А. С. Сенявский. Красная Армия в Европе в 1944–1945 гг.: интерпретации истории как политический инструмент в современном мире[585]

А. С. Сенявский. Красная Армия в Европе в 1944–1945 гг.: интерпретации истории как политический инструмент в современном мире[585]

С самого начала войны, как только гитлеровская Германия напала на СССР, и руководство, и народ Советской страны осознали ее особый характер – то, что это будет не обычная война, а схватка государств, народов, мировоззрений не на жизнь, а на смерть. Для СССР это была война на выживание в смертельной схватке цивилизаций – восточнославянской и евразийской с той частью западной цивилизации, которая была соблазнена и покорена праворадикальными силами германского нацизма и фашизма. СССР фактически пришлось воевать не с одной Германией, а с силами объединенной нацистами Европы. Неординарность, судьбоносность события и привели к осознанию войны как всенародной, Великой и Отечественной. Причем с первых дней войны властью были заявлены ее освободительные цели не только для советских народов. В речи И. В. Сталина 3 июля 1941 г. вопрос ставится шире: «Целью этой всенародной Отечественной войны против фашистских угнетателей является не только ликвидация опасности, нависшей над нашей страной, но и помощь всем народам Европы, стонущим под игом германского фашизма. …Наша война за свободу нашего Отечества сольется с борьбой народов Европы и Америки за их независимость, за демократические свободы. Это будет единый фронт народов, стоящих за свободу, против порабощения и угрозы порабощения со стороны фашистских армий Гитлера»[586]. В дальнейшем эти задачи были осознаны как Освободительная миссия Красной Армии по отношению не только к советским территориям, захваченным фашистским агрессором, но и к европейским странам и народам, однако лишь через долгих три года, в середине 1944 г., когда советские войска вышли на западную границу СССР, вторая ее часть получила практическое воплощение.

Советский Союз сыграл решающую роль в разгроме нацистской Германии, покорившей силой оружия или подчинившей себе всю Центральную и Южную, почти всю Западную Европу. Вынеся на себе основную тяжесть войны, наша страна, ее народ и армия внесли в Победу над фашизмом вклад, намного превосходящий совокупный вклад ее союзников – США, Англии и других стран, и понесли несопоставимо огромные жертвы. Испытав горечь отступлений и поражений начала войны, перемолов в оборонительных и наступательных боях сотни дивизий Вермахта и армий сателлитов III рейха, так и не дождавшись открытия Второго фронта в самые тяжелые для себя периоды, Красная Армия, освободив свои оккупированные территории, вышла на западные границы с другими государствами. Начались освободительный поход Красной Армии в Европу, ее великая Освободительная миссия – апогей Великой Отечественной войны. Она имеет глубокий гуманистический смысл, ибо советский солдат ценой колоссальных жертв принес народам свободу от германской оккупации, нацистского рабства, от профашистских диктаторских режимов, а вместе с тем – мир, обеспечивший миллионам людей право на жизнь – главное право, без которого все прочие права человека не имеют смысла.

Европе был подарен мир: враг побежден, разгромлен и принужден к миру, прекратилась ежедневная массовая гибель военных и мирных жителей, разрушение городов и сел, объектов производственной и социальной инфраструктуры, объектов и предметов культуры и т. д.

Огромную цену заплатил советский народ за освобождение Европы. Около 7 млн. советских солдат и офицеров воевали за ее освобождение. Свою жизнь отдали свыше 1 млн. советских воинов: за освобождение Польши более 600 тыс., Чехословакии – 140 тыс., Венгрии – свыше 140 тыс., Румынии – 69 тыс., Германии – 102 тыс., Австрии – 26 тыс. и т. д. Эти цифры не учитывают раненых и искалеченных, которых было много больше, а многие из них стали инвалидами, другие вскоре умерли от ран.

Гуманитарная сторона Освободительной миссии оказалась не менее значимой, чем военная: Красная Армия организовывала жизнеобеспечение освобожденных стран, создавала условия для выживания населения на разрушенных войной территориях, помогала в восстановлении наиболее значимых объектов инфраструктуры и т. д. После окончания войны было налажено сотрудничество освобожденных стран с СССР, и наша страна, сама лежавшая в руинах, оказывала огромную экономическую помощь.

