Новые угрозы единовластию

Новые угрозы единовластию

Кроме того, пришло известие, которое подарило немало веселых минут. Однажды поздним вечером раздался тихий голос Феона, начальника стражи: «Божественная, могу я войти?» «Входи, Феон. Но к чему такая секретность? Почему ты приходишь ночью, как вор?» – Клеопатра улыбнулась.

Она чувствовала к Феону особое расположение. Он был хорош собой, его глаза излучали такую нескрываемую страсть, что она, может быть, и позволила бы ему нечто большее, чем почтительные поклоны, если бы не государственные проблемы и не траур по Цезарю, который она не сняла еще. Одно знала царица – Феон умрет, но не допустит, чтобы хоть волос упал с головы Божественной. Она перешла на диалект той местность, где вырос Феон, зная, как это приятно преданному солдату. Такое общение придавало особую интимность разговору. Никто не мог подслушать и вмешаться в их беседу. Глаза Феона блеснули от удовольствия: «Только ты, царица, можешь говорить со мной так, как люди моей родины». «Феон, но ведь ты пришел не для того, чтобы восхищаться мною. Что привело тебя?» «Я готов восхищаться Божественной все дни... и ночи. Но не об этом сейчас. Вчера вечером мне пришлось говорить с одним финикийцем. Он появился в Александрии недавно и утверждает, что приехал для торговли. Меня насторожило то, что он задает слишком много вопросов и ищет людей, которых ни я, ни твои друзья, ни ты царица не считаем своими людьми. Финикиец этот не знал, что я – твой слуга и развязал язык. Мне оставалось только подпоить его. Я не пожалел вина и вот то, что нашел у него в одежде». Феон протянул царице кусок ткани, в которую был завернут неопрятного вида, мятый, местами поврежденный пергамент. «Что это, Феон?» «Прочти, Божественная, я не хочу, чтоб чьи-то уши слышали содержание письма. Прочти молча и прими решение».

Клеопатра поднесла письмо ближе к масляной лампе. В тусклом свете лампы и неясном свете луны она прочла: «Я, Царь Египта, Птолемей XIII, объявленный своей женой и ее товарищами умершим, да покарает их великий Осирис, жив.

Я, брат и супруг Клеопатры, незаконно занявшей принадлежащий мне престол, объявляю, что после гибели моего войска спасся и сейчас жив. Долго мне довелось скрываться, опасаясь гнева неверной супруги и сестры. Так же опасаться пришлось мне и римлян, поддерживающих Клеопатру.

Сейчас настало время вернуть мне трон и царскую диадему. Клеопатра должна вернуть мне имя, титул и наследство отцов! Это говорю я, ваш царь Птолемей XIII!»

Первые несколько минут Клеопатра молчала, затем, перечитав написанное, с недоумением взглянула на Феона: «Ты говоришь, что взял это у финикийца?»

«У финикийца из города Арада. Вид его не внушает доверия. Он назвал несколько имен, о которых я не могу говорить без отвращения. Теперь я жду твоего решения, царица». «То, что написано, внушает мне только смех, Феон. Мой муж и брат погиб, я сама видела его погребенное тело. То, что объявился самозванец, внушает мне некоторые опасения. Хуже другое. Он искал людей, которые готовы принять это, – царица гадливо бросила на пол пергамент, – за истину. Найди их Феон. Найди всех, кого назвал финикиец».

«Царица решит их судьбу?» «Я даже слышать о них больше не хочу, Феон. Их судьбой вправе распоряжаться ты. Пергамент уничтожь. И вот еще... Тебе никогда не придется напоминать, что ты делаешь для меня. Я не забуду твоей службы, Феон. А сейчас иди».

На следующее утро Клеопатре доложили, что за ночь в Александрии произошло несколько странных убийств богатых и влиятельных горожан. Во дворце шептались, в городе громко говорили о загадочных убийствах, только царица не проявила ни малейшего интереса к происходящему.