту – все это не смогло успокоить египтян. И хотя восстание было впоследствии подавлено, оно вынудило англичан отказаться от прямого протектората и предоставить Египту формальную независимость (отмена военного положения и провозглашение страны суверенным королевством состоялись 28 февраля 1922 г.). Отныне султан династии Мухаммада Али именовался королем, а конституция, созданная по образцу бельгийской, провозгласила Египет конституционной монархией. Это на время успокоило египетских националистов, а в истории этой крупнейшей арабской страны начался новый период, получивший название «либерального эксперимента».

Более или менее реальной независимостью обладали, пожалуй, лишь Йемен, где с 1918 г. утвердилась теократическая монархия зейдитского имама Яхьи б. Мухаммада, и аравийское государство Абд аль-Азиза б. Сауда, который в результате ряда военных завоеваний объединил под своей властью Неджд, Хиджаз и Асир, а сентябре 1932 г. провозгласил единое королевство Саудовскую Аравию.

В целом период мандатного правления для арабских стран был связан с постоянной борьбой против западного колониализма. Именно тогда происходило становление арабского национализма как идеологии. Однако рамки для этого движения – границы будущих национальных государств – были заданы победителями Первой мировой войны без должного учета мнения населения, что создало множество проблем в будущем.

Арабский национализм в период между мировыми войнами

С поражением арабского национального движения после Первой мировой войны идеи национализма не умерли, а оформились как национально-освободительная идеология в арабских странах, находящихся под мандатным управлением европейских держав. И хотя панарабские идеи в значительной мере начали уступать место регионалистским тенденциям и местным формам национализма, сторонники панарабизма не возражали против этого, полагая, что достижение независимости отдельными арабскими странами в конечном счете приведет к арабскому единству.

Возникли новые националистические партии, официально ставившие целью завоевание независимости и арабское единство. Это были группировки, созданные преимущественно местной знатью и на деле отстаивающие интересы собственных кланов, в лучшем случае – стран. При этом они не предпринимали попыток политического образования своих сограждан, не уделяли большого внимания насущным социально-экономическим проблемам и не предлагали конкретных шагов в случае возможного завоевания независимости. Эти партии являлись в известной степени умеренными и чаще всего не боролись за независимость по-настоящему, а лишь давили на мандатные власти, добиваясь выгодных для себя соглашений с ними. Порой такие партии добивались определенных успехов: например, Национальный блок в Сирии добился от Франции предоставления формальной независимости в 1936 г. Однако в целом они не представляли собой серьезной силы, способной реализовать арабскую национальную идею. Поэтому наряду с такой системной оппозицией появляются более радикальные организации с более систематизированными программами, ориентированные на молодое поколение – такие, как аль-Ахали в Ираке или Партия национального действия в Сирии. Несмотря на то что эти движения пользовались определенным влиянием в своих странах, добились они немногим больше, чем их предшественники. Внимания они заслуживают потому, что «стремились выражать более систематизированую и бескомпромиссную националистическую доктрину».

Здесь мы наблюдаем важную перемену взгляда на ислам. Если первоначально (у Риды и аль-Кавакиби) ислам еще рассматривался как Божественное право, то теперь его стали считать арабским культурным наследием и формирующим фактором арабской нации. Фактически в концепциях националистов исламу было отведено почетное второе место после идеи арабской нации, что характерно для национализма как идеологической концепции вообще.

В этот период в основном формируется светское понимание национализма, уже в большей степени напоминающее европейское. Это связано как с успехами турецкой секуляристской модели, так и с ростом популярности национализма в Европе. Большой вклад в его развитие внесли Костатин Зурейк и Эдмон Рабат.