Даже по отношению к побежденным странам и народам СССР проявил невиданные в истории, особенно после всех варварских преступлений, совершенных агрессорами и оккупантами на советской территории, гуманизм и великодушие. Немецкий народ заслуживал гораздо более сурового возмездия, но ему была сохранена даже государственность. Красная Армия не порабощала, а освобождала страны-агрессоры от диктаторских пронацистских режимов. Почти для всех стран, кроме Германии, репарации оказались скорее символическими, несоизмеримыми с нанесенным ими нашей стране ущербом. Причем даже странам – бывшим противникам советская страна не отказала в значительной экономической помощи.

Естественно, в сознании советских людей образ Освободительной миссии Красной Армии имел исключительно позитивный характер, включая осознание жертвенного подвига воина-освободителя, совершенного ради других народов. Мужество, стойкость, массовый героизм, великая жертвенность, проявленная народами СССР в борьбе за свою свободу и за освобождение других стран, вошли в историческую память наших соотечественников как великая ценность.

В других странах ситуация с памятью о войне была иной. На нее повлиял целый комплекс факторов. В той войне с одной стороны были агрессоры и их сателлиты, с другой – обороняющиеся и жертвы агрессии; с одной стороны – носители человеконенавистнической нацистской идеологии, нацеленной на мировое господство, утверждение «нового порядка», разделение людей на высшую расу господ и низшую расу рабов, с другой – сторонники свободы и равенства народов, наиболее последовательным из которых был СССР; с одной стороны – побежденные, с другой – победители. Естественно, восприятие окончания войны и отношение к ней у разных народов оказалось связанным как с характером участия в войне, так и тем, оказались ли они на стороне победителей или побежденных.

Народы побежденной Германии и ее сателлитов, естественно, болезненно воспринимали поражение, и лишь постепенно происходило осознание, что эти страны и народы тоже были освобождены от «коричневой чумы», которая не только проявилась в форме нацистских диктатур, но и проникла в сознание миллионов. Участие разных стран во Второй мировой войне на стороне гитлеровской Германии относится в современной Европе к категории событий, травмирующих национальное сознание, причем не только как у побежденных в любых войнах, но и как у оказавшихся ответственными за преступления против человечности. Естественно, и после войны, и до сих пор все еще срабатывают механизмы психологической защиты, стремление вытеснить неприятные для нации воспоминания, оправдаться, сослаться на «юстицию победителей», бросить тень на армию освободителей.

Освободительная миссия Красной Армии на заключительных этапах Второй мировой войны всегда вызывала особо яростную неприязнь у политической и околонаучной элиты Запада. И это не случайно: Западная Европа под предводительством нацистской Германии несла России порабощение, разрушения и смерть, а Красная Армия народам Европы – освобождение и спасение от нацистского рабства. Можно ли такое простить и оставить эту миссию незапачканной и неискаженной? Ведь большинство европейских стран было замарано либо прямым союзом с Гитлером, либо, из покоренных стран, массовым коллаборационизмом, особенно среди их элиты. Поэтому закономерны со стороны некоторых их политиков, журналистов, историков попытки приравнять агрессора и жертву агрессии, изобразить в негативном свете освободителей и обелить агрессоров и т. п.

Но и в странах, союзных в то время СССР, еще со времен «холодной войны» вплоть до сегодняшних дней предпочитают переставлять акценты, проводить инверсию с позитивного образа советского воина-освободителя на роль оккупанта, дикого варвара, насильника и т. д. На память о войне сильно повлиял послевоенный раскол мира на две противостоявшие друг другу системы. Все усугубилось и осложнилось практически немедленным новым противостоянием стран и народов в «холодной войне». А раскол произошел не только по линии победители-побежденные: часть и тех, и других оказались по одну сторону «баррикад», вместе с США (союзники Гитлера – в том числе Западная Германия, Италия, и жертвы агрессии – Бельгия, Франция, Норвегия, Дания и др.), а часть других – по другую, вместе с СССР (в том числе страны нацистского блока – Восточная Германия, Венгрия, Румыния и др., и жертвы агрессии – Польша, Чехословакия, Югославия). И все это – «в одном флаконе». Да еще и в контексте, с одной стороны, созданной по итогам войны Ялтинско-Потсдамской системы международных отношений, призванной предотвратить новый мировой конфликт, а с другой, реалий геополитического, идеологического, экономического и т. д. противоборства формировавшихся двух общественно-политических систем, военно-политических блоков, региональных и глобальных экономических организаций, в контексте жесткой конкуренции двух проектов мироустройства, условно обозначавшихся как мир капитализма и мир социализма.

Вот в этом сложнейшем контексте и формировалась память о Второй мировой войне, роли в ней СССР, и, в частности, апогея всей войны – освобождения Красной Армией целого ряда европейских стран. Конечно, в каждой из стран бытовала своя живая память участников и свидетелей событий (пока они были живы), но официальная память во многом подстраивалась под общую линию идеологии и политики, доминировавшей в каждом из военно-политических блоков. То есть, официальная политика памяти всех стран зависела от того, к какому военно-политическому блоку принадлежало конкретное государство.

Память о Второй мировой войне весь послевоенный период являлась областью идеологических столкновений и попыток переписать историю в угоду геополитическим и иным интересам стран Запада. США и Великобритания, несмотря на неоспоримые факты, изначально пытались приписать себе основную заслугу в победе над фашистской Германией и в целом во Второй мировой войне, а заодно не только принизить роль СССР, но и бросить тень на своего недавнего союзника.

Причина идейных столкновений вокруг этой войны заключается, наряду с прочими, в ее особой значимости для целого ряда военных и послевоенных поколений. Так, по данным социологического опроса 1985 г., среди наиболее важных событий за последние полвека на первом месте американцы назвали Вторую мировую войну (почти 30 %)[587]. Причем многие респонденты подчеркивали, что это было «большое мировое столкновение», «война справедливая, в которой мы сражались и победили», и война значимая, которая вызвала «создание новой мировой структуры»[588].

Еще более существенное место Вторая мировая война занимала и занимает в отечественном историческом сознании. Историческая память о Второй мировой войне, для нашей страны – о Великой Отечественной, имеет особое значение, поскольку в ней был сокрушен смертельный беспощадный враг, покоривший почти всю Европу и двинувший ее потенциал против СССР, грозивший уничтожением не только советского государства, но и российской цивилизации и многих народов нашей страны. Именно ход и итоги той войны на десятилетия предопределили авторитет и позиции СССР в системе международных отношений, соотношение сил в мире, да и сам его облик. Естественно, ключевое место в этой памяти занимает Освободительная миссия Красной Армии, апогей подвига советского солдата, принесшего народам Европы избавление от нацистского порабощения, массового истребления и эксплуатации.

Поэтому сражение за умы в этом принципиально важном вопросе носило не только абстрактный характер, но и всегда имело политическое значение. Официальный советский дискурс памяти о Второй мировой войне, конечно, имел определенные идеологические фильтры, но в целом, особенно в главном, достаточно объективно отражал реальную историю, роль СССР в достижении Победы и в освобождении мира от немецко-фашистской агрессии.

* * *

Атака на историческую память о Второй мировой войне, о роли в ней СССР, в том числе об Освободительной миссии Красной Армии, особенно усилилась в период демонтажа советской системы и геополитической катастрофы распада соцлагеря и Советского Союза. Однако фальсификации истории Второй мировой войны имели целью не только подрыв ценностной основы советского общества для его развала. Они продолжились и тогда, когда «победители» в «холодной войне» лихорадочно осваивали «советское наследство».

После распада «социалистического лагеря» и СССР исчез один из полюсов «холодной войны». И не произошло ничего удивительного: победители в ней стали формировать и навязывать всему миру свою версию истории. Кардинально логика формирования Западом памяти о войне не изменилась, но была дополнена некоторыми принципиально важными моментами.