Костатин Зурейк, профессор Американского университета в Бейруте и выдающийся историк-медиевист, был выходцем из дамасской православной семьи. Свои взгляды он изложил в сборнике статей, вышедшем в 1939 г. В построении арабского национального сообщества, как он считал, следует руководствоваться принципами ислама. Различные религии содержат в себе одни и те же ценности и моральные принципы, применимые ко всем и нацеленные на построение благополучного общества. Эти ценности выражаются по-разному в разных религиях, и вопрос состоит в культурных различиях. Пророк Мухаммад для Зурейка – это объединитель арабских племен и основатель арабской нации. Ислам – источник морали, но не более, потому нет необходимости в построении общества на основах шариата или халифатском правлении. Как светский националист и христианин Зурейк отличал религиозный дух (ар-рух ад-динийа) от приверженности той или иной конфессиональной общине (аль-‘асабийа ат-таифийа).

Эдмон Рабат также был сирийцем-христианином и происходил из одной из униатских конфессий. В своем основном труде он предпринял попытку дать определение арабской нации. В географические границы арабской нации он включил Сирию, Палестину, Ливан, Ирак и Аравийский полуостров. Ислам для него – это также сила, объединившая арабов в нацию, их национальная религия и культурное достояние, но при этом всего лишь стадия, через которую нация проходит в своем развитии.

Таким образом, и для Рабата, и для Зурейка ислам – это прошлое арабов, а не их будущее. Оба они были националистами светского, западного толка и выступали за построение нации в ее западном понимании.

Еще одной важной фигурой среди идеологов светского арабского национализма был Саты аль-Хусри (1880–1968), также сириец. Он был родом из Халеба, происходил из мусульманской среды, получил классическое османское образование и подвергся влиянию идей младотурок. До распада Османской империи он занимал различные должности в османском Министерстве образования, затем был министром образования в правительстве Фейсала в Дамаске. После ликвидации этого правительства французами аль-Хусри вместе с Фейсалом оказался в Ираке, где также работал в Министерстве образования. После создания Лиги арабских государств аль-Хусри принимал активное участие в ее деятельности.

Главным образующим нацию фактором он считал язык. Арабскую нацию у него составляют все говорящие на арабском языке. Другим таким фактором у аль-Хусри является общая история. Что же касается религии, то, с одной стороны, он признавал за ней важную функцию в образовании наций. С другой стороны, аль-Хусри полагал что религия, не являющаяся национальной и предлагающая наднациональную основу, может создавать препятствия. Поэтому в отличие от остальных он не считал ислам основой арабской нации и отводил ему второстепенное значение. Как он утверждал, национальная общность возникла раньше религиозной. Кроме того, не все арабы являются мусульманами. Поэтому аль-Хусри отделял ислам как религию от ислама как системы этических и культурных норм, которую считал для арабов общенациональной. Также он признавал значение Корана как эталона литературного арабского языка.

Рост национал-социализма и фашизма в Германии и Италии не мог не сказаться на общественной мысли стран Ближнего Востока. В связи с этим заслуживает упоминания Сирийская социал-националистическая партия (аль-Хизб аль-Кауми аль-Иджтима‘и), основанная в 1932 г. христианином Антуаном Саадой и стоявшая на радикальных началах. Эта партия не была сторонницей идей панарабизма, а выступала за воссоединение в рамках единого государства – исторической области Биляд аш-Шам, то есть территорий подмандатных Сирии, Палестины, Ливана и Иордании, а также Ирака и острова Кипр. Партия, к слову, существует и поныне и имеет своих сторонников как в Сирии, так и за ее пределами, так как многие сирийцы усматривают историческую несправедливость в колониальном разделе Биляд аш-Шам. При этом идеологическая программа ССНП по-прежнему не является панарабистской, а представляет собой разновидность странового национализма. Кроме того, следует отметить, что она полностью секулярна. Схожей с ССНП была и египетская партия «Молодой Египет» (Мыср аль-Фатат), также возникшая под итало-германским влиянием и стоявшая на позициях регионального национализма.