Рухнула расстановка сил, обусловившая ялтинско-потсдамское мироустройство. США стремились прибрать к рукам все наследство (геополитическое, экономическое, но также и ценностно-символическое) побежденных, то есть в первую очередь СССР. США, стремившиеся сформировать и закрепить модель однополярного мира, сокрушали остатки системы безопасности, созданной Ялтинско-Потсдамскими решениями.

Интерпретация, даже переформатирование исторической памяти стало инструментом достижения целого ряда политических целей: включения в свою орбиту сначала восточноевропейских стран, затем – новых постсоветских государств, ослабление (в том числе и морально-политически) постсоветской России. Интерпретация исторической памяти о Второй мировой войне стала инструментом утверждения нового курса бывших стран Восточного блока и ряда постсоветских стран (Прибалтики, Украины), доказательства их лояльности заокеанскому сюзерену через демонстрацию враждебности России, утверждение антироссийских версий истории, особенно фальсификации Освободительной миссии Красной Армии.

Западные версии конца Второй мировой в целом сохранились, но стали более открытыми, наглыми, откровенно антироссийскими, версия новой оккупации – доминирующей. Началось не просто забвение и вытеснение памяти о советском солдате-освободителе, а ее осквернение. Дело дошло до сноса памятников советским воинам, положившим свои жизни за свободу и даже существование народов Европы, преследования советских ветеранов войны в ряде стран, героизации прихвостней немецко-фашистских оккупантов. Удивительно, но даже в тех странах, народы которых были обречены на рабское существование под сапогом третьего рейха и даже физическое истребление как «недочеловеков» (например, в такой славянской стране, как Польша, нация которой была обречена немецкими нацистами на геноцид), в официальной исторической пропаганде доминирующим становится формирование негативного образа советского солдата как «насильника и оккупанта».

«Перестройка» в Советском Союзе, распад мировой соцсистемы, а затем и СССР привели не только к радикальному изменению «идеологического ландшафта» на планете, но и геополитической карты мира. «Победители» в «холодной войне» постарались максимально освоить не только советское геополитическое, но и ценностно-символическое наследство. Поскольку Вторая мировая война являлась ключевым событием XX в., на итогах которого строилось все послевоенное мироустройство вплоть до начала 1990-х годов, то с распадом двухполюсного мира сохранение единственной сверхдержавы – США, которые стали осуществлять глобализацию по-американски и претендовать на мировую гегемонию, вызвали у них стремление окончательно переписать историю, прежде всего той войны, уже не только в ключе присвоения основных заслуг в Победе над нацистской Германией, но и в максимальной дискредитации СССР (приравнять Сталина и Гитлера, нацистскую Германию и СССР, агрессора и его жертву, «переформатировать» ключевые оценки, в частности представить освобождение со стороны СССР европейских стран как новую оккупацию, перенести акценты с позитивных сторон действий Красной Армии на негативные, используя целую систему приемов фальсификации – забвение, некорректную трактовку событий и явлений, раздувание единичных негативных фактов, представление их как основной тенденции, обобщение и генерализацию, прямые подтасовки и фальсификации и т. п.).

Со временем возможности для фальсификаций и манипуляции социальной памятью о войне увеличились. Во время войны и сразу после ее окончания всем было ясно – кто есть кто. Но сменились поколения, и сегодня многие не знают даже – кто с кем и на какой стороне воевал. По данным исследования, проведенного британским агентством ICM Research, граждане Великобритании, Германии и Франции считают, что от фашизма Европу освободили американские войска, а заслуги Красной Армии признали лишь 13 % респондентов[589]. Многие американцы считают, что СССР был союзником Гитлера. Это очень выгодная позиция «смешения» ролей, и она особенно проявилась после распада СССР. Понятие «освобождение» во многих странах стали заменять на понятие «советская оккупация», «установление тоталитарного режима», лишение независимости и т. п. И если США в контексте «холодной войны» использовали эту тактику для подрыва позиций своего идеологического и геополитического конкурента, то в постсоветский период ее используют также многочисленные осколки «социалистического лагеря» и «советской империи» как для выстраивания национальных мифов (через формирование образа врага в лице СССР и его наследницы – постсоветской России), так и для демонстрации лояльности заокеанскому сюзерену.