Как мы видим, новые националисты далеко отошли от того, что предлагалось Рашидом Ридой и Абд ар-Рахманом аль-Кавакиби. Секуляризация арабской националистической идеи была прежде всего результатом влияния европейской политической мысли – в концепциях Рабата, Зурейка и аль-Хусри это хорошо просматривается. К тому же сторонники арабского национального возрождения ставили перед арабским миром задачу догнать Запад в экономическом развитии, а успех Запада нередко объясняли его либерализмом и секулярностью. Одна из причин распространения секуляризма – большое число христиан среди главных идеологов арабского национализма. Также сюда можно отнести распад Османской империи, придерживавшейся панисламской доктрины, и успехи кемалистов в построении национального Турецкого государства. Стоит также добавить, что арабская национальная идея зародилась в Сирии, где освободительное движение первоначально велось против единоверцев-османов, в отличие от стран Северной Африки, где оно было направлено против иноверцев-европейцев и потому всегда выдвигало религиозные лозунги.

Тем не менее ислам как религия подавляющего большинства арабов, традиционно определявшая и определяющая их мировоззрение, всегда занимал важное место в идеологии панарабизма. К тому же он со своим мощным антизападным потенциалом превосходно укладывался в борьбу с колонизаторами, ставящую своей целью полную независимость.

Успехи национально-освободительного движения

Послевоенный период ознаменовался бурным процессом деколонизации стран Азии и Африки. Не стали исключением и арабские страны. Если некоторые из них и до войны располагали по крайней мере формальной независимостью, то в военный и послевоенный периоды число суверенных арабских государств выросло. Формальное объявление войны державам Оси обеспечило таким арабским странам, как Египет, Ирак, Ливан, Саудовская Аравия и Сирия, вхождение в число государств – учредителей ООН.

Важным событием, рассматриваемым как практический шаг к арабскому единству, стало образование Лиги арабских государств. Начало ему положило подписание 7 октября 1944 г. Александрийского протокола. Этот документ был подписан пятью арабскими государствами – Египтом, Ираком, Ливаном, Сирией и Трансиорданией – и содержал пять статей. Первая из них предусматривала создание Лиги и декларировала ее цели: «контролировать выполнение соглашений, заключаемых упомянутыми государствами; проводить периодические заседания для укрепления отношений между этими странами; координировать их планы в политике, обеспечивать их сотрудничество, защищать их независимость против всякой агрессии всеми приемлемыми методами; вести общее наблюдение за делами и интересами арабских стран».

Кроме того, протокол содержал статьи о сотрудничестве в вопросах экономики, культуры, общества и пр., укреплении его в будущем, специальную резолюцию по Ливану (об уважении его суверенитета в существующих границах) и специальную резолюцию по Палестине.

Полгода спустя, 22 марта 1945 г., подписавшие протокол страны, а также Саудовская Аравия и Йемен, подписали в Каире Пакт Лиги арабских государств, основав влиятельную международную организацию, объединяющую к настоящему моменту 22 государства. Пакт содержал 20 статей и три приложения.

В годы войны официальную независимость получила Сирия. Еще в 1943 г. глава Свободной Франции Шарль де Голль, стремясь заручиться поддержкой населения Сирии (в военные годы арабы нередко симпатизировали странам Оси, видя в них возможных освободителей от французского и английского колониализма), позволил сирийцам вновь созвать парламент, большинство в котором составил все тот же Национальный блок. Президентом парламент избрал Шукри Куатли. К новому правительству постепенно перешла большая часть властных полномочий. Стремление сирийцев полностью избавиться от французского контроля вскоре увенчалось успехом – в феврале 1946 г., в ответ на применение французами военной силы против демонстрантов, ООН приняла резолюцию, обязавшую их эвакуироваться из Сирии и Ливана. Ослабленная войной Франция уступила. В апреле 1946 г. французские войска полностью покинули территории этих государств, а 17 апреля отмечается в Ливане и Сирии как национальный праздник – День эвакуации.

В 1956 г. независимость получили французские колонии Марокко и Тунис. Ливия, бывшая колонией Италии, стала независимой в 1951 г.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.