Конструирование исторических мифов, в том числе об истории Второй мировой войны, является важным инструментом самоутверждения новых постсоциалистических государств, средством поиска их идентификации, и прежде всего, за счет России и ее исторического наследия, особенно искажения роли СССР во Второй мировой войне, ибо большинство этих государств в их нынешних границах явились продуктом итогов той войны и победы Красной Армии. В каждой из стран проводилась в той или иной степени сформированная политика памяти, которая имела основной целью ретрансляцию официальной версии войны в массовое сознание (через систему образования, СМИ и т. д.).

Огромное влияние на историческую память, на оценки минувших военных событий оказывают политические элиты, находящиеся в определенный период у власти и ориентированные во внешней политике на сохранение либо пересмотр итогов Второй мировой войны. В этом процессе, как правило, задействованы геополитические, а также текущие политические, экономические и другие интересы. В механизмах интерпретационных изменений исторической памяти особую роль играет влияние доминирующих смысловых контекстов общества, особенно его идеологические трансформации.

Например, некоторые народы, чьи страны участвовали в войне на стороне нацистской Германии, в противовес политике правящих в то время режимов старались подчеркнуть борьбу своих антифашистов. Другие, напротив, пытаются завуалировать и даже оправдать преступления своих соотечественников, сотрудничавших с нацистами, возводят их в ранг национальных героев, как это происходит в прибалтийских государствах, в современной Украине. Но рассматривают их не как предателей, нацистских преступников, а как борцов за национальную независимость, национальные интересы, создавая мифы, ничего общего не имеющие с исторической реальностью. Здесь психологические механизмы используются в конкретных политических целях. Поразительно, но факт: элиты этих народов, выбравшие «европейский» вектор развития, опираются в самоидентификации своих стран не на реальный вклад своих народов в разгром нацизма (а они входили в состав СССР, огромная часть их населения воевала в составе Красной Армии и пала в борьбе с фашистской агрессией либо стала жертвой немецкой оккупации), а на исторические мифы о «борцах с советским тоталитаризмом», «советской оккупацией» и т. п., реально – на героизацию пособников немецко-фашистских агрессоров, на прославление коллаборационистов, «отметившихся» военными преступлениями (участие в карательных операциях, преследование антифашистского сопротивления, расправы с советскими активистами и их семьями, массовое уничтожение еврейского населения и т. п.). Эта историческая политика осуществляется в контексте утверждения радикального национализма вплоть до возрождения нацизма по-украински, по-латышски и т. д., разжигания русофобии и т. д. Причем все эти «выверты» своих подопечных «западные демократии» старательно «не замечают».

Сегодня даже «милость к падшим», великодушие по отношению к поверженному врагу предаются забвению. Забываются и те огромные жертвы, которые принес советский народ для освобождения порабощенных нацистской Германией стран и спасения их народов от истребления. Общей же современной тенденцией становится использование недоброжелателями России памяти о Второй мировой войне для разжигания русофобии, формирования негативного образа СССР и Красной Армии в той войне, а на основе этого – негативного отношения к современной России и выдвижение к ней различных претензий.

* * *

Несомненно, историческая память нуждается в защите. В освещении Великой Отечественной войны Освободительная миссия должна занимать весомое место и быть поданной не только в должном объеме, но и в верной тональности и в фактической точности и достоверности. Последовательное и активное отстаивание исторической правды должно быть и внутриполитической и внешнеполитической обязанностью государства, и не только из-за нашего долга поколению фронтовиков, спасшего нашу страну, но и по сугубо прагматическим мотивам: историческая правда о войне является основой национального единства народов постсоветской России, она сохраняет основу общего самосознания постсоветских народов на всем евразийском пространстве, она является ключевым рубежом обороны в информационной сфере, позволяющим защищать геополитические интересы и безопасность России.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.